Сергей Самаров
Убийцы дронов
Глава первая
Оператор беспилотных летательных аппаратов Слава Дегтярев был похищен в Москве во время участия в Форуме «Армия-2017» и только несколько дней назад, находясь в весьма плачевном физическом состоянии, избитый и измученный голодом и жаждой, освобожден в ходе операции, проводившейся моим взводом против банды эмира Рагима Арсланова. На Северный Кавказ, в распоряжение командования сводного отряда спецназа ГРУ, мой взвод готовился отправиться уже давно. Все знали о предстоящей командировке и усиленно к ней готовились на полигоне бригады. Но внезапно нам приказали прибыть в Москву, на Форум «Армия-2017», чтобы участвовать в демонстрации некоторых видов вооружений. Изначально мы даже не знали, что за вооружение нам предстоит показывать, – с такой срочностью все было организовано. Просто вынуждены были заменить кого-то, кажется, представителей воздушно-десантных войск на демонстрации оружия потенциальным покупателям. Не мне одному приказали отправиться в Москву, а всему взводу, хотя участие в демонстрации принимал только один из трех снайперов взвода и я, его командир. А уже оттуда, после похищения бандитами двух инженеров концерна «Калашников» и некоторой военной аппаратуры, которой эти инженеры умели пользоваться, нас отправили в Дагестан сразу из Москвы. Со специальным, еще абсолютно не проработанным заданием. Задача, правда, была поставлена конкретная – вернуть оборудование и, по возможности, освободить пленников. В число оборудования входил «убийца беспилотников» – высокочастотный излучатель «REX-1», умеющий лишать управления любой дрон, кроме того, глушить любые радиосигналы и вообще все сигналы связи, в том числе и сотовой, что было важно для невозможности активации взрывных устройств с радиоуправляемыми взрывателями, и вкупе с ним нетбук с программой, позволяющей перехватить любой «беспилотник» и взять управление им на себя. То есть нетбук этот совмещал в себе и функции компьютера, и функции пульта управления «беспилотником». Уже когда операция была закончена, я узнал, что Слава Дегтярев не просто оператор беспилотных летательных аппаратов, а по своему основному профилю – инженер-программист, автор той самой программы, что позволяет перехватить управление беспилотным летательным аппаратом и при этом отследить его путь, чтобы потом, в случае захвата, предположим, «беспилотника»-штурмовика, вооруженного ракетами, иметь возможность разбомбить базу, откуда он вылетел.
Кроме того, сугубо утилитарное предназначение высокочастотного излучателя «REX-1» имело большое значение как для наших вооруженных сил, так и для бандитов, которые могли использовать прибор с выгодой для себя, с чем мой взвод столкнулся сразу, как только начал проведение операции против вышеуказанной банды. Это – что касается пользы для бандитов. А что касается пользы для армии и спецслужб, то, имей охрана вокзала подобные системы вкупе с дополнительными, как, например, радиолокаторы, способные работать в диапазоне, в котором определяются все «беспилотники», приближающиеся к местам скопления людей, то об атаке толпы с воздуха бандитам нечего было и думать. И такие системы вместе со всей периферией уже становятся реальной необходимостью. Жизнь страны переходит на цифровой уровень ускоренными темпами, почти бегом. И такими же темпами, только с небольшим опозданием, движутся в том же направлении бандиты-террористы. То есть они стараются использовать все доступные им технические средства для причинения вреда окружающему нас всех, в том числе и их самих, миру. Казалось бы, совсем недавно все беспилотные летательные аппараты были в диковинку и применялись только официальными вооруженными силами отдельных стран – против тех же террористов. Но прошло совсем немного времени, и уже сами бандиты овладели этой техникой: где-то отбили склады, где-то похитили, где-то нашли возможность поставок, что при современной политической обстановке в мире не представляется неразрешимой задачей. Да и просто через интернет давно уже можно такой дрон приобрести, к тому же переработать его в боевой аппарат не слишком сложно. Вот и приходится развитым странам страдать от того, что они еще недавно считали своей прерогативой. Но так уж всегда происходит – как только появляется новое оружие, сразу начинают создаваться средства защиты от него, причем с естественным опозданием, потому что само оружие уже создано, а защиту еще предстоит разработать. Высокочастотный излучатель «REX-1» позволяет уничтожать чужие «беспилотники» только в условиях их прямой видимости. А прямая видимость часто бывает доступной только тогда, когда сам «беспилотник» уже пикирует, начиная или даже производя атаку. А если находишься где-то в горах, дрона в облаках не видно, а он видит тебя посредством своей тепловизионной камеры. И наводит свои ракеты на цель тоже с помощью тепловизионного прицела, которому облачность не помеха. Но тепловизионные прицелы автоматов и винтовок малопригодны для самостоятельного поиска «беспилотника» в облаках, как и «REX’ы», имеющие только колиматорный прицел, даже если учесть достаточно большой радиус поражения высокочастотного излучателя. Для точного определения цели нужен радар, способный дать направление поиска. Короче говоря, сам высокочастотный излучатель пока еще не доведен до ума и не отвечает всем требованиям защиты от «беспилотников». С этим согласны и его изготовители.
