Сергей Савелов
Новая жизнь. Книга 1. Сергей Савелов
Похороны.
Вадим без устали гнал машину и останавливался лишь несколько раз, чтобы отлить, перекурить Олегу и перекусить. Основную часть пути мы проделали ночью и смотреть на красоты средней полосы России было нечего. Я не смог заснуть со своими мыслями и воспоминаниями, а лишь погружался иногда в какое-то забытье. Предлагал Вадиму остановиться и подремать хоть полчаса, так как знал, что краткий сон хорошо восстанавливает силы и прогоняет дремоту, а ночью ехать долгое время утомительно из-за однообразия дороги и яркого света фар встречного или попутного транспорта. Однако наш водитель лишь улыбнулся:
– Доставлю тебя и завалюсь спать.
Прибыли к подъезду родительской пятиэтажки в десятом часу утра. Последние километры до города я совсем извелся, но всему приходит конец и вот я дома! Достали из багажника свой багаж и направились в подъезд. У Вадима тоже оказался внушительный сверток. На лавочке возле подъезда сидели несколько незнакомых старух.
– Кто это? Кто это?
– Слава богу, сын приехал!
– Это который?
– На костылях, поранетый в Афганистане. Офицер.
– Вальке не свезло. Недавно мужа схоронила, теперь сына на войне покалечило, вот сердечко и не выдержало, – услышал за спиной, поднимаясь по лестнице.
Дверь в нашу квартиру оказалась распахнутой, а внутри находились несколько женщин в черных платках. Зеркало в прихожей было занавешено простыней. Среди присутствующих заметил тетю Машу и тещу.
Соседка, увидев меня всплеснула руками, устремилась навстречу и, заплакав обняла.
– Слава богу, успел, – выдохнула. – А я так переживала. Вот и ушла от нас твоя мамка! Ну, иди, попрощайся, – отстранилась и перекрестила.
Неловко перенося ногу, двинулся к гробу, который стоял на столе посреди большой комнаты.
– Здравствуй, Андрюша! – по пути меня обняла теща и коснулась сухими губами щеки. – Держись и прими наши соболезнования! – услышал уже за спиной.
Мама лежала в гробу, обитом красной материей, строго поджав губы и без привычных очков. Всматриваюсь в постаревшее и ставшим вдруг незнакомым родное лицо. В голове билась только одна мысль: «Как же так? Как же так, мама?» В ее руках, сложенных по традиции на груди, теплилась тонкая свеча, а на лбу лежала полоска бумаги из церкви. «Какая же она старенькая и маленькая!» – кольнуло в груди и к горлу подкатил комок.
– Прощайся! – услышал сбоку чью-то подсказку.
Не понимая, повернул голову. Скорее разобрал по губам, чем услышал тетю Машу:
– Поцелуй.
Неловко наклонился над гробом и коснулся губами бумаги на лбу. Выпрямился, не отрывая взгляда от покойницы и прохрипел:
– Как это произошло?
Ко мне приблизилась элегантно одетая интеллигентная женщина в очках с прозрачной черной косынкой на голове:
– Кровоизлияние в мозг. На вашей даче это случилось, вероятно, вечером. Спохватились на следующий день, когда она не появилась на работе. Квартира была закрыта. Мария (кивнула на вытирающую слезы соседку и мамину подругу) поехала на дачу и там ее обнаружила. Сообщила нам в профком. Мы уже организовали транспорт, отвезли в морг, купили гроб, а потом привезли уже сюда. Сегодня, в час дня намечен вынос тела. Мы все организовали. Вывесили на главной проходной объявление, в газетах – «Городская жизнь» и заводской малотиражке тоже. Валентина Ивановна была старейшим работником завода и ее многие знали. Документы на похороны у меня. Могилу ребята уже копают. От завода выделили грузовик и автобус. К выносу прибудут, привезут коллег по работе и знакомых, а после рабочего дня люди еще подойдут на поминки.
Помолчав, представилась:
– Меня зовут Анастасия Александровна. Я от профкома занимаюсь похоронами Вашей мамы. Держитесь, Андрей! Примите наше соболезнования. Валентина Ивановна была достойным человеком, хорошим, надежным работником и пользовалась заслуженным авторитетом в коллективе. Нам всем очень жаль, что так произошло.
