Сергей Романюк
Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты
Одно мы пред судом народов
Собой способны доказать,
Что может шайка идиотов
Народом умным управлять.
Дом перед переворотом 1917 г. занимала частная гимназия Н.П. Щепотьевой, о которой писал ее преподаватель, известный историк С.П. Мельгунов: «Эта гимназия представляла собой как бы до некоторой степени семью, членами которой являлся и педагогический и учащийся персонал. Работать здесь в силу этого вдвойне было приятно. да и состав учениц был повышенно интеллигентный».
В первые годы советского правления в 1920-х гг. здесь находилась гостиница «Октябрьская».
В бельэтаже небольшого углового дома № 3/2, построенного к началу 1820-х гг., в 1830—1840-х гг. жил писатель А.Ф. Вельтман, автор когда-то широко известных 15 романов и множества повестей и рассказов. Пушкин так отозвался о романе Вельтмана в письме к Е.М. Хитрово: «Посылаю Вам, сударыня, „Странника”, которого вы у меня просили. В этой немного вычурной болтовне чувствуется настоящий талант». Белинский писал, что «талант г. Вельтмана самобытен и оригинален в высочайшей степени».
Оригинален он был действительно: свободно смешивал в одном произведении прозу и стихи, фантастику и реальность, стиль его изложения был вычурен и манерен. Вельтман известен в москвоведческой литературе – ведь он был директором Оружейной палаты. Ему принадлежат книги «Достопамятности Московского Кремля», статьи «Императорский Кремлевский дворец», «Освящение нового Московского Дворца в Кремле», «Терем в императорском Кремлевском Дворце в Москве», «Московские городские ряды и Гостинный двор», а также несколько исторических сочинений. Как писал М.П. Погодин, сам необыкновенный труженик, в его некрологе: «Он принадлежал к числу тех московских типических тружеников, которые работают с утра до вечера, в своем кабинете, никуда и никогда не выходят почти из дому, кроме случайных необходимостей, не знают никаких в свете удовольствий и всецело преданы своему делу».
Александр Фомич Вельтман
За небольшим палисадником – два однотипных дома постройки 1928–1930 гг. На них несколько мемориальных досок. В доме № 5/7 в 1930–1949 гг. жил первый нарком здравоохранения Н.А. Семашко, именем которого назван этот переулок. В доме жили в 1930–1944 гг. автор «Цусимы» А.С. Новиков-Прибой, в 1928–1951 гг. – невропатолог М.С. Маргулис, в 1928–1955 гг. – соратник В.И. Ленина, организатор и директор Литературного музея, автор многих исторических работ В.Д. Бонч-Бруевич, а также литературовед и общественный деятель П.И. Лебедев-Полянский и известный писатель и библиофил В.Г. Лидин.
До постройки современных зданий тут жили профессора Московского университета – медик А.И. Бабухин и ботаник Н.И. Железнов.
Под № 13 стояли два здания; левое было построено в 1821 г. – на его месте в XVIII в. находилось владение директора Московского университета А.М. Аргамакова. В 1825–1826 гг. на втором этаже этого дома жил известный музыкант Джон, или, как его звали в Москве, Иван Романович, Фильд, создавший целую школу фортепианного исполнительства в России. В 1891–1893 гг. здесь снимал квартиру профессор Московского университета зоолог М.А. Мензбир. Ныне на этом и на соседнем участке, на углу со Средним Кисловским переулком, построены новые здания.
Большой Кисловский переулок кончается невидным строением, фасад которого выходит на Большую Никитскую. За этим фасадом скрывается одна из архитектурных жемчужин классической Москвы, изображение которой поместил архитектор М.Ф. Казаков в альбом лучших московских строений.
По переписной книге 1738 г. здесь находились два участка – небольшой подворья Александро-Свирского монастыря и угловой с палатами – Петра Ивановича Вельяминова-Зернова, из старого рода, происшедшего от татарского мурзы Чета, принявшего крещение и основавшего известный костромской Ипатьевский монастырь. В 1796 г. общий участок числился за графом Львом Кирилловичем Разумовским, племянником известного в российской истории Алексея Розума, певчего, ставшего фаворитом императрицы Елизаветы Петровны.