Все свои претензии и предложения после попытки практического применения вне условий полигона и демонстрационного стенда я высказал освобожденному моим взводом Славе Дегтяреву. Понятно, что высказал не сразу после освобождения, когда он еще ничего не понимал в происходящем и ждал смерти, обещанной ему бандитами. Ежедневно ждал. Трижды за три дня операции они выводили его якобы на расстрел, и каждый раз эмир «проявлял милость», разрешал прожить еще один день, а взамен милости пытался заставить молодого программиста работать на себя. Второй похищенный инженер был сломлен в первый же день и согласился работать на бандитов. В результате был убит пулей снайпера моего взвода. Это была не жестокость, а только необходимая мера самозащиты…
Едва мы с начальником штаба сводного отряда спустились с высокого крыльца республиканского управления ФСБ, как у него в кармане зазвонил телефон. Он быстро достал его и проговорил в трубку:
– Слушаю… Так точно, товарищ полковник. Так… Да… – Коломойников, видимо, что-то сообщал майору Рыженкову, а тот слушал и морщился. – Да. Я понял. Нам, отряду спецназа, это, впрочем, пока ничего не дает. Да, бойцов для поездки по адресам мы подготовим. По два человека на машину… Да, все, что будет нового, сообщайте.
Рыженков отключился и посмотрел на меня, понимая, что я жду объяснений. Хотя старший по званию не всегда доводит всю информацию до своего подчиненного, тем не менее мы с начальником штаба были оба заинтересованы в одном вопросе, и потому он мне объяснил:
– Полковнику принесли данные экспертизы по бомбам, сброшенным на перрон, на перроне собрали все возможные осколки, из вагонов выковыряли, из больниц привезли, что было извлечено из раненых и убитых. В результате определили, что «беспилотник» принес две обыкновенные мины от минометов калибра восемьдесят два миллиметра, скорее всего от «Подноса». Там, если помнишь, осколки образуются из разорвавшегося чугунного корпуса мины и потому имеют неправильную рваную форму, следовательно, наиболее убийственны. Еще что… Если помнишь показания свидетелей, они все отмечают нарастающий гул, предшествующий взрывам. Даже дикий рев. Так вот, на путях рядом с перроном найдены две конические алюминиевые трубки, которые, видимо, крепились к стабилизаторам мин специально для того, чтобы создать гул, вызывающий дискомфорт у людей, точнее, влияющий на психику. Полковник Коломойников вот еще на что обратил внимание: они получили синхронный текст, который сопровождает видеосюжет на сайте ИГИЛ, вернее, перевод текста. Там удивительно точные данные по жертвам атаки. Причем полный расклад: кто погиб от взрыва, сколько человек скончалось в больнице, скольких задавили бегущие. Откуда у ИГИЛ эти данные? Этим вопросом ФСБ займется. Это тоже важная ниточка, которую упускать нельзя. Где-то сидит их информатор, к тому же занимает он достаточно высокий пост в республике, чтобы владеть точной информацией.