Коснулась моей руки и отошла. Ко мне стали подходить другие женщины, что-то говорить, сочувствовать, но я их уже не слышал.
«Мама! Когда случилась беда, рядом с тобой никого не оказалось! Никто сразу не спохватился, хотя наверняка тебя можно было спасти, вмешайся врачи вовремя, а ты лежала всю ночь одна на своих любимых грядах», – мысленно сокрушаюсь. В глазах было сухо, но в горле вновь появился комок и болезненно тянуло внизу живота.
Мама никогда не жалела себя на даче. Начинала ездить туда, когда еще не сошел снег. Почти ежедневно проводила на даче все свое свободное время после работы и в выходные, а когда папа умер и возить ее стало некому, то уезжала к своему любимому саду на одном из первых автобусов и возвращалась на последнем. Хвасталась: «Я редис, зеленый лук, клубнику и огурцы раньше всех начинаю собирать! Многие не верят», – и смеялась довольная.
– Андрюша! Пойдем, дорогой ко мне, попьем чаю и поговорим. Отдохнешь с друзьями хоть немного с дороги. Вы голодные небось, вот и покормлю. Вон сколько добирались! – рядом послышался сочувственный голос тети Маши.
Еще раз взглянул в родное лицо и кивнул головой. Стоять на одной ноге, хоть с опорой на костыли было утомительно. Развернулся, чтобы идти с тетей Машей, но меня вновь перехватила профсоюзная активистка:
– Андрей! Вы на машине? Надо бы съездить в Горторг и привезти для поминок водку с продуктами.
Разыскиваю глазами своих ребят и увидел только Олега у дверей с нашим багажом и свертком Вадима. Заметил, что парень чувствует себя неловко среди незнакомых людей и от безрадостной обстановки.
– Настька! – возмутилась соседка, – Дай ребятам отдохнуть хоть немного с дороги и перекусить. Неужели на заводе машины не нашлось?
– Да вызвали «Волгу» куда-то, – оправдалась Анастасия Александровна.
Кивнул вопросительно Олегу. Тот без слов понял вопрос:
– Вадим ушел спать в машину и просил разбудить, если понадобится. Вот он передал продукты для похорон, – протянул громоздкий сверток женщинам.
– Вот видишь! – с чувством собственной правоты заявила соседка активистке.
– Через полчаса машина будет в Вашем распоряжении, – обрадовал Анастасию Александровну, соображая: «Сначала надо решить все дела, а отоспимся потом!»
У себя на кухне тетя Маша пока Олег отмывался с дороги в ванной, вполголоса сообщила мне:
– Я, когда наводила у вас в квартире порядок, нашла у Вали в кровати кошелек с семистами с лишним рублей и на всякий случай прибрала вместе со всеми документами из вашего серванта. Тебе сейчас отдать или потом заберешь?
– Потом, – отмахнулся вспоминая, что мама бережливо относилась к деньгам и часто хранила кошелек в своей постели.
«На маминой сберкнижке тоже должны быть какие-то деньги», – предположил. Мама как-то признавалась, что ей на жизнь одной денег хватает с продажи излишков дачного урожая. «Когда по закону получу доступ к унаследованным сбережениям, то надо будет срочно перевести все мамины и свои деньги в доллары, пока рубль дорогой и не обесценился!» – появилась неожиданная мысль. «Опять третий глаз?» – предположил удивленно.
Вспомнилось – когда пошли полноценные урожаи с дачи, мама впервые вышла в выходной день на городской рынок торговать излишками. Вернулась оттуда испуганная и смущенная. Испугали ее пьяные мужики, которые стали прицениваться к ее товару, а заодно оказывать знаки внимания симпатичной женщине. Чтобы отделаться от них ей пришлось отдать часть овощей и фруктов бесплатно, а смутили ее коллеги по работе, которые увидели инженера-конструктора, торгующую овощами на рынке. Отец категорически отказался стоять с ней рядом, и я был против ее затеи с торговлей, однако она упорно продолжила сбывать продукты на рынке, привыкла и торговля вошла в ее обыденную жизнь.
