Сергей Семенович Монастырский
Маленькие рассказы о больших историях

Между собой мой друг с женой называли ее уборщицей, хотя это была очаровательная миловидная женщина лет пятидесяти.

Давайте и мы ее так называть.

Квартира теперь блестела, они с женой по выходным отправлялись по своим делам, потому что у уборщицы был свой ключ от их квартиры, что было делом обычным в состоятельных семьях. Как то они с женой вернулись в день уборки домой раньше, и застали уборщицу еще в процессе работы.

Через час она закончила и они, как люди вежливые, без снобистских заскоков, предложили ей вместе выпить чаю с только, что купленным тортом.

Разговорились. И они узнали удивительную историю ее жизни.

Она была из маленького поселка в какой-то глухой области.

Там вышла замуж, через пару лет после школы. Жить в поселке было не на что, и вскоре муж завербовался в большой город на новый завод. Через год ему дали комнату в общежитии и уборщица, тогда еще совсем молодая девушка – переехала к нему.

Так прошло пять лет, детей почему-то не было, ну, и, слава богу, как она теперь думает.

Куда с ребенком в общежитии?! Потом муж запил, с работы его выгнали, общежитие отобрали. Они развелись.

Опустим ее рассказ о том, как и где она скиталась все это время, но через два года подобрал ее крепкий хозяйственный мужик, на десять лет ее старше, для ухода за хозяйством. У него в деревне был свой дом с огородом, курами и свиньями. За всем этим хозяйством раньше присматривала жена, но она умерла. Вот он ее и взял.

Любви, конечно, не было, но через некоторое время он предложил ей стать женой.

Как он сурово и просто объяснил ей:

– В грехе жить я не хочу. Мне нужен секс на законных основаниях.

На законных основаниях он делал это раз в неделю, молча, обстоятельно, тем же суровым голосом руководил процессом:

– Так, теперь перевернись – и в конце:– Все можешь вставать!

Жили спокойно без ссор, молча. Она, конечно, не работала. Куда еще работать с таким хозяйством! Через десять лет он ее выгнал, потому что она никак не могла забеременеть, а ему для полноты хозяйства нужны были дети.

Куда ей было идти? Ни работы, ни профессии, ни дома!

Дом был, в том поселке, откуда родом. Но дом со старенькими уже родителями заняла сестра, у которой был муж и четверо детей. Не одного свободного места в доме не оставалось. Да и сестра сказала ей по телефону:

– Приедешь – выгоню. Это раньше мы были сестры, а сейчас – сами по себе!

И пошла она – уборщицу мы имеем ввиду – по рукам. Это так называлось, потому что ее, как уборщицу, как домохозяйку передавали из рук в руки богатые люди, жившие в коттеджах.

Единственным ее условием было – предоставить какой-нибудь угол для жилья.

«Углов» у богатых людей не было, и жила она, как правило, в хороших условиях – в какой-нибудь комнатке гостевого домика, в комнате при бане, в сарае, который, конечно, сараем не был, но так назывался, потому что в этом строении хранился разный инвентарь.

Она убирала дом, территорию, косила траву, следила за цветниками. Иногда какой-нибудь хозяин втайне от жены давал ей лишние деньги и занимался с ней сексом. А что, она еще была молодая и миловидная. Она не возражала.

Так еще добрый десяток лет, скиталась она по чужим углам, которые из-за неимения лучшего, считала своими. Все же отдельное жилье. Чужое, но временно ее.

Потом хозяйка одного из коттеджей, застала ее за занятием сексом со своим мужем. И ее перестали передавать из рук в руки.

Но к тому времени он уже поднакопила денег и теперь снимает отдельную квартиру, а для того чтобы жить, да и конечно платить за аренду, работает уборщицей.

А лет ей, повторюсь, уже за пятьдесят.

– Ну что, не такая уж и плохая жизнь – сказала жена моего друга.

– Не плохая, – согласилась уборщица. – Но какая-то чужая. Одинокая.

И теперь уже без всякой надежды. Навсегда.

– Ну, почему навсегда, – утешил мой друг, – может, еще замуж выйдешь.

– Не хочу, – ответила уборщица. – Всю жизнь провела одна. Даже когда замужем была. Привыкла одна. А тут кто-нибудь ходит перед глазами, привыкать надо к его характеру, привычкам…. Нет. Не хочу. Попробовали бы вы всю жизнь провести в одиночестве, вы бы тоже привыкли.

Мой друг промолчал. Он привык.