– Я полагаю, что, вероятно, передача видеозаписи с камеры линейного отдела полиции ушла в ИГИЛ по тому же каналу.
– Да. Полковник тоже так считает, – согласился начальник штаба отряда.
– Надеюсь, товарищ майор, поиски информатора на нас не возложат?
– Нет, не переживай, старлей. У нас же нет следственных функций. И вообще мы этому делу даже не обучаемся. Хотя я слышал, что из бывших офицеров спецназа ГРУ получаются хорошие частные сыщики…
– Это, скорее всего, за счет дотошности характера, товарищ майор. И за счет необходимого умения делать анализ любой ситуации. Хотя, в принципе, поиск военного разведчика – это тоже, своего рода, сыскные действия. И институт информаторов из числа мирного населения у нас существует. Не в таком, конечно, количестве, как у ментов, где «стукачи», случается, за корку хлеба друг на друга «стучат», но есть. И часто качество наших «стукачей» гораздо выше, чем в МВД. У меня вот бывали в этой категории индивиды с высшим образованием.
Майор только согласно кивнул, а у меня в руке зазвонила трубка. Я посмотрел на определитель номера, поскольку голосовое сообщение об абоненте входящего звонка у меня на смартфоне было выключено умышленно, чтобы не выдала трубка, когда требуются скрытные действия.
– Вот, кстати, товарищ майор, один из таких как раз и звонит. Человек с высшим образованием. Инструктор по паралетам[1]. Но паралет – это его увлечение, спорт, а так он вообще-то инженер на железнодорожной станции. Интересно, как он обо мне вспомнил. Мы с ним уже три года не общаемся… Алло… Слушаю тебя, Исрафил…
– Виталий Николаевич, извините, я, может быть, не по адресу… Вы сейчас где находитесь? Не у нас в республике, случайно?
– В Махачкале, Исрафил. Совершенно случайно у вас в республике.
– Есть желание встретиться. Я не знаю, что за информацию вам передам, может, она ничего не стоит, но мне кажется, она как-то связана со вчерашними событиями на вокзале.
– Понял, Исрафил. Это меня может заинтересовать. Где тебя найти?
– Подъезжайте сейчас к вокзалу. Сможете?
– Через пять минут будем там…
– Хорошо. Ждите у главного входа. Внутри. Я подойду к вам…
– А ты сейчас, никак, на вокзале работаешь?
– Нет. Я на прежнем месте, а сегодня вообще выхожу в ночную смену на двенадцать часов. Просто я рядом оказался, а там встречаться удобно. Людей много, никто на нас внимания не обратит.
Я убрал трубку в карман. Застегнул «липучки» бронежилета, застегнул «разгрузку» и посмотрел на майора Рыженкова:
– А вы, товарищ майор, говорили о нашем неумении вести сыскные мероприятия…
– Я этого не говорил, старлей. Я говорил только, что у спецназа ГРУ нет сыскных полномочий. Но мы и без них, как я понимаю, можем кое с чем справиться. Докладывай…
Я доложил.
– Поехали… – резко скомандовал майор и быстрым шагом двинулся к своей машине.
Водитель тут же завел двигатель своего «уазика».
– К вокзалу… – деловито скомандовал Рыженков, едва усевшись на переднее пассажирское сиденье.
Мне, как обычно, было отведено место сзади…
Несмотря на достаточно серьезное движение на улицах, добрались мы быстро. Но вокзал в Махачкале и находился неподалеку.
– Один пойдешь? – спросил меня Рыженков, едва мы остановились среди других машин, чуть в стороне от широкого крыльца здания вокзала.
– Естественно, товарищ майор. Люди профиля Исрафила не любят свою деятельность широко рекламировать.
– Тогда попусту не задерживайся…
– Я, товарищ майор, попусту вообще ничего не делаю…
– Страховка нужна? – спросил водитель, показывая глазами на свой автомат.
