Сергей Skolorussov
Ратибор и Ода. Первая книга
Глава 2
Битва закончилась поражением для войск Альдфрита. Посылая проклятия и обвинения в вероломности норманнов, он укрылся в замке Бамборо. Крепость была деревянной, но при этом имела высокие и прочные стены, сложенные вперемежку с камнями и землёй. Загодя сделанные припасы позволяли гарнизону продержаться в ней полгода, в надежде, что викинги захотят вернуться к тому времени домой. Перекрыв все подходы к Бамборо, воины Одина сели в осаду.
Хрольв был слаб и лежал в отдельном шатре. Ивар, не теряя время, устроил суд, чтобы выяснить, кто покушался на сына конунга. Вальдира вызвали на него в качестве свидетеля. В большом шатре конунга заседали Ивар, Хёрд, Бальдр, Хельги и остальные ярлы.
Вальдир, стоя перед ними, рассказал, всё как было, и добавил:
– Стрелком был воин из дружины ярла Хельги.
Конунг спросил:
– Как его имя?
– Не знаю.
Хельги возмутился:
– Не знаешь, так нечего напраслину нести.
– Я неоднократно здесь возле ярла Хельги его видел. Такой рыжий здоровяк. Шлем у него с рогами. Да! Вспомнил! Он ещё мычал!
Бальдр удивился:
– Что?
– Он, наверное, немой.
Хельги соскочил с места:
– Немой? Это он тебе сказал? Ты нагло врёшь! Ты же его убил? Он, что, перед смертью рассказал, что при жизни был немым?
– Нет. Но один раз я пытался с ним заговорить. Это было в Яррове. В ответ он промычал.
– Так это значит – ты был с ним знаком до этого. Вы видите, как путается он? Берсеркам нельзя верить. Безумные они! Это даже дети знают!
Бальдр заступился за своего ученика:
– Вальдиру можно. Он не умеет врать.
Хельги возразил:
– Выйди из палатки и спроси любого! Каждый ответит: «Я не умею врать». Но что с того? Врут все!
Хёрд спокойно вставил своё мнение:
– Здесь точно кто-то врёт.
Хельги сверкнул глазами и положил руку на рукоятку меча:
– При помощи меча свою правоту могу я доказать.
Ивар поднял руку и примирительно махнул:
– Успокойся Хельги. Тебя никто не обвиняет.
Бальдр напомнил сказанное Вальдиром:
– Вопрос в том, есть ли у тебя такой воин, которого нам описал берсерк?
Хрёрек подтвердил:
– Да, есть. Это телохранитель Хельги.
Все вскочили, схватившись за мечи. Но Хельги был невозмутим. Он уже придумал ответный ход.
Ивар крикнул:
– Сядьте! Не хватало, чтобы вы на радость Альдфриту друг друга изрубили. Вставьте мечи в ножны и сядьте все на место. И без моего соизволения, чтобы никто здесь больше не скакал.
Затем он повернул голову к Хельги, сидевшему слева от него за Хёрдом:
– Чем ты ответишь ярл на эти обвинения?
Хельги встал. Он был немного бледным, но с уверенным выражением лица:
– Назову одно. Вернее, два доказательства отсутствия своей вины. Даже, три. Во-первых, кто кроме берсерка, видел Финна на дубе, стреляющим из лука? Ответ: никто. Да! Финн погиб. Но его тело нашли далеко от дуба. Труп сам уполз? Или здесь кто-то врёт про моего боевого друга? Во-вторых, предположим, что я задумал сына конунга убить. Но какова на то причина? Я ему кум, сват, наследник? Может, мы ссорились? Кто это подтвердит? Может, не поделили женщину? Скажите – в чём причина? Зачем его мне убивать? Ну, что молчите?
Ему никто не ответил. Нечего сказать, и вроде всё логично.
– И, в-третьих! Все мои лучники стреляют стрелами, помеченными моим клеймом в виде руны «Хагалаз», означающей град, тот, что сыпет с неба в мерзкую погоду. Это заглавная буква моего имени. Конунг, пусть принесут стрелы, извлечённые из тела Хрольва и стрелы моего полка. Сравним наглядно.