Никогда не понимал причин этой дачной страсти. Сначала бороться за урожай, а потом – с урожаем. Пытался выяснить причины этого фанатичного увлечения, но получил какой-то невнятный ответ. Наверное, так же страстный охотник, рыбак или филателист не сможет логично объяснить причины своей увлеченности.
– Может, выпьешь? Легче станет, – предложила тетя Маша, участливо заглядывая в лицо. – И я выпью с тобой за помин души хорошего человека, – добавила, разливая светло-коричневую жидкость по рюмкам. – Настояно на орешках, – объяснила необычный цвет самогона.
– Царствие ей небесное! – подняла свою емкость. – Крепкая! – предупредила.
Сомневаюсь, что спиртное облегчит горечь утраты, но кивнул. Выцедил рюмку самогона и почувствовал лишь горечь во рту и жар в пищеводе.
– Спасибо вам, тетя Маша, за помощь и участие. Покормите, пожалуйста Олега, – кивнул на появившегося из ванной медбрата, – а я кушать не хочу, нет аппетита. Пойду, пожалуй, побреюсь, – пощупал подборок, – и надо бы переодеться в форму, – посмотрел со значением на напарника.
– Заодно повязки осмотрим, укол сделаю и таблетки надо бы принять те, что врач прописал, – добавил тот и отправился из квартиры за формой.
– Хорошо, хорошо! Делайте все, что вам нужно, – забормотала хозяйка, вытирая слезы и направилась к плите.
После туалетных процедур уединились с Олегом в другой комнате.
– Чего-нибудь беспокоит? – поинтересовался медик, раскладывая на столе медицинские принадлежности.
– В животе тянет и дергает, – признался.
– Снимай штаны и повернись. Сейчас должно полегчать, – пробормотал он, выпуская воздух из шприца.
С трудом стягиваю спортивки. Самая болезненная процедура, так как приходится глубоко наклоняться, чтобы освободить больную ногу из правой штанины. Также и с одеванием. Олегу пришлось помогать мне. Бинты держались хорошо и перевязку решили сделать вечером.
Прозвенел дверной звонок и в нашу дверь постучали, когда мы натягивали на меня форменные брюки.
– Ребята к вам можно? – поинтересовалась тетя Маша и вошла в комнату. – Там вас …. О господи! – воскликнула, прервавшись.
Испугалась, увидев мои многочисленные шрамы, повязки и лекарства на столе.
– Эка, как тебя посекло! – удивилась и вновь приложила платок к глазам. – Гляжу на тебя горемыку и думаю о своем Пашке. Не дай бог ему попасть в Афганистан, – призналась.
– Так вывели всех уже или вот-вот выведут, – попытался успокоить простую русскую женщину и мать офицера.
– Горбачев доведет народ до крайности, и начнем друг друга резать, – спрогнозировала она. – Там к вам пришла Настя. Ей машина нужна, – сообщила, наконец.
– Олег, сходи, пожалуйста, к Вадиму и съезди с ним. Может помощь потребуется, – предложил медбрату. – Вот, возьми деньги, – протянул пачку купюр.
Штаны не застегнул на верхние пуговицы, как советовал Терехов. Надел рубашку с галстуком, китель и вышел на кухню к хозяйке.
– Господи, красивый какой! – в очередной раз удивилась тетя Маша. – Вот мать бы порадовалась, – опять потянулась к платку.
Вернулись в нашу квартиру, где народу прибавилось. Многие приходили с цветами и, постояв у гроба, уходили.
Ко мне подошла жена. «Вероятно, теща сообщила по телефону о том, что я приехал», – предположил.
– Здравствуй Андрей. Приехал, значит. Мы опасались, что тебя не отпустят или, не сможешь, – тихо проговорила и замолчала, оглядывая меня.
– Здравствуй Света. Замечательно выглядишь, – поздоровался и признался.