– Спасибо. Я сам себя подстрахую…
Младший сержант контрактной службы, водитель начальника штаба отряда, был вполне умелым бойцом. Не зря он в дополнение к обязательным, но не слишком качественным занятиям боевой подготовкой в автороте часто по собственному желанию и в личное свободное время приходил заниматься в линейные части спецназа. И даже в моем взводе бывал, хотя здесь, в командировке, занятия проводятся гораздо реже, чем на родных батальонных или бригадных базах. К тому же младший сержант за своей машиной следил пристально, что для водителя очень важно, и, главное, со знанием дела. Одним словом, ответственный парень. А если человек в одном и в другом деле проявляет ответственность, на него всегда можно положиться. В любой ситуации. Но мне при встрече с информатором в самом деле страховка не требовалась.
Покинув автомобиль, я включил на всякий случай диктофон в своей заранее подготовленной трубке, саму трубку устроил в одном из верхних карманов «разгрузки». Память меня никогда не подводила, и я был в состоянии воспроизвести беседу слово в слово, но предпочел произвести запись беседы, чтобы предоставить ее на прослушивание майору Рыженкову. Преодолев двадцать шагов, я вошел в здание железнодорожного вокзала, удивившись, как мало там людей, хотя обычно их здесь всегда было раза в три-четыре больше. Видимо, атака дронов сказалась на осторожности жителей, и лишний раз сюда никто не желает соваться. Исрафил напрасно надеялся, что здесь будет толпа и наша встреча пройдет незамеченной. Надо было где-то на улице встретиться. Но поздно уже об этом думать, потому что сквозь стеклянные двери я увидел, как Исрафил входит в здание вокзала.
Он сначала приветственно поднял руку и шагнул в мою сторону, демонстрируя радость от «случайной» встречи.
Я не знал, чего опасается Исрафил, но легко подыграл ему – подняв радостно брови, приобнял его и коснулся, по восточному обычаю, щекой его щеки. На мой неактерский взгляд, «нечаянная» встреча выглядела вполне правдоподобно.
– Рассказывай, что интересного хотел сообщить…
– Даже не знаю, стоит ли мой рассказ отнятого времени… – начал Исрафил со своей обычной осторожностью. – Но есть у меня какие-то смутные ощущения, что это каким-то образом связано.
– Давай сразу так договоримся, – предложил я. – Ты говоришь, а я сам решаю, стоит это чего-нибудь или не стоит.
– Хорошо, – кивнул он. – После вчерашней бомбежки…
– Бомбардировки, – поправил я. – Бомбежка – это нечто более массовое.
– Пусть так. После вчерашнего по городу много разговоров идет. Я сам во время бомбеж… во время бомбардировки дома был. Выходной у меня. Ничего не видел и не слышал. Но четыре дня назад, как раз после прошлой ночной смены, у меня были учебные полеты. Вы же знаете, я инструктором в аэроклубе подрабатываю…
– Да, я помню.
– На тандеме[2] летал, с учеником. Вдоль берега. Летим с ним, вдруг, слышу, вой какой-то странный под нами – внизу. Но ничего не произошло. Через несколько минут снова вой слышу. Но я уже успел увидеть, что мой ученик что-то вниз сбросил. В воздухе я спрашивать не стал, хотя у нас шлемы радиофицированы. Только когда приземлились, спросил. Он объяснил, что сосед у него какую-то штуку на свою машину конструирует. На крышу хочет поставить, чтобы на скорости подвывало и другие машины предупреждало. Просил испытать, каким будет звук, если сверху сбросить. Он и испытал. Я как-то внимания на это особо не обратил. Ну, подумаешь, выло что-то. Если кто-то на машину такую штуку поставит, пусть себе воет на скорости. А вчера, как рассказывали, что-то так же выло, когда бомбы летели. Вот я и подумал…
– Зовут твоего ученика…
– Азнаур Тавсултанов, молодой совсем парень, но в полетах рисковый. Любит трюки выполнять. Из него паралетчик получится хороший. И вообще парень он неплохой, отзывчивый. Что попросят, с удовольствием делает. Безотказный. А еще он сильный, крепкий, спортсмен, имеет черный пояс по карате-киокусинкай. Черный пояс – это, кажется, приравнивается к мастеру спорта…
– Кажется, – кивнул я. – А где он живет, знаешь?