***

Как я уже говорил, у моего друга была дочь. В ее детстве они были очень близки друг к другу. Потом пути их разошлись.

И вот как-то, когда она приехала к родителям повидаться, а была она уже взрослой тридцатипятилетней тетей, друг мой с горечью посетовал:

– Как-то, далеки мы стали друг от друга.

Они сидели в кафе вдвоем, выпивали. И дочь вдруг взорвалась:

– А с чего нам быть близкими?! Ты посмотри, какие у нас с вами разговоры: как дела? Чо нового? Как погода? Как квартира, как живется, куда в отпуск?… Кроме бытовых вопросов вы хоть о чем-то другом меня спросили?!

– О чем? – не понял друг.

– Ну, ладно мама, но ты то умный мужик! Ты хоть раз поинтересовался, какие у меня личные проблемы, довольна ли я своей жизнью? Так вот по душам хоть раз поговорили?!

– Ну, для таких разговоров у тебя, я считаю, муж есть. Вряд ли ты мне в чем-то исповедоваться будешь!

– Муж есть, – ответила дочь. – А разговоров с ним нет. Все разговоры, как с вами – бытовые. Понимаешь, он утром уходит на работу и там его жизнь. Какая – я не знаю! Не допущена. Да и не надо мне. Это его жизнь. А наша с ним где? Я остаюсь дома – ребенка ведь мы решили в сад не водить. Варю, стираю, потом веду его на развивающие занятия. Потом на английский язык. Потом домой. Кормлю всех ужином. Ну, если о чем-то поговорим, то опять о бытовых вопросах. А у него, у мужа, продолжает в голове крутиться его жизнь. Он звонит коллегам, они ему, что-то обсуждают. Я где-то сбоку. У него своя жизнь, у меня своя. Вместе общая – только постель! Вот мы вроде все вместе, втроем, а я одинока.

Все наши друзья – его друзья. Я опять остаюсь сбоку. Может, и роман у него там где-то в его той жизни. Я не знаю.

– У всех так, – грустно заметил мой друг. – Вот и у нас с твоей мамой так.

– Я заметила, – ответила дочь. – Значит, я повторяю твою судьбу.

– Ну не такая и плохая эта судьба, – сказал, утешая друг. Вот мы уже больше тридцати лет прожили и ничего.

– А тебе выть иногда не хочется? – спросила дочь. И помолчав, сама себе ответила:

– А мне хочется!

***

Как у меня, у моего друга было много приятелей. Человек он был открытый, общительный.

А друга настоящего так за всю жизнь и не случилось. И вот как-то они с приятелем, все вместе с женами, веселой гурьбой высадились на загородной поляне на пикник. Шашлык, вино. Веселье шумело как всегда. И где-то, когда уже достаточно выпили, один из приятелей хлопнул по плечу моего друга.

– Ты что такой сидишь задумчивый?

– Да думаю, какая–то тоска иногда грызет.

– О чем тоска? Жизнь у тебя удалась!

– Удалась. А тоска осталась.

– Это знаешь почему? Надо по жизни бежать не останавливаясь. А если остановился на минутку, и задумался, зачем бежишь, тогда да, тоска!

***

Мы с моим другом иногда собираемся, выпиваем. И думаем: как же так, получается – бежишь, окруженный близкими людьми, а живешь одиноким волком.

Не возвращайся

Огромные в пол-лица черные глаза смотрели из окна вслед удаляющегося Андрея.

Он на ходу, закутывался в серое старенькое пальто. Впереди была старая Октябрьская улица, позади – уютная, маленькая квартира его девушки с огромными глазами.

Сейчас он повернется, помашет ей на прощание. Она также, молча и неподвижно, будет стоять у окна.

Это был обычный сценарий после их недолгих вечерних свиданий.

Он любил эту девушку до какого-то отчаяния, он начинал тосковать по ней, еще не расставшись. Он не знал, как спрятать это выражение мучительной его любви со своего лица.

А прятать надо было. Впереди была не только Октябрьская улица. Впереди была жена.

Девушку звали Маша, она жила одна, и любила Андрея, как-то серьезно и насовсем.

Так она ему говорила. Он отбивался потихоньку, говорил, что на совсем его нельзя любить, ведь он был женат. И вообще, его нельзя любить по той же причине.

Когда этот шутливый разговор возник у них первый раз, Маша спросила:

– А что же с тобой тогда можно делать?

– Ну, например, заниматься сексом!– засмеялся Андрей.

Маша, молча, и быстро разделась, и коротко бросила:

– Тогда быстро занимайся и уходи!

