Сергей Самаров
Супербомба
– Я и так не верю.
– Ладно, мальчишке привет. Я с чужой трубки звоню. Не буду чужие деньги тратить. Целую. Не переживай, все образуется.
– Береги себя.
Я отключился от разговора и вернул трубку хозяину.
– И что ты делать собираешься? – спросил усатый откровенно.
– Ты знаешь, кто я?
Он хмыкнул.
– А кто ж не знает. Твою фотографию по три раза в день по телевизору показывают. На моей памяти такой облавы еще ни на кого не устраивали.
Откуда-то с улицы донесся звук автомобильного двигателя.
– К тебе кто-то? – спросил я, показывая стволом пистолета на окно.
Он громко цыкнул, обозначая свое недовольство и непонимание. Гостей он, похоже, не ждал и не готов был радостно раскинуть руки при их появлении. Я не желал бы пока принимать его гостей тем более, но уже по собственным причинам.
– Соседи вроде сегодня не должны, – сказал усатый и пузатый и к окну подошел. – Ничего себе. Какого им тут. Менты едут.
– К тебе?
– А что им у меня делать. Я ментов не вызываю.
Я подошел к другому окну и осторожно выглянул. Ментовский «уазик» ехал неторопливо по улице среди коллективных садов. Похоже, скорость обусловливалась тем, что менты по сторонам посматривали. Урожай в конце мая собирать рано, высматривать, что стащить, – бесполезно, и на этом основании я сделал вывод, что и здесь меня ищут. Но на дверце «уазика» красовалась надпись «ДПС», то есть дорожно-патрульная служба. Это слегка разочаровывало, но и заставляло задуматься. Хотя использование такой машины может быть простой маскировкой.
– Могут к тебе и заглянуть, – я поднял пистолет.
Появление ментов в планы не входило и хорошего обещало мало. Убивать я никого, естественно, не собирался. Придется, в случае чего, просто бить, и бить жестко. Но это может разрушить подготовленный и уже разрабатываемый вариант.
– Машину увидят, остановятся обязательно, – сказал усатый. – Я выйду, поговорю.
Я посмотрел на него тяжелым взглядом. Глаза в глаза, взглядом диктуя необходимое поведение. Я умею взглядом диктовать поведение. Есть у меня такая отработанная и действенная способность.
– Не боись, не сдам. Я не ихний.
– С тебя тоже тогда за ствол спросят, – пообещал я, слегка растягивая свою речь, чтобы она была более внушительной и авторитетной. – И еще могут в мои сообщники записать, если я что-то не так скажу. Выходи сразу.
– Не боись, я сам с детства не люблю тех, кто «стучит», – сказал усатый.
Не знаю, взгляд он прочитал или сам такой.
Но мне он нужен именно таким, и никаким другим.
2. КАПИТАН ВЕНИАМИН РУСТАЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ
В машине было жарко, и не было поблизости никакого навеса, чтобы под него переехать. Если с утра мы стояли в тени дерева, то теперь эта тень на проезжую часть вышла, а там не остановишься. И мы менялись чаще не потому, что трудно было на солнце дежурить, а потому, что было душно в машине сидеть. А сидеть приходилось. Нас четверо сюда было поставлено, и попарно дежурили вместе с «гиббонами» – проверяли выезжающие из города машины. Одна пара проверяет, другая на «прослушке» сидит. Естественно, «гиббоны» о «прослушке» не подозревали. Нам пока делать было особенно и нечего, и мы даже иногда втроем на дорогу выходили. Одного все равно в машине оставляли, чтобы ждал любого сообщения, даже не от Агента 2007, а от руководства операцией. От Агента 2007 сообщений поступать пока и не должно было, поскольку дорогу мы контролировали, и только мимо нас мог проехать человек, которого Сережа дожидается. И мы больше этого человека ловили, чем на остальные машины посматривали. И поймали-таки. Портреты мужчины средних лет из черного «Мерседеса-280» были у каждого в кармане. Анфас, в профиль, при животе и усах, в машине и без машины, да и номер машины мы выучили наизусть. Как раз я на дороге был, когда этот «мерс» подъехал. И подал условный сигнал. Снял бандану[8] и платком коротко стриженную голову вытер. Это невооруженным глазом видно, но у Сережи бинокль имеется, для рассматривания подробностей.
