Сергей Разин
Мобилизация и московское народное ополчение. 13 дней Ростокинской дивизии. 1941 г.

Глава 1
Создание и формирование московского народного ополчения (июль – октябрь 1941 г.)

Под народным ополчением понимаются временные воинские формирования, создающиеся в условиях войны или угрозы ее возникновения в помощь регулярным силам военной организации государства^[70]. Традиция создания народного ополчения в России имеет многовековую историю. В Древней Руси в IX–XI вв. оно служило важным подспорьем княжеской дружины.

В 1242 г. на льду Чудского озера новгородские ополченцы совместно с дружиной князя Александра Невского разгромили ливонские войска, остановили продвижение крестоносцев на Восток и помешали им добиться покорения и колонизации русских земель.

В Смутное время начала XVII в., когда польско-шведско-литовская интервенция поставила под угрозу само существование Московского государства, именно народное ополчение под предводительством князя Дмитрия Пожарского и земского старосты Кузьмы Минина встало на защиту Отечества и сумело изгнать захватчиков с Русской земли.

В Отечественную войну 1812 г. по всем губерниям Российской империи был разослан манифест Александра I, призывающий формировать ополчение для помощи регулярной армии. В результате созданные добровольческие отряды сыграли важную роль в изгнании французов с территории России и внесли весомый вклад в успех заграничных походов русской армии в 1813–1814 гг., победоносно завершивших Отечественную войну.

Последнее крупное народное ополчение в XIX в. было организовано во время Крымской войны 1853–1856 гг. Тогда оно приняло самое действенное участие в героической обороне Севастополя.

До Октябрьской революции 1917 г. попытки создания народного ополчения были предприняты во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. и Первой мировой войны 1914–1918 гг. И хотя начало и события этих войн вызвали в стране мощный подъем патриотизма и общественного настроения, широкого развития ополченческое движение тогда не получило.

Появление на рубеже XIX–XX вв. массовых армий, оснащенных современной боевой техникой, казалось, навсегда отправило практику создания народного ополчения в историю. Но Великая Отечественная война 1941–1945 гг. доказала, что ополчение может успешно выполнять свои функции и в новых условиях, а его создание явилось новым воплощением и дальнейшим развитием славной исторической традиции русского воинства.

22 июня 1941 г. фашистская Германия вероломно напала на СССР. В мировой военной истории не было ни одного случая, чтобы в первый же день войны агрессор ввел в сражение свои главные силы, – немецкое командование сразу же бросило против Красной армии 70 % всех своих дивизий, 75 % орудий и минометов, 90 % танков и боевых самолетов^[71]. Эти войска были сосредоточены в трех стратегических группах армий «Юг», «Центр» и «Север», имея значительное превосходство над советскими войсками в живой силе и технике. При этом А. Гитлер и его военачальники считали, что разгром Советского Союза должен обязательно завершиться в его столице. «Москву, – писал А. Гитлеру генерал Г. Гудериан, – нельзя сравнить с Парижем или Варшавой. Москва – это не только голова и сердце Советского Союза. Это также центр связи, политический центр, самая мощная индустриальная область и, прежде всего, узел коммуникации всей страны. Захват Москвы имел бы решающее значение для войны»^[72].

Именно поэтому основной вектор всех сил вторжения сосредоточился в полосе группы армий «Центр», находившейся на главном московском направлении. В ее составе было сосредоточено 36,4 % солдат и офицеров, свыше 53 % танков, почти половина всех боевых самолетов и артиллерии от общего числа немецких войск на Восточном фронте^[73]. Неудивительно, что внезапный удар столь мощной группировки привел к тому, что уже через две недели немцы преодолели половину расстояния от государственной границы до Москвы.

22 июня 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал ряд указов:

1) «О военном положении» и «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения» – для обеспечения общественного порядка и государственной безопасности некоторые советские республики – Белорусская, Карело-Финская, Крымская, Литовская, Латвийская, Эстонская, Молдавская, Украинская и ряд областей РСФСР – объявлялись на военном положении. Все функции органов государственной власти в области обороны, обеспечения правопорядка и государственной безопасности передавались здесь военным советам фронтов, армий, военных округов^[74].

