Сергей Смирнов
Остров Незабытых Игрушек
1
Небылицы доктора Неболеева
© Сергей Смирнов, 2024
© Издательский дом «Кислород», 2024
Маленькое предисловие
Эту историю, в отличие от прошлой про Алексея, алексию и Асю-невидимку, которую рассказали мне одни мои бывшие пациенты, я… увидел во сне! Именно так, как она тут будет рассказана. Я был очень удивлен, когда проснулся, потому что один из героев истории, детский врач, был очень похож на моего приятеля-врача, который работает заведующим детским отделением в городской больнице, а та больница находится в городе на берегу Черного моря. Когда я поехал туда в отпуск, то встретился с ним, и рассказал ему про свой сон. Он очень удивился, потому что события, которых он был свидетелем, как говорится, «все сходились»… Оказалось, что даже игрушки могли очень помочь в трудное время своим маленьким хозяевам и даже спасти их от большой беды! Потому что дети их очень любили!
Ваш Доктор Неболеев
Глава первая
Медведь Тим рассказывает о том, как он попал в большую Неизвестность и как с помощью дельфина Шарика оказался на берегу Острова Незабытых Игрушек
Я – Медведь Тим.
Когда я проснулся, вокруг меня было Неизвестно Где самой высокой степени неизвестности. Вокруг лежала темная и холодная вода.
Я воду сначала почувствовал спинкой и боками. Она щекотала меня своей мокротой. А потом я увидел воду, когда повертел головой. А еще я воду даже услышал, потому что мои уши стали от верчения головы щекотно плескаться.
А наверху того Неизвестно Где висело небо. На вид оно было почти такое же, как вода подо мной, только попрозрачнее, посветлее и как будто даже теплее. И такое же спокойное и тихое, как вода. А с одного края небо было гораздо светлее воды, и я подумал, что, наверное, таким способом с той стороны ко мне близится рассвет.
Я просыпаюсь, когда остаюсь дома один без своего друга Димы. Или же теряюсь, что гораздо хуже! Не сам теряюсь…
Простите, мне неловко признаться в том, что меня терял мой лучший друг. Нет, не нарочно терял! Просто он еще маленький. Ему всего пять лет и еще немного разных месяцев. Его Димой зовут. И терял он меня раньше всего-то один-единственный разок. Вот до этого, нового случая.
И в прошлый раз Неизвестно Где было не самой высшей степени, но оно показалось мне сначала очень страшным, когда я проснулся в тесной и колючей со всех сторон темноте. Но зато ту прошлую Неизвестность я куда быстрее разгадал, чем эту новую.
В прошлый раз это произошло так. Дима играл около дома, и вдруг появилась какая-то незнакомая собака. Вся пятнистая: даже голова у нее – одна половина белая, а другая черная. Собаку я видел тогда во сне, потому что Дима еще держал меня в руках. А сам Дима, конечно, видел ее наяву. Непонятно, да?.. Просто мы спим не так, как люди спят. Мы спим, когда мы вместе с нашими маленькими хозяевами. И мы видим тогда во сне то, что видят они в это время, только видим всё немного по-сказочному. Как – трудно объяснить, но вы, наверно, сами поймете, когда я вам всё расскажу…
Мой друг тогда очень испугался той собаки и побежал со мной куда глаза глядят, хотя на вид собака выглядела совсем не злой. Дима помчался вдоль садовых оград. А потом пошли густые колючие кусты, там уже начинался парк. Около кустов стояла высокая скамейка. Дима забрался на нее и встал ногами прямо на сиденье. Он думал, что высоты хватит, чтобы собака его не достала.
Это случилось год назад, тогда мой друг был гораздо меньше.
Собаки долго не было. Дима опустился на корточки, а меня посадил рядом на скамейку. Но когда собака объявилась вновь, Дима сразу увидел, что головой она легко достанет до сиденья скамейки, а значит, запросто запрыгнет на нее. И когда он в испуге соскакивал на землю, нечаянно спихнул меня рукой назад. Там была большая щель между спинкой и сиденьем скамейки. Вот я и завалился туда в колючки.
Мой друг попытался меня достать, но колючки вцепились в меня крепко и не отпускали. Тогда Дима оставил меня и побежал. Он решил, что вернется, когда спасется от собаки.
