Сергей Серп
Клювик
Я не заметил, как оказался на улице. Поначалу я думал, что мне будет сложно покинуть пленников, что я стану бояться оставить их одних, но едва я вышел на свежий воздух, как все сомнения тут же развеялись. Во мне царила внутренняя уверенность, которой я давненько не ощущал. Я заглядывал в лица проходящим девушкам нагло и бесцеремонно, даже с вызовом. «Пойдем ко мне. Я приковал свою жену к ванной в компании с избитым любовником», – говорил взгляд, но девушки не могли правильно интерпретировать мои сигналы, прятали глаза и проходили мимо. Я скорее напоминал помешанного, человека, слетевшего с катушек, нежели альфа самца. Догадавшись, я разозлился еще сильнее и повернул обратно домой.
Я тихо открыл дверь, зашел в квартиру и прислушался. Тишина. Вода выключена. Отодвинув тумбочку, я зажег свет и резко открыл дверь. Надежда мелькнула в глазах жены, но также скоро растаяла. Хахаль вновь загудел. Тихо и жалобно он явно просил меня о чем-то. На дне ванны стояла вода. Одежда пленников практически вся была мокрой. Жена молчала, не знаю, о чем она думала. Я кивнул её новому другу и закурил. Сделав пару затяжек, я зажал пальцами его трубочку и вкрутил в нее сигарету. Курил ли он до этого или нет – неважно, сейчас этот процесс был явно ему по душе. Внезапно он начал кашлять, сначала где-то глубоко, беззвучно, но вскоре раздражение в горле стало невыносимым. Курящий гость затряс головой, из глаз потекли слезы. Сигарета вылетела из трубочки и, упав на влажные брюки, скатилась в воду, оставив после себя лишь пшик и плавающий бычок. Как он был расстроен. Эта потеря была для него столь невосполнимой, что слезы кашля, сменились вполне натуральными слезами обиды и жалости к самому себе.
– Ничего, ничего, – сказал я и вышел из ванны.
Не прошло и пары минут, как я вернулся обратно, держа в руках стакан с коричневой прозрачной жидкостью. Я подставил стакан точно под трубочку и дружественно кивнул. Это был виски. ЕГО виски. Прихваченный мной из ЕГО же холодильника. Уверен, он бы предпочел пить его в другой обстановке, но поверьте, вкус тогда был бы совсем другим. В два глотка он втянул все и еще несколько секунду шмыгал трубочкой по дну пустого стакана. За всем происходящим жена наблюдала с нескрываемым отвращением. Я демонстративно не глядел на нее, делая вид, что она для меня не существует. Чтобы не допустить между ними хоть какой-то формы общения, я вышел, и ванна снова погрузилась в темноту.
По телевизору не было ничего интересного. Я долго щелкал каналы, но ни на чем не останавливал глаз. Незаметно я погрузился в приятную дремоту, а когда очнулся, за окном уже стемнело. Я не сразу понял, что меня разбудило, но чувство тревоги быстро завладело сознанием. Раздался яростный стук в дверь, и судя по всему, не первый. Схватив саперную лопатку, я выскочил в коридор, и только тут понял, что стучат во входную. Звонок у нас не работал. Я несколько месяцев не менял батарейки, вопреки просьбам жены. В ванной слышался шум. Включив свет в коридоре, я заметил, как из-под двери, подпертой тумбочкой, подтекала вода. Я рванул в туалет и тут же перекрыл вентили, после чего побежал открывать. Как и следовало ожидать, за дверью орал какой-то из соседей. Меня трясло. Все мое спокойствие осталось в кровати на теплой подушке. Засунув лопату в обувницу, я приоткрыл дверь и ринулся в словесную атаку.
– Да, да, выключил уже! Выключил! Заплачу.
От неожиданности сосед отпрянул назад и уставился на меня, как баран на новые ворота. Я вышел на лестницу, и захлопнул за собой дверь.
– Что, много натекло? – как можно непринужденнее поинтересовался я и сделал шаг в сторону первого этажа.
– Да у меня весь потолок, вся ванна, – опомнился пострадавший и начал причитать о своих потерях.
К счастью, я жил на втором, и затопить мог максимум одного человека. Мы вместе спустились к нему в квартиру. Мужик не наврал, ситуация в ванной прямо сказать: из рук вон. Повсюду тазы, ковшики, на полу мокрые тряпки, по стенам струйками бежала вода. Ванная комната у него явно требовала ремонта, но дело было отнюдь не в моей диверсии. Сосед продолжал возмущаться, и неизвестно до чего бы все это дошло, не пообещай я ему десять тысяч рублей за неудобства.
– По три тысячи за квадратный метр, плюс тысяча для круглого счета.
Мужчина сперва замешкался, и стал говорить, мол ремонт – это совсем другие деньги. Я ответил, что не дам больше двенадцати и то под расписку. Еще раз окинув взглядом ущерб, сосед нехотя согласился. Я тут же написал ему расписку на двенадцать тысяч, а когда он опомнился и захотел получить деньги немедленно, посоветовал ему не спешить. Все-таки еще не вся вода стекла, мало ли ущерб возрастет и тогда по новой торговаться придется.