2) «О мобилизации военнообязанных» 1905–1918 гг. рождения, согласно которому первым днем мобилизации стало 23 июня 1941 г.^[75] В тот же день, 22 июня 1941 г., на многих фабриках и заводах, учебных заведениях прошли массовые митинги, где трудящиеся и интеллигенция подавали заявления с просьбой отправить их добровольцами на фронт. Тысячи военнообязанных, не ожидая повесток и вызовов, шли в военкоматы, поэтому двери большинства мобилизационных пунктов открылись уже вечером 22 июня, а с утра 23 июня мобилизация проводилась повсеместно.

К 1 июля 1941 г. было мобилизовано 5,3 млн человек и в дополнение к имевшимся в Красной армии 303 боевым соединениям сформировано еще 96^[76]. Численность Вооруженных сил была доведена до 11 млн человек^[77]. Но к борьбе с врагом стремились и многие из тех, кто по разным причинам не подлежал мобилизации. Этот патриотический порыв вызвал массовое движение за создание различных добровольческих народных формирований – истребительных, рабочих и коммунистических батальонов, партизанских отрядов, народного ополчения, – оказавших большую помощь войскам действующей армии и сыгравших немалую роль в достижении победы.

Первыми к формированию ополчения приступили жители приграничных районов страны. Уже 22 июня 1941 г. в горком партии г. Перемышля (Украинская ССР) пришло около 200 человек партийного и советского актива, изъявивших желание немедленно вступить на борьбу с агрессором^[78]. Их просьбу удовлетворили: добровольцы были вооружены и направлены на помощь пограничникам, сражавшимся против превосходящих сил врага.

Вслед за прифронтовой территорией в конце июня 1941 г. к созданию ополчения приступили сначала в Ленинграде, бои на дальних подступах к которому развернулись уже в начале июля, а потом и в Москве.

В Ленинграде инициатором создания добровольческих формирований выступила местная партийная организация. В первый же день войны ленинградцы выразили готовность с оружием в руках встать на защиту Родины, самоотверженным трудом помочь Красной армии в ее борьбе с захватчиками.

Опираясь на этот патриотический подъем населения и учитывая напряженную обстановку на фронте, Ленинградский городской комитет партии и Военный совет Северного фронта 27 июня 1941 г. обратились к главнокомандованию Красной армии с просьбой разрешить сформировать из трудящихся города 7 добровольческих дивизий^[79]. Добровольческие части создавались как резервные войсковые формирования Северного фронта для обороны тыловых рубежей. Их участие в боях с врагом не предполагалось. Разрешение Ставки Верховного главногокомандования последовало 28 июня^[80], а 29 июня в ленинградской печати было опубликовано обращение ЛГК ВКП(б) и Военного совета Северного фронта о формировании Ленинградской армии народного ополчения (ЛАНО). После этого в городе и области прошли многотысячные митинги и началась запись добровольцев.

Уже к 30 июня 1941 г. были созданы Военный совет, штаб ЛАНО, а в районах началось формирование и оснащение составляющих ее дивизий народного ополчения. В соответствии с «Планом организации 200-тысячной армии добровольцев г. Ленинграда», разработанным Военным советом Северного фронта 2 июля 1941 г., всего в ЛАНО входило 15 дивизий (по количеству городских районов) по 10 000— 12 000 человек каждая, общей численностью 200 000 человек^[81]. Добровольцами становились лица в возрасте от 18 до 50 лет – работники предприятий, учреждений, учебных заведений; студенты, представители интеллигенции. Именно в Ленинграде впервые были сформулированы основные принципы комплектования и оснащения дивизий народного ополчения, главным из которых являлся принцип добровольности и децентрализации – опоры на собственные силы. ЦК ВКП(б) одобрил инициативу ленинградцев и рекомендовал распространить ее на другие города, и в первую очередь на столицу.

