Сергей Пузырев
Семь чудес Сурового дола
Глава 3
Ночь для Миши, как ни странно, прошла вполне спокойно. Кошмары, мучавшие совсем недавно, отступили. Должно быть усталость, которая одолевала его последние несколько дней, сделала свое дело. Хотя, немалое значение в крепком сне наверняка сыграло и подслушанное признание бабушки Раи. Его родители живы! И пусть она не сказала это прямым текстом, при этом упомянула о каких-то ощущениях и предчувствиях, но Миша понял все как надо. В этом он мог быть уверен. Его родители живы! Эта мысль заставляла улыбаться. Что он и делал, нежась с утра в своей кровати. Мир больше не трещал по швам. Он замер в ожидании Мишиных действий.
Мальчик знал, что медлить нельзя. Как знал и то, что разговор, с которым он подойдет к бабушке Рае, той не понравится. Она ясно дала понять, что хочет, чтобы он и Кира уехали с дядей и тетей. Но разве может Миша уехать теперь? Конечно же, нет! Рая собиралась отправиться на поиски их родителей, и он должен последовать с ней. Ведь в этом больше долга, чем в присутствии на бутафорских похоронах.
Миша покинул свою теплую постель и, не заправив ее, в одной пижаме вышел из комнаты. Из кухни доносились голоса, поэтому он направился сразу туда.
– Доброе утро, – поприветствовал он дядю и тетю, мирно попивающих утренний кофе. – А где бабушка Рая? Мне нужно с ней серьезно поговорить.
Елена и Рудольф переглянулись, и Миша сразу заметил озабоченность на их лицах. Повисла ненужная пауза, потом тетя поправила свои волосы и постаралась улыбнуться.
– Доброе утро, милый, – ласково произнесла она. – К сожалению, бабушка Рая покинула нас. Она уехала ночью, ни с кем не попрощавшись.
Мальчик открыл было рот, но не смог проронить и слова. Где-то за его спиной окончательно разлетелся на мелкие осколки Мир.
Помория встретила их затянутым чернильными тучами небом и пронизывающим насквозь ветром. Воздух был наполнен сыростью. Лето только-только подходило к концу, но Миша подметил, что в этом крае осень ощущалась особенно явно.
С отъезда бабушки Раи прошла неделя, а мальчик все еще чувствовал себя подавленным и обманутым. Она ушла не попрощавшись. Наверное, это задевало его особенно сильно. Ему казалось, что они с сестрой были ей дороги так же, как она была дорога им: очень сильно.
– Давай помогу тебе, – предложила тетя Лена на выходе из аэропорта.
Дядя Рудольф с Кирой ушли вперед, и только Миша плелся позади, волоча за собой чемодан с вещами. Мальчик посмотрел на тетю, на протянутую руку и угрюмо ответил, отвернувшись:
– Нет. Сам справлюсь. Не маленький.
– Ну как знаешь, – задумчиво произнесла тетя Лена, но спустя секунду ухватилась за ручку чемодана. – И все-таки я помогу.
– Как хочешь.
Несколько минут они шли в полном молчании.
– Знаешь, я думаю, ты имеешь полное право злиться на нас, – неожиданно произнесла тетя Лена. – Да. Взрослые должны считаться с мнением детей. Я это понимаю, принимаю и обещаю, мы с Руди (это дурацкое прозвище придумала Кира, но видимо и тете Лене оно пришлось по душе) … То есть с дядей Рудольфом будем это делать. Но сейчас…, – женщина устало выдохнула. – Тот выбор, который нам пришлось сделать, – это лучшее, что мы могли выбрать. Даже, если тебе так не кажется.
– Теть Лен, – голос Миши приобрел нотки снисходительности, – я не злюсь. Во всяком случае, на вас.
– Да? – удивление женщины казалось искренним. – Честно?
– Да. Вечно вы, взрослые, все усложняете, – пробурчал мальчик.
Елена усмехнулась:
– Верно. Есть такое. Тогда, может, расскажешь, что тебя беспокоит?