В общем, мой друг много страхов натерпелся в тот день, хотя собака его не тронула и наконец решила не подходить близко. Она, наверно, хотела просто познакомиться с Димой. Но получилось так, что мой друг еще и немного заблудился в парке, потому что никогда не ходил здесь в одиночку.
Мама по имени Света хватилась своего сынишки Димы, когда не увидела его под окном в песочнице. Она, конечно, научила сына сразу бежать домой, если на улице появится кто-то незнакомый, а так никуда от песочницы не отходить… Но на нашей улице, в нашем маленьком городке у моря незнакомые люди не обитают совсем.
Не увидев Диму, его мама очень заволновалась. Но нашла сына быстро, потому что около дома пролегала только одна дорога. И вообще, мама Димы умеет очень быстро находить людей и по-настоящему помогать им, когда они попадают в беду.
По другую сторону дороги, которая на самом деле не просто дорога, а настоящая главная улица, тоже стояли дома. В одну сторону дорога вела наверх, в парк, а в другую, вниз, – к морю.
Потом Дима с мамой начали вместе искать меня, но Дима так испугался собаки и того, что заблудился, что совершенно забыл, на какой скамейке меня оставил. А в парке было много одинаковых тропинок и много одинаковых скамеек с кустами.
Тогда мама Димы решила, что пора отдохнуть, а Диме поспать перед тем, как начать новые поиски. Она подумала, что, если сын успокоится и поспит, он, может быть, сам вспомнит дорогу к нужной скамейке.
Вот тогда я и проснулся. Даже раньше – это когда мой друг отбежал на такое расстояние, на котором меня ему уже совсем не было видно.
Сначала я стал изучать тьму и колючки, чтобы разобраться с Неизвестностью. Потому что, когда такие игрушки, как я, просыпаются, они не сразу могут вспомнить, что же им только что снилось…
Через некоторое время я вспомнил, что происходило во сне, и это значит, теперь находилось вокруг меня просто так – в виде всяких твердых и даже колючих, совсем не сказочных вещей, которые видят люди. И всё было вокруг немного скучного цвета. Камешек рядом был просто холодным камешком, а не синим веселым камешком с глазками, которые, когда я спал, смотрели на меня немного удивленно, не знаю почему. И значит, я сам теперь находился посреди всего этого мира, который все люди видят, когда не спят. Так Неизвестность стала рассеиваться.
Я хорошо понимал, что мне не надо никуда отходить, а то меня совсем не найдут. Я решил узнать, что теперь делают Дима и его мама.
Просыпаться умеем только мы, игрушки, которые сделаны не на фабрике, а у людей в их родных домах, потому что каждый наш кусочек, каждый пучок какой-нибудь ватки, каждый шарик синтепуха, каждая кедровая опилочка, каждый лоскуток ткани согреты, во-первых, душою того, кто нас делал, а во-вторых, пальчиками того, кто нас создавал. Чаще всего это один и тот же человек, который называется создателем.
Я скажу больше, раскрою большую тайну: сначала мы возникаем сразу целиком и прямо в сердце нашего создателя. Представляете?! Только там мы не из ткани, ваты и опилок, а из теплого и светящегося воздуха, который называется эфиром. Потом из сердца мы совсем беспрепятственно переносимся в ум нашего творца. И тогда тот самый ум, куда более прохладный, чем сердце, но очень заботливый, – этот ум точно рассчитывает, какие ткани, опилки, ниточки, бусинки и пуговички нужны, чтобы мы с помощью его теплых пальчиков образовались в мире твердых и в большинстве своем нелетучих предметов.
Поэтому, когда мы образуемся полностью, мы хорошо помним, какими эфирными мы были изначально. И поэтому мы умеем то, что пока не умеют, но очень хотят уметь люди. Они, люди, умеют в своей жизни бодрствовать и спать. А мы способны еще и на третье, которое мы между собой называем простым человеческим словом «бывать».