Одной из ярчайших страниц истории Москвы в годы Великой Отечественной войны является создание и участие в боях за столицу дивизий Московского народного ополчения. Выделяют два этапа его формирования: летний (июль 1941 г.) и осенний (октябрь 1941 г.), за время которых было подготовлено, соответственно, 12 и 4 дивизии народного ополчения.

Летний этап формирования Московского народного ополчения (июль 1941 г.)

С первых дней немецкого вторжения население стало вести подготовку к защите своего города. На многочисленных митингах и собраниях, проводившихся на предприятиях и учреждениях уже 23 июня 1941 г., москвичи выражали готовность с оружием в руках встать на защиту Отечества в рядах ополчения. Выступавшие призывали к разгрому врага, говорили о необходимости укрепления трудовой дисциплины, выражали уверенность в победе. Например, типографский рабочий П.И. Любимов говорил 23 июня на собрании: «У меня есть единственный сын, который вчера записался добровольцем. Я сам два раза бил капиталистических интервентов в Гражданскую войну и если потребуется, то, несмотря на свой преклонный возраст, пойду и в третий раз бить врагов»^[82]. «В минуту грозной опасности, нависшей над нашей страной, мы, рабочие, служащие, инженерно-технические работники, как и тысячи трудящихся столицы, вступаем добровольцами в ряды народного ополчения… Мы клянемся стойко и самоотверженно сражаться до окончательного разгрома врага. Клянемся не сложить оружие до тех пор, пока хотя бы один интервент будет топтать советскую землю», – говорил работник тормозного завода В.И. Никишев^[83].

В ополчение записывались люди самых разных возрастов и профессий, целыми семьями и трудовыми коллективами. Несмотря на то что физическое состояние и военные навыки многих добровольцев были недостаточными, тем не менее тяжелая обстановка первых недель Великой Отечественной войны требовала использования всех имеющихся средств и ресурсов для защиты страны.

В Москве в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР было также введено военное положение. 25 июня 1941 г. начальник гарнизона Москвы генерал-лейтенант И.Г. Захаркин издал приказ «Об обеспечении общественного порядка и государственной безопасности в городе Москве»^[84]. В нем разъяснялось, что такое «военное положение» применительно к столице. Теперь все театры, парки, кино, клубы, а также магазины, рестораны, столовые и кафе должны были заканчивать свою работу не позднее 22 часов 45 минут. Запрещалось передвижение по Москве в ночное время (с 24 до 4 часов утра) без специальных пропусков. Был запрещен въезд в Москву лиц, не прописанных в столице (исключение делалось только для командированных по вызовам наркомов СССР и РСФСР). Без специального разрешения коменданта города в пределах Москвы запрещалась фото- и киносъемка.

Основным принципом формирования дивизий народного ополчения в Москве, подобно другим городам, стал принцип добровольности. В отличие от формирований регулярной армии в ополчение люди не призывались. Туда шли добровольно те, кто хотел принять прямое участие в вооруженной борьбе с врагом, но по определенным причинам не подлежал призыву на военную службу или имел отсрочку от нее: военнослужащие запаса, студенты, имеющие бронь как ценные специалисты, работники государственных учреждений и предприятий и др. Свое желание они подкрепляли заявлениями с просьбой о немедленной отправке в действующую армию. Так, 22 июня 1941 г. в Киевский райком ВКП(б) поступило более 2000 подобных заявлений, в Тимирязевский – 5000; в первых числах июля: во Фрунзенский – 4500, в Ленинский – 3800, в Таганский – 2700^[85].

Впервые вопрос о создании Московского народного ополчения был рассмотрен 26 июня 1941 г. в Кремле на заседании руководителей высшего и среднего партийного и государственного звена. В нем приняли участие И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, Н.А. Вознесенский, нарком обороны С.К. Тимошенко, первый секретарь МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков, секретарь МГК Г.М. Попов, а также секретари столичных райкомов партии: Ленинского – Н.М. Суровой, Киевского – Н.Г. Ликовенков, Москворецкого – Г.И. Федотов. На этом заседании обсуждались предложения, поступившие от трудящихся Москвы о необходимости создания частей народного ополчения для борьбы с врагом. В воспоминаниях о вышеупомянутом совещании один из его участников, Н.Г. Ликовенков, передал слова И.В. Сталина, обращенные к представителям парторганизации столицы: «Москвичи должны показать пример. Москва и Ленинград должны быть организаторами народного ополчения»^[86].

На формирование Московского народного ополчения важное влияние оказало Постановление ЦК ВКП(б) об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках от 27 июня 1941 г. В нем излагались необходимые меры по усилению партийного влияния и улучшению политической работы в войсках как важнейшего фактора укрепления их боеспособности. По указанию ЦК в войска были мобилизованы и посланы на руководящую партийно-политическую работу тысячи коммунистов, обладавшие опытом партийной работы^[87]. Часть из них была направлена в ДНО.

Не менее важной стала общая Директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 г., разосланная всем ЦК компартий союзных республик, краевым, областным, городским, районным комитетам партии^[88]. В ней подчеркивалась смертельная опасность, нависшая над СССР, разоблачался захватнический характер войны со стороны фашисткой Германии. Ставилась задача немедленной перестройки деятельности партийных и советских органов в соответствии с условиями военного времени, мобилизации всех сил и средств страны на помощь Красной армии, на отпор врагу, выражалась непоколебимая вера в победу советского народа. Особое внимание обращалось на организацию беспощадной борьбы с дезорганизаторами тыла: дезертирами, распространителями слухов, на уничтожение шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов. Для этого, одновременно с созданием ополчения во всех районах Москвы, формировались истребительные батальоны общей численностью 12 500 человек^[89].

Начало организационных мероприятий по формированию ополченческих дивизий в Москве положило совещание в ЦК ВКП(б) в ночь на 2 июля 1941 г. и последующие за ним совещания в Московском горкоме и райкомах партии. Выступивший на заседании заместитель Председателя СНК СССР В.М. Молотов объявил собравшимся, что ГКО и ЦК ВКП(б) поддержали инициативу москвичей и ленинградцев о формировании частей народного ополчения. «Совещание, – вспоминала бывший секретарь Куйбышевского райкома партии Москвы Н.М. Шахова, – длилось примерно полчаса, и после этого мы направились в свои районы. Совещание, я бы сказала, носило неофициальный характер и проводилось в виде беседы. Были намечены сроки. 6 июля дивизии народного ополчения должны быть сформированы по всем районам»^[90]. Стенограмма совещания немедленно была доведена до руководителей парткомов предприятий и учреждений. Предстояло не только сформировать в кратчайшие сроки многотысячные ополченческие дивизии, но и обеспечить их всем необходимым.

В тот же день, 2 июля 1941 г., вышло постановление Военного совета Московского военного округа № 31 «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения». Оно послужило основой Постановления ГКО № 10 от 4 июля 1941 г. и предусматривало:

«1. Мобилизовать в дивизии народного ополчения по городу Москве 200 тысяч человек и по Московской области 70 тысяч человек. В Москве мобилизацию начать 3.7 и закончить 5.7; по Московской области – 3.7 и закончить 6.7.

2. Мобилизацию рабочих, служащих и учащихся Москвы в народное ополчение и формирование 25 дивизий произвести по районному принципу (в каждом из 25 районов Москвы создавалась своя дивизия, которой присваивался порядковый номер и название района. – С. Р.).

4. Для руководства работой по мобилизации трудящихся в дивизии народного ополчения и их материального обеспечения в каждом районе создается чрезвычайная тройка во главе с первым секретарем РК ВКП(б) в составе райвоенкома и начальника райотдела НКВД.

5. Формирование дивизий производится за счет мобилизации трудящихся от 17 до 55 лет. Рядовой состав, младший состав, 50 % командиров взводов, до 40 % командиров рот, медсостав и весь политический состав формируемой районом дивизии комплектуется из рабочих, служащих и учащихся района; остальной начсостав комплектуется за счет кадров Московского военного округа (из числа слушателей и преподавателей военных академий или из запаса. – С. Р.).

6. Снабжение частей дивизий средствами автотранспорта, мото- и велоснаряжением, шанцевым инструментом (лопаты, топоры), котелками, котлами для варки пищи и вещевым довольствием производится за счет ресурсов Москвы, Московской области и района путем мобилизации и изготовления этих средств предприятиями района.