– Нет, – нет ответил Миша, но тут же поспешил дополнить свою мысль, чтобы тетя не поняла ее как-то не так: – Я пока не готов. Не нашел нужных слов.
– Что ж, – Лена расплылась в улыбке, – я буду ждать столько сколько нужно.
Раздавшийся машинный гудок прервал их разговор.
– А вот и наши, – произнесла женщина, когда перед ними остановился большой черный внедорожник, за рулем которого оказался дядя Рудольф.
Стекло заднего сиденья опустилось, и в окно выглянула Кира с широко распахнутыми глазами, по-видимому, находившаяся в восторге.
– Миша, – с придыханием произнесла она, – ты ни за что не догадаешься, чья это машина!
Еще дома мальчик провел свои изыскания о том месте, в котором ему было суждено теперь жить. Как и говорила тетя Лена, Помория оказалась небольшой страной, протянувшейся вдоль южного берега Балтийского моря. Основными достопримечательностями интернет называл различные природные парки, сформированные за счет холмисто-моренного (значение этого слова он так и не понял даже, когда увидел воочую) ландшафта с множеством мелких рек и еще большего количества ледниковых озер, и столицу – Старград, древний город, основанный в начале веков, как племенной центр западных славян – поморян1. Правда, как мог понять Миша, Старград он увидит еще не скоро. Ведь тетя с дядей жили совсем в другом месте. В небольшом городишке под странным названием Суровый дол.
– Суровый дол – прекрасное место, – обратилась к детям тетя Лена, когда они только выехали на трассу, окруженную густым лесом с обеих сторон. – Не смотря на свое название. Там живут милые и добрые люди. В основном.
Миша заметил, как дядя Рудольф быстро метнул в нее озабоченный взгляд.
– А почему именно Суровый дол? – решил поинтересоваться мальчик. – С чем связано это… определение?
Дома он попытался найти хоть какую-нибудь информацию про этот город, но поисковик выдал только историю про местную достопримечательность – Башню ведьм, бывшую тюрьму для (как понятно из названия) ведьм, а теперь краевой музей, в котором, должно быть, и помогала тетя. Тогда он предположил, что эпитет суровый вполне мог иметь отношению к темному периоду местной истории.
Его вопрос очевидно застал родственников врасплох. Оба напряженно переглянулись.
– Да нет какой-то единственной причины, – тетя Лена задумалась. – Так ведь, Руди?
– Верно, – откашлявшись, дядя подтвердил ее слова. – Просто так повелось. В череде многих войн древности жители города показали себя отважными защитниками, не страшащимися своих противников. Наши отцы и матери храбро вступали в бой даже тогда, когда понимали, что им не выиграть. Можно сказать, что каждый неприятель сталкивался в этих землях с суровым отпором. Отсюда и название. Надеюсь, я ответил на твой вопрос?
– В целом да, – ответил Миша. – Спасибо.
– Миша любит истории, – деловито высказала свое мнение Кира до того молчавшая.
– Не истории, а историю, – поправил ее слова брат. – Как науку.
– В самом деле? – удивилась тетя Лена. – Что ж, тогда ты будешь рад узнать, что библиотека нашего дома располагает богатой коллекцией книг по истории.
– Правда, они все на поморском, – тут же добавил дядя Рудольф. – Но наш язык похож на русский. Несколько месяцев упорных занятий и ты сможешь без особого труда читать и изъясняться на нем.
– Здорово, – без особого энтузиазма ответил Миша.
Языковой барьер беспокоил его в числе прочих проблем, связанных с переездом. Еще дома он нашел несколько видео поморских блоггеров и при их просмотре почти ничего не понял. Стоит ли с такой уверенность говорить о похожести языков? Миша не был в этом так уж уверен, поэтому промолчал, закончив разговор.
Дорога тем временем стала уже и извилистей. Лес подступал все ближе.
– Смотрите! Собачка, – вскрикнула Кира.
Миша повернул свою голову туда, куда указывала сестра, и заметил лишь, как за плотным рядом из кустов и стволов деревьев мелькнуло чье-то лохматое тело. Миша не мог судить наверняка, но он сразу подметил, что таких больших собак в природе не бывает.