– Где-то на Второй Мелиораторной улице… Но я у него дома не бывал ни разу. Даже где эта улица – не знаю. Слышал, что где-то в Ленинском районе.
– Ладно. Мы попробуем узнать. Спасибо тебе, Исрафил…
Глава вторая
Расставшись с осведомителем, я быстро вернулся к машине, сел в салон и передал трубку майору Рыженкову. Внимательно прослушав запись, начальник штаба тут же дал водителю очередной приказ:
– Назад. В ФСБ.
Через небольшой промежуток времени запись уже прослушивали полковник Коломойников и подполковник Рахматуллин.
– Сдается мне, что пока это единственная реальная нить, за которую мы можем потянуть, чтобы добиться положительного результата, – постукивая по столешнице тупым концом простого и чрезвычайно остро заточенного карандаша, изрек полковник.
– А мне сдается, что эта нить уже оборвалась, – глядя в монитор и щелкая при этом компьютерной мышью, глухо произнес Рахматуллин.
– Есть информация? – резко повернулся к нему майор Рыженков.
– Кажется. Имя мне запомнилось. У грузин, помнится, в Средние века азнаурами дворян называли. Само имя как таковое позже появилось. И фамилия, кажется, совпадает. Да, точно, вот сводка происшествий за минувшие сутки. – Подполковник наконец-то нашел то, что искал, развернул монитор от себя, чтобы все могли видеть, и прочитал вслух: – «Вчера в районе двадцати трех часов гражданка Махадмуратова Узлипат Абдулловна, мать которой вместе с отчимом проживают по улице Салатной, отправилась к родителям. Шла она по Второй Мелиораторной улице. К ней пристали два парня, пытались затащить ее в кусты с явными сексуальными домогательствами. Идущий навстречу молодой человек вступился за девушку и получил девять ножевых ранений, из них пять были уже несовместимы с жизнью. Злоумышленники скрылись. Розыск по горячим следам результата не дал. Ведется следствие. Погибший – Азнаур Шамилиевич Тавсултанов, двадцати одного года от роду. Так что, выходит, нить поиска оборвана…
– Не окончательно, – не согласился я. – Есть еще сосед Азнаура, который «заказал» испытание «бомбовой сирены». Следует аккуратно найти его. А убийство самого Азнаура Тавсултанова, по моему мнению, не случайный эпизод. Надо брать в крутой оборот гражданку Махадмуратову Узлипат Абдулловну, на которую напали, и всерьез допрашивать. Там все очень похоже на «подставу». Элементарная ловушка. Не будут люди нападать на девушку, когда по тротуару навстречу им идет свидетель. Все было подготовлено для самого Азнаура, а он этого просчитать не сумел. Или самоуверенность подвела. Бандиты знали его натуру, не сомневались, что он вмешается. Тем более у парня черный пояс по карате, весьма уверен был в своих силах. И нарвался. Кому-то сболтнул лишнее, как сболтнул своему полетному инструктору. Беззлобно, просто так, походя. И все. Бандиты обрубают концы, а это говорит, что нам следует торопиться, если хотим какого-то результата достичь. Махадмуратову хотя бы вытащить и спрятать в камере, иначе ее убьют. Да и с соседом Тавсултанова поторопиться следует. С ним тоже не все понятно.