А Андрей остался. И пока, как ему от отчаяния казалось – навсегда.

Маша была программистом и работала дома. И Андрей прибегал к ней почти каждый день, то срываясь в обед с работы на пару часиков, то вечером, тоже срываясь с работы пораньше.

Маша усаживала его на кухне, кидала на сковороду кусок мяса, быстро жарила, вываливала на тарелку зелень и усаживалась напротив него, подперев щеку, и молчала.

– Что ты так на меня смотришь? Я есть стесняюсь! – говорил Андрей.

– Я люблю на тебя смотреть, – объяснила Маша. – Ты же мой!

Она терпеливо дожидалась, пока он дожует мясо.

– Все? – спрашивала она.

Брала его за руку и почти бежала с ним в спальню.

– А поговорить?! – кричал Андрей

– Потом! – уже целовала его Маша, расстегивая его и свою одежду.

Потом они лежали и говорили. Обо всем на свете. И в очередной раз никогда не могли вспомнить, о чем говорили.

– Ты говорил, как меня любишь! – напоминала Маша.

– Разве?– удивлялся Андрей.

– А я говорила, как безумно люблю тебя!

– Вот это, я точно помню!

Самое трудное для Андрея было, приходя домой, ужинать второй раз.

– Ты могла бы не кормить меня? – попросил как-то Андрей.

– Нет, – ответила Маша. Ты никогда не будешь моим мужем, а я хочу представлять себя твой женой.

– Почему это я не могу стать твоим мужем?

– А ты хочешь?

– Нет, – честно ответил Андрей.

– Почему? – интересовалась Маша.

– Потому, что я вообще не хочу быть ничьим мужем. Хочу только все время быть с тобой.

– А это не то же самое?

– Нет. Тут главное слово – «хочу». Хочу, прихожу, не хочу – не прихожу.

– Понятно. Хорошо устроился!

– А ты почему не хочешь быть моей женой?

– Ну, какой ты муж?! Ты хороший любовник. А муж плохой.

– Это почему же?

– Ну, ты же изменяешь свой жене?!

– Ну, это ей. А тебе, может, не буду!

– Андрюш, – засмеялась Маша, – эти слова ты будешь говорить другой женщине. Если влюбишься.

Они очень любили друг друга.

– Моя девочка сейчас уже встала, – думал Андрей, бреясь утром перед зеркалом.

Маша по утрам иногда ходила в офис.

– Сейчас она одевает трусики – тут, Андрей оглядывался на дверь ванной, чтобы жена внезапно не вошла и не увидела мгновенно оттопырившиеся трусы, – сейчас она причесывает волосы. Так… Какое платье она будет одевать?…

– Андрюша! Завтракать! – вырывал Андрея из этого счастливого сна голос жены.

Когда Андрей долго не приходил, Маша не могла долго усидеть за компьютером. Она то и дело вставала, подходила к окну и подолгу вглядывалась в улицу, хотя знала, что сегодня он не придет.

Подошел Новый год. Раньше Андрей очень любил эти предновогодние дни – беготня по украшенному городу – за подарками, за продуктами к новогоднему столу, установка елки, вообще предчувствие чего-то нового, какого-то чуда, которое обязательно должно случиться, новогоднего праздника.

Вдруг он обнаружил, что сейчас он делал то же самое, но с какой-то тоской, и вроде как по обязанности.

–Знаешь, – говорил он Маше в их редкие из-за новогодних хлопот встреч, – если бы я делал все это для тебя, для нашего с тобой нового года, я был бы также счастлив, как и раньше.

– Для этого тебе нужно на мне жениться, – грустно замечала Маша, – а ты не хочешь.

– И ты не хочешь

– И я не хочу.

И когда они все же устроили в Машиной квартире Новогодний вечер – за два дня до боя курантов – с шампанским, икрой, все как полагается, и конечно бурным сексом в постели, – Новый год для Андрея кончился.

Настоящую Новогоднюю ночь он проводил как бы на автомате.

Маша в эту Новогоднюю ночь была дома одна – он знал это, она просто не нашла в себе сил веселиться на чужом празднике.

Было тоскливо.

Но он прошел, этот Новый год. Началась их жизнь. Жизнь вокруг них протекала отдельно, а их жизнь отдельно.

Настоящей была их жизнь

Как-то раз Маша повела Андрея к своей подруге в гости.

Андрей шапочно подругу знал – встречал иногда их на улице вместе. Подруга была веселой, и вечер был веселым. Коронным номером Маша попросила подругу исполнить танец живота.