«Гиббоны», что с нами работали, попались толковые, несуетливые, свое дело знали и, вопреки всем традиционным сплетням, слишком к водителям не придирались и откровенных поборов не устраивали. Так обычно и бывает – несколько ублюдков в службе заведется, и по ним обо всех остальных судят. Хотя, насколько я знаю, вся репутация «гиббонов» из Москвы идет. Москвичи вообще народ особый, не только «гиббоны». У них многое на подобных взаимоотношениях складывается, и потому их вся Россия не любит. И «гиббоны» там такие же – продукт столичного общества. В провинции, где совести у людей, как правило, больше, проще. Я по России много поездил. И кроме Москвы еще разве что в Башкирии нарывался на вымогательство взяток. Во всех остальных местах, сколько ни останавливали, дело обходилось выписанной квитанцией на оплату штрафа, если было за что, и все. Да и то не всегда, часто просто разговором дело ограничивалось. Ну и, естественно, проверкой документов.
В нашем случае ребята из ГИБДД имели еще подкрепление в виде двух пар из местного ОМОНа. Эти пары тоже менялись, как и мы. Но в такую жару поток машин был большим только с утра. К середине дня суета на дорогах прекратилась – желающих выехать за город было, как ни странно, мало. Но нам жара работать не мешала, хотя тоже лень пробуждала.
* * *
Едва мы пропустили «мерс» с усатым и пузатым мужчиной, не забыв проверить и его багажник, к посту другая машина подкатила и через сплошную линию разметки под носом у «гиббонов» наполовину в тень будки забралась, чуть не вплотную к машине хозяев остановилась. Так только свои ездят, сразу понял я, и не ошибся. Из машины вышел скуластый и почти лысый, костлявый и весь состоящий из одних углов человек в гражданском, потянулся, показывая пистолет в подмышечной кобуре, и к нам направился. Козырять удостоверением не стал, просто скороговоркой представился:
– Капитан Севастьянов, городской уголовный розыск.
Омоновец, стоящий к капитану ближе других, тем не менее смотрел подозрительно, ствол тупорылого автомата держал наготове и чего-то ждал.
И только после этого Севастьянов удостоверение старшему лейтенанту показал. Тот мельком взглянул и кивнул:
– Чем можем?..
Капитан кашлянул в кулак, прочищая горло.
– Тем и поможете. Я сообщение получил. Здесь неподалеку, в садовом товариществе, незнакомого человека издали видели. Бегом бегал, через заборы, собак дразнил. Описать не смогли. Фотографию по телевизору не видели, слышали о беглеце сообщение по радио. Позвонили на пульт дежурному.
Вот и началось. У Сережи Бравлинова основательный прокол. Но это не его вина. Когда план просчитывали, там было возражение как раз со стороны самого старшего лейтенанта Бравлинова. Насчет пробежки на время, чтобы знать, за сколько он дистанцию преодолеет. Основания простейшие – когда бежишь, самому постороннего человека заметить трудно. А если он в грядках копается, а потом, услышав, что кто-то бежит, голову поднимет? Просто со спины посмотрит, сам оставаясь невидимым. Возражение не приняли, посчитав ситуацию маловероятной. Значит, не зря нас в подстраховку выставили, хотя Медвежий Заяц и проявлял по этому поводу недовольство. Ему не нравилось бесцельно на посту вместе с «гиббонами» отдыхать. Вот теперь уже получится, что не бесцельно.
– И что? – спросил старший лейтенант.
– Проверить сигнал надо. Мне бы пару человек.
Из будки «гиббоновский» майор вышел, со спины подошел как раз в нужный момент.
– У меня у самого там сад. Там казаки охраняют. Ребята серьезные, все из наших бывших сотрудников, посторонних отлавливают и в полном соответствии с казачьими традициями крапивой по заднице. А потом неделю работать заставляют. Бомжей быстро от визитов отучили, да и другим неповадно.
– Человек, которого мы с вами ищем, совсем не бомж, – сказал капитан.
– Если казаки пожелают его крапивой наказать, нам придется в дополнение ко всему искать могилы этих казаков, – добавил Миша Зайцев.
– Он, кстати, при побеге оружия не взял, – напомнил капитан. – Конвойные были вооружены пистолетами, он растерялся и оружия не захватил.
– Капитан, – сказал я с укором. – Он не растерялся. Старший лейтенант Бравлинов не знает такого состояния, как растерянность. Он просто не пожелал, чтобы конвойных после первого наказания наказали дополнительно за потерю боевого оружия. Старший лейтенант сам – человек-оружие, и ему не нужен пистолет. Тем более у конвойных наверняка были «макаровы».
– «Макаровы», – подтвердил капитан.
– От «стечкина» он наверняка не отказался бы. А «макаров» – что есть в руках, что нет его. Можно сказать, что это не пистолет.
