Сергей Викторович Пилипенко
Роман о любви
Пролог
Уже завтра мы будем говорить о том, что было, что есть и что, вообще, осталось.
И на сегодня просто нет нужды говорить о чем-то другом. Все и так уже давно ясно.
Не таким всего лишь остается одно – что завтра может просто не наступить никогда.
Это настоящая тревога дня и это своеобразный призыв к Вашей собственной совести…
Кто знает, какая там на самом деле была любовь.
Простая или обыденная, порочная или глупая, бесстрастная или чересчур насыщенная – в этом нет существенной разницы, ибо она – все одно любовь, и хотя бы где-то, но отлагается так, как по сути своей и должно быть…
От автора
Я не берусь утверждать, что это именно то, что нам нужно. Но смерть и жизнь бродят по просторам совсем близко, если не сказать, воочию рядом.
В каждодневной борьбе за жизнь выхолащивается наш ум. Упорный труд в чем-то совершает еще более худшее и практически приводит весь постижимый разум к рамкам доверия своей жизни чему-то другому.
Мир меняется уже на глазах. Но не меняемся вместе с этим мы сами, подменяя понятия настоящего ума слабостью и отсутствием какого-то современно присущего духа.
Кто потеряет здесь большее, а кто нет? Кто выстоит вслед за этим?
Такие вопросы я бы хотел задать каждому современному человеку, перешагнувшему рубеж года 2000-го и пропитавшемуся насквозь духом двадцать первого века.
То, что он не будет таким, как был век прошлый – это ясно всем. Но все-таки не совсем. Остается всего один, не выясненный до конца вопрос.
Умрем ли мы сами или будем погребены под кучей обломков чего-то другого из многострадального нашего материального мира?
История карликов на этом заканчивается.
Начинается эпоха нового механизма возведения человека вверх, именно к той высоте, что и присуща ему самому по самой природе Земли.
Мы многого не знаем, и только незнание тормозит весь наш уклад современной жизни и только благодаря нему, мы стоим на месте, ничуть не продвигаясь вперед.
Наши внутренние порывы весьма сомнительны, а внешние достижения в большей степени наиграны воображением, история которого была начата еще в предыдущем веке.
Наши пробы на жизнь не увенчались успехом. И в борьбе за нее во всем побеждает смерть. Это провал и угнетение самих себя ради горсти того, что даже близко по смыслу не подходит к понятию человеческого и стоит за рубежом исторически добытых ценностей самой жизни.
Мы погрязли в грехах, и они следом идут за нами по пятам. Мы потеряли время и это самое главное на сегодня, и таким же становится на день завтра.
Мы обратили себя в рабов и этим самым добились самого худшего. Ибо, потеряв свободу, человек, как правило, теряет свой ум. Это доказано временем и нет нужды показывать что-то еще в понимание того же уже сейчас.
Мы заглавие прошлого и этим обязаны только себе.
Мы погрязли в долгах своей совести, и это пошло только на благо тому, что именовано просто безумием.
Мы и далее уничтожаем наш мир, и только чья-то рука, не в почин нашей собственной, доселе сохраняет нам жизнь, надеясь на что-то там лучшее и прогрессирующее уже сейчас.
Мы, несомненно, будем наказаны. И каждый из нас понесет то и перенесет по-своему. День вчера был самым последним днем той самой веры, что была добыта самой человеческой кровью.
Что случится потом – уже известно каждому и многим. Никогда еще природа не восставала так сильно, как это случится совсем уже скоро.
Но, кто будет первым? Кого постигнет та самая участь откровенно природного причастия?
Чаши тех самых весов жизни находятся пока не в наших руках. И, по сути, до этого еще далеко. Но беда стоит рядом и можно сказать, что она уже на пороге чьего-то там дома.
Так живы ли мы сейчас? Хочется задать еще один вопрос все тому же населению и хочется тут же ответить самому.
Скорее всего, мертвы, ибо движение повседневное уже жизнью просто не назовешь.