Это «бывать» означает уметь путешествовать по своему желанию по всему свету, хотя мы и остаемся на месте в виде той игрушки, которая была сделана человеком-создателем с любовью и кропотливым старанием. Если, к примеру, маленький друг и хозяин оставит меня где-то, а сам куда-нибудь пойдет или поедет, я могу всегда быть рядом с ним, хотя он меня и не будет видеть. Бываем мы быстро: стоит только подумать о нужном месте – и мы уже там, где хотим побывать. Правда, когда просыпаешься, иногда очень трудно протиснуться из себя, из своих кедровых опилок и шерсти и отправиться эфирно к дому моего маленького друга и его мамы. Мне пришлось приложить много мысленных усилий. Будь я человеком, наверно, даже покрылся бы пόтом от таких усилий… но люди ведь и «бывать» не могут, о чем я уже говорил.
И вот я оказался около фонарного столба на улице вместе с мамой Димы, а не с ним самим, потому что он еще спал дома. А его мама в ту минуту как раз очень заботливо думала обо мне. И еще она прикрепляла к фонарному столбу липкой лентой большой лист бумаги. На том листе красовался я сам, точнее моя фотография.
И еще на листе бумаги было написано про меня вот что:
ДОРОГИЕ СОСЕДИ И ПРОХОЖИЕ!
ПРОПАЛ МЕДВЕДЬ ТИМ!
ПРИМЕТЫ: РОСТ ПРИМЕРНО 3 °CАНТИМЕТРОВ. РЫЖИЙ ИЛИ ДАЖЕ ОРАНЖЕВЫЙ. ШЕРСТЬ ГУСТАЯ, КОЗЬЯ. НОСИТ ЗЕЛЕНЫЙ ШАРФИК ТИПА ГОРЖЕТКИ.
РЕБЕНОК ОЧЕНЬ СКУЧАЕТ ПО СВОЕМУ ДРУГУ!
ЕСЛИ НАТКНЕТЕСЬ, НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО, А ПРИНЕСИТЕ В ДОМ № 5 ПО УЛИЦЕ ПАРУСНОЙ.
ОБЕЩАЕМ ОЧЕНЬ ВКУСНОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!
На земле к столбу привалилась пластиковая сумка, из которой торчали края еще целой стопки таких листков. Вот какая замечательная у моего друга мама!
На том приклеенном к столбу листе я впервые мог очень обстоятельно рассмотреть всего себя и запомнить, какой я есть в человеческом мире наяву, а не в снах. Это могло когда-нибудь для чего-нибудь пригодиться.
Не успел я переглядеть все локоны козьей шерсти на моей медвежьей шкурке, как вдруг услышал странный пронзительный свист и пощелкивание. И тут же я вновь оказался весь за скамейкой в густых колючих кустах и колючей траве.
Выяснилось, что меня разглядывает та самая собака, которой испугался мой друг. И не только разглядывает, а и обнюхивает. Для этого занятия она опустила свою черно-белую голову и засунула ее под скамейку. Прямо целый ветерок подняла своим нюхом!
– Чего тебе надо? – спросил я ее строго.
– Хочу отнести тебя мальчику, который тут тебя потерял, – ответила собака.
– Это тебе, наверно, стало стыдно от того, что ты напугала моего друга, – так вот вежливо устыдил я собаку.
– Я нечаянно, – не особо-то устыженно ответила она. – Мне хотелось познакомиться с ним и с тобой. С тобой даже больше, чем с ним. Людей много, а такой медведь, как ты, – один.
Такие слова мне, конечно, очень понравились – и я уже больше не мог сердиться.
– Так получилось, – продолжила собака. – Извини, пожалуйста. И еще: говори не «напугала», а «напугал». Во-первых, я тут все-таки пес, а не собака. А во-вторых, даже не очень пес.
Я немного удивился и спросил:
– А как тебя зовут?
А собака, вернее пес, мне и отвечает:
– Меня зовут Ариэль.
Тут я еще больше удивился и говорю:
– Редкое имя для собаки. Ой, прости! Для пса. Необычное. И кто его тебе дал?
А он мне отвечает:
– Я сам себе выбрал такое имя из небесного хранилища имен, когда имена идут дождями для тех, кто родился не зимой. А снегом имена идут с неба, когда родишься уж точно зимой. Это имя красивое! А я на самом деле и не пес вовсе. Я – дельфин.
Тут уж я совсем удивился!
– Как это дельфин?! Дельфины в море плавают, а не по дорожкам бегают и не под скамейки лезут! – громко воскликнул я, хотя из людей, конечно, никто бы меня не услышал, даже если бы на той скамейке прямо над нами сидел. И еще я добавил:
– Мы дельфинов с моим другом видели много раз, когда были на берегу. Они рыбу в море едят. Ты вот нисколечко не похож на дельфина! Ну ни капли!
– Я тоже очень хорошо плаваю, – отвечает мне этот странный Ариэль. – И рыбу люблю.
И правда, из его пасти попахивало рыбой.
– Трудно объяснить, – добавил пес, выдававший себя за дельфина. – Тебе не понять. Но не обижайся – людям этого тоже не понять.
Куда уж нам с людьми понять, как уличный пес может быть еще и сухопутным дельфином!
Хотя у меня в голове, как и в теле, сплошь кедровые опилки, я всё же сообразил главное. Или этот пес меня так искусно разыгрывает, или он немножечко сошел с ума. Наверное, он на дельфинов насмотрелся на берегу и стал завидовать им – как они красиво играют и резвятся в море! Он даже дельфиньим звукам научился – тому свисту и пощелкиваниям, которые я слышал. Может, гуляя по берегу моря, он даже научился с дельфинами на их языке перекликаться, кто ж знает. Так я думал тогда.
Эти размышления заняли у меня некоторое время. Вот Пес-дельфин и говорит:
– Слушай! Можно я уже тебя достану отсюда на свет Божий? А то у меня уже вся холка затекла и заныла.
– Можно. Только осторожно, – сказал я. – В меня тут так много колючек вцепилось, просто ужас сколько! Как бы всю шерсть не выдрать. А то я совсем некрасивым сделаюсь, и мой друг очень расстроится.
Я, конечно, вспомнил в тот момент мой портрет на фонарном столбе. Вполне себе такой красавец – солнечный мишка с шарфиком-горжеткой!
– Не беспокойся. Я постараюсь, очень, – пообещал Ариэль.
И спросил, как меня зовут. Так вот мы и познакомились.
Ариэль действительно приложил много усилий, чтобы вызволить меня из колючкового плена без повреждений. И так, и так – в общем, он по-всякому старался. Он даже себе нос и часть черно-белой мордашки при своем смешном носе больно-пребольно исколол. После его стараний и моих криков «тише! осторожней же!» всего пять или шесть моих шерстинок так и остались на концах тех злючек-колючек.
Потом пестрый пес Ариэль очень аккуратно и бережно взял меня зубами за спинку и пузико и побежал по улице. Ему ничего не стоило в два счета донести меня от скамейки до дома моего друга. Быстрее я смог преодолеть это расстояние, когда немногим раньше побывал там эфирно, но то ж – эфирно, без шерсти и кучи кедровых опилок в животе!
Мама моего друга едва успела отойти от того столба, на который наклеила мой портрет ради всеобщего обозрения и моих поисков. Мы бежали прямо ей навстречу!
– Это мама моего друга! – сообщил я радостно Ариэлю. – Отдай меня ей.
– Угу! – деликатно рыкнул горлом Ариэль, чтобы меня не уронить.
Мама Димы, конечно, сразу увидела нас. Она остановилась и ойкнула.
Ариэль подбежал к ней и протянул меня прямо ей в руки.
– Просто невероятно! – воскликнула Мама Света, бережно принимая меня из пасти Ариэля. – Ты нашла его! Какая умная собака! Таких невероятно умных больше нет!
– Знала бы она, кто я на самом-пресамом деле, – шепнул мне Ариэль. – Хотя не думаю, что Шарик глупее меня. На моем месте он поступил бы так же.
– А кто такой Шарик? – спросил я.
– Мой лучший друг, – ответил Ариэль.
«Ну, хоть в друзьях у него нормальный пес, а не рыбина-сардинина какая-нибудь, – очень тихонько, чтобы Ариэль не услыхал, подумал я. – Может, Шарик приведет его наконец в нормальный собачий ум».
– Прости нас за то, что мой сын тебя испугался, – сказала Мама Света. – Ты ведь просто хотел с ним подружиться, правда?
Ариэль повилял хвостом.
– Сейчас Дима спит крепким сном, а потом я тебя с ним познакомлю, – предложила Мама Света. – А если ты захочешь жить с нами, мы все тоже будем рады. Пойдем, а?