– Знаешь, она классно танцует, – шепнула она Андрею.

Подруга вышла переодеться, включила за дверью гостиной индийскую музыку и вошла.

Она была в национальных шароварах, а выше шаровар на ней ничего не было.

В магическом ритме изгибалась талия, мягко колыхались груди, эротично извивались бедра.

– Убери его от меня, – засмеялась подруга, окончив танец, – а то он просто раздевает меня глазами. Или я сама разденусь!

– Все, все! Пошли, – сказала Маша Андрею.– Концерт окончен.

– Я надеюсь, ты к ней не вернешься, – засмеялась Маша, целуя Андрея, когда он довел ее до дома.

– Никогда! – Пообещал Андрей.

– Да она и не пустит, это же твоя подруга! – добавил он для убедительности.

– Маша как-то печально вздохнула:

– Она пустит! – подчеркнув слово «она»

Февральский ветер колюче дул в лицо Андрею. Было еще не поздно, но зимним вечером темнеет быстро.

– Вот черт! А шарф-то я там забыл! – ощутив колючий снег на шее, вдруг вспомнил Андрей.

Постоял, поколебался. Убедил себя, что возвращается только из-за шарфа – как объяснить дома, где потерял он шарф!?

Подруга открыла дверь, после первого же звонка. Она была уже в халате и с распущенными волосами.

– Долго же ты шел! – усмехнулась она.

– Я за шарфом, – забормотал Андрей.

– Я знаю, – ответила подруга и распахнула халат.

Под халатом ничего не было.

Андрей пришел к Маше только через два дня. Тянул время под разными предлогами. Он был уверен, что Маша уже все знает – ну как же может подруга не рассказать! – и соображал, как ему выкрутиться.

– Нормально дошел до дома, – обычным голосом спросила Андрея Маша, снимая с него запорошенное снегом пальто, и встряхнула.

Андрей сделал веселое лицо, чтобы сказать приготовленную фразу.

Но, наверное, слишком веселое. И Маша посмотрела уже на него внимательно.

– Ты вернулся? – спросила она после полуминутной паузы.

– Ну, понимаешь…– Андрей сходу получил звонкую пощечину.

Молчали.

Маша подошла к окну, из которого всегда провожала Андрея огромными глазами.

– Прости! – тихо сказала, она не оборачиваясь. – Я не имела на это права. Ты же не мой муж!

– Я твой больше, чем муж! – Андрей подошел и обнял ее за плечи.

– Ничего! – Обернула к нему Маша свое заплаканное и счастливое лицо, – с мужиками это бывает.

– Ну, было и прошло, – примирительно ответил Андрей.

– Навсегда?

– Маш, я не знаю! – честно ответил Андрей, имея в виду, конечно, не подругу, а всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, хоть не врешь! – вздохнула Маша.

Летом удалось на десять дней вырваться вместе в отпуск. Отпуск, правда, был только у Маши. Андрею же пришлось сочинять легенду про счастливую командировку в Сухуми.

В Сухуми же они с Машей и поехали. Недалеко от города в деревеньке на берегу моря сняли небольшой домик, обвитый виноградом. Удобства были, правда, во дворе, но какое это имело значение! Они были вдвоем. Утром, днем, вечером и уж конечно, ночью! Чего у них никогда не случалось. Первые две ночи практически не спали. Жалко было пропустить такое счастье!

Они любили друг друга, вставали для того, чтобы выпить вино под звездами в обвитом виноградом дворике. Сидели за ночным столом, уходили в дом, снова любили друг друга, шептались о чем-то, говорили о том, что если для них вдруг не придет утро, или оно не придет по возвращению домой, то и этих десять дней счастья им хватит, чтобы счастливыми умереть.

– А так может быть всю жизнь? – спросила Маша.

– Не может, – размышлял Андрей, – костер ведь затухает.

– Ну и ладно, – согласилась Маша. – Я буду знать, что это было в моей жизни.

Последние дни и ночи Маша проводила, как безумная. Она исступленно целовала Андрей, занималась с ним сексом по нескольку раз за день.

– Маш! Я больше не могу. Ну, я ж не половой маньяк! Давай завтра, – взмолился как-то Андрей.

– А вдруг завтра не будет?! – говорила Маша. И буквально не выпускала Андрея из рук!.

…Прошло два месяца после возвращения. Свидания привычно продолжались, но становились как-то реже. Может быть, весь пыл ушел в эти десять дней, может быть, просто Андрей выпал из любовного безумия и стал осторожней вести себя с женой.

