bannerbannerbanner
Невольник силы

Сергей Самаров
Невольник силы

Полная версия

Но дело даже не в качественном битье омоновцев, дело в том, что теперь по крайней мере один из трех паспортов следует уничтожить и не вспоминать о фамилии, под которой он был зарегистрирован в гостинице. Остальные паспорта менты смотрели только на странице с фотографией, и то мельком. Наверняка не запомнили. Взгляды у них были непрофессиональные, не цепкие. Таким взглядом не запоминают, такой взгляд только о любопытстве говорит – проверить, та же самая фотография вклеена, что в других, или другая… И даже не посмотрели, где паспорта зарегистрированы, это совсем уже не простительно, хотя место регистрации, естественно, фиктивное, есть в журнале регистрации гостиницы. Но эта мнимая регистрация никому и никоим образом не поможет разыскать никогда не проживавшего там человека. Следовательно, пока с запасными паспортами можно работать, но все же следует при первой же возможности новый паспорт найти. На всякий случай – совсем на другую фамилию. В столице это несложно, можно сделать в течение трех-четырех часов. Здесь, в провинции, такой возможности нет. Может быть, она и есть у кого-то, но не у него. А «светиться» здесь еще и в связи с паспортом, искать, кто новые документы сделает, нет никакого смысла… Безопаснее воспользоваться непрофессионализмом ментов…

Ладно. Можно дальше идти. Что осталось в гостинице? Хорошенько вспомнить…

Кроме отпечатков пальцев, только кусок мыла, зубная щетка с пастой, мокрое полотенце, и все… Нет, еще грязные носки под кроватью… Пусть следаки нюхают. Относительную опасность в данном случае могут представлять только отпечатки пальцев. Но едва ли отпечатки отсюда могут дойти туда, где их сумеют в самом деле опознать. Даже если они уйдут во всероссийскую картотеку, то там не идентифицируют и следа не найдут. В большой розыск их не пустят, потому что само происшествие не посчитают достойным большого розыска… Даже после того, как совместят второе происшествие с первым, а совместят они обязательно. Это даже школьник сумеет сделать. Но дело на большой уровень не выйдет. Сошка слишком мелка, чтобы дело выходило на большой уровень… Следовательно, гостиница опасности не представляет, хотя иметь в дальнейшем свои отпечатки во всероссийской картотеке все же не хотелось бы… Хватит того, что они, кажется, есть в картотеках Интерпола, ФБР, Скотленд-Ярда и в ряде других… Но происшествия в сельской глубинке связать с Интерполом и прочими службами едва ли кто сообразит. Просто возиться не будут, потому что для выполнения простой процедуры следует подписать у начальства огромную кучу бумаг, завизировать все это еще и у вышестоящего начальства, и все только ради того, чтобы простой запрос отправить, не будучи уверенным в необходимости такого запроса. Хотя, может быть, теперь это стало проще, поскольку времена меняются? Компьютеры и компьютерные сети время экономят и розыск ускоряют. Но тоже едва ли… Бюрократия всегда была и остается мощным препятствием для быстрого розыска, и этим стоит пользоваться.

Седовласый мужчина вытащил паспорт, который подлежал уничтожению, перелистал странички при свете луны и переложил паспорт в другой карман. Как человек не курящий, зажигалки он не имел, и сжечь паспорт возможности сейчас не было. Снова на часы посмотрел – можно было потихонечку ехать. Дорога здесь такая, что быстро не разгонишься… Крутые горки и резкие повороты, и все это на размолоченном асфальте. На скорости моментально из ямины в кювет выбросит. Да еще в темноте, да еще при слабом свете фар – фары у «жучки» никогда не отличались острым «зрением». Поэтому ехать можно и нужно неторопливо…

* * *

Седовласый мужчина в работе всегда отличался вдумчивостью и предусмотрительностью. И эпизод с провалом в гостинице был редкой случайностью, а вовсе не системой. Со случайностью всякий может столкнуться в самый неожиданный момент. Следует только уметь с этим моментом справиться, и не просто справиться, а справиться правильно, то есть так, чтобы не нарушилась последовательность запланированных действий. В этот раз все прошло правильно благодаря предусмотрительности седовласого. Он успел подготовить все заранее, за ту неделю, что уже находился здесь, в районе, иначе сейчас возникли бы непредвиденные сложности. А сложностей в его работе лучше избегать.