9. Во время нахождения мобилизованного в частях народного ополчения за ним сохраняется содержание: для рабочих – в размере среднего заработка, для служащих – в размере получаемого ими оклада, для студентов – в размере получаемой стипендии. В случае инвалидности и смерти мобилизованного мобилизованный и его семья пользуются правом получения пенсии наравне с начальствующим составом Красной армии»^[91]. Согласно первоначальным планам, численность каждой ополченческой дивизии не превышала 10 000 человек^[92].

Таким образом, именно Московскому военному округу отводилась ведущая роль в формировании народного ополчения столицы. Ее административные районы создавали ополченческие дивизии в целом, а районы Московской области формировали отдельные подразделения и части, которые по решению штаба МВО либо передавались на усиление созданных ополченческих дивизий столицы, либо отправлялись на фронт в качестве маршевого пополнения.

Генерал-лейтенант К.Ф. Телегин, в то время член Военного совета МВО, на пленуме МГК ВКП(б) 6 декабря 1941 г., оценивая минувшее, говорил: «В те дни, когда опасность над городом Москвой особенно сильно нависла, мы не имели никакой возможности и даже права предъявить Государственному Комитету Обороны и Верховному командованию требование о том, чтобы для непосредственного прикрытия Москвы нам дали кадровые части. Мы встали на другой путь: найти внутренние резервы в г. Москве, собрать все наши силы, организовать их, перестроить на боевой лад и поставить на оборону города. В этом отношении все партийные организации Москвы, МК партии оказали нам большую помощь. Мы создали целый ряд крупных отделений, которые и заняли подготовленные московскими же организациями оборонительные рубежи»^[93].

Создание народного ополчения с первых дней находилось под постоянным вниманием руководства страны. Об этом свидетельствует одна из важнейших особенностей его формирования – в отличие от комплектования кадровых частей, руководство этим процессом было возложено на партийные органы. Постановлением Военного совета МВО для непосредственной работы по созданию столичного ополчения была создана Чрезвычайная комиссия округа, состоящая из семи человек: секретаря МГК партии И.М. Соколова, секретаря МК партии С.Я. Яковлева, секретаря МК и МГК ВЛКСМ А.М. Пегова, начальника Управления продовольственных товаров горторготдела П.В. Филиппова, комбрига Д.П. Онуприенко, подполковника И.К. Простова. Возглавил комиссию командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант П.А. Артемьев^[94].

Согласно Постановлению ГКО 4 июля 1941 г., непосредственным формированием ополчения на местах (в районах) занимались чрезвычайные тройки во главе с первым секретарем РК ВКП(б) в составе членов: райвоенкома и начальника райотдела НКВД. Вместе с тем состав чрезвычайных троек не всегда соответствовал указанному в Постановлении: на практике в них мог не входить районный военный комиссар и начальник местного отдела НКВД. Например, в состав чрезвычайных троек Куйбышевского, Москворецкого районов входил председатель Исполкома райсовета и райвоенком, Ленинградского – председатель Исполкома райсовета и начальник райотдела НКВД, Ленинского – начальник райотдела НКВД и опытный хозяйственник^[95]. Причина подобного несоответствия заключалась в специфике района, личных и деловых качествах руководителей.

Состав чрезвычайных троек имел большие полномочия, например, устанавливал на предприятиях квоты по количеству добровольцев для зачисления в ополчение. Характерным примером подобного является Постановление чрезвычайной тройки Ленинградского района столицы:

«IХ. О мобилизации в дивизию народного ополчения с некоторых оборонных предприятий.

1) Чрезвычайная тройка считает возможным без ущерба для производства мобилизовать: из Московского авиационного института им С. Орджоникидзе батальон – 640 человек; с завода «Авиахим» роту – 230 человек; с завода № 305 два взвода – 100 человек; со 2-го часового завода роту – 230 человек»^[96].

