Сергей Семипядный
Автодорожный рок
Необходимо выбраться из этой комнаты и познакомиться с кем-нибудь, возможно, столь же одиноким. И вот уже он, прямо перед собою выбрасывая бодрящие звуки нечленораздельных слов, бежит по пустынной улице. Заметив, что слишком высоко поднимает ноги, хотя прекрасно знает – о бессмысленные сплетения отживших слов споткнуться невозможно, он самокритично ухмыльнулся и внёс коррективы в комплекс движений бегущих ног.
Однако, пересекая дорогу, он зацепился за что-то ногою и упал на недовольно прошумевший и злобно ткнувший множеством жёстких камешков щебень дорожной обочины. Среди ощущений безвестно упавшего доминируют болезненные ощущения. Человек, возможно, встаёт и бежит дальше, однако посредством боли наделённые автономией части его тела тащат за собою живую память о нежелательных, яростно проклинаемых соприкосновениях.
Пробежав ещё немного, он, поскуливая, остановился напротив дома, наблюдающего за ночной улицей лишь несколькими нежизнеспособного вида окнами. Ночное время не допускает легальных способов проникновения в чужую квартиру, за исключением, конечно, ограбления. Он завернул за угол дома, вбежал в один из подъездов, поднялся по лестнице на высоту одного вдоха и налёг на кнопку звонка.
– Кого там черти носят? – наконец остановил трель звонка недовольный голос.
– Ограбление! Открывайте! Живо!
– Вы не имеете права! – гремя запорами, ответил будущий потерпевший.
Когда дверь открылась, он увидел человечка, некрупного и нескладного, безоружного и невоинственного совершенно вида. И… явно знакомого ему. Откуда он знает этого человека? Да и ограбление знакомого – возможно ли такое? Он растерялся. И выпал из текущего времени. Вскоре, однако, он обнаружил себя в собственной голове, потерянно взирающим на кувыркающиеся клубочки своих мыслей, которые поймать, развернуть и до конца прочитать было практически невозможно. Он всё-таки пробовал ловить их, но они почти тотчас же выскальзывали из рук и уносились биться о гулкие своды черепа.
Он встряхнул головой и вновь увидел перед собою знакомого человечка. В квартире, в которую он ворвался под предлогом ограбления, – знакомый субъект! Он даже не заметил, что нижняя челюсть его слегка отвисла, освобождая безвольный язык. Он собрался с силами и пошевелил языком, стряхивая попирающий его вопрос:
– Откуда я тебя знаю?
– Ну как же!.. – человечек смущённо улыбнулся и произвёл несколько движений, словно намеревался что-то рассказать, но потом ещё раз улыбнулся и на цыпочках убежал за угол коридора.
Через минуту он появился снова, влача за собою растрёпанную бабёнку на заплетающихся, не проснувшихся окончательно ногах.
– Смотри! – сказал человек, а затем повернулся к женщине. – Твой бывший пришёл.
– Астрапетов? Астрапетов! Ты чего припёрся? Среди ночи! Ведь ночь же на дворе! – разгорающийся огонь возмущения, языки которого лижут запылавшие щёки «грабителя», делает женщину опасной. – Кутыев, вышвырни его сейчас же! Давай, давай! И пускай кувыркается до самого первого этажа!
Астрапетов удивлённо смотрит на свою бывшую жену. Теперь он уже удивляется не тому, что она вдруг оказалась перед ним, а тому, что его собираются вышвырнуть в то самое время, как он добровольно готов провалиться сквозь землю от стыда. Астрапетов бросается к двери и выбегает из квартиры, из подъезда, из двора.
Провалиться сквозь землю – это утопия, это просто красивое выражение. Необходимо срочно спрятаться. Самое надёжное в этом случае – стать невидимым. Ведь зримые предметы, объединённые гранями соприкосновений с им подобным, очень ненадёжны. А воздух атмосферы? Видел ли кто-либо людей (а ведь наверняка многие любят укрываться от невзгод жизни) в состоянии всеохватного окружения прозрачным воздухом? Сверху, снизу, со всех сторон. Всеобщее «нет»! Исключение – мухи, птицы и летающие предметы.