Ивар дал команду, и стрелы моментально принесли. Они сильно различались. Стрелы Хельги были значительно короче, и оперение у них было совсем другое. К тому же руна «Хагалаз», выжженная клеймом на них, очень хорошо читалась. Бальдр взял в руки стрелы, окрашенные кровью Хрольва:
– Несомненно, это стрелы англов. Я их узнаю с закрытыми глазами.
Хельги улыбнулся и веско произнёс:
– Вот видите. Где здесь моя вина? Я не отрицаю, что Финна вполне кто-то мог и подкупить. Никто из вас не даст зарок, что в его войске на деньги жадный воин не найдётся. Но вполне логично предположить, что это козни гнусного Альдфрита. Он хотел убить всего одной стрелой не только Хрольва, но и нашу дружбу. Надеялся раздор посеять и таким образом нас победить. Вот только не хватило у него ума дать убийце стрелы моих данов или гаутов Сигурда.
Хёрд почесал затылок и произнёс:
– Какая-то, сказал бы я, здесь есть несостыковка или несуразность. Нанять норманна для убийства – хватило у короля ума, а дать стрелу данов – он не догадался. И зачем он его в одежду своего войска нарядил? Может быть, правда, там был слуга Альдфрита, а не Финн? Просто похожий. Потому берсерк его и спутал.
Хельги выслушал и ответил:
– Всё может быть! Я просто рассуждаю. Вновь скажу: кроме слов берсерка нет обвинений против Финна. Но, повторюсь: в чём здесь моя вина?
Ивар уверенно поднялся с места, давая понять, что он сделал умозаключение и вердикт готов:
– Всем успокоиться и слушать молча. Говорю я, ваш конунг, а значит с вами говорит и Один. Дело непростое. И, несомненно, есть чья-то в нём вина. Две стрелы проткнули тело моего сына, единственного наследника, на которого я могу оставить всё, что при жизни попало в мои широкие объятия. Слава богам, что мой наследник жив! Но я не сомневаюсь, на Хельги нет вины. Что остаётся? Остаётся Альдфрит. Значит надо штурмовать его столицу, чтобы допрос с пристрастием ему сразу учинить. На этом разойдёмся. Готовимся все к штурму. Два дня на отдых. На третий объявляю приступ.
Ярлы, обсуждая суд, ушли к своим отрядам. И Хельги с ними. Остались только Ивар, Хёрд и Бальдр.
Хёрд по-старчески покашлял и высказался:
– Хельги прав. А может и не прав. У нас нет доказательств его вины. А потому, не можем возложить взысканий. Но на твоём месте Ивар, я бы его на время отстранил от твоего благоволенья, чтобы присмотреться к нему со стороны.
Ивар на это возразил:
– Хельги не раз меня спасал в бою. Ему я доверяю. Но твои слова, учитель, я к сведению приму.
Бальдр тоже сказал:
– И приглядись к Вальдиру, конунг. Достоин он твоей награды.
– Ты о чём? Чем я должен берсерка наградить? И главное – за что?
Хёрд укоризненно покачал головой:
– Иногда не понимаю тебя, Ивар. Он твоего сына спас.
– Любой из моих воинов то же самое бы сделал …
Хёрд перебил:
– Верно. Но разве любого ты не наградил бы?
– Наградить берсерка? Меня мои ярлы не поймут.
– И что тут понимать? По подвигу награда. «Любой» твой ярл не побежал спасать. Помчался только храбрый наш берсерк.
– Как его, по-вашему, я должен наградить?
– Посвяти в херсиры!
– В херсиры, берсерка? Вы сошли с ума!
Бальдр недовольно проворчал:
– Ума немного надо, чтобы видеть, как парень вырос. Он вполне может руководить отрядом бондов. Если посвятишь в херсиры, я дам ему удел. Напомню – это он на воротах монастыря водрузил мой флаг победы.
– Ну, всё, защитники берсерков. Я вас услышал. И принял к сведению всё сказанное тут.
***
Хугин проворчал:
– Не суд – а пустая болтовня. То ли дело у них суд над ведьмами! Без лишних слов старух бросают за борт. Если спасётся – значит, ведьма. И сразу голову долой!