В соответствии с Постановлением Военного совета МВО от 2 июля и Постановлением ГКО от 4 июля 1941 г. формирование ополченческих соединений шло по производственно-территориальному принципу: города (области) создавали дивизии, предприятия (учреждения) – полки (батальоны, роты)^[97].

От мобилизации в ополчение освобождались военнообязанные первой категории призываемых возрастов, занятые на предприятиях военно-промышленного комплекса, а также выполняющие срочные и ответственные фронтовые заказы. Вместе с тем не все пункты этого постановления были выполнены. Патриотизм и желание сразиться с врагом заставили многих перешагнуть указанные возрастные ограничения, поэтому в ополчение вступали и школьники старших классов, приписывая себе возраст, и старые рабочие, ветераны Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. Одним словом, все, кто мог по состоянию здоровья и хотел выполнять обязанности воина-добровольца. В качестве санинструкторов в ополчение принимали женщин. При этом первоначально предполагалось, что ополченческие соединения сначала будут бороться с мелкими прорвавшимися частями и десантом противника, тем самым оттачивая боевое мастерство и накапливая опыт, а уже после этого из них будут сформированы регулярные части для отправки в действующую армию. Однако тяжелейшая обстановка на фронте не позволяла проводить долгую подготовку добровольческих частей, поэтому уже через неделю после формирования они были отправлены на фронт, прикрывать главное московское направление^[98].

2—3 июля 1941 г. на всех предприятиях, в учреждениях, учебных заведениях Москвы прошли многолюдные митинги и собрания, посвященные организации народного ополчения. Большое влияние на этот процесс оказало обращение к населению по радио председателя Государственного Комитета Обороны И.В. Сталина 3 июля 1941 г.: «Наши силы неисчислимы, – отмечалось в речи. – Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной армии. В каждом городе, которому угрожает нашествие врага, мы должны создавать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защитить свою свободу, свою честь, свою Родину… Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является войной не только между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск»^[99].

Второй секретарь Кировского райкома ВКП(б) В.И. Карманов вспоминал: «Речь товарища Сталина была в 6 часов 30 минут утра, а в 7 часов 30 минут было созвано совещание директоров. На предприятиях прошли митинги.

В народное ополчение пришел к нам один старичок 1884 года рождения. Фамилия его Бабков. Он был окружен и вышел (т. е. попал в окружение и вышел осенью 1941 г. – С. Р.). Затем Нехаев – работник системы «Мосэнерго», приходил 5 раз. Он по некоторым данным не подходил на должность командира, но он буквально не выходил из райкома. Наконец ему дали согласие. Он тоже был в окружении, но вышел оттуда. Комиссия наша была расположена во дворе, и к нам приходило большое количество ребятишек из 9—10 классов, приходили целыми группами. Это были 15—17-летние подростки. Они настаивали, чтобы их взяли, и часть из них все-таки пошла на фронт, а часть отправили обратно»^[100].

После выступления И.В. Сталина в течение трех дней от москвичей поступило 168 470 заявлений с просьбой о вступлении в народное ополчение^[101]. Особенно много их было от трудящихся Ростокинского, Ленинского, Сокольнического районов столицы. Еще 140 000 заявлений было подано в Подмосковье. Таким образом, уже к 6 июля партийные органы приняли около 310 000 заявлений от желающих стать ополченцами^[102].

Вот пример одного из таких заявлений. Его автор П.Н. Кравченко писал: «Прошу Ленинский райвоенкомат зачислить меня в ряды ополченцев. Я – отец пяти сыновей, которые призваны в Красную армию. Четыре моих сына с начала военных действий сражаются на фронте против гитлеровских полчищ. Пятый сын работает в военном ведомстве. Я желаю, несмотря на свой возраст, защищать с оружием в руках свою Родину…»^[103]

В формировании ополчения участвовали служащие центральных органов власти и учреждений: наркоматов – внешней торговли, финансов, боеприпасов, земледелия, совхозов, юстиции и др.; Госплана, Центросоюза СССР, ВСХВ, работники промышленных предприятий, учреждений культуры, науки. Среди них были инженеры, экономисты, финансовые работники, юристы, агрономы, научные сотрудники, преподаватели вузов и школ, сотрудники издательств и газет, работники литературы и искусства, рабочие и колхозники.