Он и самому себе не хотел признаться, что все это стало его немного обременять. Он стал время от времени заменять встречи телефонными звонками.

Потом вдруг Маша перестала отвечать. Уже несколько дней не отвечала.

Андрей забеспокоился. Пришел к Маше без звонка. Позвонил в дверь.

Открыла неизвестная женщина. Сзади нее топтался малыш.

Андрей ничего не понял.

– А Маша где? – глупо спросил он.

– Какая Маша? – удивилась женщина.

Андрей назвал фамилию.

– А?!– поняла женщина, – извините, квартиру покупал муж, я то хозяйки и не видела и имя не помню.

Андрей понял, что спрашивать, куда уехала хозяйка, бесполезно.

Он пошел к ее бывшей подруге.

– А! – узнала она его и ухмыльнулась, – теперь если только по графику!

– Какой график, дура! – Андрей отодвинул подругу от двери, – где Маша?!

Подруга поначалу испугалась.

– Андрей, честное слово, не знаю! – забормотала она.

– Позвонила как-то, сказала, что продает квартиру и уезжает. Насовсем. Я, конечно, расспрашивала: куда и почему? – Она сказала, что как получится. Еще сказала, если ты про нее спросишь, сказать, что она тебя любит. И что ты тут не виноват. Все!

Был опять октябрь. Ровно год прошел. Листья стаями перебегали дорогу, серые дома, под серым дождем одинаково толпились у тротуаров. Осень обещала быть долгой и нудной.

Андрей, как эти поднятые ветром листья, крутился по улицам, кутаясь в зябкое пальто, и сам того не замечая, уже пятый раз проходил мимо бывшего Машиного дома.

Но никто больше не смотрел на него из окна огромными черными глазами.

***

Прошло двадцать лет. Андрей посолиднел, стал уже начальником отдела. Конечно, не бог весть что, но все же!

За это время вырос сын, перестал уже в родителях нуждаться, поступил в институт в Питере, там и жил.

После того, как они остались вдвоем, жена, кажется, тоже перестала в Андрее нуждаться. Жила своей жизнью, вечерами пропадала с подругами, или в каких-то фитнес клубах.

Андрей тоже жил своей жизнью. Нет, по бабам особо не ходил. Бывало, конечно. Но как-то скучно и неинтересно. Ему казалось, что и жил он как-то скучно и неинтересно.

Иногда он вспоминал как жил с Машей. И тогда ему казалось, что это был не он. А может и он, но это была молодость, она всегда безумная, и ее не вернешь.

Еще ему казалось иногда, что если бы сейчас он встретил Машу, все в его жизни пошло бы по другому.

И он ее встретил.

Было лето. Пятница, последний день перед выходными. В субботу они с друзьями собирались на общий семейный пикник, и мясо, конечно, Андрей жене покупать не доверял.

Впереди него на рынке в мясном ряду была только какая-то женщина.

– Вам на шашлык? – спрашивал ее мясник.

– Нет, просто пожарить, И не жирного, – ответила женщина.

Андрей вздрогнул. Этого не могло быть! Но голос был Машин. Прошла куча лет, но голос не изменился.

Андрей настолько не верил в эту случайность, что от удивления тихо прошептал:

– Маша!

Женщина обернулась. Огромные глаза в пол-лица. Лицо было немного другое, но глаза!

– Андрей! – тихо сказала женщина.

– Вы будете брать?! – нетерпеливо спросил мясник.

– Нет! – ответил Андрей, и, взяв Машу за руку и выхватив у нее корзину с уже купленной зеленью, потащил ее к выходу.

– Ты как здесь оказалась? – первое, что спросил он, очутившись на улице.

– Ну, надо же хоть раз в двадцать лет сходить на могилу к родителям. Да и с друзьями старыми встретиться.

– Я вхожу в их число? –

– Входишь. Но с тобой не планировала.

– Почему?

– Ну, лучше жить воспоминаниями. – И засмеялась:– А то вдруг увидишь толстого борова, лысого в тренировочных вытянутых штанах!

– Я такой? – на всякий случай спросил Андрей.

– Слава богу, нет!

– Слушай, тогда может, где-нибудь встретимся, ведь сто лет не виделись!

– Двадцать! – поправила Маша. И помолчав, добавила:

– Хорошо. Давай встретимся.

– Тогда в ресторане «Колос». Через два часа. Знаешь где это?