– Да, следует торопиться, – согласился полковник Коломойников. – И именно потому я попрошу наших офицеров спецназа ГРУ как можно быстрее организовать солдат, которые будут участвовать в опросе пострадавших. Кстати, Владимир Ахметович, покажи точку, откуда велась съемка…
Подполковник Рахматуллин снова защелкал компьютерной мышью, потом, найдя нужный файл, открыл его и повернул монитор к нам:
– Наши эксперты вычислили, где мог находиться человек с камерой. Место обозначено красным кружком. Могу распечатать…
На мониторе была планкарта вокзала вместе с перроном, и небольшой красный кружок располагался вплотную к одной из колонн рядом со входом в здание. Синие кружочки, как я уже знал, показывали места, куда упали бомбы.
– Лучше перебросьте файл мне на «планшетник». – Я вытащил из большого нагрудного кармана свой командирский планшетный компьютер и кабель. Подполковник без проблем произвел соединение через USB-порт и перебросил мне нужный файл. Вытащил свой планшетник и майор Рыженков. Тоже попросил перебросить, хотя ему этот файл не был нужен так, как мне.
– Сам распечатаешь? – спросил Рахматуллин.
– У нас бойцы не любят бегать с бумажками. Я переброшу это на солдатские «планшетники», чтобы каждый мог в любой момент посмотреть.
– На всякий случай я все же продублирую и распечатаю, – перестраховался подполковник.
Майор Рыженков, убрав свой «планшетник» в карман, встал, я тоже поднялся, торопясь в расположение отряда, и тут начальнику штаба позвонили. Он вытащил трубку, ответил, но по выражению его лица я понял, что сообщение ему передают не самого приятного характера. Завершив разговор и убрав трубку, майор посмотрел поочередно на каждого жестким взглядом и произнес:
– Новая акция… третья по счету. Это, я считаю, уже верх наглости. Бандиты попытались разбомбить наши вертолеты – их на площадке в этот момент было три штуки, а дроны прилетели тремя «беспилотниками». Один из них был сбит из сдвоенного крупнокалиберного пулемета охраной, но одну бомбу сбросить все же успел – бросок был торопливым и, слава богу, не прицельным. Бомба взорвалась между вертолетами, но они оба бронированные, повреждения незначительные, только внешние, хотя осколки тяжелые. Была на борту и вторая бомба, которая при падении сбитого дрона не взорвалась. Наши саперы обезвредили ее, сейчас, видимо, уже отправили на экспертизу в вашу службу. После чего два оставшихся «беспилотника» сместились в сторону гаража и сбросили на него еще две бомбы. Повреждено осколками четыре «уазика» и грузовик, стоящие во дворе. Ранение получил солдат – слесарь ремонтной бригады автороты. Врачи говорят, что солдат, скорее всего, не выживет. Значит, у нас есть потери. Кстати, при бомбардировке бомбы издавали все те же воющие звуки. Командир отряда поднял в преследование все вертолеты, но дроны улетали на предельно малой высоте в сторону города. По крайней мере, нагнали их уже там. Однако стрелять было невозможно, каждый промах – это был бы выстрел по жилым кварталам. И даже при точном попадании в дрон жилым кварталам досталось бы по полной программе. Командир звена вернул вертолеты на базу.
– Нужно было отследить момент приземления. Чтобы место знать… – нервно стукнул кулаком по столу полковник.
– Отследили, – сердито отреагировал майор. – Приземление было совершено в полосе «зеленки» на углу Яблоневой и Садовой улиц. Там что-то типа сквера имеется, место прогулок местных мам с детьми. В этот момент там как раз гуляло много людей. В том числе с детьми. Стрелять было невозможно…
– Данные об атаке уже куда-то передали? – поинтересовался подполковник Рахматуллин.
– Сразу передали в Антитеррористический комитет и в полицию. Полиция выехала на место посадки дронов. Но в отряде пока данных о результате поиска нет.
Полковник Коломойников схватился за трубку городского телефона и стал звонить, как я понял, в городскую полицию. Разговаривал недолго, больше спрашивал. Положив трубку, сообщил нам:
– Практически все силы полиции в момент сообщения из городка спецназа ГРУ были задействованы в аэропорту, где, как вы знаете, было произведено второе бомбометание по гражданским лицам. Срочно сформированная дополнительная следственная бригада сразу выехала на угол улиц Яблоневая и Садовая, но уже никого из бандитов, естественно, не застала. Другая спецбригада вместе с ГИБДД проводили операцию «Перехват», пытаясь отыскать грузовик с синим тентом, в который дроны и загрузили. Безрезультатно. На месте были опрошены свидетели. Свидетелей много. По их показаниям, «беспилотники» сели прямо среди высоких конских каштанов. Управляли ими люди, стоящие там же, в толпе. Четыре человека, которых в том месте видели впервые. В основном там гуляют жители близлежащих домов, и все лица как-то примелькались, люди друг с другом здороваются. Бандиты там появились впервые только сегодня. У двоих в руках были пульты управления. Когда эти люди подобрали свои дроны, один из четверых позвонил куда-то. Вскоре подъехал небольшой грузовой автомобиль с синим тентом, и они загрузили в него свои «беспилотники». На тенте белая надпись: «Продукты». Марка автомобиля неизвестна. Женщины обычно не разбираются в этом. Двое сели в кабину, двое поехали в кузове. В настоящий момент все свидетели заняты составлением фотороботов. Одна характерная примета отмечена всеми. У одного из тех людей с «беспилотниками» свежий синяк под глазом. Свежий и заметный. Все свидетели обратили внимание. Кроме того, есть у него еще одна характерная черта. Верхние зубы расположены нестандартно. Растут не вниз, а под углом в сорок пять градусов, то есть почти вперед смотрят. Я видел одного такого человека в жизни – неприятная, прямо замечу, у него была улыбка. Но, вопреки логике, он очень любил улыбаться. То же самое говорят и про человека с синяком. Вместо того чтобы закрыть рот плотнее, он часто улыбался, обнажая свои зубы. Наверное, они ему кажутся красивыми.
– Интересно, синяк – это не следствие «беседы» с Азнауром Тавсултановым? – скорее, сам себя, чем нас, спросил подполковник Рахматуллин.
– Вполне допускаю такой вариант, – согласно кивнул я. – У меня во взводе есть, кстати, обладатель черного пояса по карате-киокусинкай. Пулеметчик. Умеет бить не менее серьезно, чем стрелять. Особенно бить ногами. На руках я его на тренировках перебиваю за счет «чи сао»[3], у нас в спецназе это называется «переборы», а вот ногами он лучше работает, особенно в голову. Лупит, как лошадь копытом. Мы в голову ногами вообще редко бьем, в нашей школе считается малопродуктивным поднимать ноги выше печени. А в киокусинкай удары в голову ногами – основное составляющее. В спортивном киокусинкай вообще удары руками в голову запрещены. Там собственные японские странности. Но я не буду углубляться и уводить всех от основной темы.
– Когда будет готов фоторобот этого типа, необходимо предъявить его той девице, за которую вступился убитый Азнаур Тавсултанов. И от этого уже плясать. Пусть думает, что парня «повязали», тогда сговорчивее станет.
– Я хочу сам допросить ее, – сказал Рахматуллин. – Присмотрюсь, что за человек. И попробую запугать. Статья о пособничестве террористам может рассматриваться двояко. Кто-то может помогать им, например, делать взрывчатку, а кто-то может скрывать факты, в результате чего террористы производят следующий акт и гибнут непричастные люди. И статью можно рассматривать как пособничество в убийстве. Тем более в массовом. В моей практике уже был случай, когда человек «ломался» под угрозой такого рассмотрения статьи. Тогда мужик в возрасте «сломался» и стал следствию помогать. А молодая девка под угрозой «пожизненного заключения» вообще долго не продержится.
– Ну-ну… – согласился полковник Коломойников. – Я не возражаю.
Майор Рыженков снова быстро поднялся и обратился к присутствующим со словами:
– Теперь мое место уж точно в отряде. Извините, я потороплюсь и, скорее всего, с дороги уже не вернусь.
– Не зарекайся, майор… – сказал на прощание Коломойников и протянул руку для рукопожатия майору, а потом и мне.