Я нисколько не кривил душой. Моя жена, как всегда выглядела ослепительно. Несмотря на щедрые от природы данные, она всегда тратила много времени перед выходом на улицу. Тщательно продумывала свой внешний вид, наводила макияж, гладилась, а при необходимости мыла и сушила волосы. Даже наш брак не изменил ее привычек. Собираться с ней в гости было сущим мучением, при этом от меня постоянно требовалась положительная оценка каждого предмета ее туалета и если она замечала хоть тень сомнения в моем голосе, то неоднократно перепроверяла свой выбор и рассматривала другие варианты. Тем самым время нашего выхода в свет откладывалось на неопределенный срок.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась, разглядывая костыли и перемотанную ступню.
– Нормально, – пожимаю плечами и кошусь в сторону гроба.
– Извини. Мне очень жаль, что так получилось с твоей мамой. Прими мои соболезнования, – поняла, что сейчас не время для светских разговоров. – Нам надо будет поговорить, потом, – добавила и отошла к своей матери.
Снова занял место у изголовья, опять вглядываясь в родное лицо и вспоминать. Мама ничего не говорила, но я чувствовал, что Светка ей не нравилась. Ей вообще не нравилась ни одна из моих подружек. Сначала она высказывала свое мнение, а потом замолчала. Наверное, обеспокоилась, что я из-за ее критики так и останусь холостым и не подарю ей внуков. Расписались мы со Светкой в то время, когда мама находилась в санатории по профсоюзной путевке. Я даже не стал их знакомить заранее, чтобы Светка не почувствовала мамино отношение к себе.
Ко мне подходили какие-то люди, что-то говорили, сочувствовали, трогали за рукав и жали руку. Большинства я не знал, других смутно помнил, но были и хорошие знакомые. Какая-то женщина принесла стул и предложила:
– Садитесь Андрей. Вам трудно стоять, не мучайтесь.
Через некоторое время появился Олег с Вадимом.
– Мы будем в машине, – сообщил Вадим. – Тебя не надо сопровождать до автомобиля?
– Нет, справлюсь, – мотнул головой. – Ты не голоден? Если что – тебя покормят сейчас, – ищу взглядом в толпе тетю Машу.
– Спасибо, потом поем, – отказался, – на кладбище с нами поедешь?
– Не знаю, – пожал плечами.
Подошло время выноса гроба и в комнату вошли мужчины. Пришлось встать и посторониться, освободив доступ к гробу. Тетя Маша подошла ко мне, взяла под руку и прижалась, прижимая платок к лицу. Плакала не только она. Не ожидал, что мама настолько популярна на работе и в поселке.
На улице толпилось еще больше людей. Где-то сбоку духовой оркестр заиграл похоронный марш. Кто-то вынес две табуретки, гроб вынесли и установили на них. Люди подходили, смотрели и отходили, чтобы освободить место следующим.
– Я на кладбище не поеду, – сбоку заговорила соседка. – Останусь здесь, надо лестницу помыть. Ты Андрюша держись, – пожелала на прощание и отошла.
Ее место тут же заняла Светка, а где-то сбоку и сзади держалась теща. В толпе заметил несколько знакомых лиц друзей детства и поздоровавшись кивнули друг другу.
Мужчины вновь подняли гроб с телом на длинных полотенцах и понесли к дороге. Кто-то крикнул из толпы:
– Держись командир!
Повернув голову, попытался высмотреть кричавшего, но тут уже крикнули с другой стороны:
– Афганец, держись!
Услышал другие мужские и детские голоса:
– Разве внутренние войска воюют в Афганистане?
– Наград у парня, как у иного ветерана.
– Боевой офицер.
– Разве у внутренних войск есть танки?
Понял, что народ путает мои красные петлицы с малиновыми – внутренних войск, а у разведчиков было принято крепить на петлицы эмблемы танка, а не привычную общевойсковую «капусту».
Некоторое время двигались по дороге. Первым медленно ехал грузовик с опущенными бортами и еловыми лапами в кузове. За ним двигался духовой оркестр, играя похоронный марш Шопена. Следом – двое мужчин несли крышку гроба над головами, затем шли мужчины с гробом, а за ними я со Светкой и другие провожающие.
Через некоторое время все остановились. Гроб с крышкой загрузили в грузовик и подняли борта. Оркестр сел в РАФик. Анастасия Александровна предложила желающим садиться в автобус, а я Светку повел к машине Вадима.