– Где, собачка, милая? – тетя Лена тоже старалась разглядеть ее, но по растерянному виду было понятно, что она все пропустила.
– Уже убежала, – пояснила Кира.
Елена посмотрела на нее и улыбнулась.
«Скорее всего, – подумал Миша, – решила, что Кире показалось».
А вот показалось ли ему самому?
Мальчик с опаской посмотрел на мелькающий в окне машины полный тайн и загадок (и в этом он уже не сомневался) лес.
Суровый дол встречал новых гостей теплым светом уличных фонарей и различных по форме фонариков, развешанных у входных дверей жилых домов и магазинов, а также между деревьев в скверах.
– В городе отмечается какой-то праздник? – задался вопросом мальчик.
– Нет. Фонари – одна из городских традиций, – пояснила Елена, повернувшись к детям. – Видишь ли, из-за особенностей ландшафта большую часть года свои ночи Суровый дол проводит в густом тумане. С заходом солнца тот поднимается с близлежащих озер и заполняет собой долину и город. Когда-то давно местные верили, что туманы насылают ведьмы для чудовищ, которые охотится на горожан, задержавшихся в полях на работе, на детей, загулявшихся на улице дотемна, или обычных путников, ищущих себе пристанище. Кстати, лес, который окружает город, местные до сих пор называют Ведьминым. Но вернемся к фонарям. Вывешенные у дверей они стали служить маяками, освещающими путь в кромешной тьме любимым и близким. Но к счастью время и прогресс не стоят на месте, постепенно страхи горожан превратились в обычную детскую страшилку, которую перестали бояться даже дети. А вот традиция осталась, – тетя Лена улыбнулась и развернулась, обратив свой взор за окно. – И как по мне, теперь это одна из самых милых традиций Сурового дола.
На короткое время в машине воцарилась тишина, которую нарушила Кира, с легким испугом прошептав:
– А что стало с ведьмами и их чудовищами?
– Кира, – обратился к ней брат, – не было никаких ведьм и чудовищ. Это всего лишь сказка. Так ведь, теть Лен?
– Верно, – женщина посмотрела на нее и улыбнулась. – Прости, если напугала тебя. Это всего лишь городская легенда. Одна из многих других.
– Если есть единороги, то есть и чудовища. И тем более ведьмы, – тихо ответила девочка, заставив дядю Рудольфа и тетю Лену снова озабоченно переглянуться.
Миша отметил, что некоторые горожане приветливо махали руками, как только замечали их машину. И чем ближе, они подъезжали к центру, состоящему из узких улочек и домов с черепичной крышей, тем больше становилось таких людей.
– Это тоже какая-то традиция? – удивился мальчик. – Приветствовать каждого новоприбывшего?
– К сожалению, нет. Простое проявление вежливости. Им всем когда-то, так или иначе, помог ваш дядя или его родители, – ответила тетя и после небольшой паузы добавила: – Хотя, знаешь, это была бы отличная традиция. Местные всегда с опаской относились к переселенцам. А те отвечали им взаимностью. Не совершайте подобных глупостей, дети. Это приводит лишь к напряжению пупков, – произнесла женщина и подмигнула племянникам, обернувшись. – Нужно вынести эту идею на обсуждение в городской совет. Как считаешь, милый? – тетя пыталась выглядеть нарочито серьезной, но в голосе слышалось озорство.
Дядя Рудольф напряжено улыбнулся.
– Боюсь, дорогая, мистер Кукс не одобрит такого проявления гостеприимства, – ответил он.
– Должно быть, мистер Кукс тот еще бука? – поинтересовалась Кира.
– Ты не представляешь какой, – на этих словах тетя Лена закатила глаза.
– Кто он вообще такой? – спросил Миша.
– Мистер Кукс – глава городского совета, – ответил Рудольф.