Седовласый был профессионалом, имел прекрасную подготовку и потому, даже свернув ночью с основной дороги на едва заметный проселок, ориентировался легко – он уже был здесь однажды, пусть и днем, пусть и без машины, и сможет проехать по маршруту во второй раз, точно добравшись до нужного места – в этом сомнений не возникало, и он, даже не приглядываясь, знал, когда и куда ему повернуть. Более того, он даже несколько раз срезал углы, проезжая через поляны, а не по дороге, потому что чувствовал, что там можно проехать.

Так добрался до прикрытого густющими кустами берега небольшой и извилистой речки шириной в четыре метра. Там остановился, машину покинул и осмотрелся…

И безошибочно отошел на пять метров в сторону, а там в кусты шагнул, раздвинув руками ветви, и, наклонившись, вытащил из кустов камуфлированного цвета рюкзак, а из рюкзака не военный, но камуфлированный костюм, которые часто, особенно в сельской местности, носят рабочие и вообще все, кому не особенно хочется часто переодеваться в чистое, потому что камуфлированный костюм скрывает и грязь, и от дождя с ветром защищает, и вообще просто удобен тем, что не шокирует помятым видом.

Чтобы переодеться, седовласому времени много не понадобилось. Больше времени ушло на то, чтобы переложить содержимое карманов цивильного костюма в карманы камуфлированной куртки, а потом старую одежду тщательно проверить, не завалялось ли что-то где-то, вплоть до того, что в кармане могла бы оказаться маленькая незамеченная дырочка, через которую какая-то мелочь завалилась за подкладку. Но седовласый человек всегда был аккуратным и заметил бы такое. Тем не менее проверку провел с привычной для себя тщательностью. После недавнего психологического расслабления, когда он так подставился в гостинице, он хотел быть тщательным вдвойне и потому сохранял бдительность. В карманах и за подкладкой ничего не нашлось, но он вложил в один из карманов паспорт, который был теперь ему не нужен и мог служить лишь доказательством против него. Вода – не менее действенное средство, чем огонь. Через год или два от паспорта ничего уже не останется. И одежда с камнем не всплывет. Может быть, не всплывет никогда, просто разложится через несколько лет, потому что разложению в воде не подвержена только синтетика, а мужчина мог себе позволить носить одежду из стопроцентных натуральных тканей.

Костюм, который седовласый снял с себя, был новый, купленный две недели назад при подготовке к поездке сюда. И очень хорошо сидел на своем обладателе. Это вообще была редкость, когда на него подходил покупной костюм, потому что брюки он носил на два размера меньше, чем пиджак, хотя сам и выглядел сухощавым. Конечно, жалко было с таким костюмом расставаться, но жалость и жадность несовместимы с профессионализмом.

Подходящий камень нашелся рядом… С разбудившим речку всплеском груз отправился на дно, почти строго посредине речки. Там, наверное, должна быть наибольшая глубина, хотя глубину здесь никто и никогда, скорее всего, не мерил…

После этого осталось спуститься ближе к воде, встать на колени, придерживаясь одной рукой за ствол гибкого тальника, и окунуть в реку голову. Вторая рука тщательно прополоскала волосы. Эта процедура, пожалуй, была самой длительной из всего, что делал человек на берегу. Но, когда он выпрямился, он уже не выглядел седовласым даже под седым светом луны. И не только потому, что волосы были мокрыми. Просто вода вымыла из волос алюминиевую пудру, и седина исчезла, оставив только естественную, неизбежную для возраста седину на висках. Там, в гостинице, принимая сегодня душ, не седовласый в действительности человек наводил после душа на голову седину и потому, видимо, надолго задержался в ванной, что и привело к таким плачевным для ментов последствиям. Ему самому происшествие тоже удовольствия не доставило, но его работа была всегда полна подобных моментов, и потому он отнесся к случившемуся легче, чем, наверное, отнеслись к нему пострадавшие от его рук.

Можно ехать дальше… И пора уже… Дальше асфальтовое полотно было еще больше разбито, особенно в районе трех стоящих по дороге деревень. Да и в самих деревнях тоже ехать стоило внимательно. И дальше не на лучшую дорогу пришлось свернуть, чтобы добраться до нужного места. Там, неподалеку от места, уже была заранее присмотрена и полянка, на которой нетрудно было машину пристроить. И обязательно рядом с дорогой, чтобы утром ментовские распознавательные цвета сразу заметно стало – белый и синий. Пусть найдут те, кому следует. Другим, посторонним, лучше первыми не находить, потому что неизвестно, в чьи руки могут попасть два автомата на заднем сиденье и пистолет под передним… Конечно, первыми начнут дорогу «разламывать» лесовозы. Они ментовскую машину заметят, передадут по телефону другим. Обычно первой едет машина с нормальными документами на вывоз леса. Потом уже основные машины – или вообще без документов, или с документами «липовыми». Сигнал будет получен, рабочий день у лесорубов будет сорван. И то хорошо, хоть какая-то польза от машины пострадавших ментов и от них самих. И так на несколько часов. Потом другие менты приедут – совсем по другому делу, и увидят машину… Тогда уже рассветет полностью, и увидеть ее будет нетрудно… Эти-то и должны в салон заглянуть. И увидеть содержимое… Разберутся что к чему… Естественно, сразу совместят вечернее происшествие с утренним. Это нормально, это даст как раз тот эффект, который необходим, но не более…