И если, и колотится она где-то там, в середине, или буйно кипит в райских уголках наверху всего того, что признано называть человеческим обществом, то это еще не значит, что именно там имеется та самая жизнь.
Есть лишь элемент ее присутствия, как неоспоримый факт дышащего пространством тела. Но ничего более. Это и есть доказательство смерти, ибо сама жизнь в своем развитии выражает совсем другие эпитеты и обретает иные формы.
Я прощаюсь с вами на этом и даже не говорю «до свидания». Вскоре время расставит все точки в нужной строке и само о себе громогласно заявит.
Убеждайтесь воочию – так говорит оно само и уже в этом попрекнуть будет некого. Мы израсходовали запас своей силы, и теперь печально будем пожинать плоды своего собственного бессилия.
Мы не рабы в настоящее время. Но совсем скоро оно сделает нас таковыми, ибо подчинит себе полностью, невзирая на то, что эпоха того давно канула в прошлое.
Мы предали самих себя и не способны сопротивляться грубому воздействию силы. Это вывод современного дня, и он будет заканчиваться для всех именно такими словами. На этом и поставим точку, закрывая вчерашний день и не уповая хоть на какую милость самой природы. Сегодня она не с нами, а против нас. И это также вывод. И он будет озвучен самым, что ни на есть, доказующим фактом уже действительно новейшей истории.
8 января 2012 года
Вступление
Написанное вчера не принуждает верить. Оно лишь указывает на то, что может произойти в любую минуту.
Что ждет нас самих – мы пока не знаем. Но пытаемся узнать с помощью любых нам доступных средств. И одной из них является дальновидность, которая опирается уже на реальные события.
Сумеет ли читатель понять это или нет – на сегодня уже, в принципе, не важно. Важно другое, что, когда люди становятся ближе и чувственнее, они тут же обретают новую силу, которая способна противостоять любому злу.
Я бы хотел, чтобы все это заставило хоть как-то нам всем стать такими. И возможно, в тексте вы не найдете какого-то, лихо закручивающегося сюжета, но здесь найдется кое-что другое.
Это наружная сторона внутренних рассуждений данных героев, а также описание весьма недалекого нашего будущего.
Прочтите, и вы поймете, почему эта книга вообще вышла в свет. И это на сегодня для нас самое главное…
Предисловие
Все описанное здесь вымышлено и отношения к реальному не имеет.
На сегодня в стране дураков все дела, как ни странно, были уже завершены, и она опускалась в пучину сна. Вместе с ней опускались туда же и наши герои, и именно с ними совсем скоро предстояло случиться то, что можно было бы вполне отнести к злому року человеческих судеб. Но так случается порой, и во многом виноваты мы сами.
Быть избранным – по-своему не совсем то, что кажется на первый взгляд любому попавшему в такого характера природное наследие.
Для простого человека в его пока еще «зверской» на сегодня судьбе – это практически наихудшее.
Но дань времени отдает тому все-таки небольшое предпочтение, пожиная в первую очередь плоды того, что так же непринужденно обозначено самой природой, как глупость.
Вот и все практически для начала и можно попробовать заглянуть немного вперед, коснувшись хоть на чуть-чуть своей внутренней сутью того, что обозначено для нас сегодня неизвестностью.
В простой душе порой творится многое, и оно вовсе не прощает своего истинного отклонения, если какой-то человек злонамеренно его выбрасывает из себя.
Что это такое – нам всем только предстоит узнать в ближайшее время, а пока можно вполне положиться на чувства наших героев, ибо и они сами на сегодня вполне состоят людьми…
Глава 1. Утро
То утро ничем не отличалось от остальных. За окном светило солнце, и так же жалобно вздрагивали жалюзи при подъеме их вверх.
Люси совсем недавно проснулась, и ее мало интересовал свет за окном. Вчера они опять с Максом поругались, а очередная вспышка гнева окончилась большим скандалом.
Макс ушел, хлопнув дверью, а она осталась здесь, одна одинехонька, в богом забытой узкой щели одного фронтально построенного дома.
Весь фасад дома смотрел куда-то на запад. Сам он был по себе нестроен или несложен и, скорее, представлял собой какую-то раскинувшую в стороны крылья птицу, чем обыкновенный жилой дом.
Снаружи он был выкрашен в ярко-оранжевый цвет, и лишь изредка по нему пробегали розовые и желто-багровые полосы.
Какая-то невидимая нить связывала дом, а точнее фасад, с самой нижней частью подъезда. Со стороны казалось, что он висит просто в воздухе и в него никак не попасть, кроме как подняться на вертолете.
Но это только внешне. На самом деле у подъездов стояли зеркально отображающие стекла, которые создавали такую иллюзию, отчего казалось, что там и вовсе ничего нет.
Что же касается самих подъездов, то внутри они выглядели очень солидно.
Широкие коридоры, ковры на полах, полная горсть обслуги и все, что подобает приличному дому – это сауна, ресторан, музыкальный бар, дискотека, внутренний дворик, где вы с успехом можете полюбоваться красотой природы, потому как в нем произрастает около 100 видов разных растений.
К тому же, весь этот райский уголок насквозь пронизан изумительными голосами птиц и отдельных мелких животных.
Ну, чем не рай – так действительно можно было подумать об этом месте, и с этим трудно не согласиться.
Люси сидела на своем диване, молча уставившись в какую-то невидимую точку. Она еще не совсем собралась с мыслями, как вдруг в дверь очень отчетливо постучали.
– Да, войдите, – сказала она и быстро залезла под одеяло.
Вошел швейцар. Он всегда приносил ей в это время почту. Почему? Люсиль до сих пор не знала. Наверное, она ему нравилась.
Это был невысокий, довольно складный юноша, на вид которому было лет восемнадцать, но на самом деле, конечно же, больше.
В такие дома возрастом меньше двадцати не брали.
На нем в это утро была свежая рубашка с бантиком у шеи и темно-серые брюки. Лицо его искрилось от радости доставить удовольствие маленькой юной леди из далекого городка на севере США, о котором он, может, никогда и не слышал.
Наконец, он раскрыл рот и, улыбаясь, торжественно произнес:
– Вам письмо, леди!!!
– Хорошо, положи его на стол и уходи, мне надо сейчас одеться и спасибо за то, что принес.
– Не за что, леди.
– Почему ты называешь меня так, я ведь не богата, и не из богатой семьи?
– Ну и что. Просто мне нравится вас так называть.
– Ну, ладно, не будем об этом. Да? А, что вчера стало с тем парнем, который ко мне заходил? Он уехал?
– Да, он был весьма рассержен чем-то, я бы сказал, что даже озлоблен. Когда он вышел из лифта, я подумал, не случилось ли чего, но ничего, он мило мне улыбнулся и ушел.
– А на чем он уехал, не видел?
– Нет, леди. Скорее всего, вызвал такси, так как я слышал, как ночной сторож звонил куда-то.
– Ну, ладно. Иди, а то время уже много и пора собираться на работу.
– Какую работу, сегодня ведь выходной?
– Да и вправду, я забыла, сегодня ведь суббота и седьмое июля, правда?
– Да, совершенно точно. Извините, леди, но мне надо уходить, дела не ждут.
– Ну, счастливо. Заходи, если будет чего нести.
– Непременно, леди, – и швейцар, круто развернувшись на своих каблуках, спокойно и торжественно ушел, тщательно прикрыв за собой дверь.
Люси слезла с кровати, подошла к окну и посмотрела вниз. К дому приближались двое в полицейской форме.
– Наверное, Макс? – подумала она и поспешно начала одеваться.
Быстренько забежала в ванную и ополоснула холодной водой лицо, и в этот момент в дверь громко постучали.
– Да, войдите, – сказала она и, прикрывая халатом свое обнаженное тело, вышла из ванны.
В комнату вошли двое. Один побольше ростом, другой несколько пониже, но оба порядочно высокие и крепкие в плечах.
Оба были в полицейской серой униформе, и на обоих висело со всех сторон оружие.
– Вы, мисс Абфортак? – обратился более высокий к ней.
– Да, я, а в чем, собственно, дело?
– Мы из полиции, участок капитана Кларка, это рядом, на соседней улице.
– Да, я знаю, это совсем недалеко отсюда. И что же вы сейчас от меня хотите?
Высокий немного замешкался, а затем сказал:
– Знаете, мы ищем сержанта Триггера и вот решили спросить у вас, не видели ли вы его сегодня.
– Нет, не видела, он даже не позвонил мне, как всегда.
– А во сколько он вчера ушел от вас?
– Да, я.., – замялась Люси, – я точно не знаю. Мы здесь несколько поссорились, и я не обратила внимания на часы. Знаю только, что шла передача для ночных зрителей, а это примерно около одиннадцати, то есть двадцать три ноль ноль.
– Так, так, так, – закудахтал высокий. – Значит, поругались.
– Я не сказала, что мы поругались, поссорились и все.
– Ну, это одно и то же. Ну, ладно, больше беспокоить пока не будем. Поищем где-нибудь в другом месте.
– А дома вы у него были?
– Да, но там никого нет. Обстановка на месте, ничего не тронуто, даже кошка накормлена.
– Странно?!!
– Вот и мы думаем, странно. Время уже около двенадцати, а его еще нет. Ну, ладно, до свидания, мы поехали, но на всякий случай, если Макс появится, пусть позвонит капитану в участок.
– Хорошо, я передам, если увижу.
– Дверь захлопнулась, и полицейские ушли.
Люси взволнованно заходила по комнате. Полы ее халата в это время несколько распахнулись, и она, зацепившись за край кресла, чуть было не упала.
– Вот, черт, – выругалась она, – где же он может быть, да и что понадобилось капитану, ведь сегодня выходной у всех, кроме дежурных, а Макс вчера говорил, что отдыхает.
И тут она вспомнила за письмо. Где же оно, ведь швейцар положил его на столик.
Она наклонилась и посмотрела под стол, не упало ли от ветра, ведь окно было открыто.
Но там его не оказалось. И вдруг, холодный пот прошиб ее тело.
Она отчетливо вспомнила, как тот – другой, ниже ростом, зачем-то опускался на пол, якобы завязывая шнурки на ботинках, а она-то, дура, не могла сообразить сразу, что здесь что-то не так.
И Макса нет, и письмо пропало.
"Что же делать?" – думала Люси и нервно кусала кончики своих пальцев.
Внезапно ее осенила мысль, и она, облокотившись на спинку рядом стоящего кресла, начала судорожно набирать номер телефона.
Абонент долго не отвечал, затем послышалось четкое:
– Слушаю, полицейский участок на Беверли-хоуз, дежурный сержант Обрайн.
Этого сержанта она когда-то видела.
Макс показывал ей его и говорил, шутя, что этот человек может съесть за раз целую сотню булочек и пирожных, такой у него был здоровый аппетит, да и сам он был не мал. Ростом где-то с метр девяносто и телосложением борца.
Единственное, что не гармонировало с его телом, так это голова.
Она была небольшого размера и, казалось, что стоит гора, а на вершине растет кактус. Это от того, что волосы у сержанта были сильно взъерошены, и как бы он их не укладывал, они все время топорщились из-под фуражки, не говоря уже, без нее.
Все это мигом отобразилось в голове Люси, и она сказала:
– Здравствуйте, Обрайн, – это Люси Абфортак, знакомая Макса Триггера.
– А, здравствуйте, леди, – отвечал, немного помедлив, тот. – Чем могу служить?
– Ну, вот еще один напрашивается в женихи, – подумала Люси, а вслух сказала, – я знаю, что Макс сегодня не дежурит, и я бы хотела знать, зачем он капитану срочно понадобился в такое время?
– Капитану? – удивился Обрайн, – да, его здесь вообще нет, выходной ведь сегодня.
– Вы это точно знаете? – спросила Люси.
– Конечно, я ведь все-таки сегодня дежурю, а что, собственно, случилось?
– Пока ничего, но я беспокоюсь. Макс не звонил, а тут еще приходили двое. Представились, что из вашего участка, спрашивали о Максе и унесли письмо с собой…
– Стоп, стоп, стоп. Что-то я ничего не понимаю. Какое письмо, какие двое, мы никого не посылали, да, и незачем, выходной ведь.
– Я знаю, но что мне теперь делать?
– Побудьте там, я сейчас пришлю кого-нибудь, и он подробно обо всем расспросит.
– Нет, не надо, я уже боюсь оставаться одна. Лучше я к вам приеду.
– Ну, хорошо, приезжайте, это ведь рядом. Жду.
И Обрайн положил трубку.
Было слышно, как в ней что-то прожужжало, потом все стихло, и послышались короткие гудки.
Люси медленно положила трубку, как будто боялась, что она сейчас взорвется в ее руках, и встала.
Решение пришло мгновенно. Она быстро сняла халат и начала поспешно одеваться.
Под юбку, в притороченную к ноге кобуру, она вложила маленький браунинг. Этот пистолет когда-то подарил ей на день рождения ее крестный – дядя Джон.
Он тогда служил в армии и привез с собой пистолет, полученный в подарок от одного знакомого немца. И так, как ему тот был не нужен, то отдал его Люси и сказал:
"Будешь сама себя защищать, когда нужно, а то время сейчас такое, что не знаешь, что может случиться".
Сама по себе Люси не была скандальной девушкой и, тем более, испорченной. Она выросла в своем маленьком провинциальном городке, где редко выглядывало солнце, и где почти все время шли дожди.
Поэтому, ее детство прошло за книгами и в мечтах о великом будущем людей. Сегодня она знает, как глубоко ошибалась в своих мечтах и что реальная жизнь гораздо сложнее, чем описывают ее в книгах.
Родители уже отошли в мир иной, и Люси осталась одна. То небольшое наследство, что ей досталось, она истратила на учебу в колледже, а затем и в университете, а также на содержание самой себя в более-менее подобающей форме.
Закончив университет, она устроилась в фирму по обработке древесно-стружечных изделий и работала там в качестве проводного инженера.
В ее прямые обязанности входила подготовка всей документации к рабочему дню, сверка с шаблонами и контроль за соблюдением мер безопасности всеми рабочими и служащими.
Сама по себе работа была несложная, но отнимала массу нервов или просто здоровья.
Люди не слушались, делали то, что хотели и порой, это приводило до яростных в своем роде стычек.
Люси была не из робкого десятка. Еще в детстве она с успехом могла набузить что угодно, а заодно задать какому-нибудь мальчишке.
Но, то детство, а здесь предприятие и, конечно же, затрещину уже не дашь никому.
Но, надо отдать должное, она все же пыталась найти общий язык с людьми и этим добилась более-менее уважительного отношения к себе со стороны, как коллег, так и рабочих.
Люси не была какой-то особой красавицей, но парни волочились за ней с юношеских лет. И дело было вовсе не в ее озорной улыбке, не в красивых играющих глазах и не в маленьком носике, а просто в ее обаянии.
Она умела обращаться с людьми и почти ласково их же обихаживала. В этом и крылся секрет ее красоты и привлекательности.
Кроме этого, у нее было стройное тело, красивые длинные ноги и локоны черных жгучих волос, обрамляющие ее лицо.
К удивлению многих, Люси не красилась. Она подражала самой себе и считала, что лучшими красками ее одарила природа.
Судите сами. Глаза голубые, как будто тонущие в облаках; лицо светлое и чистое, но не белое, как у многих; брови тонкие и темные, а губы ярко-красные, почти вишневые. И все это сочеталось с длинными, чуть ниже плеч, и черными, как смоль, волосами. Ну, чем не чудо природы.
С мужчинами у нее не было довольно тесных контактов. Были лишь небольшие встречи, да и то где-то в барах и ресторанах. Дальше этого дело не шло.
Ей почему-то никто не нравился.
– Не успеешь поесть, как тебе уже говорят о любви, – говорила Люси своим подругам на работе, – не успеешь отдохнуть, как лезут целоваться…
Ну и так далее.
В общем, причин у нее всегда было предостаточно, чтобы отбросить очередного ухажера. Но, мужчины почему-то на нее не обижались. То ли она им нравилась сильно, то ли просто не хотели осложнять отношения.
Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила, да и то совершенно случайно, по дороге домой, Макса.
Тот дежурил как раз на улице и если бы не невесть откуда взявшаяся, выскочившая из ближайших кустов собака, неизвестно состоялась бы их встреча вообще.
Но, тем не менее, это все же произошло, и они познакомились. Макс особо не выделялся среди других мужчин.
Он был строен, высок, крепкого, но не очень телосложения. Практически, во всем гармоничен и, вдобавок ко всему, умен.
Это она узрела сразу, когда после того, как он, отогнав собаку, сказал:
– Я вижу, что зря теряю время, милая, отгоняя от тебя этого зверя. Мне ведь не за это платят, верно?
Так и состоялась их первая встреча. Макс не был красив, скорее он был даже в некоторой степени уродлив, так как лицо его в самом нижнем правом углу пересекал небольшой шрам от полученной в детстве травмы.
Когда-то он занимался хоккеем и подавал большие надежды, но опять же, случай отвернул его от этого, и после травмы он не пошел на лед.
И дело было вовсе не в трусости, а в той излишней жестокости, с которой били его по лицу той же шайбой.
Когда Макс улыбался, то шрам исчезал в складках лица, и его не было заметно.
В эти минуты он наиболее нравился Люси, и она всегда ему говорила:
– Ты такой добрый и такой хороший, мне всегда с тобой спокойно и приятно.
Потом она прижималась к его груди и долго стояла, сохраняя свое тепло и обретая его…
Люси встряхнула головой и посмотрела на себя в зеркало. Вид был хуже некуда. Волосы взъерошены. Блузка оттопырена, а юбка еле-еле прикрывала сами колени.
– Нет, так я далеко не уйду, к тому же с пистолетом на боку, – прошептала Люси и быстро переоделась.
Теперь, на ней был яркий желтый свитер, темно-коричневая юбка чуть ниже колен и ярко-красное ожерелье на груди.
Под юбку она спрятала маленький браунинг, перед этим проверив его на готовность к использованию.
Когда-то Макс учил ее стрелять из своего оружия, но это был тяжелый пистолет, а этот легкий, что даже не верилось, что он вообще может стрелять.
В таком виде она и вышла в коридор. По дороге ей встретилась две женщины, которые, молча, ее разглядывали. Проходя мимо, Люси даже стало от этого неловко. Позади послышался негромкий шепот.
Одна женщина что-то сказала другой, и обе засмеялись.
– Ну и черт с ними, пусть смеются себе, – выругалась Люси и подошла к лифту.
У лифта уже стоял какой-то мужчина и вежливо предложил ей пройти вперед. Люси не стала возражать и медленно зашла вовнутрь.
Мужчина зашел следом и, нажав кнопку первого этажа, вежливо осведомился:
– Я, надеюсь, вам туда же?
– Да, – сухо ответила Люси и отвернулась.
Ровно в этот момент она почувствовала легкое прикосновение к своему телу чего-то острого и колющегося, и в ту же секунду потеряла сознание.
Мужчина, подхватив ее на руки, остановил лифт и нажал кнопку верхнего этажа.
Лифт медленно пополз вверх. Наконец, он остановился, и дверь открылась.
Тут его поджидали двое, которые ни слова не произнося, подхватили Люси под руки и понесли на крышу.
Несколько минут спустя, на крышу дома опустился вертолет, и Люси благополучно передали туда.
Тем временем сами мужчины ушли тем же путем.