– Царь и Бог Сурового дола по его собственному мнению, – добавила Елена. – Помяни лешего, как говорится…
Миша проследил за ее взглядом и увидел, как невысокий и непропорциональный, хмурый мужчина с курносым носом, острым подбородком и лысиной на макушке, обрамленной ободком редких седых волос, садился в черный автомобиль, стоящий у узкого каменного моста. Очевидно, он тоже заметил их. Дядя Рудольф махнул головой в знак приветствия, но не получил ничего в ответ.
– Интересно, что он забыл в этой части города, – пробубнила себе под нос тетя Лена, на что дядя лишь пожал плечами.
Машина же тем временем пересекла мост и свернула на узкую гравийную дорогу больше похожую на туннель за счет склонивших с обеих сторон свои кроны деревьев. Городские огни остались позади, и теперь пространство вокруг машины медленно погружалось в наступающие сумерки. В окне промелькнула тень, и Миша вздрогнул. Дядя Рудольф, заметивший это, поспешил успокоить племянника:
– Вороны. В деревьях – их гнезда. Не первый раз они кого-то пугают. Стоило бы что-нибудь с ними сделать, но жалко негодников.
Еще одна птица промелькнула в окне, и мальчик проследил за ней взглядом. Ворон сделал несколько ленивых взмахов крыльями и остановился. Со стороны это выглядело так, словно он повис в воздухе. Миша присмотрелся повнимательнее и понял, что ошибся. Ворон на чем-то сидел, а вернее на ком-то.
– А это кто там?
Машина как раз сбавила ход на повороте, и теперь все пассажиры могли разглядеть того, о ком говорил мальчик. Как оказалось, это была среднего роста пожилая женщина с седыми слегка растрепанными волосами, одетая в темно-зеленый растянутый кардиган и черную юбку. Вокруг ее шеи в несколько слоев, словно змея, обвился серый шарф, один из концов которого сейчас клевал севший на протянутую руку ворон.
– Самая настоящая ведьма! – с легким восторгом выдохнула Кира.
Миша смерил сестру снисходительным взглядом. Возможно, Кира была единственной на всей Земле пятилеткой, кто продолжал верить в существование ведьм. И единорогов.
– О нет, милая, – подавляя усмешку, ответила ей тетя Лена. – Это наша соседка Агата Йагга. От ведьмы в ней разве что любовь к местным воронам, – на этих словах тетя Лена помахала соседке, и та помахала в ответ, при этом (как подметил Миша) не сводя глаз с него и Киры.
«Что плохого в здоровом любопытстве? – подумал мальчик. – Ничего, – тут же ответил он сам себе, непроизвольно взяв сестру за руку, – если только от него не бегут мурашки по всему телу».
Глава 4
– Огогошеньки! – восторженно протянула Кира, высоко задрав голову. – Это же замок настоящей принцессы!
Миша не разделял ее восторга.
– Не слишком ли он большой для бездетной пары? – пробурчал он себе под нос, пока просовывал руки в лямки от рюкзака. Где-то сзади машины тетя Лена помогала дяде доставать чемоданы из багажника. Миша с интересом посмотрел на них.
Мальчик еще был под впечатлением от встречи с пугающей соседкой, когда машина остановилась, а тетя Лена торжественно объявила: «Приехали! Добро пожаловать в Дом Грифа!», и детям пришлось покинуть машину, чтобы сразу же оказаться под сенью мрачного великана.
Дом впечатлял, пугал и интриговал одновременно. Он действительно мог быть замком в давние времена. Но принцессы ли? Скорее злого колдуна. Потемневшие от времени каменные стены опутывал плющ, узкие вытянутые окна-бойницы зияли чернильной пустотой, а острый шпиль-гарпун единственной угловой башни скрывался в темных облаках, словно пронзив собой небо.
По телу мальчика пробежал ток. Сердце забилось чаще. С самого знакомства с новыми родственниками что-то не давало ему покоя, и по мере приближения к Суровому долу это чувство лишь усиливалось. Он больше не мог сопротивляться ему, закрыл глаза и прислушался к бурлящему внутри предчувствию. Оно же, скинув давление разума, быстро набрало силу, разрослось и вышло наружу взрывом красок на темном фоне опущенных век. Миша вздрогнул и открыл глаза. