Сергей Владимирович Аванесов
Как-то не срослось
Глава 17. 14 сентября 2011 года. Среда. 00 часов 25 минут
Ночную тишину нарушил громкий голос, – давай майор показывай задержанных.
Дверь открылась и вошли трое, среде них Магомед увидел тренера. Задержанных было двое. Магомед встал, второй спавший, сел на нары и протирал глаза.
– Я так понимаю, это он, кивнул на Магомеда генерал.
– Да Валентин Дмитриевич, сказал тренер.
– Да уж, чудный торс. А руки, какие руки, – оглядев Магомеда, сказал генерал.
– Майор,– сказал генерал, я забираю это дитя гор. – Что там на него, неси. Посмотрю, и его вещи, если есть. Выходи парень.
Развернулся и пошел назад.
– Пойдем Мага, – сказал тренер,– шевелись.
На встречу уже спешил майор с папкой. Коридор был пуст. Все попрятались от греха подальше.
Генерал открыл папку, просмотрел несколько листов, перевел взгляд на Магомеда, сказал,– Тут парень тебе уже на десяточек лет настарались. Я так понимаю в процессе тебе еще что-нибудь добавят. Эх, жизнь.
– Ладно майор, вещи неси.
– Так точно. Товарищ генерал.
Майор принес две сумки поставил, и сказал,
– Товарищ генерал, завтра родители пострадавших придут, что я им скажу?
Генерал повернулся к тренеру, произнес,
– Вот видишь Василий Семенович, что творится. Закон как дышло, куда хочу, туда и поверну. Он сидит, а сидеть должны другие.
– Скажешь я его на родину отправил, повернувшись к майору сказал генерал.
– Бери парень сумки, пошли.
На улице генерал повернулся к тренеру,
– Василий Семенович, ты его сейчас вези его в Невинку, и сажай на любой поезд. Пусть едет в свой Дербент. А то завтра начнется: просители, советчики. Хорошо, что мне позвонил. Сломают парню жизнь, и не заметят. Только бы гордыню свою насытить, вот мы какие властные и сильные. Что за страна? Из далека смотришь, все белые и пушистые. Ближе подойдешь, волки и шакалы, да все больше шакалы. Вот уйду на пенсию, вернусь к себе в Сибирь, все заброшу, буду телевизор смотреть, «Поле чудес», или «Давай поженимся», да на охоту ходить. Там в лесу, что из далека, что вблизи, заяц и есть заяц, волк и есть волк. Там закон леса, и никто его не может под себя подмять. Ты Василий Семенович, позвони своим коллегам в Дагестан, пусть тренера ему хорошего найдут. Я тебе верю, что он станет хорошим бойцом. Я хоть и дилетант, но ты знаешь бокс люблю, и полностью разделяю твою точку зрения. Я хоть и не видел, как он боксирует, но колотушки у него знатные.
– Слышишь парень, посмотрел он на Магомеда, Василий Семенович говорит ты можешь стать великим боксером, не подведи тренера. Тренируйся и надавай по мордасам этим америкосам, что бы знали Россию матушку, и что бы эти высокомерные золотые подонки с их папашами с мамашами, которые тебя хотели уничтожить, подавились бы от злобы. Удачи.
– Спасибо, сказал Магомед.
– Спасибо Валентин Дмитриевич, сказал тренер.
– Хорошее мы с тобой дело сделали, Василий Семенович, ответил генерал, парня спасли. Может и мне там наверху зачтется, генерал показал пальцем в небо. И наконец тебе я должок вернул.
– Ну что Мага, давай прощаться. Жалко, что так случилось, очень жалко. Я сам хотел из тебя чемпиона сделать. Ты тренируйся, и побеждай, а я за тебя гордиться буду. Домой приедешь, симку новую купи, и позвони мне. Я уже к этому времени с ребятами в Дагестане обо все договорюсь. Хорошо, что сейчас уезжаешь. До Кропоткина доедешь, а там на другой поезд и домой. Лучше сейчас, пока они еще спят. Утром им сюрприз будет. Уж очень у них большие связи в крае. И не расстраивайся ты так из-за университета. Будешь побеждать, в любом вузе тебе рады будут.
Состав дернулся, раздался металлический лязг сцепок. Проводник громко сказал,– парень давай в вагон, отправляемся.
Василий Семенович обнял Магомеда,
– Давай в вагон сынок, удачи тебе. Как жалко. Что я лично не буду видеть твои победы.
– Спасибо тренер, до свидания. Мага вскочил на подножку медленно двигающегося вагона, замахал рукой, и крикнул,
– Спасибо вам большое Василий Семенович.
Глава 18. 30 октября 2011 года, воскресенье. Станица, где-то в Краснодарском крае
Возле дома семьи Шумариных остановился запыленный мицубиси аутлендер. Водительская дверь открылась, из машины вышел молодой мужчина кавказской национальности. Открыл заднюю дверь автомобиля, со своей стороны.
– Возьми Руслана, Рама,– сказала молодая девушка.
Парень взял на руки маленький сверток, и отступил. Из машины вылезла молоденькая девушка, протянула руки.
– Дай мне нашего красавца, хочу сама маме показать. Может тогда не так кричать будет. Взяла ребенка на руки, и пошла к калитке забора, окружающего дом. Во дворе никого не было. Они вошли в дом. Девушка с порога крикнула,
– Мама, Костик.
Ответа не последовало. Обошли комнаты, никого. Наверное, за домом.
Они вышли во двор. Из-за угла дома шла медленным шагом худая сгорбленная пожилая женщина. Девушка обратилась к ней,
– Не скажите где Екатерина Ивановна?
Женщина, стянула платок с головы, обнажая полностью седые волосы, вытерла им лицо, засунула платок в карман халата, прикрыла ладонью глаза от бьющего в глаза солнечного света, некоторое время смотрела на девушку, затем произнесла трясущимся голосом,
– Анка, ты?
Девушка подалась вперед, присмотрелась, не понимая, как ее мать могла за год превратиться в худую сгорбленную старуху, прошептала,
– Мама, это ты?
Женщина уперлась спиной о стену дома, и медленно сползая на землю проговорила,
– Анечка, доченька, ты жива? Где же ты была? Где же ты была? А из-за тебя Костику всю жизнь сломали.
– А что я такого сделала? И где Костик?
Глава 19. 29 ноября 2011 года. Вторник
Мицубиси аутлендер остановилась у ворот дома.
– Вот ты и дома Сыночек, заходи. Я так рада, что все это закончилось.
– Тут ты права мама, ответил Костя. И жизнь, о которой я мечтал тоже закончилась, так и не начавшись.
– Что ты Костик, теперь все будет хорошо.
– Ладно ма, потом поговорим. Ты сказала, что Анька, стол накрыла. Я так соскучился по домашней еде.
Рамазан открыл дверь пропуская вперед Екатерину Ивановну и Константина. Запах домашней пиши изменил настроение Константина. Он вошел в комнату и увидел сестру. Она некоторое время стояла в нерешительности, потом бросилась к брату, обняла его, и сквозь слезы без конца повторяла,
– Прости меня Костик, прости меня.
– Ты не в чем не виновата. Перестань плакать. Дай я на тебя посмотрю. Такая же красивая. Племяша показывай.
– Пошли братик, покажу. Он в моей комнате спит.
– Ма, а он на Аньку совсем непохож, и темноволосый. Но тоже будет наверно красивый.
– Вырастит увидим.
Идите за стол, сказала,– Екатерина Ивановна.
Все уселись за стол. Воцарилось молчание, пока наливался борщ, раскладывался хлеб, подавалась сметана.
Константин нагнулся над тарелкой с борщом, вдохнул запах блюда, произнес,
– Ма, водка есть.
– Сынок, ты никогда не пил,
– Ма, а я уже не тот что был. Представляешь, и в «дурке» жизнь есть. Там не только дураков лечат. Со мной, например, в одной палате авторитетный вор под дурака косил, чтобы на нарах не сидеть. Говорил, дороговато, но дешевле чем с зоны спрыгнуть, да и выгода на будущее. Он мне много чего про жизнь рассказал, глаза на многое открыл. Так есть водка, ма?
– Есть, есть сынок, сейчас принесу.
Встала из-за стола, и засеменила своей старческой походкой на кухню. Костя посмотрел ей в след, и тихо со злостью произнес,
– Суки ментовские, за мной должок.
Сидевший рядом Рамазан повернулся и внимательно посмотрел на Константина.
В комнату вошла Екатерина Ивановна с бутылкой в одной руке, и рюмкой в другой. Протягивая сыну бутылку, жалобно проговорила,
– Сынок ты только сильно не налегай на нее. Плохое кончилось, теперь все будет хорошо. Смотри какая у нас теперь семья большая.
Костя хотел ответить, что на самом деле думает, но не стал. Сказал совсем другое,
– Все нормально, ма. Просто захотелось, не сопьюсь. Не бойся, у меня еще в этой жизни есть дела.
Открыл бутылку, налил рюмку, повернулся к Рамазану, спросил,
– Будешь?
– Спасибо Костя. Я не пью.
– Молодец родственник. Тогда я сам. За встречу.
Закусил борщом. Опять налил рюмку,
– За здоровье, опять закусил, налил третью.
– Сынок. А не часто?
– Не бойся ма. Это последняя. За справедливость. Выпил и отставил рюмку.
Когда с обедом было покончено, но чай еще не подали, Рамазан и Константин вышли на кухню покурить, Костя спросил,
– Расскажи Рамазан, как же ты на моей сестре женился?
– А история простая, Костя. Я здесь в прошлом году с ребятами шабашниками работал. У моего отца строительная фирма, есть еще виноградники, теплицы, гостиницы. Я тогда на пятый курс строительного перешёл. Отец сказал, поезжай, посмотри, как в дали от дома живется и работается. Вкуси все прелести быта и жизни рабочего человека, чтобы потом, когда будешь руководить людьми понимал, как простые люди хлеб добывают. Я один мужчина в нашей семье, есть еще две сестры. Работал здесь в вашей станице каменщиком. На почте с Анной познакомился. Потом еще раз в магазине встретились, заговорил с ней. Влюбился, она тоже. Так получилось, что она забеременела. Матери испугалась сказать, вот тайно и уехала со мной. Отец кричал, что лишит меня всего. У него свои планы были, другая невеста. Когда я сказал, что мы уедем наверно сюда к вам, испугался, что некому будет дело свой жизни оставить. Он то не скажет, что и как, гордый. Но я знаю, что любит меня. Хоть никогда не баловал, как другие. Всегда говорил, – сам всего добейся, а я если нужно помогу. Условие поставил. Что бы Анна нашу веру приняла. Ты не против?
– А мне какое дело? – Ответил Костя.
– Ну и хорошо. А когда сын родился, совсем другой стал, аж помолодел. Я иногда ему говорю, что и у сестер тоже дети есть. А он мне, да знаю я. Но это продолжатель рода по мужской линии. Вырастешь поймешь. Сюда внука отпускать не хотел, боятся за него. Ты уж прости, что из-за нас так с тобой произошло, если б я знал…
– Да не извиняйся ты, вы здесь не причем.
– Я с отцом разговаривал о тебе, и Екатерине Ивановне. Он говорит пусть дом продают, землю, если хотят, или в аренду сдадут, и к нам перебираются. Ты компенсацию получишь, как незаконно осужденный. У нас дом купишь. В парниках будешь работать, если хочешь, или что другое. Без работы не останешься. На агронома отучишься заочно, как хотел.
– Нет Рама, это вряд ли. Не смогу я учится. Кончилась мечта. Меня ж на «дурке» не просто так держали. Три месяца почти на уколах да на таблетках держали. Ходил как придурок, никаких мыслей, слюни текут, а я улыбаюсь. Это потом вор, про которого я говорил, поинтересовался про меня, подмазал, и меня прекратили этой гадостью пичкать. Теперь я долго ни на чем сосредоточится не могу, читаю, а запоминаю плохо, а пытаюсь вспомнить начинает голова болеть.
– Костя, может это пройдет со временем. Поехали к нам. Дома врачам тебя покажем, может и помогут.
– Нет Рамазан, не поеду я с вами. Посмотри, что они с мамой сделали, со мной. Я не могу это так оставить. Раньше я и кошки не мог обидеть, а теперь ненависть мне спать не дает. Ведь они знали Рама, знали, что я не виноват. Им доставляло удовольствие издеваться надо мной. Им нравиться ломать человеческие судьбы.
– Их посадят Костя, дело на них уже завели.
– Ничего им не будет, мне вор сказал, он законы хорошо знает. Дадут условно годик, два. Потом срок скостят. Отстранят от работы года на два, три. А потом они опять будут у власти, человеческие судьбы, развлекаясь ломать. Их нужно остановить.
– Ну и как ты это собираешься сделать? – спросил Рамазан.
– Пока не знаю. Вор, контакты оставил, к кому можно обратиться. Вот дождусь, когда компенсацию мне пришлют, а там посмотрим. Бесплатно никто помогать не будет.
– Давай Костя все-таки сделаем, как мой отец говорит, а там уже решишь, что тебе нужно, может еще передумаешь. А вдруг с тобой что-то случится, мать одна здесь останется? Дома я тебе по этому вопросу если нужно помогу, и деньгами, и с людьми познакомлю. Но сам с тобой не пойду, семья у меня, родители, сестры.
Костя снова закурил, сидел молча. Рамазан тоже. Докурив сигарету, сказал,
– Наверно ты прав. Маме с Анькой лучше будет.
– Ну вот и правильно, Костик. Я очень рад что ты так решил. Дома тебе рады будут.