Глава 3
Ночью Хрольв впал в горячку и утром умер, не сказав ни слова. Мудрый Хёрд посмотрел его язык и пену, засохшую у рта, и назвал причину смерти:
– Хрольва отравили.
Ивар тихо промолвил:
– Значит, не он окончит дни мои. Или колдун соврал, или жить мне ещё долго, до взросления внуков.
Узнав известие о смерти, примчался Хельги:
– Проклятье демонам и вонючим англам. Они всё сделали, чтобы опорочить меня в глазах всех честных воинов. Но сегодня я спал в своей палатке и рядом с шатром Хрольва даже близко не был. Кто отравил его? Назовите имя! Его отправлю в царство мёртвых. Кстати, стрелы проверяли? Может стрела отравленной была?
Его послушали, стрелой проткнули пойманного зайца. И точно, заяц умер в таких же судорогах на глазах у всех.
– Будь проклят, этот Альдфрит, его порежу в лоскуты и прикажу из них сшить знамя. Или сделать барабан, – всех громче возмущался Хельги. – Ивар, веди нас на приступ Бамборо прямо сейчас.
Но опытный конунг не переназначил дату штурма, дав два дня на отдых и на тризну по своему сыну.
На третий день состоялся штурм. К вечеру замок столицы Нордумбраланда пал. Разъярённый Хельги резал англов словно ягнят в Уппсале на зимний праздник. Но Альдфрита он так и не нашёл. Оказалось, что король англов, тайной тропкой ещё два дня назад сбежал в Хибернию55, где он жил до того момента, когда вступил на нордумбраландский трон. Там в Айлехе правили родственники его матери-ирландки.
Отметился подвигами и Вальдир. Ворвавшись первым среди первых в крепость, он убил охрану и открыл ворота. Кроме того, это он пленил Беннока, назначенного Альдфритом воеводой.
Целую неделю норманны грабили столицу англов, после чего, исполнив погребальные обряды, затеяли прощальный пир.
На этом празднике Ивар сдался, вняв аргументам приближённых ярлов, и торжественно Вальдира посвятил в херсиры. Бальдр обещал выделить ему удел, с которого бы он кормился. Херсиры управляли не только собственным уделом, но и воинским отрядом бондов, имения которых были расположены в пределах этого удела. Бонды владели пашнями, но сами не пахали землю, вместо них это делали рабы, чаще всего венды. Вальдир дал клятву верности конунгу и торжественно целовал меч, завещанный ему Хрольвом.
Окончив поход в Туманный Альбион, корабли норманнов взяли курс на восток, домой. Там, в Вендсюсселе56, на самом севере Ютландии они разделились. Ивар с основной флотилией двинулся напрямик через всю Швецию по реке Гаут в озеро Венир57 и далее протоками в стольный град Уппсалу. Кроме сбора дани главной целью этого похода был Вермланд58. Сбежавшие из державы Ивара свеи и гауты выжгли к северу от озера Венир дикие леса и самовольно распахали их. За эту дерзость конунг их справедливо наказал.
По морю на восток от Вендсюсселя поплыли воины ярлов Селунда и Гауталанда59. А также Бальдр с дружиной, посланный конунгом привезти Оду в Уппсалу. Там должен был состояться большой праздник, посвященный победам в Нордумбраланде. Ивар решил, что дочери пора увидеть весь свет столицы его огромного государства. Девушки Скандинавии рано становятся невестами.