Так колонной прибыли на кладбище и подъехали к вырытой могиле. Мысленно отметил: «Место неплохое, рядом с соснами, почва не сырая, но от папы далековато». Возле, толпились мужики, а в сторонке с брезентовыми ремнями на плече стоял Юрка Смирнов.
Мы друг друга знали с детства. Некоторое время он с родителями и старшей сестрой жил в соседнем бараке. Почему-то тогда ребята его звали Юрка Хуйков. Его сестру считали «слабой на передок» со школьных лет, и многие старшие ребята пользовались ею. По-видимому, Юркина мама знала об этом и часто обходила окрестности, разыскивая дочь. Потом слышал, что после школы она куда-то поступила и уехала. Удивлялся, как она не «залетела» в юном возрасте?
Юрка подошел ко мне, пожал руку и посочувствовал:
– Теперь и мать хоронишь? Прими мои …, ну сам знаешь. Знал бы, подхоронили к дяде Вите.
Наши отцы дружили. Даже дача Смирновых находилась недалеко от нашей, а мама всегда папе ставила в пример Юркиного отца, который, по ее мнению, был более хозяйственный и предприимчивый.
Юрка после армии окончил школу прапорщиков и какое-то время служил на соседнем с городом военном аэродроме. Потом начал спиваться из-за легкого доступа к дармовому спирту и из армии его выгнали. На гражданке парень изменился. Женился и устроился копателем могил, а теперь числился бригадиром. Должность была денежная и все вопросы с захоронением, подхоронением решались через него. Его бригада могла выкопать могилу в любое время года, поставить памятник, ограду и прочее.
Гроб опять установили на табуреты. Начали выступать желающие, потом некоторые подходили и целовали маму. Поцеловал и я. Слез по-прежнему не было, а в голове – пустота. К тому же опять разболелся живот – по-видимому прошло действие лекарства.
Стоял и безучастно смотрел, как накрыли гроб крышкой и заколотили. Юрка с таким же мощным помощником вдвоем взяли гроб и поднесли к могиле. Оркестр опять заиграл Шопена. Могильщики ловко опустили гроб в могилу и выдернули ремни. Все стали кидать горсти земли в могилу. Кинули со Светкой тоже. Смотрел, как зарывали могилу, сооружали ровный холмик, водружали металлическое временное надгробие и гробницу. С фотографии смотрела молодая мама, слегка улыбаясь. Вся могила утопала в цветах и венках. Вот сейчас защемило сердце и только теперь окончательно осознал, что больше не увижу родного человека. Не выдержав отвернулся и, переставляя костыли, поковылял с кладбища, забыв, что планировал навестить могилу отца.
Жена.
У кладбищенских ворот меня кто-то тронул за рукав. Олег.
– Давай машину подождем, – тихо предложил он.
Оглянулся, приходя в себя и кивнул. Заметил, что и Светка стоит рядом и с сочувствием смотрит на меня. В машине она взяла меня за руку и по дороге сообщила:
– Я на поминки не пойду. Ты, когда собираешься уезжать?
– Наверное, вечером после поминок, – предположил. – Вадим, как машина? – интересуюсь.
– В подвеске что-то постукивать стало, но здесь станции техобслуживания нет скорее всего, так что поедем и в Ленинграде будем ремонтироваться, – ответил, чуть повернув голову.
– Нам надо поговорить, – напомнила супруга.
Киваю головой, догадываясь, о чем будет разговор. Дождавшись перекрестка с переулком, ведущим к ее дому, попросил Вадима остановить машину.
Некоторое время стоим молча напротив друг друга. Наконец, она, решившись, выпалила:
– Андрей! Нам надо развестись!
На мгновение запнулась и затараторила:
– Прости меня, если сможешь, но я встретила другого человека. Надеюсь на твое понимание. Знаю, что ты можешь обо мне подумать, да и мама говорит…
Замолчала, поняв, что сболтнула лишнее.
– Ты должен меня понять! – воскликнула, прижав руки к груди. – Я не смогла бы…. Когда я увидела тебя в таком состоянии …. Все эти раненые вокруг…. Калеки…. Я поняла, что это выше моих сил. Мне показалось, что ты уже не поднимешься, – призналась под конец тирады тихим голосом и опустив голову.
Я молчал, так как говорить было нечего.