– Ладно, не надо меня пугать. Я так понимаю, что вы его коллеги.
– Сослуживцы, – поправил я. – И в случае встречи со старшим лейтенантом Бравлиновым только мы сумеем его задержать. А никак не вы и даже не ОМОН.
Старший лейтенант ОМОНа согласно кивнул и передернул бронежилетом так, словно лишняя в данной ситуации тяжесть совсем отдавила ему плечи:
– Мы в Чечне в совместной операции с вашим спецназом участвовали. Мы не конкуренты, – голос был честный, и не поверить такому подтверждению ментовский капитан не мог.
– Тогда вы и поедете со мной, – решил ментовский капитан и ткнул меня пальцем в грудь.
– Только если хорошо попросишь. – Мне чужие решения все равно что матюки, на заборе мелом нарисованные. Не ко мне все это относится.
Мент понял, что здесь приказывать – нос у него коротковат, подрасти должен, и, легко смирившись с необходимостью, показал покладистый характер и просто руку мне на плечо положил, почти по-дружески:
– Выручай, капитан.
– Другое дело, – согласился я. – Лейтенант Зайцев здесь остается, я еду. Лучше на «уазике» ДПС, это особых подозрений не вызовет.
Медвежий Заяц, успел я увидеть краем глаза, хотел возмутиться, но вовремя сообразил, что если он уедет со мной, то двоим придется покинуть машину и прийти нам на смену. А они сейчас на «прослушке» сидят. Слушать уже, похоже, есть что, потому что черный «мерс» уже минут пять как должен был на место прибыть. А сейчас, после моего отъезда, только один из наших офицеров к нему присоединится, а второй за работой останется. И мне не ехать нельзя, потому что проконтролировать ситуацию необходимо.
– Наша машина вообще с гражданским номером, – сообщил Севастьянов, словно открытие сделал или будто за слепого меня принял. – Никаких подозрений. На нашей лучше.
– Тебе так кажется. Любая машина подозрительна. А ментовская, если она едет открыто, должна меньше подозрений вызвать, чем простая. Кто прячется, тот не едет открыто – это старая истина. Бравлинов наверняка подумает, что это-то уж не по его душу. И может даже сам полюбопытствовать, показаться, если он действительно здесь прячется. В чем я сильно сомневаюсь. Я вообще сомневаюсь, что он в городе. И тем более что он за городом. Если его из города выпустили, то он не в садах отдыхать заляжет, а уберется подальше на первом же попавшемся товарняке. До железной дороги, как я понял из карты города, пара километров. Сколько тысяч вагонов проходит в день через станцию?
Мент в ответ плечами пожал. Это и было его согласие с моими резонными доводами.
– Я с вами поеду, – решил «гиббоновский» майор. – Свою машину я никому не доверю. Кроме того, я там все дороги знаю. Вы без меня просто заблудитесь.
– Ну, тогда едем, чего ждать, – сказал я.
* * *
Как только свернули на боковую дорогу, у меня мобильник закукарекал. Это мне сын такую, грубо говоря, мелодию на трубку поставил – «утренняя песня петуха». Я звонка ждал уже давно и потому ответил сразу, хотя номер определитель высветил незнакомый.
– Вениамин Владимирович?.. – спросил тоже незнакомый и строгий женский голос.
– Да-да, я слушаю.
– Это из роддома. Нам номер дала ваша жена. Мы вас поздравляем. У вас сын родился. Вес три девятьсот, рост пятьдесят один. Хороший мальчик... – голос тем не менее был совсем не радостным. То есть голос был обычным, потому что постороннему человеку, работнику роддома, и радоваться было, по сути дела, не с чего. Для них появление на свет чьего-то второго сына дело вполне будничное. Но было в голосе что-то непонятное, какая-то недоговоренность.
– Спасибо. Как она сама? – сразу спросил я.
Пауза была долгой.
– Плохо, – ответили наконец. – Номер она после первых схваток дала, сейчас вообще не говорит. У нее сердце останавливалось. Хорошо, у нас кардиолог в корпусе оказался. Но состояние нестабильное. Врачи делают что могут.
– И что? – спросил я напряженно.
– Пока лежит под капельницей. Дежурим возле нее.
– Спасибо, – сказал я тихо. – Держите меня в курсе дела. У меня ваш номер высветился. По этому номеру звонить можно? Узнать.
– Это ординаторская. Звоните. Кто ответит. У нас сейчас только одна Рустаева тяжелая. Все в курсе. Скажут. А вы сами приехать не можете? Хорошо бы вам приехать. Я не буду скрывать, очень тяжелое состояние.