Социальный и национальный состав Московского ополчения практически полностью отражал структуру советского общества 1940-х гг. Дивизии отличались по своему социальному составу в зависимости от находившихся в районе их формирования предприятий. Так, рабочие преобладали в 1, 2, 6, 9, 13, 17, 18-й ДНО, интеллигенция – в 4, 5, 7, 8-й ДНО^[104]. В национальном составе в каждой из дивизий преобладали русские, но больше всего национальностей объединила в своем составе 4-я ДНО Куйбышевского района. Сюда вошли представители 33 национальностей, хотя абсолютное большинство сохранялось за русскими – 6088 человек из 7500 личного состава^[105]. Сотни людей в возрасте от 15 до 70 лет, а в некоторых случаях и старше, подавали заявления о добровольном вступлении в ополчение. Иногда обращались целыми семьями. Приведем несколько характерных примеров^[106].

Так, рабочий завода «Красный пролетарий» Ф. Наумов попросил принять в ополчение его и двоих сыновей 17 и 19 лет. В наркомате автотракторной промышленности все рабочие, научные и инженерно-технические работники приняли решение о коллективном вступлении в народное ополчение. В Ленинском районе заявления в дивизию народного ополчения подали 70 граждан в возрасте от 65 до 74 лет. Они категорически отказались забрать свои заявления и согласились только на условии включения их в специальные группы связи с народным ополчением, созданные на предприятиях города^[107]. На заводе «Красный пролетарий» к 1 июля записалось 1000 человек, на трансформаторном заводе – 320 человек, в некоторых организациях Куйбышевского района (редакция «Финансовой газеты», трест «Госздравпроект») добровольцами стали все присутствующие на собрании мужчины^[108]. Этот список можно продолжать, но главное, он свидетельствует об огромном патриотизме всех москвичей, независимо от их социального слоя или занимаемых должностей. Опасность, нависшая над страной, над Москвой, стала для них личной бедой.

Поскольку ДНО формировались по производственному принципу, то ополченцы зачислялись в подразделения по спискам предприятий и организаций, при этом рабочие и служащие одного предприятия зачислялись в одну часть. Это объяснялось сжатыми сроками формирования московского ополчения и тем, что рабочие и служащие с одного производства или учреждения существенно сплачивали свою часть.

В ополчение вошел цвет московской интеллигенции, люди разных профессий и возрастов, в том числе и персональные пенсионеры, ветераны прошедших войн и революций. Например, ополченцами 6-й ДНО Дзержинского района командовал участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн 64-летний Ф.М. Орлов. Три его сына и дочь сражались на фронте. В ополчение вступил и Н.И. Подвойский – первый советский нарком по военным делам (1917–1918 гг.), один из организаторов штурма Зимнего дворца в 1917 г.

В 5-ю ДНО Фрунзенского района записался выдающийся скульптор-монументалист Е.В. Вучетич – будущий автор знаменитых памятников «Воин-освободитель» в Трептов-парке Берлина, «Родина-мать» в Волгограде и др.

В 18-ю ДНО Ленинградского района к 4 июля записалось 7500 человек^[109]. Сюда вступил целый курс из художественного училища им. В.И. Сурикова во главе со своим преподавателем Б.С. Чегодаевым. В ополченцы записались М.Ф. Володин, Ф.П. Глебов, К.М. Максимов, Н.С. Соломин, ставшие в последующем заслуженными и народными художниками СССР и РСФСР.

В 8-ю Краснопресненскую ДНО вошло много представителей интеллигенции, что объяснимо – в районе ее формирования располагались МГУ им. М.В. Ломоносова, Московская консерватория, Театральный институт (ГИТИС), Литературный институт им. М. Горького, Театр Революции. Бывший председатель Краснопресненского райсовета Н.В. Попова вспоминала: «В основном подразделения комплектовались так: в связь направлялись физики, в артиллерию – математики, в саперы – студенты геолого-почвенного факультета МГУ и Геологоразведочного института»^[110].