Глава 4
Ода сделала всё так, как ей говорила Маргюг: постелила себе посреди комнаты прямо на полу, а под подушку положила узелочек с «Шипом Сна». Только она закрыла глаза, как сразу улетела куда-то к звёздам вверх. Взлетев выше облаков, проткнутых высокими горами, она оказалась в светлой стране, по которой текли белые реки, впадающие в белоснежные озёра. К Оде со всех сторон засеменили маленькими ножками гномики, одетые во всё белое. Адель вознеслась в страну Альвхейм60, мир светлых альвов. Они давно не видели людей и долго рассматривали девушку, пока не поняли, что она им ничем не угрожает. Тогда альвы накормили её белой кашей, которую они тут же непрерывно варили из облаков. После этого расспросили, зачем она к ним прилетела. Ода рассказала, что хотела узнать имя своего жениха и посмотреть, как он выглядит. Желание девушки развеселило альвов, так как никто до этих пор не появлялся в их стране без намерений сделать им зло. Они устроили праздник, стали петь и танцевать. Когда девушка спросила, смогут ли они ей помочь, гномы ответили, что помогут, но при условии, если она с каждым станцует танец. Старый альв с длинной белой бородой, соскрёб с вершины торчавшей из облаков горы горстку снега и рассыпал над головой Адель. От этого она уменьшилась в размере до их роста. Гномов было двенадцать и, станцевав с каждым из них, девушка выбилась из сил. Тогда альвы усадили её на мягкие подушки в белый паланкин и понесли к подножию большой горы, откуда раздавался жуткий грохот. Когда шум стал совсем невыносимым для уха девушки, Ода увидела источник звука. Кузнец мощным молотком ударял по большой наковальне. Это был князь белых альвов хромой Вёлунд61. Девушка испугалась. Ей было известно, что кузнец был охоч до женских юбок. Каждой своей возлюбленной он дарил кольцо. А колец было ровно 700, они были им выкованы по образцу кольца его первой жены лебединой девы Чудесной Хёрвер. Вёлунд, увидев Оду, улыбнулся и, протянув кольцо, предложил ей стать его женой. Девушка ответила, что она ищет своего суженого, и только он будет её возлюбленным до самой смерти. Князю альвов ответ неожиданно понравился. Он дунул сквозь кольцо на девушку, и её рост стал прежним. Затем Вёлунд дал Оде лебединые крылья. Когда-то давно с помощью их он сбежал из заточенья от владыки Ньяров Нидуда62.
Белые крылья понесли девушку куда-то вниз. Вынырнув из облаков, она увидела знакомые ей горы, фьорды, леса, озера, реки, города. Это был Мидгард, известный мир людей. Крылья принесли её к небольшому лесному озеру. Здесь они покинули Адель и вознеслись обратно к своему хозяину. «А Вёлунд, не такой злой, как многие считают», – подумала она и стала озираться по сторонам. Сквозь густую крону плакучей ивы, склонившейся к воде, Ода увидела молодого человека. Он стоял к ней спиной. На нём был красный плащ, скрывающий его фигуру, а на голове шлем с птицей, распластавшей крылья. Адель крикнула: «Ты кто?». Но воин не услышал. Она стала пробираться сквозь густые заросли ракитника и ивы, чтобы подойти ближе. Приблизившись, она вновь крикнула: «Как тебя зовут?» Но наречённый жених вновь не услышал. Он снял с головы шлем, и девушка увидела выбритый затылок. На нём виднелась татуировка в виде сведённых в лигатуру63 рун. Ода попыталась запомнить узор лигатуры, в которой каждая из рун переплеталась с другой, являясь продолжением третьей. Но вдруг в это время с озера надвинулся густой туман и скрыл фигуру жениха из виду. «Ты Хрёрек? Или Хельги?» – закричала дочь конунга. Но было уже поздно, фигура человека испарилась.
Адель проснулась. Было прекрасное солнечное утро. Но ей было нехорошо. Кружилась голова и немного подташнивало. Руки горели от мелких ссадин и царапин. Ноги сильно ломило. «Руки болят из-за колючек ракитника, а ноги из-за танцев с альвами», – подумала Адель. Правду сказала старуха, чтобы видеть вещие сны, нужно для этого иметь желание и силу. «Я не успела даже узнать его имя. Значит, я ещё не готова к тому, чтобы увидеть своего нареченного в вещем сне», – решила она.
Дверь приоткрылась и в неё неслышно прокралась Сольвейг. Она на цыпочках приблизилась к постели Адель и, увидев, что подруга уже проснулась, с шумом выдохнула воздух:
– Фу! Наконец-то дождалась! Я всю ночь не спала в ожидании, когда ты проснёшься и мне свой сон расскажешь. Ты так дёргалась, сучила ногами, мотала головой и царапала себя ногтями, что мне очень страшно было. Ну что? Узнала? Говори скорее, рассказывай! Ты его видела?
– Скорее нет, чем да.