– Я в другом городе. Не могу оставить службу. – У меня комок в горле застрял и говорить мешал. – Как только возможность представится.
– До свидания. Звоните. Очень тяжелое состояние. Ко всему будьте готовы.
Я нажал клавишу отбоя, подумал пару секунд, потом выбрал из списка «справочника» номер командира бригады и позвонил напрямую ему.
Машину подбрасывало на неровностях дороги. Мы уже подъезжали к воротам коллективных садов, и навстречу вышел человек в казачьей форме. Но все в машине – и «гиббоновский» майор, сидящий за рулем, и капитан Севастьянов, и парень в гражданском, что пересел из первой ментовской машины в «уазик», прислушивались к моему разговору. Машина остановилась перед воротами, и в это время мне ответили.
– Здравия желаю, товарищ полковник. Капитан Рустаев.
– Здравствуй, Веня. Ты где сейчас?
– На операции, товарищ полковник. Товарищ полковник, у меня просьба. Жена у меня сегодня родила, с ребенком все нормально, а сама... Короче говоря, мне сейчас звонили из роддома, у нее сердце останавливалось, еле-еле спасли, но состояние очень тяжелое. Вы не можете послать кого-то, на случай. Мало ли. Лекарство какое-то понадобится, еще что. Чтобы там машина подежурила.
– Понял, Веня. У меня сейчас твой комбат сидит. Я его озабочу и проконтролирую. Еще просьбы есть?
– Никак нет, товарищ полковник.
– С операции тебя снять я права не имею, но я позвоню, узнаю, что можно сделать.
– Ничего нельзя, товарищ полковник. Здесь нужны люди, которые его в лицо знают. Если равноценную замену. Только тогда.
– Я узнаю. А о жене твоей позаботимся, не переживай. Работай пока.
Я убрал трубку, зная, что наш полковник человек надежный и о своих словах не забывает никогда. Да и комбат тоже из тех, на кого положиться можно. Они помогут. Тем не менее на душе было нехорошо от того, что я, мужчина и опора семьи, не могу сейчас оказаться рядом с женой. Хотя помощи там от меня быть не может, но хотя бы моральная поддержка – это тоже стоит, как я понимаю, немало.
«Гиббоновский» майор даже к дежурному казаку вышел не сразу, слушал мой разговор или просто помешать мне не хотел. И вышел только тогда, когда разговор закончился. И капитан только с ним вышел – не очень торопился. И на меня взгляд через плечо бросил. Хотя, казалось бы, спешить ему следует. Сообщение к ментам поступило именно с телефонизированного поста у ворот, поэтому первый визит – именно сюда. Я тоже из машины вышел, оставив на заднем сиденье только парня в гражданском, который обойму патронами набивал. Интересно, молодой мент всегда патроны в кармане носит или только перед посторонними показывает, что умеет обойму набивать?.. С молодыми это бывает, они так свое волнение гасят.
– Нас пять человек дежурит, – рассказывал казак, человек средних лет, с нагайкой в руках, но без шпор, видимо, за неимением коня. Непонятно тогда, зачем ему нагайка. Вороватых бомжей гонять? Или же просто для самоутверждения и пущей похожести на настоящего казака. – Четверо разошлись на проверку, ищут постороннего, я у ворот пока один остался.
– Все вместе пошли или разошлись в разные стороны? – поинтересовался капитан Севастьянов и на меня посмотрел. Похоже, уже проникся сказанным ему ранее, на посту ГИБДД, и осознает опасность, которую может представлять собой Агент 2007. По крайней мере, я его взгляд именно так понял.
– Разошлись. Чтобы все пути перекрыть.
– Бог милостив, – сказал я. – Будем надеяться, что произошла ошибка и старшего лейтенанта Бравлинова здесь нет. Иначе...
– Они парни крепкие, надежные. – Казак даже позволил себе довольно ухмыльнуться.
– Какая разница, крепких хоронить или худосочных. – Капитан Севастьянов, оказывается, настолько проникся ситуацией, что лучше меня Сережины способности пропагандировал.
– Ладно, Антон. На какой линии его видели? – спросил «гиббоновский» майор, с казаком, видимо, знакомый.
– Седьмая линия. Через заборы, как заяц, скакал.
– Вот ни разу в жизни не видел, как заяц через заборы скачет. И не слышал даже. А когда это было? – переспросил я.
– Утром еще.
– Молодцы, – капитан Севастьянов возмущенно цыкнул. – А почему же, скажи-ка мне, Антон, сообщили только после обеда?
