Сергей Семенович Монастырский
Тысяча лет до нашей жизни
– Сейчас капустки принесу, – пробормотала она.
Лицо Павла Владимировича застыло и ледяной не человеческой кровью!
– Пойдем, покурим, – сдержанным голосом пригласил он Андрея.
Валентина ничего не понимала:
– Эй! Вы куда все? А ну-ка вернитесь!
Павел Владимирович, едва выйдя на крыльцо, схватил, хоть и стар был, Андрея за шиворот и потащил за угол избы!
– Чего ты хочешь? – сжимая ворот его рубашки прошептал он.
Андрей хотел только узнать действительным ли был его сон. А узнать он мог только одним вопросом.
– Мария Ивановна ведь не могла родить? – прохрипел он, не пытаясь освободиться от сжимающего шею ворота.
– Тебе зачем? – зло спросил зятя Павел Владимирович.
Андрей объяснил.
Павел Владимирович, казалось, успокоился, но поднес к носу Андрея кулак.
– Это остается только между нами.
Андрей уже обо всем догадался.
– Можете не беспокоиться. И даже можете не говорить!
– Да, не могла родить. – Павел Владимирович наконец закурил, успокоился. И помолчав, закончил:
– Валю мы взяли из детского дома. Было ей полгода где-то. Родители, как у многих, погибли. Долгие годы ждали, что кто-то из родственников проявится. Ну, что уж теперь!-и яростно закончил:
– Наша она дочка! – и опять поднес кулак к носу Андрея: – Понял?
– Понял, – сказал Андрей.
Ему было все равно. Понял он другое. Что от своей беды не избавится он никогда!
… – Ну, что? – спросила Валентина, когда они после завтрака вышли прогуляться в поле.
Дочка осталась с бабушкой, собирать снесенные за ночь курами яйца.
– Да, Пал Владимирович рассказал про их первый год в этом доме после войны. Все совпало!
– С тем, что было во сне?
– Да! И про лагерь русских военнопленных, который здесь был во время войны.
– Он же его видел?
– Я видел!
Андрей не соврал. Лагерь он тоже видел во сне. Расстрелы, и то, как обученные овчарки рвали упавших пленных на куски мельком, эпизодами, но видел.
– Валь! Я не знаю, что делать? – Андрей уткнулся жене в плечо.
– Представляешь, приезжаем в какой-нибудь дом, например, к друзьям, и я увижу, что в подвале зарыт труп, который они когда-то убили!
– Ты уже с ума сходишь! Ты о каких друзьях говоришь?
– Я не знаю. Я к примеру говорю! – Или выросшая их дочь, пойдет с дискотеки домой, а я увижу, как она в этот вечер сексом занималась!
– О, господи! – взорвалась Валентина! – Прекрати немедленно! Я с тобой сама с ума сойду!
– Валь, – тихо и уже обреченно сказал Андрей, – я не хочу ничего знать, не хочу знать о том, что было здесь в чужой жизни! Ничего не хочу! Я хочу вернуться к той жизни, которая была!
… Прошел год.
… Осенний ветер в парке перекладывал с места на место спадающую, но еще сухую без дождей листву, по аллеям бродили, держась за руки редкие пары. Пуста была скамейка.
Андрей присел на одну из них.
Внезапно люди исчезли с аллеи. Стих ветер. И зажглись не яркие еще в сумерках фонари.
– Ангел! – позвал Андрей, и посмотрел на левое плечо.
Ангел сидел на своем месте.
– Я больше так не могу, – сказал Андрей. – Зачем ты тогда меня спас?
– Я должен был. Это моя работа.
– Сделай теперь что-нибудь! – попросил Андрей. – Я больше не вынесу!
Ангел пожал плечами.
– Ну, что я могу сделать?
– Чтобы ничего не было!
– Совсем ничего?
– Совсем.
– Ты точно этого хочешь?
– Я только этого и хочу.
Ангел опять пожал плечами и улетел.
***
Ночью Андрей умер, оторвался тромб.
-
