Сергей Суворов
Диалог со Смертью
– А чем вы занимаетесь?
– Журналист. Отправили от редакции на сбор информации. Хорошая возможность проявить себя! – сказал я словами своего редактора. Кэт внимательно посмотрела, чуть прищурилась в очередной попытке прочитать меня.
– Но вы устали, понимаю, – тихо сказала она и ещё крепче сжала мою руку, которую так и не отпустила. И такое тепло прошло от неё ко мне, несмотря на холодные пальцы, что я невольно расслабился и на мгновение прикрыл от удовольствия глаза.
***
Самолёт взлетал плавно и уверенно, отделяя нас, все сто человек, от того, к чему всегда так тянет. Земля под ногами удивлённо моргала оранжевыми огнями вдоль взлётной полосы, провожая крылатое чудовище – гений человеческой мысли, подсмотренный у прекрасных летающих созданий. Мы в современном мире мало обращаем внимание на столь выдающиеся достижения и принимаем это как должное. Удивляться мы уже отвыкли: слишком быстро прогресс меняет мир вокруг нас. Вот и я, наверное, впервые не стал наблюдать за подъёмом самолёта через иллюминатор, а мило беседовал со своей прекрасной спутницей, которая каким-то чудом взяла билет на тот же рейс, на тот же ряд, на место рядом со мной. Мне нравился наш разговор ни о чём, он хорошо так отвлекал от того негатива, который я испытал по странной причине с самого утра. Мы тихонько переговаривались, стараясь абстрагироваться от внешнего локального мира, замкнутого на несколько часов внутри салона нашего летающего гиганта. Но не успели даже толком привыкнуть друг к другу, хотя девушке, казалось, это и не нужно, к ноткам в наших голосах, как нас грубо прервали.
Гигантская машина, рвущая воздух, ещё поднималась вверх, когда в хвосте салона началась дикая возня. Пассажиры всё время поворачивали головы в поисках источника шума. Оказалось, что тот самый пьющий и не владеющий собой товарищ решил проявить настойчивость к понравившейся ему бортпроводнице с редким именем Инесса и крепко, до синяков, схватил девушку за ногу своей грязной похотливой пятернёй. Соседние кресла покинули мужчины и принялись отбивать красавицу из рук нехорошего человека, как только услышали её крик. Со всего салона потекли в хвостовую часть зеваки – далеко не все с чувством долга, просто зрелища хочется многим. Пьяное чудо теперь отражало атаки своих соседей, и силы он не жалел. Мужчине с глубокой лысиной на голове разбили нос, и хлынувшая горячая кровь оставляла красные следы на серых креслах. Другой парень с сильным волевым лицом собирал по полу линзы своих разбитых очков.
Всё громче становились крики, всё сложнее было сосредоточиться на моей приятной соседке. Мимо пробежала коллега Инессы, спеша сообщить подробности разворачивающихся событий внутри железной птицы капитану воздушного судна. Уж он-то точно примет правильное решение. И действительно, несколько минут спустя я увидел бегущего в сторону потасовки командира, на ходу снимавшего фуражку и узкий приталенный лётный свитер, намереваясь вступить в схватку с дебоширом, оскорбившим своей поведением бедную красавицу-стюардессу.
Минуту спустя наполненный алкоголем до краёв раскрасневшийся мужик был повержен и жёстко повален на пол салона самолёта лицом вниз. Руки с трудом свели за спиной и закрепили стяжкой, чтобы хоть как-то угомонить разбушевавшегося пассажира. Он продолжал что-то орать на только ему известном полуматерном языке, чем невероятно раздражал рядом сидящих людей. Я же, с интересом понаблюдав за событиями, включил профессиональные навыки и принялся старательно записывать произошедшее в заметках своего телефона. Кэт с интересом наблюдала за мной, как я собираю полученную только что информацию в грамотные, правильные строчки, правдоподобно и точно передающие атмосферу случившегося. Закончив записывать новость, я открыл новую страницу и задумчиво набрал пару рифмованных предложений. Перевёл взгляд на свою соседку и засмущался. Последние строки были адресованы пострадавшей бортпроводнице.
Поймав мой извиняющийся взгляд, она снова взяла мою ладонь в свою и округлила глаза.
– Ничего страшного! Мы ничего друг другу не обещали, вы всё такой же свободный молодой человек, – мягко произнесла Кэт. И улыбнулась мне такой искренней, тёплой улыбкой, что в холодном салоне стало гораздо уютнее. – Но если вы и мне посвятите стихотворение, то мне будет весьма приятно, – добавила она.
Стихи я писал редко, для этого нужно было вдохновение. А когда все мысли заняты работой, сложно, во-первых, чем-то восхищаться и чему-то удивляться, а во-вторых, заставить себя написать что-то ещё, помимо текстов по заданию редакции.
– Идём на снижение, – вдруг сказала моя собеседница. И я ощутил, что наш самолёт, до этого уверенно набиравший высоту, теперь опустил нос вниз и, делая вираж, возвращался в аэропорт моего города. Тут по громкой связи и первый пилот подтвердил наши догадки, сообщив, что мы везём авиадебошира обратно, чтобы сдать его в руки доблестной полиции. Если скажу, что пассажиры были раздосадованы, то в этом не будет и половины правды. Терять время из-за дурака никто не хотел. Но это решение принял экипаж, а с ними, особенно сейчас, лучше не спорить. А я смогу спокойно передать горячую новость коллегам, которые незамедлительно опубликуют её на нашем новостном портале. И мне, делающему свои первые шаги журналисту, это только на руку.
Глава третья.
Наверное, каждый, кто летал на самолётах, боялся как опоздать на него, так и попасть в такую ситуацию, когда ваше судно вынуждено по той или иной причине вернуться в аэропорт. Нам сказали, что много времени это не займёт. Хотя мы уже стояли сорок минут на стоянке, на которую нас отвёз аэродромный тягач, маленький такой, но невероятно сильный, как муравей, который тащит добычу, превышающую его собственный вес в несколько раз.
Земля встретила нас разноцветными мигалками спецслужб, вызванных ещё в воздухе. Когда самолёт остановился и был убран со взлётно-посадочной полосы, растянувшейся ровным полотном до главного здания аэропорта, в его сторону уверенно зашагал наряд транспортной полиции, состоящий из трёх серьёзных мужчин в форме, и бригада скорой помощи. Медики бодро болтали между собой о чём-то весёлом – это было понятно по улыбкам и смеху. Войдя в салон, новые для нас люди были направлены в хвостовую часть самолёта, где по-прежнему что-то бубнил себе под нос дебошир, заставивший наш транспорт вернуться обратно к точке отправления. Один врач – молодой мужчина в белом халате поверх короткой тонкой куртки и хмурым лицом, покрытым редкой щетиной – остался осматривать пострадавшую ногу Инессы.
Я достал из кармана своего пальто новый, недавно купленный блокнот и карандашик. Их я носил на всякий случай, порой бывает быстрее записать что-то от руки, чем ждать, когда повидавший виды, прошедший огонь, воду и медные трубы смартфон отзовётся на мои требования срочно начать работу. Открыв первую же чистую страницу, я переписал туда первые строчки зарождающего стихотворения, посмотрел снова на бортпроводницу и, вдохновлённый новой музой, стал сочинять. Аккуратно, рифма за рифмой, с ломаным слогом, придуманным поэтами прошлого, произведение в несколько строк легло на белый лист блокнота. Моя задумка состояла в том, чтобы просто поддержать стюардессу, которая сегодня испытала уже достаточно негатива, хотя всё так же держалась гордо под пытливыми взглядами пассажиров.
Нас не стали выпускать из самолёта, думая, что все процедуры с алкоголиком закончатся быстро. Но полиция уже давно вышла, еле удерживая на ногах своего клиента. Медики тоже с успехом справились со своей задачей, попутно проверив пульс и давление у бабули с третьего ряда. Видимо, на неё сильно повлияли последние события, невольным свидетелем которых она стала. Или просто мнительная натура не давала покоя, используя любую возможность проверить своё состояние здоровья. Но мы всё ещё продолжали сидеть на своих местах. А вокруг самолёта суетились какие-то люди в рабочих жилетках со светоотражающими элементами, приносили инструменты, стучали по корпусу воздушного судна, переговаривались по рации с какими-то коллегами, скрытыми от наших глаз в своих кабинетах. Становилось уже тревожно. А моя соседка ни грамма не боялась, всё так же улыбаясь, наблюдала за пассажирами, нервничающими не меньше моего.
– Вам не страшно? – спросил я.
– Чего?
– Ну, что нас вот так вернули обратно, что опоздаете по своим важным делам?
– Вовсе нет, – ответила спокойно Кэт. – Мне не бывает страшно в самолётах.
– Не боитесь, что он упадёт? Не боитесь смерти?
– Нет, – с той же загадочной полуулыбкой на губах произнесла девушка. – А что вы знаете о смерти?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Не думал, что эта тема заинтересует её. Она смотрела на меня таким пронзительным взглядом, что мне стало немного неуютно, а по спине пробежал холодок.
– Ну, – начал я неуверенно. – Смотря с какой точки зрения смотреть на этот вопрос.
– Это не ответ.
– Знаю, но не думаю, что вот так сразу и легко на него отвечу. Это сложно.
– Почему же? Смерть – есть смерть, жизнь – есть жизнь. – Девушка продолжала смотреть на меня, изучая мою реакцию.
– Нет, если верить религии.
Её взгляд поменялся на удивлённый. Я продолжил.
– В любой религии смерть отождествляют с каким-то высшим существом, ответственным за срок жизни человека или, как минимум, приходящим за ним в нужное время.
– То есть, по-вашему, Смерть – это не мгновение, когда прерывается жизнь, а…
– Да, а тот или та, кто приходит за умирающим в последний момент его жизни, – перебил я девушку. – У древних римлян был Плутон и его свита, у греков – Танатос, а потом царь загробного мира Аид с женой Персефоной, у индусов – Яма, бог смерти и правитель загробной жизни. Да даже у французов встречается Анку, его считали чуть ли не главным символом смерти. У каждого своё загробное царство, каждый владел душами и обладал практически безграничными возможностями. Да даже в Христианстве есть свой образ Смерти!
– Вы о Люцифере?
– Нет, он, скорее, последователь! Я именно о Смерти, о всаднике на бледном коне, о котором говорит книга Откровения. И о его помощниках – Ангелах Смерти.
– Как вы красиво сказали, – зелёный огонь в глазах моей спутницы разгорался сильнее.
– Ангелы?
– Да, – кивнула девушка.
– Мне кажется, так намного правильнее. У Бога есть ангелы, у Смерти есть ангелы. Это тот самый пример мирового баланса, который не даёт нам скатиться в ту или другую сторону – Ад или Рай на Земле.
– А что такого в этом балансе? Неужели вы не хотели бы после смерти попасть в Рай? – Казалось, что Кэт специально задаёт эти вопросы. А я вёлся на провокацию и с удовольствием отвечал.
– Именно! После смерти, пройдя свой земной путь. Мне кажется, что каждый разумный человек должен это понимать, – ответил я задумчиво.
– А почему вы думаете, что Смерть и его ангелы – это живые существа?
На мгновение я завис, обдумывая ответ и подбирая правильные слова. Это было сложно, учитывая, что я вообще не собирался сегодня обсуждать подобные темы. Но с этой необычной девушкой было просто философствовать.
– Потому что… Не хочу, чтобы на этом всё заканчивалось, – честно признался я. – Хочется верить, что после смерти есть что-то ещё, а не полное забвение. А если есть Бог, Смерть, с которой я когда-нибудь тоже встречусь, то и продолжение тоже будет.
– Не думаю, что Смерть приходит к каждому лично и приглашает в подземное царство, вряд ли у него есть столько времени на это, – посмеялась Кэт.
– Нет, конечно! Хотя времени у неё неограниченное количество, – улыбнулся я своей глупой шутке. – Но к кому-то же она всё равно приходит?
– Возможно, – загадочно ответила девушка. – Мы взлетаем.
Она снова опередила мои собственные ощущения. Самолёт действительно тронулся с места и устремил свой большой железный нос в сторону взлётной полосы, на которой мы должны оказаться уже второй раз за сегодня. За нашими разговорами мы и не заметили, как пролетело время, как технические работники отладили то, что нужно было отладить, исправили то, что должно быть исправлено перед взлётом.
Самолёт встал на исходную, а я в круглое запотевшее окошечко стал наблюдать, как мы набираем ход. С каждой секундой всё сложнее было уловить пролетающие мимо на бешеной скорости редкие кустики за асфальтом и рыжие фонари, которые постепенно превращались в одну сплошную яркую полоску. Ещё чуть-чуть, и наш лайнер сделает первую и, надеюсь, последнюю на сегодня попытку оторвать шасси от ровной поверхности. В голове заиграли песни, связанные с полётами и самолётами, причём все разом, создавая в голове полный хаос. Пассажиры моего рейса, сидящие в салоне самолёта каждый на своём месте и надёжно пристёгнутые ремнями безопасности, кажется, тоже успели успокоиться и обрадоваться скорому отправлению в столицу. У каждого из них там были важные дела, ждали родственники, отпуск и следующий самолёт, способный доставить в другой, ещё более дальний город, или другую страну. Каждому из них хотелось поскорее прибыть в большой город, чтобы отдать лишние деньги местным таксистам или обмануть систему и собраться небольшой группой, заказать одно такси через приложение, нагрузить его багажник своими неподъёмными чемоданами и отправиться в самый центр, где кипела настоящая жизнь. Но этим планам не суждено было сбыться, по крайней мере, не сейчас.
***
– Давай я расскажу тебе историю? – сказала Кэт ровным голосом. Откуда в ней столько стойкости? Откуда эти крепкие нервы? Я задавался этими вопросами уже минут пятнадцать, с момента, как наш самолёт начало трясти как голубоглазую куклу в руках маленькой вредной девочки, желавшей на день рождения велосипед или, как принято теперь, планшет с гигантским количеством игр и других приложений.
Нет, мы не падали, но явно что-то пошло не так у тех работников аэропорта, которые полчаса назад тыкали в железные внутренности железного летающего транспорта своими ручонками и приборами и отпустили нас с миром в очередной полёт. А дальше начало происходить что-то страшное: сначала нас сильно тряхнуло и заморгали лампочки в салоне самолёта, затем как будто у судна кто-то пытался оторвать крылья, оно потеряло тягу к прекрасному небу и стало клевать носом, как засыпающий студент, который уже третьи сутки не может уснуть из-за подготовки к экзаменам. Это было слишком страшно, чтобы не запаниковать. И почему Кэт осталась к ситуации равнодушной, для меня оставалось загадкой.
– Так рассказать историю? – снова спросила девушка.
– Во-первых, мы уже перешли на ТЫ? Во-вторых, ты думаешь сейчас время для историй? – сражаясь с паникой, проговорил я. В салоне было шумно, люди истерили, бортпроводницы бегали от кресла к креслу, пытаясь как-то помочь пассажирам, как правило не желающим, чтобы им помогали, а просто требующим к себе повышенное внимание. Инесса, чуть прихрамывая и пытаясь скрыть ужас в глазах, всё же гордо задрав подбородок, продолжала рассказывать и показывать каждому просящему, как пользоваться ремнями безопасности и кислородными масками. Вот это профессионализм! Я стал уважать эту профессию ещё больше.
– А когда самое время для интересных историй? – поинтересовалась Кэт.
– И то верно. Возможно, это вообще наша последняя возможность что-то услышать и рассказать! – согласился я с девушкой. Она грустно улыбнулась и начала.
История первая. Легенда о железных крыльях и мальчике.
– Я лечу, лечу! – Кричал мальчик, с каждой попыткой взлетая всё выше.
– Сынок, не упади на землю! Ты ещё не опытный пилот!
– Отец, но я ведь сам построил эти крылья! – Голос становился тише и неразборчивее. Мужчина с седой бородой схватил руками лицо, в ужасе наблюдая за пируэтами, которые выполнял его сын в воздухе.
– Боюсь я за тебя. Да и несовершенна эта твоя наука.
– Отец, но я всю жизнь мечтал летать как птица! Не отнимай у меня эту возможность!..
###
– Это же история про Икара? – перебил я Кэт. Она посмотрела на меня с таким укором во взгляде, что мне стало стыдно. А она молча смотрела, выжидая ещё какое-то время.
– Всё, всё! Я понял, больше не перебиваю!
– Хорошо, – сказала Кэт и продолжила историю.
###
– …Не отнимай у меня эту возможность!
– Мало было нам отцовских падений, – подошла заплаканная мать. – Каждое из них отзывалось болью в моём сердце.
– Меня не слушаешь, так хоть мать послушай!
– Мама, не плачь, отец, не волнуйся за меня. Вы же знаете, что всё будет хорошо! Простите меня, если что-то не так, но я не могу больше жить на земле, небо зовёт и манит меня. И потому не ждите меня несколько лет, я отправляюсь в большой полёт. А потом я обязательно вернусь, вернусь живым и здоровым!
«Но ненадолго вернусь», – подумал мальчик с улыбкой.
И оставил двух стариков в слезах на лицах и тревогой в сердцах. И бесконечной болью от потери. Махнув железными крыльями на прощание, мальчик полетел навстречу ветру, потом развернул свой аппарат в другую сторону и рванул к облакам, к тем далёким кроваво-серебристым облакам, жаждущим обнять нового жителя неба, глупого юнца, осмелившегося бросить вызов одинокой природе.
Сверкнула металлом его летающая конструкция под самым небом и исчезла из поля зрения бедных родителей.
Много лет спустя, намного больше, чем изначально предполагалось, когда мальчик стал взрослым сильным парнем, мать и отец уже не вспоминали о сыне. Потому старческие болезни стали одолевать их. Деревня, в которой они жили, совсем состарилась, как и люди в ней. Все забыли о юнце, парящем в облаках на стальных крыльях.
Но вот вновь в далёком необъятном небе засверкала железная конструкция, которая с годами обросла новыми деталями и механизмами. И летел на ней уже не мальчик, но крепкий взрослый мужчина. И, увидев родителей свысока, он резко бросил вниз свою машину, сильно торопясь и невероятно волнуясь перед встречей.
– Мама! Отец! Я прилетел, как и обещал! Я дома. Почему вы мне не рады?
– Скажи, кто этот странный молодой человек, и почему он назвал меня мамой?
– Как же? Вы меня не узнаёте? Я ваш сын, я вернулся!
– Наш сын… Наш сын – маленький мальчишка весь в мечтах и грёзах, – задумчиво произнёс седой дедушка и опустил потухшие глаза вниз, пытаясь что-то вспомнить.
– Он меня пугает! Улетайте, молодой человек, улетайте! Не мешайте нам и нашей старости!
– Но это ведь я тот самый мальчишка в мечтах и грёзах, – еле слышно сказал парень. – О, горе мне!
– Улетайте, по-хорошему прошу, – жёстко сказал дедушка.
И взлетел парень высоко-высоко в небо, оставляя за собой страдающих родителей в клубах пыли. Но теперь он не видел перед собой ни кровавых закатов, ни жгучего солнца, ни птиц, ставших за долгие годы ему друзьями. Он летел всё выше и выше, забираясь по облакам как по лестнице. Не видя, не чувствуя, не слыша, не ощущая. И странное состояние было у него тогда – он и летел, и не летел.
И только под самыми звёздами, куда он всегда боялся направиться, он понял, что потерял крылья и теперь как подбитая птица падает. Эти чувства он принял всей грудью своей. Ощутил торжество скорости и венец полёта, собрал воедино всю красоту прожитой жизни, вспомнил всех увиденных людей и невероятные земли, города и деревни, леса, болота, моря, острова.
Летя вниз на огромной скорости, он увидел себя мальчишкой, увидел печальных родителей в слезах и понял свою большую ошибку.
Глаза его были широко раскрыты, к сильным порывам он давно привык, взгляд его блуждал по несущимся навстречу облакам. По телу пробежала пробирающая до костей дрожь и остановилась где-то в районе лопаток, пронзив его спину, как железный холодный кол. Жуткое волнение охватило парня, страх перед глубиной падения, невыносимый страх, непреодолимый ужас, перекочевавший по всему телу до ступней. И впервые за годы по щекам покатились слёзы. Земля стремительно приближалась, не оставляя надежды на спасение.
И он всё летел. Летел, расправив руки как крылья, и, словно пытаясь парить, падал вниз. Падал, падал, летел, летел…
И вот уже у самой земли на грустном лице его на миг появилась такая нежная спокойная улыбка, за которую даже убитые горем родители давно бы простили его ошибку, как и любой, кого он когда-то обидел. Улыбка, которая в конце концов затмила даже яркое солнце.
Конец истории первой.
Я молчал. Сидел, смотря в спинку кресла перед собой и пытаясь переварить услышанное. Я впечатлился, конечно. Возможно, это из-за сложившихся обстоятельств, которые на все сто процентов сейчас влияли на моё восприятие.