Она подняла голову, всматриваясь в меня.
– Ну чего ты молчишь? – повысила голос. – Считаешь меня дрянью? Ну, ударь, обзови, но не молчи!
Мне говорить ничего не хотелось, да и не знал, что ей сказать. Только что похоронил родного человека и вникать в чужие проблемы не хотелось. «Чего она от меня хочет? Сочувствия? Понимания ее тонкой натуры? Поддержки в ее решении?» – задумался.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил прямо, желая закончить быстрее этот никчемный разговор.
– Чтобы ты согласился на развод, – обрадованно выпалила Светка и быстро заговорила: – Я все узнала. Если мы оба согласны развестись и не имеем претензий на имущество, то достаточно подать заявление в ЗАГС и нас разведут. Если хочешь, то могу вернуть все твои подарки.
Опять потупилась.
– Не надо мне от тебя таких жертв. Успокойся. Я согласен, – устало сообщил.
– Правда? – недоверчиво подняла на меня большие глаза.
«А чего ты хотела? Чтобы я здесь стал устраивать сцены, заламывать руки, упал на колени и начал уговаривать тебя изменить решение, заверяя в своей любви?» – иронично подумал. Я чувствовал лишь опустошение и усиливающиеся боли в животе.
– Что мне нужно делать? – поторопил ее.
– Я все узнала, – повторилась с чуть заметным разочарованием в голосе, – если ты не сможешь со мной пойти в ЗАГС, то будет достаточно твоего заявления о согласии на развод и отсутствия имущественных претензий, – торопливо выпалила, ни разу не запнувшись на юридических терминах.
«Вероятно долго готовилась к этому разговору, обдумывая свои фразы и подбирая аргументы», – подумалось.
– Писать сейчас? – поинтересовался. – Или по почте прислать?
– Напиши сейчас. Я бумагу принесла, – расстегнула сумочку и достала обычную двухкопеечную школьную тетрадь с ручкой.
«Подготовилась!» – с неожиданным раздражением подумал, но кивнув головой, прямо на капоте машины набросал заявление, поставил дату и размашисто расписался.
– Все? – протянул ей тетрадь с ручкой.
– Прости меня Андрей за то, что так получилось, – тихо проговорила, убирая все в сумочку. – Поверь, я чувствую себя предательницей и прости, если сможешь, – неожиданно призналась.
– А-а, – махнул рукой и полез с костылями в машину.
Светка постояла некоторое время, с сомнением глядя на автомобиль, пока Вадим заводил двигатель, а потом, опустив голову, направилась к своей маме.
«А теща-то, откуда взялась?» – удивился про себя. Ребята сочувственно взглянули на меня и отвернулись, ничего не спросив. Наверняка слышали наш разговор через открытые окна или догадались.
«Вот почему Светкина мать так на меня смотрела утром при встрече и потом в маминой квартире!» – догадался, вспомнив тещины непонятные взгляды. Она уже все знала, ведь у дочери никогда не было от нее секретов. «Но почему Светка с сомнением глядела при расставании?» – вспоминаю. Возможно сомневалась еще в правильности своего решения и выбора. Вероятно, она почувствовала ужас, увидев меня неподвижным с «уткой» под кроватью в Московском госпитале и испугалась за свою будущую жизнь с мужем-калекой, а сегодня увидела меня на ногах, хоть и с костылями и засомневалась – прогресс в излечении ведь налицо!
С будущей женой мы познакомились в ресторане. (Где еще знакомиться молодому холостому офицеру с женщинами?) Я обратил внимание на стройную веселую блондинку с короткой стрижкой, одетую в стильный брючный костюм. Заметил и ее несколько заинтересованных взглядов. Несколько раз переглянулись, улыбнулись друг другу, потанцевали. Так и познакомились. Светка оказалась довольно бойкой на язык, за словом в карман не лезла и довольно эрудированной. Красивое лицо, обаятельная улыбка, стройная фигурка притягивала мужские взгляды.
Стали встречаться. Она оказалась довольно практичной по натуре. Подарки принимала без ложной скромности, а когда дело дошло до постели, то показала раскрепощенность и фантазию. Я был в восторге от своей новой подружки. Красивая, яркая блондинка, всегда со вкусом модно одетая, без комплексов в постели, не скорбная умом и в то же время практичная в жизненных вопросах. Казалось, у нее не было недостатков.