– А, впрочем, я за тобой зайду! – сообразил Андрей – Где ты остановилась?

– У подруги. Адрес помнишь. Ты туда и без меня бегал.

– Она меня сама затащила! – по детски, почему-то оправдался Андрей.

– Ну да! А ты, конечно, отбивался всеми силами!– засмеялась Маша. – Шучу, шучу. Теперь уже все равно.

Через два часа Андрей был по указанному адресу. Маша открыла дверь:

– Заходи.

– Как это? А разве мы не в ресторан?

– Ну, зачем же в толпу, да еще под орущую музыку! Здесь посидим.

– А подруга? –

– Уехала утром в командировку. Вернется завтра.

Андрей потянулся поцеловать Машу. Она легонько отстранила его руки. И помолчав, посмотрела уже на него без улыбки.

– Знаешь, я ведь тоже часто думала, что будет, если мы встретимся? А потом перестала думать. Поэтому я тебе ничего не обещаю. Но, и не исключено. Давай просто посидим. – И засмеявшись, добавила:

– Познакомимся. Тот Андрей и нынешний Андрей – возможно разные Андреи.

– Как и Маша, – подхватил шутку Андрей.

– Ну, положим, тебе все равно, какая Маша. Лишь бы Маша – опять засмеялась она.

Маша, как обычно в прежние годы, положила на сковороду кусок мяса, и через десять минут пожарила Андрею стэйк с зеленью.

– А ты? – спросил Андрей, разливая по бокалам принесенное вино.

– А я когда-нибудь с тобой ела? – спросила Маша, привычно подперев щеку и глядя на Андрея.

– Тогда ты держала форму!

– Тогда-то как раз могла и не держать. А сейчас точно надо.

Разговор какой-то шел необязательный.

– Ладно, не мучайся. Задавай главный вопрос.

– Да, Маш! Почему ты тогда так внезапно уехала?

– Потому что хотела, чтобы все у нас закончилось на самом взлете! На тех безумных десяти днях, которые мы провели в Сухуми. А не скучно сползло в какое-то вялое болото. Помнишь, ты сказал, что костер, не может вечно гореть. Он угасает.

– А он угасал?

– Ну, конечно. Ты что, сам не заметил, как вместо встреч стал звонить. Ну и всякое другое. В общем, я все порвала и сбежала.

– Может, зря?

– Нет. То, что у нас с тобой было, это лучшее, что было в моей жизни!

– А что, были и другие!? – почему-то ревниво спросил Андрей.

– А, по-твоему, я в монастырь ушла?

– Ты замужем?

– Нет.

– Почему?

– Не хотела. Потом привыкла. И когда предложили – не хотелось уже ничего менять. Так и живу.

Пили вино, разговаривали.

Пустая бутылка на столе. За окнами квартиры золотились уже закатные лучи летнего солнца. Тихо и незаметно текло в комнате время их свидания. И как-то неловко сидели друг напротив друга мужчина и женщина, оба свободные, оба ничем не скованные этим вечером, оба когда-то безумно любили друг друга, и знавшие каждую родинку на теле друг друга, и знавшие, что такая любовь бывает только один раз.

И потому вдруг нависло молчание, которое каждый из них знал, как прервать.

– Маша, – первый прервал молчание Андрей, и протянул к ней руку. – Иди ко мне!

– Андрей, – после неловкого молчания ответила Маша, – у тебя что-нибудь шевельнулось? Нет, не в штанах – там, где-то внутри.

– А у тебя?!

– У меня нет.

– Знаешь, у меня как-то тоже. И помолчав, добавил: – Маш, может быть это будет в постели?! Давай попробуем.

– Андрюш! Ты, как ребенок, Да если бы у тебя не только шевельнулось, а взорвалось, ты бы не спрашивал. Я бы еще от двери оказалась в постели! А мы тут два часа разговариваем!

Они встали, обнялись, прижались друг к другу.

– Давай ничего не портить, – шепнула она ему на ухо – видимо в одну воду…

Уже уходя, он замялся и сказал:

– А все-таки хорошо, что я на тебе тогда не женился. Вот видишь, что было бы через двадцать лет !

– Раньше, – тоже улыбнулась Маша, – уже через год.

Возвращаясь по улице, домой, Андрей подумал, что он может вернуться в эту квартиру завтра. И все пойдет по-другому. И эта надежда развеяла, было вдруг наступившую тоску. И ему даже казалось, что ему в спину из окна этой квартиры смотрят огромные глаза Маши.

А потом он решил:

– Нет, не вернется! Никогда.