Пианист и композитор Джон Фильд
Л.К. Разумовский «был истинный барин в полном и настоящем значении этого слова: добродушно и утонченно вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить других», но делал это в основном в доме на Тверской (где потом располагался Английский клуб) и в подмосковной усадьбе Петровское. Этот дом, включенный М.Ф. Казаковым в его «Альбомы» лучших московских дворцов, он, как правило, сдавал. Так, здесь поселились князь Александр Сергеевич Долгорукий с молодой женой Ольгой, урожденной Булгаковой. Отец ее, А.Я. Булгаков, записал: «До сих пор еще толкуют о славном бале наших молодых, хваля особенно ласку и ловкость Ольги. Поэт Пушкин также в восхищении от нее: говорит, что невозможно лучше Ольги соединять вместе роль девушки, только поступившей в барыню, и хозяйки. Он мне говорил на бале: „Я глаз не спускаю с княгини Ольги Александровны”; не понятно, как она всюду поспевает, – не только занимается всеми, кои тут, но даже отсутствующим посылает корнеты (пакеты, кульки. – Авт.) с конфетами; я бы ее воспел, да не стихи на уме теперь». А 1 марта 1831 г., в последний день Масленицы, он опять был в этом же доме у Долгоруковых. В этот день знакомые Пушкиных Пашковы, владельцы большой усадьбы на Чистых прудах (главный дом усадьбы сохранился – его нынешний адрес: Чистопрудный бульвар, 12), устроили санное катание, в котором участвовал поэт с Натальей Николаевной, после чего все приехали в этот дом.
Дом пушкинской Москвы сохранился, но в перестроенном виде, и есть опасение в его сохранности.
В начале правой стороны Большого Кисловского переулка находится внушительное здание Центрального военного универмага (Военторга), выстроенное архитектором С.Б. Залесским в 1912 г. для Экономического общества офицеров Московского военного округа. Тут в XVIII в. находились два двора: один, на углу Большого Кисловского, принадлежал Федору Стрешневу, а другой, справа от него, также на углу переулка (но уже в XVIII в. исчез), – Ивану Матюшкину. На плане-рисунке изображены палаты сложной уступчатой формы с крыльцом и двумя маршами лестницы, идущей к сеням; на двор вели ворота со Смоленской улицы, как называлась тогда Воздвиженка. Возможно, что в середине XVIII в. Матюшкины присоединили соседний участок, и они оставались в их роду до 1765 г., когда вся усадьба была куплена князем Д.М. Голицыным. На ней тогда параллельно Воздвиженке стояли каменные палаты. Они уцелели в пожаре 1812 г. и позднее – в середине века – перестраивались. В конце 1850-х гг. дом приобрел золотопромышленник И.Ф. Базилевский; он сдавал его жильцам. Так как дом принадлежал богачам-золотопромышленникам, то досужие москвичи уверяли, что домовые доски были сделаны из чистого золота и охранялись день и ночь дворниками. В 1869 г. Базилевский выстроил позади главного дома отдельное трехэтажное здание специально для меблированных комнат.
В главном здании в октябре 1899 г. открылся Литературно-художественный кружок. «…в подвале, где был устроен буфет, – вспоминал Н.Д. Телешов, – стояла огромная, до потолка, дубовая бочка с крупной надписью латинскими буквами: „in pivo veritas”» (переделка известного речения «Истина – в вине»).
Проект существующего здания универмага сделан под влиянием творчества выдающегося мастера модерна австрийского архитектора Иржи Ольбриха. Интересна сдержанная отделка здания, о владельце и заказчике которого напоминали фигуры воинов-богатырей у входа.
Закрыли популярный магазин в 1994 г. под предлогом нерентабельности, и здание стояло почти десять лет без употребления, после чего московские власти заявили о необходимости снести его и построить новое, с огромной подземной автостоянкой.
При рассмотрении этого вопроса экспертная комиссия определила его несомненную архитектурную ценность и постановила внести здание Военторга в список вновь выявленных памятников, которые по закону нельзя сносить. Все это не повлияло на решение властей, как и не произвело никакого впечатления обращение министра культуры. Здание снесли и на его месте к августу 2008 г. построили то, что никак не может заменить незаурядный оригинал. «Знаток» архитектуры первый заместитель мэра Москвы В.И. Ресин ничтоже обинуясь заявил, что «в целом получилось очень симпатично», а вот директор Музея архитектуры посчитал, что «совмещение чудовищной трехэтажной мансарды, круглого купола по новой московской моде и элементов модерна – вопиющая безвкусица, провинциальная гадость». Автор ее – М.М. Посохин со товарищи.
Дом № 4 (строение 1) по Большому Кисловскому с кариатидами на третьем этаже в 1884 г. был перестроен из двухэтажного классического особняка, принадлежавшего в начале XIX в. генерал-майору А.Д. Арсеньеву. Это было сравнительно небольшое, но представительное здание с высоким вторым этажом, украшенным четырехколонным портиком на арках. В 1830—1840-х гг. владельцем дома был обер-егермейстер, граф К.П. Сухтелен, сын видного военачальника, дипломата и виднейшего коллекционера книг, рукописей, карт и медалей. Его библиотека была крупнейшей частной библиотекой в России, насчитывавшей до 70 тысяч томов.
Члены Экспертной комиссии по охране памятников в квартире П.В. Сытина. Ноябрь 1992 г. Справа налево: М.М. Шагал, Ю.А. Федосюк, Б.М. Маркус, С.К. Романюк
Дом сдавался внаем – в 1838 г. здесь поселился будущий известный драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин и с ним его сестра Елизавета с мужем. Они жили на втором этаже, а комнаты Александра – на первом, справа от холла, который был тогда проездом во двор. Современники вспоминали об их гостеприимном салоне, где бывали писатели и ученые.
Елизавета Васильевна (1815–1892) получила, как и брат, прекрасное образование – ей преподавали известный поэт С.Е. Раич, профессора Морошкин и Максимович. Один из учителей, Н.И. Надеждин, увлекся ею и, несмотря на противодействие матери, задумал увезти ее и жениться, но случайно все расстроилось. Елизавета уехала за границу и вышла замуж за некоего графа Анри Салиаса де Турнемира. Она приобрела известность как писательница под псевдонимом Евгения Тур. Ее первая повесть «Ошибка», напечатанная в журнале «Современник» в 1849 г., имела большой успех и благоприятные отзывы И.С. Тургенева и А.Н. Островского.
Александр Сухово-Кобылин и сестра жили в Большом Кисловском переулке до весны 1848 г.
В 1884 г. дом перестроили и надстроили третий этаж для женской гимназии З.Д. Перепелкиной. В этом здании учились актриса Вера Холодная и поэтесса Марина Цветаева, скучавшая там, по словам ее сестры, «самым отчаянным образом».
Впоследствии гимназия перешла к новой владелице М.Т. Брюхоненко, переехавшей в 1907 г. в Столовый переулок (№ 10).
Здесь же находилось итальянское культурное общество «Данте Алигьери».
Доходное жилое здание рядом № 4 (строение 2) было построено в 1911 г. (архитектор Н.Н. Чернецов) тогдашним владельцем графом С.Д. Шереметевым. В доме с 1915 г. до середины 1930-х гг. жила знаменитая певица А.В. Нежданова.
Строение под № 10 – последний остаток древнего Никитского монастыря, находившегося на углу переулка и Большой Никитской улицы. До основания монастыря здесь, очевидно, была просто приходская церковь св. Никиты, к которой, возможно, относится сообщение Карамзина о том, что в ней в 1534 г. «без всякой чести» похоронили князя Михаила Глинского. Один из самых блестящих авантюристов средневековой Европы, дядя супруги великого князя Василия III Елены Глинской, талантливый и честолюбивый, он перешел от литовского князя на сторону Москвы. После кончины Василия Глинский выступил против фаворита царицы Елены и потерпел поражение. Его арестовали, и он кончил свою полную честолюбивых надежд жизнь в Москве – «поиман бысть по слову наносному от лихих людей», «преставился в нужи» и похоронен «без чести» в церкви св. Никиты в Занеглименье.
У этой церкви Никита Романович Юрьев, отец патриарха Филарета, основал монастырь. В нем, кроме главного собора, были еще две церкви – великомученика Дмитрия Солунского, примыкавшая к собору, и Воскресения Словущего в колокольне, выстроенной М.Д. Быковским в 1868 г.
«Жаркий и неизменный поклонник» Пушкина И.А. Гончаров вспоминал, как он, будучи студентом университета, видел поэта в Никитском монастыре. В монастырском соборе студенты, почитатели поэта, узнав, что он был убит на дуэли, пытались заказать панихиду. Священник вызвал полицейского пристава, который запретил службу, а студентам объявил, что известие о смерти Пушкина ложно.
В связи со строительством московского метро именно на территории Никитского монастыря советские власти решили построить энергоподстанцию. При рытье котлована нашли много скелетов погребенных на монастырском кладбище – их все собрали и выкинули вместе с землей. В 1935 г. тут было выстроено здание подстанции по проекту архитектора Д.Ф. Фридмана.
Напротив дома № 10 поднимается вверх Средний Кисловский переулок. На правой стороне его за угловым домом 1883 г. находится жилой дом (№ 2), построенный архитектором В.А. Мазыриным в 1890 г. (в нем в 1910—1920-х гг. жил композитор Ф.Ф. Кенеман, в 1930-х гг. – артист В.Я. Станицын); за ним дом № 4 (1897 г., архитектор В.Д. Шер), в котором имели квартиры многие преподаватели Синодального училища, в частности Н.С. Голованов, С.Н. Кругликов, А.Д. Кастальский. Далее в переулок выходит помещение знаменитого Большого зала Московской консерватории, открытого 7 апреля 1901 г.
П.П. Кончаловский. Портрет Георгия Богдановича Якулова. 1910 г.
В начале левой стороны переулка находятся новые строения, заменившие небольшие здания: в доме № 1 в 1824 г. жил А.А. Алябьев; там в начале ХХ в. находились меблированные комнаты «Центр», в них в 1914–1917 гг. жил интересный, яркий художник Г.Б. Якулов, о котором М. Сарьян писал, что «его искусство – результат творческой борьбы человека, воодушевленного высокими общественными идеалами». К сожалению, теперь уже не увидишь в том подъезде, где он жил, рисунка на стене лестничной клетки, как бы визитной карточки художника, – вздыбленного красавца коня с всадником, закованным в латы.
Дом № 3, построенный в 1806 г., принадлежал очень большому владению купца Филиппа Ланга, которое выходило в три переулка – в Средний, Нижний и Малый Кисловские (потом оно разделилось на несколько частей). В начале 1850-х гг. в этом доме жил профессор Московского университета, математик А.Ю. Давидов, известный всей школьной России учебниками, многократно переиздававшимися, а его научные работы были дважды удостоены Демидовской премии.
В середине 1890-х гг. здесь жила балерина Е.В. Гельцер, в 1900-х гг. – Карл Метнер, отец известных в московской художественной летописи братьев Метнер. Здесь же, поблизости от консерватории, квартировали композиторы В.С. Калинников и А.Н. Корещенко.
На углу с Малым Кисловским переулком, на месте палисадника перед домом № 10/7, до 1781 г. стояла церковь Косьмы и Дамиана, «что в Ржищах» (то есть на пахотном поле). В 1625 г. здание церкви было еще деревянным, но через три года было выстроено каменное. В приходе ее тогда находились дворы дьяков Андрея Варетева и Семена Собакина, подьячего Леонтия Лукина, приходского священника. У церкви богатыми прихожанами Нероновыми пристроен в 1670 г. придел св. Алексея митрополита.
После пожара 1812 г. бывший церковный участок вошел в состав большого владения генерал-майора Г.А. Колокольцева, продавшего его в 1858 г. коммерции советнику В.И. Якунчикову. В его руках позднее соединились несколько участков – № 5 и 7 по Среднему Кисловскому и № 10 по Малому Кисловскому переулкам.
Дом Якунчикова – это два нижних этажа здания еще XVIII в. под № 10/7, надстроенного в 1953 г. Владелец не был чужд искусству – он играл на скрипке, на его музыкальные вечера собиралась вся Москва. Знаменитые Николай и Антон Рубинштейны часто давали на них фортепианные концерты, не один раз бывал здесь художник В.Д. Поленов. Страстно любила музыку и жена Якунчикова, Зинаида Николаевна, урожденная Мамонтова. Дочь их, рано умершая известная художница М.В. Якунчикова, оставила значительное живописное наследие. У Якунчиковых в 1899–1903 гг. жил художник С.Г. Судейкин, а в 1908 г. – скульптор С.Т. Коненков. В 1950-х гг. тут была квартира известного органиста А.Ф. Гедике.
Интересно отметить, что этот дом, стоявший в самом центре Москвы, по воспоминаниям внучки хозяина, еще в конце XIX в. находился в патриархальной, сельской обстановке: «У дедушки была своя корова, они присоединялась к стаду, поднимавшемуся вверх по Средней Кисловке. Стадо заворачивало к Арбатской площади, по Пречистенскому бульвару спускалось к Москве-реке и по Каменному мосту переправлялось на пастбище».
На месте современного пожарного депо в Малом Кисловском переулке (№ 8) находились много раз перестраивавшиеся старые каменные палаты, которые принадлежали в середине XVIII в. полковнику М.Б. Неронову, а в начале XIX в. – статскому советнику М.М. Грибоедову.
Малый Кисловский переулок у домов № 6 и 7. 1913 г.
В XIX в. за оградой с двумя воротами с геральдическими львами в глубине стояло двухэтажное здание с высоким аттиком и пристройкой с правой стороны для зимнего сада.
Театральные традиции здания рядом (№ 6), бывшего известного ГИТИСа, Государственного института театрального искусства, а сейчас известного как Театральная академия под странноватой аббревиатурой РАТИ-ГИТИС, идут с первых лет прошлого века – на его фасаде над вторым этажом далеко была видна надпись «Музыкально-драматическое училище». Училище Московского филармонического общества находилось здесь с 1902 г.; в нем преподавали такие известные деятели искусства, как А.А. Брандуков, А.Д. Кастальский, В.С. Калинников, В.И. Немирович-Данченко, Л.М. Леонидов, а среди окончивших его были О.Л. Книппер, И.М. Москвин, А.В. Свешников, И.А. Сац и многие другие. По фамилии выдающегося певца Л.В. Собинова, учившегося в этом училище (но, правда, в другом здании), и был в 1937 г. переименован Малый Кисловский переулок.
Это старинное здание, вероятно еще первой половины XVIII в., во второй половине этого столетия принадлежало представителям знатных фамилий – Нелединскому-Мелецкому, Трубецкому, Волконскому. Постройка приписывается генерал-аншефу, князю Михаилу Никитичу Волконскому (1713–1789), участнику Семилетней войны и главнокомандующему в Москве. Отец его, одного из высших сановников, был придворным шутом при Анне Иоанновне – вот до какой степени унижалось дворянство в России.
В 1810 г. всю усадьбу купил у тайного советника В.Н. Зиновьева за 30 тысяч рублей купец Фридрих Ланг, сдававший, как и его наследники впоследствии, множество отдельных строений на большом участке жильцам и различным учреждениям. В нескольких флигелях, выходивших в Малый и в Средний Кисловские переулки, после пожара 1812 г. временно разместилась Московская губернская гимназия. В ней учился М.П. Погодин, писавший в «Школьных воспоминаниях»: «Шесть комнат внизу – классы, вверху шесть комнат для учеников. По бокам квартиры для учителей, комнаты по две. Летом играли на большом дворе в лапту и ходили довольно часто на Воробьевы горы по праздникам». В московском архиве сохранились прошения владельца Ф. Ланга от 1815 г. о дозволении учредить в его доме некий клуб, где «кроме чтения и других занятий, принятых в клубе, определяются две залы, одна для фехтования, а другая для стреляния в цель кисточками из механических ружей, формою и тяжестью соответствующих огнестрельным», а также «танцевальное общество» с платой по 100 рублей, на что генерал-губернатор выразил свое согласие.
Василий Иванович Якунчиков
В 1825 г. «Московские ведомости» объявляли об открытии в доме Ланга учебного заведения для молодых дворян; в 1826 г. главный дом занимала Глазная больница, средний этаж нанимал для своей типографии, одной из лучших тогда в Москве, Август Семен. Он 19 декабря 1817 г. поместил в «Московских ведомостях» такое объявление: «Август Семен, управлявший в продолжение 9 лет типографиею Г-на Действительного Статского Советника Всеволожского, честь имеет уведомить Почтеннейшую Публику, что он завел новую типографию на Кисловке, в доме Ланга, под № 318. В сей типографии, сверх сочинений на Российском и на иностранных языках берется печатать всякия таблицы с большими линейками, визитныя карты, адресы, этикеты всякого рода и проч.» (типография Всеволожского находилась в его усадьбе в Хамовниках и считалась лучшей частной типографией в допожарной Москве).
Типография Августа Ивановича Семена была лучшей в Москве. Он напечатал в ней около тысячи книг, в числе которых были произведения Жуковского, Грибоедова, Баратынского, «Путеводитель в Москве» 1824 г., «Памятники Московской древности», а также почти все сочинения Пушкина, вышедшие в Москве, напечатаны в типографии Семена.
Виньетка к изданию поэмы А.С. Пушкина «Цыганы»
С типографией А. Семена связана история с виньеткой, помещенной им в издании пушкинских «Цыган», где изображены кинжал, цепи, змея и опрокинутая античная чаша, очень заинтересовавшая жандармов, боявшихся малейших намеков на революционеров. Семен убедил их, что виньетка давно получена им из Парижа.
Над типографией А. Семена на третьем этаже дома осенью 1827 г. квартировал великий польский поэт Адам Мицкевич. В 1820-х гг. здесь проходило первое заседание Императорского общества сельского хозяйства. На своей квартире на третьем этаже главного дома читал лекции по французской литературе преподаватель Московского университета Амедей Декамп, о которой помощник попечителя учебного округа отозвался как о знатоке французской литературы, но считал, что «по неведению Русского языка пропадет» без переводчика. Другого мнения придерживался А.С. Пушкин, присутствовавший на одной из его лекций (но не здесь, а у своего родственника М.М. Сонцова), и «во все время чтения смеялся над бедным французом, и притом почти вслух. Это совсем уронило лекции. Декамп принужден был не докончить курса, и после долго в этом упрекали Пушкина».
В одном из зданий на этом обширном участке поселился осенью 1858 г. С.Т. Аксаков. Его старший сын Константин писал родителям, что он ищет квартиру: «Мы уже осмотрели квартир 12 и можем указать вам на 2: 1) на Пречистенке в Еропкинском переулке к Остоженке совершенно отдельный домик г<оспо>жи Баскаковой, гнусной наружности, но дешев, т. е. 800 р<ублей> асс<игнациями> в год: внутри довольно еще чисто, комнаты крошечные (всего 6), может быть, вам удастся что-нибудь из них сочинить. 2) на Кисловке на дворе дома Русселя, где пансион m-me Коколль (известно, что во владении Марии Руссель, дочери Ф. Ланга, нанималось помещение для пансиона благородных девиц Эмилии Федоровны Кнолль. – Авт.), каменный флигель: помещение прекрасное, чистое и просторное, но кухня в связи с комнатами и людской особенной нет. Конюшня небольшая имеется. Цена 300 р<ублей> сер<ебром>. Вверху в мезонине и внизу, почти в земле, живут однако жильцы. Может быть, вы успеете как-нибудь сделаться с хозяином или с подземными жильцами, и они уступят вам комнату, Дешевле 300 р<ублей> вы не найдете, а если мы будем откладывать, так дай Бог и за 400 р<ублей> сер<ебром> нанять что-нибудь».
Сергей Тимофеевич Аксаков
Сергей Тимофеевич Аксаков в продолжение многих лет страдал от тяжелой болезни и скончался здесь ночью 30 апреля 1859 г. Отпевали его в соседней церкви св. Бориса и Глеба на Арбатской площади. Рассказывали, что, переехав сюда и узнав, что здешней приходской церковью была Борисоглебская, он сказал: «Тут и я умру, и отпевать меня тут будут».
Кончина «отесеньки», как нежно называли его в семье, очень тяжело подействовала на Константина. Его знакомый рассказывал, как он увидел Константина в то время: он из редакции журнала «Русская беседа», «перебежав только улицу, уж был на Кисловке, а сделав еще шагов тридцать к знакомому дому, видел палисадник за перилами, большие ворота, и из ворот, в противоположную от меня сторону, медленными шагами удалявшуюся фигуру. Я нагнал вслед; медленно отходивший от меня обернулся. Можно ли было узнать прежнего, бодрого душевно и телесно Константина Сергеевича. Мало сказать: он страшно изменился в лице, нет! а от общей исхудалости. и было еще что-то удлиненное и утонченное во всей фигуре. Пепельность бороды и усов, вдруг взявшаяся проседь, вместо прежнего их цвета; с ног до головы чрезвычайная угрюмость во всем виде; неподвижный, какой-то внутрь самого себя обращенный, самоуглубленный взор и тихость, жуткая тихость – поразили меня, „Ни удовольствие, ни радость жизни, – писал другу Аксаков, – для меня существовать не могут. Одним словом, жизнь кончилась, жизнь, как моя”… Всю зиму К.С. чахнул; весной и летом заболел так, что его отправили за границу; в том же 1860 году он и скончался, 7 декабря, вдали от родины, в греческом архипелаге, на острове Занте. За границей первоклассные знаменитости, иноземные врачи дивились чахотке и сухотке этого богатыря, умирающего с тоски по своему отцу; собственно, вся и болезнь была в этом».
Соседний, стоящий в глубине участка дом № 2 также солидного возраста – он показан на планах конца XVIII в., когда принадлежал некоему доктору Г. Доппельмайеру. С 1890-х гг. здесь жили химик И.А. Каблуков и медики Н.Ф. Голубов и А.П. Губарев. В 1970-х гг. этот особняк, принадлежавший Министерству внутренних дел, роскошно переделали для приемов министров дружественных социалистических стран, а в 1989 г. по инициативе тогдашнего министра В.В. Бакатина отдали под клуб ветеранов милиции.
Алексей Николаевич Оленин
На другой, левой стороне Малого Кисловского переулка два больших жилых дома, построенные почти одновременно, – № 1 в 1913 г. (в 1930-х гг. жил писатель А.С. Яковлев, внесший весомый вклад в советское мифотвотворчество книгой «Пионер Павел Морозов») и № 3 в 1914 г. Последний был переоборудован для издательства «Искусство». Он находится на территории бывшей большой усадьбы, принадлежавшей конной гвардии вахмистру Николаю Наумову, на которой торцом к переулку стояли двухэтажные каменные палаты, сохранившиеся в составе современного строения. Усадьба была приобретена в 1761 г. подпоручиком конного полка Николаем Яковлевичем Олениным, отцом президента Академии художеств археолога А.Н. Оленина, директора Императорской публичной библиотеки, талантливого художника, археолога и писателя, который родился здесь в 1763 г. и жил до 11 лет.
Часть усадьбы, где находятся палаты, в 1832–1833 гг. снимала семья И.С. Тургенева, а в 1840-х гг. здесь жил у своего шурина после возвращения из ссылки декабрист З.Г. Чернышев. В 1873 г. владельцем дома становится В.С. Шиловский, ученик и друг Чайковского, который часто бывает здесь. Возможно, о прогулке по этому переулку вспоминал давний друг композитора И.А. Клименко, когда они направлялись к дому Петра Ильича на Знаменке (дом № 16). Он приводит шутливое стихотворение Чайковского, обращенное к нему:
Ты помнишь ли, как Кисловским проулком
На Знаменку свой направляя бег,
Резвились мы, подобно сдобным булкам,
Попавшим с печки прямо в мокрый снег…
Дом № 5а в 1894 г. получил новый фасад (архитектор П.М. Самарин), и на фронтоне появились буквы «ВД» – инициалы Владимира Думнова, владельца известного в Москве издательства, выпускавшего в основном учебники для начальной и средней школ. Созданное в 1828 г. братьями Салаевыми, оно существовало почти сто лет и в 1926 г. слилось с издательством «Работник просвещения». Особняк рядом (№ 5) был построен для того же Думнова в 1903 г. по проекту А.М. Щеглова. В советское время тут была эстонская миссия, а сейчас посольство Эстонии.
