Рассказы о животных – Сергей Солоух

Помните ли вы, друзья мои, историю многострадального Иова? Того самого Иова, что некогда жил в земле Уц, человека непорочного и богобоязненного, терпеливо сносящего жестокие удары судьбы и за это вознаграждённого Богом. Помните. Прекрасно. В таком случае книга Сергея Солоуха станет вам более понятна, ибо книга эта – не что иное, как жизнеописание нового русского Иова. Библейский Иов неустанно повторял: «Бог убивает меня, но я буду надеяться». Надежды оправдались, ему таки удалось достучаться до небес. Взглянул на него Всевышний, улыбнулся, и жил Иов долго и счастливо. История эта произошла в земле Уц. А наша земля зовется Безнадёгаточкару. И Бог не улыбается нам. И счастливых финалов у нас не бывает, в лучшем случае открытые. Солоуховский Иов страдает безмолвно, ни во что не веря, ни на кого не надеясь. Всё, что у него осталось – это воспоминания: о студенческих годах, о знакомстве с будущей женой, о рождении дочери, о преподавательской работе на кафедре. О том счастливом времени, когда само существование, жизнь ещё не была для него повинностью. Когда не нужно было заставлять себя жить. Догадываюсь, о чем вы сейчас подумали: чернушная книга. Нет, вы не правы. Никакая это не «чернуха», просто Солоух, работая над своим «Иовом», выбирает суровые краски с оттенками безысходности, довольно точно выражающие тоскливое бытие героя. А вам всё «белуху» да «веселуху» подавай. Не, друзья мои, так не проканает. Литература – отражение жизни, а жизнь – штука полосатая. Полоска белая, полоска чёрная. Сегодня ты счастлив – сыт, пьян, нос в порошке, а завтра – фигак! – «Бог убивает меня, но я буду надеяться», или не буду – в зависимости от того, кто во что верит. Я верю Солоуху. Верю его герою. Верю, что при определённых жизненных обстоятельствах самое трудное – это быть живым.

В начале я думала, что главный герой принадлежит поколению Пи, потом сверила цифры и поняла, что он ровесник моих родителей, представитель потерянного поколения рожденных в 60-х. К началу лихих 90-х они уже были сформировавшимися людьми, плохо приняли перемены и так и не смогли до конца приспособиться. Всё тоскуют по светлому советскому прошлому, когда было все ясно и понятно, не нужно было крутиться, продавать, уходить из науки и становиться манагером. Если смотреть с точки зрения разницы поколений, становится понятен конфликт интересов ГГ с дочерью Настей. Она из того поколения, которое было маленьким в девяностые и не успело застать социалистический рай. Для нее естественно крутиться, зарабатывать деньги, приспосабливаться к новым условиям, конкурировать. У героя на лицо кризис среднего возраста, время подведения итогов и глубочайшая депрессия. Жена серьезно больна, герой созависим с ней, выхода не видно. А кругом одни животные. На работе быдло, на дорогах тупые бараны, рискующие своей и чужими жизнями. Некоторые животные лучше людей. По мне так тему животных можно было сильнее раскрутить. Только два-три эпизода с прекрасными животными. Состояние депрессии очень хорошо передано автором.

Что касается политкорректности, нецензурная брань встречается один раз в начале и в конце, видимо, для интриги. А вот отношение к немцам не толерантно и веет ксенофобией. У автора почти все герои ненавидят и презирают современных немцев. Дочь нанесла удар поддых, живет с этническим немцем.

Ну ведь, ведь если разобраться… всё это глупо, Леонид, не так ли… если подумать… ведь это же другие люди. Совсем другие. Не те, что уводили.. Почему же мы…

– Нет, те! … Потому… потому что если… если кто-то сделал раз, и два, и три, и тридцать три, то все… однажды он снова повторит.. Вернется на круги своя, как алкоголик… Это не лечится… Это в крови… Как у животных…Не согласна я. Какая-то вывернутая теория внешнего врага. «Нам она, как та соседка, что химичит самогон. Дрянь, скволыга, но дружить необходимо» (с). Я не припомню, чтобы представители поколения моих родителей так не любили и боялись современных немцев.

Финал несколько разочаровал своей нелогичностью и скомканностью. В конце герой сам по себе как по щелчку выходит из депрессии, примиряется с тем, что так душило: неудачной дочерью, немцами, становится терпимым и доброжелательным. Внешнее событие, повлекшее данное освобождение, не очень значительно, на катарсис не тянет.

Что мне согрело душу, так это описание суровой красоты Западной Сибири дорожной и туристической. Автор хорошо передал ощущение полета на трассе и близости смерти. В описаниях дороги излишняя поэтичность не режет глаз, в других же местах заставляет спотыкаться и терять нить.

Странная склонность к фигурной, образной речи … часто мешала понимать его совсем простые мысли

И день за днем, и день за днем плотнее делается, толще белая безвоздушная среда, которая затапливает мозг, как образцово единообразный, густой и плотный слой жира над красным мясом в банке тушенки. Кажется, умер. Спекся, как эта обреченная на вековой анабиоз говядина. Волокна, некогда сжимавшиеся, разжимавшиеся, горы сдвигавшие, моря. Оборваны, порублены, уложены, залиты, запакованы. Круглая банка в идеальной среде без трения может теперь катиться бесконечно, сколь угодно долго.Хотя, если перечитать…

Снег. Он валил все выходные. И не хотел остановиться в понедельник. Артподготовка наступающего декабря меняла только применяемый калибр. Если вечером в пятницу, когда ещё было в районе нуля, на лобовое стекло шмякались, как мокрый поцелуй, снежинки размером с шапку одуванчика, то утром студеного начала недели уже мелкозернистая плотная дробь, как злая и сухая перхоть, царапал стекло.Нет, все равно слишком вычурно(

Для кого эта книга? Для мужчин, находящихся в разгаре кризиса среднего возраста, для сибиряков, для торговых представителей, для немцефобов, для тех, кто тоскует по доперестроечной России.

Вот не люблю я современную литературу. И, как оказалось, не зря. Эту книгу я выиграла на раздаче. Радовалась первой выигранной книге. Да уж…

Абсолютно не читаемо. Язык тяжелый, вязнешь в нем, как в болоте. Вникнуть в сюжет практически невозможно. С трудом домучивала.

И это еще на какие-то премии номинируют? Да такое даже печатать стыдно!