Сергей Тарасов
Незабываемые чудеса
Ее можно было продать, – но кому, и за сколько, я даже не представлял. Кроме того, у меня было целое ведро золотых яблок, которое я набрал с земли, а на ветвях дерева еще осталось висеть еще несколько ведер этого удивительного урожая. Надо было крепко подумать, что с ними делать осенью. Но мне уже было понятно, что я стал садоводом – миллиардером, и мне никто не поверит, что я вырастил, на свою радость или беду, такой урожай.
Волшебная рубашка
Платяной шкаф, стоящий в комнате для гостей, достался мне от родителей. Как писали Ильф и Петров, секрет изготовления такой мебели уже утерян, и сейчас мебель делают из древесно-стружечных плит. Этот родительский шкаф для одежды и сейчас стоит в комнате, – довольно вместительный и лёгкий. В нем хранятся простыни, пододеяльники, куртки и рубашки. Когда недавно туда заглянул, чтобы повесить дубленку, мне на глаза попалось женское платье, которое я ни разу до этого момента не видел никогда. Я живу один, гости ко мне приходят очень редко, и никто из них не мог принести это платье. Оно печально висело на плечиках рядом с моими сорочками и скучало. В прошлом году я наводил в этом шкафу порядок, но его там не было, я в этом был уверен.
Я был очень удивлен незнакомой вещью и достал плечики с этим незнакомым женским платьем. Оно было сшито из клетчатой серо-синей хлопчатобумажной ткани и было очень длинным. Скорее всего, это был какой-то рабочий халат, подумал я, глядя на его черные пуговицы,– такие обычно пришивали к рабочей одежде. У меня были две любимые рубашки с похожим рисунком, но одну я уже доносил до дыр и выкинул, а вторую носил только летом – она была из натуральных волокон, в ней мне было комфортно и холодной зимой, и в жаркое лето. Мне сразу пришла мысль, что из этого платья могла получиться отличная домашняя рубашка: надо только ее немного переделать – укоротить и пришить карманы.
Отец подарил мне на свадьбу отличную швейную машину, на которой я постоянно что-то шил, – в прошлом году сшил целых пять летних рубашек, и очень довольный своей работой, проходил в них все лето. Сейчас у меня не было никакой швейной работы, – я пребывал в печали, так как любил что-нибудь сшить. Но то, что лежало на швейной машине с осени, я переделал за долгую зиму, а нового шитья у меня не было. Я, конечно, перештопал все шерстяные носки, и уже скучал без женской работы. И тут появилось это, появившееся ниоткуда, платье. Его было нетрудно перешить в рубашку, и я с увлечением взялся за дело.
Я смерил его со всех сторон, записал на листе бумаги все цифры, потом достал свою летнюю рубашку, тоже измерил, написал на этом же листе результаты. Потом вычислил, где были между платьем и рубашкой расхождения, и записал,– где надо было отрезать, а где, наоборот, пришить. Потом открыл тумбу, достал швейную машинку, и операция по переделке платья началась. Она продолжалась не очень долго – часа полтора. Львиную долю этого времени заняло изготовление карманов – как правило, чем меньше деталь, тем больше на нее уходит времени. Но машина шила хорошо, ниток самых разных у меня было много, а так как я в своей жизни занимался шитьем много раз, то считал, что могу сшить все, что мне было надо. Это было моим полезным хобби, – вернее, одним из многих домашних дел, которыми я занимался с удовольствием.