– Не видела? Не приснился? Видела из далека? Что? Старуха обманула? Я так и знала. От колдуньи с именем Маргюг, разве можно было нам счастья ожидать? – защебетала Сольвейг.
– Успокойся уже. И не тарахти, как сорока. Ой…, – Ода взялась руками за виски, – у меня голова раскалывается.
Не найдя ничего лучшего, подруга стала обмахивать лицо Адель ладонями:
– Так лучше? Уже лучше?
– Сольвейг! Перестань. У меня и так всё кружится перед глазами. А ты ещё тут машешь перед ними. Лучше дай мне воды и скажи Аслауг, чтобы принесла прямо сейчас кусок глины. Беги, пока я не забыла.
Сольвейг моментально вернулась и дала подруге напиться:
– Зачем тебе глина? Даже не могу предположить. Ты хочешь вылепить его лицо? Не замечала за тобой таких талантов. Ну, расскажешь ты мне все, в конце концов!? Я сейчас от любопытства лопну! У-у-у!!!
– Заткнись. Ты сейчас меня собьешь, и я всё забуду. Дай мне сосредоточиться
Молчания Сольвейг хватило ненадолго:
– Ода! Может хватит издеваться? Конец пришёл моему терпению!
– Да! Принеси мне грифель.
– Что это такое? И где я его возьму?
– В комнате, где Гейр нас рунам обучал. Это такая острая костяная палочка. Ей пишут.
– А, знаю! Она украшена драконом страшным, проглотившим человека!
– Точно! И тогда церу принеси, если найдёшь.
– Церу? А! Дощечку с воском, на которой пишут.
– Ты ещё здесь?
– Слушаюсь, повелительница! – съязвила Сольвейг и тут же исчезла.
Через минуту она вернулась с грифелем в руках. В его верхней части был искусно вырезан дракон, заглатывающий голову мужчины. Греки, как рассказывал Гейр, называли грифель стилосом.
– Не нашла я церу.
– Ладно, сейчас Аслауг глину принесёт.
Дверь открылась и вошла кормилица:
– Столько хватит? – она поставила на пол тяжелую кадку полную сухих комков глины.
– О-о-о! – только и смогла воскликнуть Адель, вновь схватившись за больную голову. – Мне всего-то надо, чтобы в ладони помещалось.
– Мне кто-то об этом сказал? – невозмутимо проворчала Аслауг. – Ещё не завтракали, а уже им глину подавай. Хорошо хоть, не молодильное яблоко Идунн64, а всего лишь глину. Мне стол накрывать надо, а ты бегай по ямам, да канавам, глину собирай, как ума лишённая богами …
Кормилица ушла, а Адель поднялась с постели и стала разминать кусок глины, добавляя воду, пока не получилась лепёшка. На этой лепёшке она стала острым концом грифеля чертить рунную лигатуру, увиденную во сне. Быстро в точности изобразить не получалось и время от времени, чтобы вспомнить, Ода поднимала голову вверх, закрывая при этом глаза.
Вокруг неё суетилась Сольвейг, заглядывая то через одно плечо подруги, то через другое:
– О, господи! Что ты там карябаешь? Объясни мне, наконец!
– Ты можешь помолчать?
– Молчать, молчать, молчать. Что за манера, затыкать всем рот? Я тоже хочу знать, что ты увидела, и что сейчас творишь.
– Сольвейг, если ты сейчас не заткнёшься, то я забуду, то, что увидела и никогда тебе не расскажу о вещем сне. И тогда ты точно лопнешь!
Сольвейг надулась и села в стороне от подруги на сундук, насупившись и раздувая от обиды ноздри.
Наконец Ода закончила царапать стилосом по глине:
– Вроде так это было, – она вытянула перед собой руку с глиняной лепёшкой в ладони и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, попыталась оценить результат своей работы: – Да, точно, так!
Хмурая от обиды Сольвейг вытянула голову вверх, пытаясь со своего места рассмотреть, что там получилось у Оды. Но так и осталась в неведении – какие-то непонятные чёрточки и загогулины.
Ода повернулась к подруге:
– Не обижайся, сейчас всё объясню.