– Навеяло, – сказала Кэт всё таким же ровным голосом, как и ранее, хотя историю она рассказала так ярко и эмоционально, во всех красках, что я поверил каждому слову, сорвавшемуся с этих прекрасных губ, прочувствовал её и представил перед собой образы тех людей, о которых она рассказывала.
– Это как будто на самом деле произошло, – выговорил я.
– Как знать, где-то во Вселенной и такое могло случиться, – ответила мне Кэт.
Я поймал себя на мысли, что пока слушал эту, несомненно, красивую легенду, перестал думать о том, что наш самолёт вот-вот рухнет на землю и перестал бояться. Руки больше не тряслись, голос не дрожал, уверенность, что всё закончится хорошо, возвращалась.
– А в чём подтекст твоей истории? – Я тоже решил не стесняться, мы уже столько пережили, что можно дать себе больше свободы в общении.
– А ты как сам думаешь?
– Ты на все мои вопросы будешь отвечать вопросами? – Раскусил её. Теперь она не сможет так легко играть по своим правилам.
– А разве это плохо? – с едва сдерживаемой улыбкой снова спросила Кэт. Ха! Вот это мастер! Ей бы в адвокаты или какие переговорщики пойти. Хотя я до сих пор не выяснил род её занятости.
– Подловила! – Меня даже забавляла такая игра. – Ну хорошо. Сначала я подумал о том, что, мол, любите родителей, не оставляйте их, не бросайте.
Я на секунду замолчал, вдруг вспомнив отца. Ему, наверное, сейчас совсем сложно, он потерял любимую жену и почти в то же самое время ещё и сына, который ни при каких обстоятельствах не хочет идти с ним на контакт. Но быстро отогнал от себя эту мысль, как назойливую муху, и продолжал.
– А если эта история о неотвратимости судьбы? «Рождённый ползать летать не может», – сказал я. – Или как в пацанских цитатниках: «Чем выше поднимаешься, тем больнее падать».
Тут уже Кэт не сдержалась и засмеялась так, что наши соседи по ряду повернулись к нам в удивлении и непонимании, как можно смеяться в такой страшной ситуации? Девушку нельзя в этом винить. Она, видимо, была воспитана в атмосфере чёрного юмора и лёгкого отношения к трагедиям, судя по её одежде и частой улыбке на лице. Я посмотрел на пассажиров, развёл руки и пожал плечами, как бы говоря, что не имею к этому никакого отношения. Мужчина с усами зло глянул на нас и отвернулся. Его спутница, кажется, жена – одинаковые кольца на их руках об этом даже не говорили, а кричали – ещё пялилась на нас круглыми от страха глазами, вжимаясь в своё кресло. Потом наощупь нашла ладонь своего рядом сидящего сына, утёрла ему нос, прошлась по лицу, убирая крупные градины слёз, взлохматила волосы на голове, чтобы тут же пригладить, и тоже отвернулась.
Воспитание не позволяло мне засмеяться вслед за девушкой, но как только любопытные пассажиры занялись своими делами – трястись от ужаса и реветь во всю свою лужёную глотку, – я дал волю и своим эмоциям.
– А ты не думал, что хрупкая девушка просто так пытается успокоить свои нервы, занимаясь любимым делом? – Вопрос Кэт не стал для меня неожиданностью.
– Думал, но не стал обижать своими предположениями. Ты за последние минут двадцать…
– Тридцать три, – уточнила девушка, перебив меня.
– Последние тридцать три минуты ты не показала ни капли страха или даже напряжения. Ты настолько сильная? Или с психологом работаешь? – Стараясь изобразить восхищение на лице, спросил я.
– Просто всё будет хорошо, я это знаю.
Тут напомнил о себе капитан воздушного судна. Он сообщил, что мы успешно преодолели все трудности, что самолёт потерял один двигатель из-за какой-то неисправности, и что через три минуты мы сядем даже не в поле, как это часто стало происходить по всей стране, а на самой обычной взлётно-посадочной полосе, с которой не так давно повторно отправились в путь до столицы. Мы снова возвращались в мой родной город. Да что же это такое? Почему именно сегодня я никак не могу из него вырваться? Как будто что-то или кто-то удерживает меня в нём. Так и правда не далёк тот час, когда и я поверю во все эти мистические истории, предсказания и гороскопы.