* * *

«Седовласый» человек поставил машину туда, куда и собирался ее поставить. Правда, при спуске с высокой насыпной дороги зацепил чем-то за край, и машина стала сильно скрипеть где-то в районе заднего сиденья, по центру. Может быть, крестовина треснула… И загремела выхлопная труба, хотя выхлопной трубой стукнуться о край дорожного полотна было сложно, труба не настолько длинная. Значит, удар просто передался от середины, и вылетел, наверное, крепежный болт на прижимном кронштейне. Да, ладно, менты отремонтируют. Не самому же, в самом деле, этим заниматься.

 

Если отпечатки пальцев остались в гостинице, то вытирать их в машине смысла уже не было. Главное было не оставить ничего своего и прихватить чужое, что может понадобиться. Но спутать свое с чужим ненужным трудно, потому что все свое содержится в портфеле и в рюкзаке. Портфель, чтобы не мешался, тоже лучше убрать в рюкзак. Поискав в машине, «седовласый» ничего интересного и полезного для себя не нашел, кроме карты области, но карта ему была не нужна, и он оставил ее на месте, в «бардачке» машины.

После этого можно было уже смело идти в гости.

* * *

Местность эта была знаменита своими историческими архитектурными памятниками и небывалой красотой оригинальной природы, отличающей ее от всех окрестностей, и потому привлекала внимание туристов и отдыхающих. Природа считалась здесь чем-то вроде памятника, на который следует обязательно посмотреть, если попадаешь в эти края.

Три деревни здесь стояли совсем рядом, разделенные только сотней метров дороги и полем с одной стороны и мостиком через небольшую речушку с другой. Одна из них, по сути дела, представляла собой даже не деревню, которой была когда-то, а оздоровительный пансионат. Но в ту сторону следовало идти чуть позже. Туда следовало идти работать… А до этого следовало провести некоторые организационные действия – подготовительные, обеспечивающие будущую безопасность…

И человек пошел… Он уже приходил сюда таким же вот, не седовласым, в том же камуфлированном костюме, и нашел себе закадычного душевного друга, местного одинокого конченого пьяницу, дверь дома которого никогда не закрывалась для любого, кто заявится с бутылкой, даже для незнакомого. Впрочем, дверь эта вообще летом никогда не закрывалась, потому что зайти в этот дом желал не всякий, а уж взять-то там вообще было нечего.

До дома было недалеко, и «седовласый» хорошо ориентировался в двух деревенских улицах. Да и трудно было здесь не ориентироваться, если во всей деревне только пять домов были жилыми, и в окнах горел свет. Впрочем, собаки лаяли… Они лаяли откуда-то со стороны, чувствуя чужака. Может быть, даже из ближней соседней деревни. Сначала одна залаяла, потом остальные подхватили. Впечатление было такое, что собак здесь живет больше, чем людей, и они привычно между собой общаются, в подробностях делятся новостями и их обсуждают.

Дверь дома и в этот раз была в своем привычном для лета распахнутом состоянии, и, хотя света за дверью не было, «седовласый» смело ступил за порог и стукнул в косяк кулаком трижды, предупреждая о своем приходе.

– Кто? – хрипло раздалось из темноты.

– Вадим Александрович, – ответил «седовласый».

Его в самом деле звали Вадимом – именно этим именем его наградили когда-то родители, и по всем своим трем паспортам он тоже носил это имя, только с разными отчествами и фамилиями. Впрочем, теперь уже по двум паспортам, поскольку третий паспорт благополучно размокал на дне реки, а настоящий его паспорт, тот, первый, в шестнадцать лет полученный, давно, наверное, уничтожен, как старый образец, которые даже в архивах не держат…

Приверженность к одному имени не была неосторожностью. Когда с несколькими паспортами работаешь, так безопаснее. Мало ли, идешь с человеком, который тебя знает под одним именем, а вдруг другой, неизвестно откуда взявшийся, окликнет по-иному, и ты не имеешь возможности не отозваться, и нельзя при этом сказать, что человек ошибся… Невнятные объяснения в этом случае могут вызвать только подозрения. Лучше уж сразу подстраховаться, тем более что имя невозможно идентифицировать, как отпечатки пальцев.