Моему гневу не было предела. Войдя в ванную, я схватил жену за волосы и опустил лицом в воду так, что она не смогла дышать. Любовничек попытался ударить меня ногами, но ничего дельного из этой затеи не вышло. Вода медленно уходила в слив, жена дергалась, накрытая с головой. Соратник по несчастью начал раскачиваться, расплескивая воду по сторонам, чтобы жена не задохнулась. Я отпустил её. Она кашляла. Схватив душевую лейку, я начал избивать обоих, насколько дотягивался шланг. Оставшаяся в ванне вода стала розовой. Заметив, что отбил несколько плиток, я улыбнулся, после чего, вышел, погасил свет, придвинул тумбочку и, закрыв квартиру, отправился бродить по ночному городу.
Ветер с Волги дул нещадно, и очень скоро я продрог до костей. На часах было начало одиннадцатого, но для меня времени не существовало. Зайдя в первый попавшийся магазин, я купил две бутылки дешевого портвейна, баночку диетической колы и поехал на вокзал. Сидя в трамвае, я вспомнил, что кроме завтрака ничего сегодня не ел, и приобрел на вокзале пачку мягких венских вафель. Билет на поезд я не брал. Какой может быть билет, если я даже не знал, куда собираюсь.
Эту стадию своей психологической революции я охарактеризовал бы как бегство. В отличие от прошедшего дня, когда я ничего не знал, но был полон ненависти и обреченной решительности, наступающий вечер вырисовывал мне хоть и туманную, но отчасти определенную картину. Заскочив в электричку до Москвы, я кое-как расковырял бутылку и, пожалев, что забыл купить стакан, влил себе из горла примерно треть от желтоватого содержимого. Вафли оказались слишком сладкими, но на удивление свежими. Я жадно проглотил первую из четырех вафель и вновь приложился к портвейну. Спустя пятнадцать минут захваченный провиант был ополовинен.
Вторая бутылка вина пошла несколько хуже. Меня быстро развезло, и я через силу вливал в себя когда-то любимый напиток. Прикосновение к бутылке, мне напомнили прикосновение к губам собственной жены. В вагоне никого не было. Я закурил, не выходя в тамбур. К сожалению, вафли кончились раньше, чем портвейн. Сделав большой глоток, я затянулся и, пригревшись у окошка, задремал, положив ноги на противоположную лавочку. В голове было пусто, абсолютно пусто. Мозг не производил никакой активности. Я плыл, хотя, скорее все-таки летел. Меня окружал космос. Пустой и темный он обволакивал, и я не видел даже собственной руки. Темнота оказалась настолько плотной, будто я ослеп, и лишь повертев головой, заметил вдалеке белую точку. О, это была звезда. Маленькая, далекая, но это была моя звездочка. Я боялся моргнуть, чтобы не потерять её из вида. Терпел так долго, что начал щуриться, водить по лицу руками, бить по щекам, но все-таки моргнул. Это продолжалось мгновение, взмах ресниц, доля секунды, но она исчезла, и сколько я не крутил головой, со мной оставалась лишь темнота.
Звездочка, впрочем, оказалась ближе, чем я предполагал, а по щекам мне звонко била толстая кондукторша. Ее напарница, в надежде разбудить меня без оплеух, светила в лицо фонарем. Я провис между сидениями, и медленно сполз на пол. Тело не слушалось. Я был пьян и с трудом понимал, что вокруг происходит. Женщины что-то говорили. Толстая пыталась трясти, но все попытки привести меня в чувство закончились, когда я, дважды икнув, рыгнул фонтаном прямо в проход. Женщины едва успели отпрыгнуть, выругались и пошли дальше, пригрозив полицией. Мне ничего не оставалось делать, как забиться под лавку и ждать. Я ждал, сам не зная чего, и в какой-то момент отключился.
Когда очнулся, была уже глубокая ночь. Я не сразу понял, где нахожусь. Ноги затекли, и всему телу было очень тесно. Оказалось, что я лежал под лавкой все в том же вагоне, на котором ехал в Москву. Состав не двигался. Нашарив в кармане мобильный телефон, я удивился еще больше. Часы показали четыре утра. Почему я лежу на полу, и как меня не заметили? Я мысленно махнул рукой, и оставил рассуждения на попозже. Под лавкой, к слову, довольно уютно. Я бы не спешил вылезать, но переполненный мочевой пузырь напомнил о себе. Осторожно выбравшись в проход, я подтянулся за спинку лавки, медленно выпрямился и побрел к тамбуру. За окном виднелись фонари. По моим расчетам – через час, максимум полтора, электричка должна была поехать в обратную сторону и отвезти меня домой, в логово собственного ужаса.
Забравшись под лавку, я долго не мог заснуть. И только пообещав себе купить на вокзале пачку тех прекрасных вафель, я погрузился в сладостную дрему. Предвкушение – безотказное снотворное и мощный энергетик. Забегая вперед скажу, что вафли в тот день я так и не купил.