Мама моего друга неторопливо повернулась и пошла к дому, а потом оглянулась.
Ариэль оставался на месте. Он мне тихо сказал, что не может пойти с нами, потому что сначала обязан обсудить это важное предложение Мамы Светы со своим другом Шариком. И если тот согласится, тогда другое дело.
Мама Света остановилась и сказала:
– Ну, ладно. Подумай и приходи. А пока подожди здесь, ведь ты заслужил вкусное вознаграждение.
Собачьего корма в доме не было, зато были вкусные сосиски. А еще свежая, только что купленная на рынке рыбка барабулька. Целый килограмм! Я старался внушить Маме Свете, чтобы она вынесла Ариэлю хотя бы грамм двести той барабульки! Та рыбка даже появилась в воображении мамы, но она сама себе не поверила, что для пестрого пса Ариэля, воображающего себя дельфином, барабулька куда вкуснее сосисок!
Я очень давно не был в руках Мамы Светы, а ведь когда-то это она сделала меня ко дню рождения моего друга. Какое это было наслаждение – снова почувствовать каждой своей шерстинкой ее руки, пальцы моей чудесной создательницы. В эти минуты эфирно я даже невольно побывал в ее теплом любящем сердце. Будто вернулся в первый миг моего творения!
Я даже вспомнил, что она сказала, когда закончила мое творение и повязала мне шарфик-горжетку. «Я тебя делаю мудрым Медведем, и ты будешь давать Диме мудрые советы!» – вот что она сказала. Ну, не знаю, насколько я мудрый получился, но только теперь я над всем, что происходит, думаю подолгу, а от этого немного медлительный и занудный, как моя теперешняя подружка Айка говорит.
Тот день, когда Ариэль принес меня к Маме Свете, запомню на всю жизнь. В нем, в том дне, было и темное Неизвестно Где, и чудесное возвращение в Самое Лучшее Где на свете!
А потом мама Димы сама ушла в сны… и стала только сниться нам обоим, мне и моему другу, а наяву больше не появлялась… Так случилось, когда однажды где-то проснулся под землей огромный Огненный Змей. Он стал горбиться и мотать хвостом – и земля над ним стала ходить ходуном и трескаться, а дома людей над драконом стали рушиться. А мама моего друга – особый доктор, спасающий людей там, где просыпаются подземные или морские Змеи, от бодрствования которых только одни страшные беды бывают на земле и в море. И мама моего друга вместе с другими такими особыми докторами сразу отправилась в те страшные места спасать людей. Она спасла многих. Но Подземный Огненный Змей ударом хвоста заставил целую скалу двинуться на ту белую палатку с красным крестом, где ночевала мама моего друга и двое ее товарищей по трудной работе…
Об этом мне первым сообщил Сарычик.
Сарычик – маленький ястреб, сделанный Мамой Светой из лоскутков разных ярких тканей. Она всегда брала его с собой на работу. Он побывал около меня эфирно и сказал, что сможет и впредь только бывать, потому что из-под огромной скалы его уже никто не сможет вынуть. И еще сказал, что, хотя они под скалой, но душа Мамы Светы от избытка ее доброты получила силу стать помощником Ангела Хранителя ее сына Димы. И что теперь она еще больше, чем в обычной жизни, будет помогать моему другу Диме, пусть он даже эту помощь не всегда будет замечать и потому не всякий раз говорить: «Спасибо, мама!»
Я не особенно хотел вспоминать про ту прошлую Неизвестность, не такое уж это радостное занятие, но ничего нельзя поделать. Я ее невольно вспомнил, потому что, как и в прошлый раз, сам решил узнать, что же сейчас делает мой друг и как это он снова ухитрился меня потерять.
Я закрыл глаза, чтобы побывать.
Но тьма осталась тьмой. Я никуда не делся!
Я снова открыл глаза и снова, как это нужно делать, закрыл их.
Но тьма снова повторилась, я снова не смог нигде побывать!
Вот тут я испугался первый раз в жизни. Я даже не знал тогда, что это первый раз во мне настоящий страх появился, потому что я принял его за проникшую в меня мокроту воды.
И я подумал: может, из-за проникшей в меня мокроты я и не могу никуда деться эфирно.
А потом мне стало еще мокрее и тяжелее внутри, то есть страха стало больше, потому что я подумал, а не случилось ли с моим другом что-то такое ужасное, что он меня теперь и не помнит вовсе!
Вот уж был ужас так ужас – самая холодная, зябкая, колючая и тяжелая мокрота на свете!
Я подумал, что я, наверно, совсем тону в воде, и вода не пускает меня никуда, как не пускает Подземелье Змея не эфирную, а земную маму к моему другу.
Может быть, та мерзкая мокрота совсем бы разъела меня на отдельные ворсинки и опилки, но вдруг я услышал собачий лай и к нему в придачу поскуливание. Только не тоскливое, а радостное!
И я сразу вспомнил про пса Ариэля! Конечно, это он, Ариэль! Он и в прошлый раз нашел меня. А теперь я в воде, но это ему нипочем. Он же хвастался мне тогда, что способен плавать как заправский дельфин!
Но увидел я не Ариэля, плывущего ко мне, задрав хвост, а настоящего дельфина! Увидел, когда повернул голову. Про себя я даже сказал спасибо Маме Свете. Ведь это она встроила в мою шею какие-то специальные штучки, чтобы я мог поворачивать голову. Это умеют делать далеко не все игрушки.
От дельфина шли волны, и я стал смешно перекатываться на них. И от этого переката даже не смог толком поздороваться с дельфином. У меня «здравствуй, привет» не получилось, а получилось – «здра-буль! приве-буль!»
– Привет! – сказал дельфин. – Ты Тим?
– Да-буль! – ответил я. – Пожа-буль, не гони-буль волну-буль!
Дельфин замер и вежливо дождался, пока вода снова выровняется, как прилежно заправленная постелька. Мама научила моего друга так застилать свою постель.
– А откуда ты меня знаешь? – спросил я.
– Мне Ариэль про тебя рассказывал. – Вот как просто объяснилась догадливость дельфина. – Все приметы – и простые, и самые особые, то есть те, что с шарфиком-горжеткой, – очень даже на тебе сходятся!
– А как тебя зовут? – спросил я.
– Я – Шарик! – отвечал мне дельфин и даже тихонько гавкнул.
Тут я подумал вот что: или в моей голове кедровые опилки совсем размокли, или же теперь я имею дело с немного сошедшим с ума дельфином. Веселые, значит, такие друзья: спятивший пес и сбрендивший дельфин!
– Не знаю ни одного дельфина с таким собачьим именем, – осторожно проговорил я. – Наверно, ты единственный. То есть ты – настоящий уникальный дельфин!
– А я и не дельфин совсем, – весело признался дельфин.
– А кто же ты тогда? – спросил я, чувствуя, что та вода, которая просочилась в меня, становится всё холоднее, даже холоднее той, что осталась снаружи меня.
– Я – пес! – признался дельфин еще веселее.
Подтверждались мои самые мрачные предположения и, что гораздо хуже, опасные подозрения!
Наверно, я долго молчал, пытаясь осмыслить небывалое в мире животных.
Вот дельфин и догадался о том, что я мыслю чересчур здраво, а потому ничего не соображаю и понять не могу. И значит, мне надо всё объяснить по-простому. Как говорят люди, «объяснить на пальцах». У дельфина никаких пальцев нет, но ему удалось так мне всё объяснить, что я даже смог ему поверить.
Он рассказал мне про дружбу пса с дельфином, о которой я уже кое-что знал. А потом поведал мне невероятную тайну. Оказывается, пес и дельфин иногда меняются телами, когда псу Шарику хочется порезвиться в море во всю свою прыть, а дельфину – побегать на суше по парку и по горам, чтобы понюхать цветы и понаблюдать за птичками и бабочками. И вот в прошлый раз дельфин Ариэль был, можно сказать, в шкуре своего лучшего друга Шарика, а теперь вот Шарик был в лоснящейся и гладкой коже дельфина. А роднило их то, что пасти у обоих хоть и зубастые, но не опасные!
В прошлый раз меня нашел дельфин Ариэль на суше, а теперь меня отыскал пес Шарик на морском просторе! Невероятное совпадение! А может, и не совпадение вовсе. Я много раз думал, что это Мама Света так всё устроила с самого-самого начала, чтобы я не терялся навсегда. И еще, скажу по секрету, – чтобы не потерялись любимые ею люди. Как – вы сами потом всё поймете. Она ведь совсем не простая мама. Таких мам, какие могут спасать людей и в огне, и в воде, еще поискать надо!