– Заходи… Выключатель помнишь где?

Вадим Александрович нащупал рукой выключатель, громко щелкнул им, и тусклая лампочка под потолком загорелась, освещая комнату, похожую на старую вонючую помойку.

– Вовка спит, Вовка встать не может, – сказал Вадим Александрович.

Хозяин сам себя так назвал, представляясь во время знакомства. Не Владимир, не Володя, не Вова и уж совсем не по-современному – Вован, а именно Вовка, хотя был внешне стар и дряхл, впрочем, точно определить возраст было трудно.

– Могу, – прохрипел и прокряхтел одновременно Вовка, но все же после некоторого усилия сел на кровати. – Откуда ты? Вродь как ничего не говорил… Пропал грибник, и все…

От Вовки несло застарелым перегаром. Что такое похмелье, Вовка не знал, даже, говорил, наоборот, если не с похмелья просыпался, то плохо себя чувствовал, и Вадим Александрович верил ему, потому что знал, как организм, привыкший к одному режиму существования, трудно перестраивается на другой. И все хронические алкоголики, когда резко бросают пить, начинают чувствовать себя разбитыми и изломанными.

– Я тебе сказал. Только ты уже кверху ластами лежал…

Вовке хватало стакан понюхать, чтобы свалиться. Это Вадим Александрович уже трижды проверил, потому и остановил на нем свой выбор.

– Так что, закуси нет, – предупредил хозяин.

– Да, ладно… Самогонки купишь? – Гость полез в карман за бумажником.

– Ночь уже…

– Не ночь… Десять часов, начало одиннадцатого.

– До двенадцати – нормально. Только уж сразу – пару пузырьков, чтоб потом не бегать. Можно, кстати, и водки…

– Не-а, – не согласился Вадим Александрович. – Водка у вас здесь «паленая»…

– Как везде… Что на нас валить…

– Вот-вот, как везде… Народ радостно травят, и народ радостно травится. Самогонка безопаснее, даже если из собачьего дерьма сделана. Самогонку бери…

Вадим Александрович протянул сотенную бумажку. Вовка подпрыгнул, принял деньги в каком-то акробатическом движении, потом сильно качнулся, с трудом равновесие удержал, ноги в валенки сунул и не пошел, а полетел.

* * *

Сама процедура подготовки к работе заняла не много времени: столько, сколько нужно, чтобы выпить дважды по полстакана страдающему жаждой человеку. Вовка только вначале стакан поднял, показывая не желание чокнуться, а просто рисуя в воздухе стаканом знак приветствия. И сразу выпил, чтобы времени не терять и человека без толку не задерживать. И тут же еще себе налил. И снова выпил – как вылил вдогонку.

И все… Стеклянные глаза его больше ничего не видели… Не видели даже, что Вадим Александрович и пить не стал… Вовка просто сидел за столом, облокотившись, чтобы не упасть, а еще через пять минут слегка утомился и устало уткнулся лицом в столешницу, прикрытую грязной изрезанной ножом клеенкой. Вадиму Александровичу осталось только подхватить его под мышки и перенести на кровать. Но теперь можно было работать, обеспечив себе при этом алиби…

Посмотрев на часы, Вадим Александрович решил еще десяток минут переждать, вышел на крыльцо и там сел, чтобы его видно было из окна соседнего заселенного стариками дома. Там, как он уже знал, старуха обитала катастрофически любопытная и навязчивая. В прошлый раз пришла уже утром, в половине восьмого, проверить, кто тут в гостях у Вовки, хотя ни вечером, ни утром Вадим Александрович на крыльцо не показывался. Значит, с вечера среагировала на свет в окне, горевший до середины ночи, потому что обычно Вовка без света обходится. Среагирует и в этот раз. По крайней мере, надеяться на это хотелось… Значит, есть еще один свидетель алиби… Если не среагирует, можно и без того обойтись, потому что неподозреваемого подозревать и не должны… Нет причин, чтобы к нему присматриваться внимательно и искать виновного именно с этой стороны. Слишком не похож он будет на виновного.