Я без Рыженкова не видел смысла оставаться в кабинете, и потому поднялся вслед за майором.
В машину мы сели одновременно.
– К себе! – скомандовал Рыженков водителю.
И в это время у меня снова зазвонила трубка. Определитель показал номер осведомителя Исрафила, с которым мы совсем недавно расстались и, кажется, не договаривались о новой встрече. Но мы и о прошлом его звонке заранее не договаривались, а информацию он дал важную.
– Больше возвращаться в ФСБ не будем, – повернув ко мне голову, предупредил майор.
– Слушаю, Исрафил.
– Это не Исрафил, – с сильным акцентом ответил незнакомый голос.
– С кем я говорю? – спросил я, уверенный, что память меня не подвела и я не ошибся в номере. Звонили точно с трубки Исрафила и, скорее всего, по последнему набранному номеру.
– Инспектор Государственной инспекции дорожного движения майор Абдуллаев. Зовут меня Камал Камилович.
– Старший лейтенант спецназа ГРУ Лукрепциев Виталий Николаевич, – встречно представился я, пытаясь сообразить, каким образом трубка Исрафила могла оказаться в руках этого полицейского. – Сразу начну с вопроса. Каким образом трубка, с которой вы звоните, оказалась у вас?
– Вопросы больше привык задавать я. Служба у меня такая, – строгим начальственным голосом отчитал меня майор полиции. – И я буду их задавать, а вы будете отвечать. Иначе я просто вызову вас повесткой, а это очень затратно по времени. Вам, возможно, придется пару часов просидеть в ожидании, когда я освобожусь. А я люблю подолгу с бумагами работать…
– Если будете настаивать, я попросту не получу вашу повестку, а вас, товарищ майор, уже завтра вызовут официальной телефонограммой из Антитеррористического комитета республики в республиканское управление ФСБ России, и там вы будете вынуждены провести целый день, прежде чем вас соизволят допросить. А если и дальше будете проявлять неуместную самодостаточность, вас обвинят в пособничестве террористам, что будет недалеко от реальности, поскольку вы затягиваете с ответом на мой вопрос, а затягивание времени – это и есть вариант пособничества. Это уже серьезная статья. Такую участь, как самое малое, я могу обещать вам твердо. Но могу и не обеспечивать вам подобное времяпровождение на весь завтрашний день. Потому советую сразу отвечать на мои вопросы и не лезть на рожон.
– Вы забываетесь, старший лейтенант. Я майор… – пытался он еще сопротивляться.
– В полиции, насколько мне известно, существуют не военные, а только служебные звания. Благодаря этому генерала полиции теоретически могут забрать на службу в армию в качестве рядового – если возраст генерала соответствует призывному. Таким образом, на полицию не распространяется армейское положение о субординации.
– Какие все грамотные пошли! – Это уже был возглас отчаяния.
– Итак, будете отвечать?
Настойчивость с моей стороны была вполне обоснованна. Я хорошо знал, что большинство осведомителей имеют две трубки. Одна – собственная, для постоянного пользования, вторая предоставляется контактером, как на конспиративном языке называется офицер, с которым осведомитель поддерживает связь. И я хорошо помнил, как несколько лет назад вручал Исрафилу Абдурагимову специальную трубку с единственным номером в памяти, и это был мой номер. С этой трубки Исрафил звонил мне и раньше, с этой же звонил сегодня.
– Спрашивайте…
– Каким образом к вам в руки попала эта трубка, с которой вы звоните?
– У нас тут сегодня случай произошел. При переходе улицы люди остановились на красный сигнал светофора. Обладатель трубки – некто Исрафил Абдурагимов – стоял первым рядом с дорогой. Сзади подошла девушка. Перед переходом хотела остановиться, но споткнулась, упала и толкнула гражданина Абдурагимова в спину. Короче говоря, он попал под автобус. Скончался на месте. При нем обнаружены две трубки. Чтобы найти родственников, мы обзваниваем всех, с кем он общался.