Тогда и я решил признаться дельфину Шарику в своем самом секретном. Я рассказал ему, как мы умеем по-особенному бывать, но почему-то в этот раз мне не удалось бывать у моего друга, и я теперь очень за него беспокоюсь.
– Я не знаю, что с твоим другом, – не особенно разделяя мои тревоги, отвечал дельфин, вернее пёс Шарик внутри дельфина. – Но надеюсь, что ничего страшного. Может, он и вправду первый раз в жизни где-то спит так глубоко, что не думает про тебя. То есть вообще ни про кого не думает и видит что-то особенное, волшебное. Даже мы, собаки, на такой сон способны. Мы тогда во сне ногами сучим быстро-быстро!
– А я думал, что это он тебя послал искать меня, – признался я с грустью.
– Нет, меня послала искать тебя и найти одна замечательная фея, – вновь удивил меня дельфинопёс Шарик.
– Какая фея? – спросил я.
Ни с какими феями я никогда знаком не был, и они со мной сами тоже не знакомились!
– Она красивая, – сказал Шарик.
– А какие-нибудь особенные приметы у этой феи имеются? – поинтересовался я, потому что вдруг начал догадываться. – Какие у нее волосы? – стал задавать я один за другим наводящие вопросы. – Какого цвета глаза? А подушечки пальцев у нее какой мягкости и какой округлости? И вообще, из какого дома и с какой улицы она пришла?
Про подушечки пальцев Шарик ничего не мог сказать, про глаза и волосы сказал именно то, что я и предвидел. А насчет адреса той феи сказал, что не знает, есть ли на небесах названия небесных улиц и номера небесных домов, потому что никогда на небесах не был, а попадет туда только тогда, когда увидит прямо перед собой радугу. Причем, когда увидит не во всю ее ширь, когда она перед тобой изгибается дугой через полнеба, а сбоку в виде разноцветной высокой лесенки, по которой можно идти на небеса собакам.
Короче говоря, фея пришла с неба. Она опустилась не по лесенке, а как семечко одуванчика летом или как золотой кленовый лист осенью.
Тут я все понял – и мне стало гораздо теплее, прямо вот гораздее-гораздее!
– Значит, ты нашел меня по ее просьбе, а теперь отнесешь к моему другу Диме! – Это был даже не вопрос с моей стороны, а настоящее утверждение.
Но Шарик меня смутил и расстроил.
– Нет, – сказал он. – Она поведала мне, что к Диме я никак не смогу сейчас тебя отнести, а нужно отнести тебя на Остров Незабытых Игрушек.
– Это что еще за остров такой?! – воскликнул я, чувствуя, что готов утонуть прямо сейчас до самого дна моря! – Я такого не знаю. Даже остров Борнео знаю и остров Пасхи. А про этот сроду не слыхал!
– Не пугайся, – душевно сказал Шарик, но меня не особенно успокоил этим.
А потом он сказал удивительные слова, и они еще сильнее сбили меня с толку:
– Мне фея поведала, что оттуда ты сам сможешь добраться до твоего друга вместе со всеми своими опилочками и шерстинками. И обязательно с горжеткой!
Я не знал, что ему ответить, и стал молчать.
Шарик подождал чуть-чуть и сказал:
– Ну ладно. Давай не тянуть кота зубами за хвост. Ты ведь не возражаешь, чтобы я взял тебя осторожно как раз ими, этими зубами, которые сейчас дельфиньи, а не собачьи… И чтобы с тобою быстро доплыл до Острова Незабытых Игрушек? Ты ведь сам туда не доплывешь: ты же не знаешь, где он, и плаваешь, наверное, очень медленно.
Тут я взял себя в лапы.
– Во-первых, кота тут нет, а у меня и хвоста нужного нет, поэтому тянуть за хвост и так никого не получится, – успокаивая себя такой ерундой, сказал я. – А был бы кот, пришлось бы его спасать посреди моря. Может, и за хвост пришлось бы тянуть. Во-вторых, не возражаю, чего уж тут, деваться некуда. А твоих, но сейчас совсем не твоих зубов я не боюсь. Если будешь нести меня так же аккуратно, как когда-то Ариэль нес меня твоими собачьими зубами по суше к дому моего друга Димы, то это даже весело и щекотно окажется.