Дом № 7 постройки 1890 г. – одна из первых работ архитектора И.Г. Кондратенко, впоследствии много трудившегося в Москве, особенно в жилом строительстве. В начале XIX в. этот участок принадлежал братьям Михаилу и Петру Чаадаевым, и есть сведения о том, что будущий философ провел здесь детские годы. Тут в 1880-х гг. жил профессор медицины А.Б. Фохт, организатор Института общей и экспериментальной патологии при клиниках Московского университета, автор многих работ по патологии сердца и сосудов. Здесь жил артист Н.Н. Соловцов, для театра которого А.П. Чехов написал пьесу «Леший»; в начале 1890-х гг. – редактор популярной газеты «Русские ведомости» В.М. Соболевский.
На участке № 9 дом слева построен в 1838 г. (пристройка с правой стороны 1850-х гг.), а узкий дом справа – в 1912 г., проект архитектора И.И. Флоринского. После надстройки его двумя этажами он стал высоким и еще более неуклюжим. Здесь жил специалист по творчеству Ф.И. Тютчева, его правнук, литературовед К.В. Пигарев.
Здесь Малый Кисловский переулок подходит к Большой Никитской улице. Его правая сторона заканчивается двухэтажным домом № 10/17, находящимся на территории старинной усадьбы, принадлежавшей князьям Ромодановским, от которых она перешла к дочери князя Ивана Федоровича Ромодановского Екатерине, вышедшей замуж за графа Михаила Гавриловича Головкина, крупного государственного деятеля петровского и екатерининского царствований, действительного тайного советника и сенатора. В центре усадьбы стояли каменные палаты, о которых впервые написал исследователь Москвы Н.А. Гейнике. Это было строение редкое в нашем городе, сохранившее многие черты архитектуры XVII в. Оно находилось как раз на месте нынешнего здания школы, выстроенной именно на месте старинных палат. Общественность протестовала тогда – во многих газетах летом и осенью 1959 г. появились возмущенные статьи ревнителей прошлого.
Здание № 10/17 на самом углу Большой Никитской с Малым Кисловским переулком было выстроено в конце 1820-х гг. тогдашним владельцем купцом Ф.В. Булошниковым. На первом этаже дома находились лавки, а второй был жилой. В 1886 г. его удлинили с левого бока, надстроили третий этаж и изменили фасад. В 1883 г. по этому адресу находилась граверная мастерская Рихау, в которую определили учиться шестнадцатилетнего И.Н. Павлова, ставшего выдающимся гравером. До 1917 г. тут находилось издательство «Мусагет» (от одного из прозвищ Аполлона, предводителя муз), первоначально находившееся в доме № 31 по Гоголевскогому (Пречистенскому) бульвару. Оно было основано поэтами Эллисом (Львом Кобылинским) и Андреем Белым и музыкальным критиком Эмилием Метнером и издавало символистов и мистиков.
Малый Кисловский переулок в сторону Большой Никитской улицы. 1913 г.
Напротив – участки № 11 и 13 по Малому Кисловскому переулку, которые в XVIII в. были одним владением – здесь в 1772 г. стояли каменные палаты обер-секретаря И.Я. Комарова. В 1780-х гг. ими владел Б.М. Салтыков, писатель, сотрудничавший в журналах того времени, способствовавший переписке И.И. Шувалова с Вольтером, который писал историю Петра I. В начале XIX в. на этом участке, принадлежавшем купцу 2-й гильдии Г.Н. Зарубину, стояло необычное в плане здание – в центре находился круглый объем, к которому примыкали прямоугольные крылья. Назначение здания выяснилось из архивного документа, где сообщалось о том, что «Контора театральной дирекции по Московскому отделению» наняла у Зарубина все строения «для помещения в оных маскерадов и концертов». При частичной перестройке дома контора намеревалась «в большой ротонде вместо дверей сделать арку», а «из пяти комнат выбрать деревянные простенки и потолки и обратить их в одну залу, чтобы была в два просвета», и расписать ее «под надзиранием театрального декоратора господина Скотти».