Сольвейг с энтузиазмом вскочила, но Ода вытянула раскрытую ладонь в её сторону, означавшую «стоп»:
– Но сначала найди Гейра и приведи его сюда.
Сольвейг опять глубоко вдохнула и выдохнула воздух через рот:
– Боже ты мой, он-то нам зачем?
– Раз говорю, значит он нужен.
– Я всю ночь не спала и всё утро на посылках. Что за наказание? Сбегай туда-сюда, приведи того – а в результате «ноль». До сих пор ничего не знаю.
Ода успела умыться и одеться, пока Сольвейг нашла и привела учителя.
– Гейр, сможешь прочитать, что рисунок этот означает. Здесь же руны? Я правильно всё поняла? – Адель протянула учителю кусок глины с рисунком.
Гейр сел на лавку и долго всматривался в лигатуру. В ней руны были сплетены в один узор. Прочитать слово в нём – всегда головоломка. Он долго шевелил губами, время от времени резко дёргая головой, как бы этим мысленно стирая неправильные варианты, пока не спросил:
– Здесь всё правильно изображено? Я явно вижу и читаю некоторые руны, но они никак не складываются в слово.
– Вроде, да. Но об заклад не бьюсь. Мне с утра в уши так надуло, – Ода кивнула в сторону подруги головой, – что, перепутать было бы не трудно.
Сольвейг в ответ только недовольно вздохнула, но промолчала.
– Да-а-а, – протянул Гейр, – задача. И подсказки нет.
Сольвейг не выдержала и выплеснула из себя накопившуюся словесную энергию:
– Конечно! Конечно, есть! Это имя. Ода, я правильно говорю? Это же имя?
Ода согласно кивнула, задумчиво глядя на лигатуру, которую держал в руках Гейр.
– Так вот! – продолжала громко и быстро говорить Сольвейг. – Это имя. Возможно, Хрёрек, но скорей всего, Хельги. Теперь ты сможешь прочитать его. Давай, Гейр, читай имя!
– Так-с, Хельги, говорите. Или Хрёрек. Угу. Хе-хе! Ничего не понимаю! Не читается, ни то, и не другое. Точно говорю – здесь нет таких имён.
Ода удивилась:
– Как нет? Их нет вообще?
Сольвейг тоже спросила:
– Не читается даже имя Хельги? Хрёрека там быть и не должно, – она осеклась, поймав взгляд подруги.
Гейр продолжил попытку прочитать лигатуру:
– Скажу одно, я явно вижу руну «райдо»65. В имени «Хрёрек» – их целых две. Но здесь я вижу только лишь одну. Хотя, возможно, что я принял вторую «райдо» за «вуньо»66. Если это не «вуньо», а вторая «райдо», то вполне возможно, что здесь зашифровано имя «Хрёрек», так как ни одной «райдо» в слове «Хельги» нет и вовсе. К тому же имя «Хельги» пишется с помощью пяти рун. А здесь их явно шесть. Это точно не «Хельги».
Расстроенная Сольвейг даже села на лавку, склонив голову и обхватив её руками. Но Гейр продолжил:
– Если честно, то это слово я не принял бы и за имя «Хрёрек», так как вот этот знак, явно, руна «анзус»67. Но её ни в том, ни в другом имени нет. Всё, девушки, больше ничего сказать вам не могу.
Он протянул кусок глины Оде и в качестве извинения пожал плечами:
– Ещё мне кажется, что там присутствует и руна «дагаз»68, которой тоже нет в названных вами именах. Но я ничего не гарантирую. Здесь трудно разобраться. Кстати, где ты видела рисунок этот?
Девушка потупила взгляд, ей было неудобно об этом говорить, но всё-таки она сказала:
– Такой была татуировка.
Гейр почесал подбородок, обдумывая сказанное:
– На мужчине? Он был голым?
У Сольвейг непроизвольно вырвался при этих словах смешок. Ода укоризненно взглянула на неё, и подруга сразу вернулась к серьёзному выражению своего лица. Адель возразила Гейру:
– Нет, он был не голым. Татуировка была на выбритом затылке.
– На затылке? – удивился учитель. – Странно. Обычно в этом месте татуировки делают берсерки. Впрочем, не только они. Всякое бывает.