– А мы сами его не видели, это дачник выходил и нам сказал. Мы сразу и позвонили. У нас задержки никакой.
– Ни в одном глазу, – подсказал Севастьянов.
Я тоже еще на подходе, издали уловил запах сивушного самогона. Может быть, даже местного производства, потому что казак упорно закрывал грудью вход в свою сторожку-пост.
– Открывай ворота, – распорядился майор. – Поехали, посмотрим.
Я первым вернулся в машину. Я не сомневался, что Сережа Бравлинов только случайно может столкнуться с подвыпившими казаками и в любом случае легко обезвредит любого из них на длительное время. Естественно, убивать он никого не будет. Но все же лучше было бы подстраховать Агента 2007 и не допустить обострения ситуации. По крайней мере, ему не следовало бы вообще показывать, что он где-то здесь. Менты город перекрыли. Тем не менее он сюда, за город, выбрался, минуя все заслоны. Должны же они подумать, что выбирался он не для того, чтобы здесь застрять.
– Потихоньку поехали, – попросил с переднего сиденья капитан Севастьянов.
– Здесь быстро и не проедешь, машина развалится, – сказал «гиббоновский» майор.
– Вот и хорошо, – согласился Севастьянов.
Это майор откровенно преувеличивал. Я-то хорошо знал, что именно сюда ехал черный «Мерседес-280», и постоянно ездил, и ничего. Даже с таким чисто городским клиренсом[9] машина пробирается до места. Если бы проблемы возникали, усатый и пузатый водитель не ездил бы сюда каждый день. А уж для «уазика» такая дорога не должна проблемной стать. Но я промолчал. Я, по логике вещей, не должен был знать, куда недавно проехал черный «мерс».
– У тебя дома какие-то неприятности? – неожиданно спросил Севастьянов.
– Сын родился. Второй.
– Обмыть надо, – заметил майор.
– И жена в тяжелом состоянии.
– Помощь какая-то нужна? – Ментовский капитан спрашивал серьезно, словно мог в действительности помочь и повлиять на события, происходящие за пару тысяч километров отсюда. Но он не знает, из какой я бригады. Он должен считать, что я сослуживец Бравлинова, следовательно, наша бригада стоит в двухстах километрах. И, наверное, помог бы, если бы я попросил что-то сделать.
– Нет, спасибо. Мне командир бригады помощь обещал. Они все сделают.
Лучше бы они не заводили эти разговоры. Я сам старался думать не о жене, а о Сереже, чтобы душу себе не рвать тогда, когда работать надо. А они возвращают меня к тяжелым мыслям. Но не скажешь же в ответ на доброе участие что-то грубое.
«Мерс» мы увидели вскоре. Неторопливо проехали по одной не слишком длинной улице, которую здесь почему-то называют, как я слышал, линией, рассматривали дома и участки с двух сторон, выехали на другую, ее проехали из конца в конец и увидели машину, как только свернули на третью улицу.
– Спросить надо. Давай туда, – скомандовал капитан майору.
– Он недавно мимо нас проехал, – сказал я. – Мимо поста. Мы документы проверяли. Животастый такой мужик, и все лапы в татуировках.
– Я знаю его, – сказал «гиббоновский» майор, – видел то есть. Здесь же, в садах. Какой-то торговец. Кажется, мебелью или унитазами. Кстати, до седьмой линии мы еще не добрались, это только третья.
Хотелось верить, что Сережа сумел достаточно быстро найти общий язык с пузатым усачом и все пройдет без происшествий. Судя по тому, что усач вышел навстречу нам, при каждом шаге пузо подбрасывая с самодостаточной величественностью, все так и было – контакт был установлен, и я мог смело об этом докладывать. Впрочем, парни из «прослушки» уже, наверное, успели доложить сами, не дожидаясь моего возвращения. Если не посчитают, что особо докладывать пока и нечего, и, может быть, в этом случае я успею вернуться до доклада, чтобы вклинить в деловой разговор личные мотивы.
Мы вышли из машины.
– Привет, хозяин. – Майор протянул пузатому и усатому руку через забор.
– Привет. – Усатый и пузатый руку пожал, но встречал гостей без восторга. Я сразу заметил у него на подбородке кровоподтек. Во время проверки на дороге этого не было.
Не вздумал бы только капитан Севастьянов в гости напроситься. Чтобы избежать этого, я стал рассматривать внутренности «мерса», в который совсем недавно и без того заглядывал. И к ментовскому капитану повернулся:
– Ты когда планируешь такую машину купить?..