В одиннадцать часов Вадим Александрович, демонстративно пошатываясь в освещенном дверном проеме, встал, потоптался, чтобы дать невидимому наблюдателю возможность себя рассмотреть, и вернулся в дом. Он не просто посмотрел на Вовку, он ему еще и пульс прощупал. Пульс спящего человека отличается от пульса человека бодрствующего. А если человек только прикидывается спящим и в дополнение пытается подсматривать за кем-то, то у него пульс тем более будет учащенным. Нет, Вовка определенно спал и проспать планировал долго.

Можно было идти…

Вадим Александрович свет выключить не забыл, потом открыл окно в противоположной двери стене, выбросил за окно свой рюкзак и легко выпрыгнул в неухоженный огород. Он не сразу вышел из двора на тропу, которая когда-то была настоящей деревенской улицей. Он сначала еще один забор преодолел, чтобы оказаться в соседнем огороде. Вот там все ухожено и вычищено было, и дом поверху, по всему мансардному этажу, был сайдингом закрыт, в нижней части бревна сруба вычищены каким-то инструментом и покрыты акватексом от порчи и потери цвета. Ставни были наглухо закрыты. Вадим Александрович уже знал от Вовки, что дом этот купили какие-то москвичи под дачу и приезжают сюда летом только на месяц, на время отпуска. В этом году вообще рано приехали, целый месяц копались, приводили дом в порядок, и уже отбыли – работа надолго не отпускала, но приехать намеревались, потому что заплатили кому-то из соседней деревни, чтобы за огородом ухаживали. Сначала Вовке предлагали, Вовка отказался – не мужское дело. Тогда без него нашли…

Пройдя через этот двор, уже уверенный, что не попадет на освещенное место и даже в тени не будет виден из окон дома, где старики жили, Вадим Александрович выбрался на тропу и с тропы вышел на настоящую дорогу, которой тоже пренебрег, хотя знал, что по ней в это время суток ходить некому, и двинулся напрямую через поле. Так он дошел до соседней деревни, той самой, которая была пансионатом. Большой деревянный дом директора стоял рядом с административным корпусом. Забор вокруг дома стоял сплошной, чем выделялся среди обычных здесь штакетников. Так что спутать двор с другим возможности не было. Но, чтобы попасть к этому забору, пришлось сделать большой крюк и обойти открытые места, где его могли увидеть. Сразу через забор перебираться Вадим Александрович не стал. Сначала присел в кустах, прислушался, потом неторопливо раскрыл рюкзак, вытащил оттуда портфель, из портфеля – бутылку пива. Откупорил ее и вылил пиво под куст, слегка поморщившись от запаха. Вместо пива заполнил бутылку смесью масла и бензина; в маленькой металлической коробочке, вытащенной из кармана рюкзака, нашлась и ватная пробка с вставленной в нее спичкой. И коробка спичек там же. Все это приготовление заняло несколько минут, после чего Вадим Александрович отставил «коктейль Молотова» под куст и вытащил из портфеля две гранаты «Ф-1», моток проволоки и плоскогубцы. Все это уложил в карман куртки, и попробовал, какая из досок забора легче отрывается. Такая нашлась и поддалась усилиям крепких рук. Пришлось оторвать и соседнюю, чтобы проникнуть во двор.

Недалеко от крыльца росли две яблони. Одну из них Вадим Александрович и использовал для установки «растяжки». Не срывая кольцо, прикрепил конец провода к гранате, потом протянул провод через ветку, как через блок, и дальше на крыльцо так, чтобы резко распахнувшаяся дверь на провод надавила. Потом пришла очередь второй гранаты, устанавливаемой уже для страховки, вместо «контрольного выстрела». Эту он устанавливал за крыльцом, в трех шагах, прямо на дорожке, выворотив один из камней. Сорвав кольцо с гранаты, вдавил ее чекой в землю так, чтобы при прикосновении чека освобождалась. И, только закончив с этой операцией, в просторечье называемой «посадкой картошки», Вадим Александрович вернулся к «растяжке», сорвал кольцо с гранаты, обмотал чеку проволокой. Проверил натяжение и сделал еще два неплотных оборота. Теперь в самый раз. Чуть потянуть проволоку, и она освободит чеку…

Все готово… Вадим Александрович осмотрелся, неторопливо прошел к пролому в заборе и покинул пределы двора. Поднял с земли бутылку с «коктейлем Молотова», приятно чувствуя рукой огнеопасную тяжесть…

Посмотрел на часы…

– Можно… – тихо сказал сам себе…

Он всегда в такие моменты чувствовал какой-то эмоциональный подъем. Почувствовал его и сейчас… Рука расслабилась, готовясь к броску…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru