Крылатые слова – Сергей Васильевич Максимов

Книга очень ценная. Она сохраняет для нас остатки самобытного русского языка, который теперь уже утерян навсегда. Современные нам идиомы в абсолютном большинстве являются кальками с английского и не имеют под собой настоящей почвы. Что очень жаль.Сегодня читать эту книгу трудно.

Многие тонкости я не понимаю. Например, нечто «полезно царственному или царскому двору». Чем царственный двор отличается от царского? Объяснения нет, но какая-то разница между ними, очевидно, есть.

Бросаются в глаза сохранившиеся в современном издании обломки старой грамматики, например, фраза «безсвязный и бессмысленный» содержит приставки в разном написании у стоящих рядом слов. А почему так? Не знаю. Думаю, «без» заменила на «бес» программа оптического распознавания текста. Особенно расстроила меня полная замена слов при сканировании текста. Таких ошибок я заметил много:

– "стременной Екатерины" превратился в «стремнины»;

– "обезличенная" жизнь уральских казаков явно была в оригинале «обезпеченной»;

– вместо «улучив время» читаю «улучшив».

Во многих местах я исправил неверные подстановки в своём экземпляре электронного текста. Но вот вопрос: сколько фраз из-за этого напрочь потеряли смысл, так что и исправить их не представляется возможным?

Видимо, придётся купить бумажный экземпляр. Ещё лучше было бы почитать старое издание, но это мне вряд ли удастся.Часто устаревшие к моменту написания книги выражения поясняются такими словами, которые и сами уже успели устареть настолько, что пояснения не добавляют понимания.Интересно, что моя бабушка, которая родилась в конце XIX века и говорила весьма грамотно, использовала до самых 1990-х годов слова и выражения, которые сегодня нигде уже не встретишь: типун тебе на язык, развёл турусы, чин чином, гол как сокол, проюрдонить, затрапезный вид, канитель, семь пятниц на неделе, из-под пятницы суббота. И ещё много других, которые у С.В.Максимова не упомянуты. А в речи моей мамы таких слов было уже мало. Значит, они исчезли из живого языка в I четверти XX века. Причём, все разом исчезли. Конечно, что-то пришло им на замену, но замена эта, на мой взгляд, всё же неравноценная.Немного жаль, что автор книги, насколько я понимаю, кроме русских реалий, не знает более никаких. Вследствие этого иногда в книге мелькает его уверенность, что русский язык как бы стоит особняком от всех остальных и что русские идиомы качественно превосходят все остальные. Это, конечно, не так, но бог с ним. Зато он досконально знаком с огромным количеством народных обычаев, верований, пережитков старины самых разных частей страны от Сибири до Польши, и описания всего этого занимает значительную часть книги и читается с большим интересом.В общем очень мне понравилась книга. И к автору, которого я совсем не знал до этого, возникло тёплое отношение. Спасибо ему большое.

Очень интересная и нужная книга русского этнографа-беллетриста Сергея Васильевича Максимова, написанная в 1890 году. В ней подробно объясняются различные крылатые слова и обороты живой обиходной русской речи, первоначальный смысл которых для большинства совершенно затерян. В книге объясняется, например, происхождение слов: опростоволоситься, подкузьмить и объегорить, покамест, брататься, пустозвон, накануне, пустобайка, скандачок, затрапезный, привечать, галиматья, черезчур, щелкопер и многие другие. Объясняются словосочетания и крылатые фразы, такие как: попасть впросак, сыр бор, лясы точить, на воре шапка горит, сор из избы, семь пятниц на неделе, коломенская верста, попасть в кабалу, во все тяжкие, курам на смех, сирота казанская, дело в шляпе, вольному воля, голая правда, с грехом пополам, красная строка, камень за пазухой, печки лавочки, дым коромыслом, слово и дело, не ко двору, ни бельмеса, хоть тресни, хоть святых выноси, кандрашка хватил, концы в воду и так далее.

Кроме толкования тех или иных слов и выражений, в книге очень много уточнений, в каких случаях было уместно употребление какого-то слова, а в каких случаях его стали употреблять совершенно не в том смысле. Например, для обозначения конфет правильно употреблять слово «сласти», а не «сладости», потому что слово «сладость» изначально вовсе не относилось к вкусовым качествам пищи, а скорее относилось к религиозным и душевным качествам и проявлениям любви, и употреблялось в значении милости Святого Духа. У Блаженного Августина есть, например, такие строки: «Сладость души моей! Не хочу иных утешений кроме Тебя!»