Когда у нас дошло до серьезных отношений, то Светка отшила всех прежних своих поклонников и о прошлом старалась не говорить и не вспоминать. С радостью шла на свидания и не скрываясь проявляла свою симпатию ко мне. С удовольствием дарил подарки – часики, колечки, цепочки или понравившиеся ей женские вещи и наслаждался, замечая радость в ее глазах при виде очередной вещицы. Тогда мог себе позволить, не задумываясь тратить деньги на свою избранницу. В период службы в удаленном районе получал достаточно много с дальневосточными надбавками, а также за классность и выслугу лет. Тогда мой месячный доход значительно превышал совместный родительский и ежемесячно откладывал от сотни рублей и выше на отпуск, а на эти накопления с отпускными мог полтора месяца шиковать и жить на широкую ногу ни в чем себе и подруге не отказывая.
В гарнизоне того времени был не только широкий выбор вин, но и хорошее снабжение импортной и модной одеждой. Друзья могли привезти под заказ джинсы, батники и стильную обувь, поэтому в отпуске я выделялся своим внешним видом среди окружающих провинциалов.
Многие знакомые признавали нас идеальной парой. Оба красивые, высокие, стройные, модно одетые и веселые. Нам нравилось проводить время вдвоем и с друзьями. Часто шутили и смеялись, легко понимая друг друга.
При прощании по окончании моего отпуска Светка еле сдерживала слезы, а потом часто переписывались.
В следующем отпуске поженились. Расписали нас быстро, через несколько дней после подачи заявления, как военнослужащего. Еще год мы жили раздельно, пока ждал своей квартиры в гарнизоне.
Светка легко вписалась в круг моих друзей-офицеров, их жен и завела новых подруг. Только при совместной жизни у нее проявились некоторые недостатки, как жены и хозяйки. Готовила она замечательно. По ее словам – научилась у бабушки, однако зачастую приходя на обед или возвращаясь поздно вечером со службы, в доме могло не оказаться хлеба, соли и прочих мелочей. Моя молодая жена к тому же патологически не могла планировать наш семейный бюджет. На мой вопрос:
– Где деньги, «Зин»? До получки еще неделя, а в доме не копейки!
– А я плащик прикупила, ты же мне тогда разрешил. Не помнишь что-ли? Я тебе его еще не показывала. Прелестно, правда? – хлопала невинными глазами, примеряя при мне обновку.
Помнил смутно что-то, но о цене разговора не было точно. Эту проблему решил, не выкладывая ежемесячное денежное довольствие полностью.
Конечно, как и большинство мужчин я считал, что вести хозяйство и следить за расходом денежных средств должна жена и при этом я ориентировался на отношения в семье родителей.
Но главное – Светка не хотела заводить детей, пока мы живем в этом отдаленном гарнизоне, считая нашу жизнь здесь временной, а в одном серьезном разговоре призналась, что мечтает о жизни в крупном городе, нормальной работе для себя, высоком звании и должности мужа (то есть меня). Она не хотела понимать, что у меня нет «волосатой лапы», которая может способствовать продвижению по службе или переводу в более цивилизованное место, а для нее примером являлась старшая сестра, которая тоже была замужем за офицером. Те жили в областном центре, а муж сестры служил в военкомате с нормальным восьмичасовым рабочим днем, без ночных звонков, тревог, командировок, учений, лагерей на месяц и прочего.
К этому времени мама была одна, и я стал задумываться о смене военного округа, случай вскоре подвернулся и вызвался кандидатом в Афганистан. В обязательный перед командировкой очередной отпуск Светка поехала со мной и наотрез отказалась возвращаться на Дальний Восток и жить одной в нашей квартире, пока я выполняю интернациональный долг. Квартиру перед отъездом сдал, а немногочисленную мебель раздал или продал.
В части получил справку о сданной квартире, а в Горисполкоме своего города -Обязательство о выделении жилья моей семье по срочной очереди. «Похоже, это Обязательство уже не понадобится!» – предположил.