А еще я, конечно же, спросил, где он, этот Остров Незабытых Игрушек.
– Недалеко, в общем-то, от вашего города, – вновь удивил меня Шарик. – Прямо напротив него в море. Этот остров так и называется – Островом Незабытых Игрушек. Если мальчику или девочке вырасти и стать взрослыми, а потом остановиться на берегу и смотреть прямо в море, прямо-прямо, а не в бок куда-нибудь, а потом закрыть глаза и начать вспоминать свои старые игрушки, то обязательно этот остров увидишь… Только о таком способе увидеть Остров Незабытых Игрушек знают очень немногие. Только те люди, которые не разлюбили читать сказки, когда выросли.
И мне вдруг представилась удивительная картина! Когда мой друг вырастет, он, конечно же, не разлюбит сказки. И тогда он будет выходить на берег моря, закрывать глаза и таким способом смотреть вдаль. И он увидит остров, который называется Остров Незабытых Игрушек. А я научусь бывать на этом острове, и как только Дима увидит его, так я сразу окажусь там на берегу и буду ему оттуда лапой махать! Вот как здорово будет!
– Ты прав, Шарик, – согласился я с воодушевлением. – Не будем тянуть за хвост рыбину-сардинину. Вези меня скорее на этот остров!
Шарик очень бережно взял меня дельфиньими зубами и, приподняв голову над водой, понесся по волнам. Я даже немного просохнуть успел на ветру, прежде чем мы достигли берега. В сказках говорят про такие путешествия – «долго ли, коротко ли». В общем, получилось скорее коротко, чем долго.
Когда мы достигли берега, солнце как раз показалось из-за горизонта с нужной стороны, и стало гораздо теплее. Скоро я должен был совсем просохнуть.
Шарик высадил меня на плоский камень у самого берега и сказал:
– Прыгай на гальку!
Одно дело бывать эфирно, а другое – передвигаться со всей кучей опилок внутри. Мы, игрушки, так двигаемся очень-очень редко. Нас ведь носят на руках, поэтому мы не натренированы. А тренироваться опасно – наши друзья могут это заметить или же удивиться, увидев нас совсем не на том месте, где оставляли. Станут рассказывать родителям и друзьям о том, что мы живые и ходим, а родители и друзья не поверят. Так и всякие неприятности с нашими друзьями могут случиться, ведь их начнут считать лгунишками или, еще хуже, немножечко того. Ну, вы сами понимаете, чего…
Поэтому я сначала долго прикидывал, как это мне прыгнуть, чтобы не осрамиться в глазах Шарика. Вот бухнусь в маленький пролив между камнем и островом и промокну курам и сардинам на смех!
– Прыгай-прыгай, Тим! – подбодрил меня Шарик. – Не бойся. Тут игрушкам двигаться легче, чем на большой земле. Ведь этот остров – волшебный.
Я и прыгнул!
И надо же – оказалось вправду, двигаться тут было очень легко, почти эфирно! И еще я вдруг увидел, что земля под ногами, то есть под моими задними лапами, стала куда дальше и ниже, чем раньше, когда я вставал на задние лапы и смотрел на землю.
– Ого! Да ты теперь большим стал, почти как настоящий медведь! – крикнул из моря Шарик. – Или медвежонок, но зато настоящий. Такой себя и друга в обиду не даст. Как лапой махнет, так все недруги разлетятся… Ну, это я так, на всякий случай тебе говорю. А теперь я поплыл. Меня уже Ариэль на берегу заждался. Он уже набегался там у вас вдоволь. Пока!
– Пока! – сказал я и махнул Шарику лапой, которая тоже стала большой и даже немножко грозной.
Дельфинопес развернулся, ударил хвостом по воде, поднял прощальный фонтан-салют брызг и стремительно понесся вдаль. А потом нырнул и пропал.
Тут я развернулся мордочкой, точнее уже настоящей и большой медвежьей мордой к суше и обнаружил, что остров очень похож на место, где стоит наш город. Такой же подъем в горы, так же много всякой зелени – сосен-пиний и кустов… Только вот никакого города не видно было.
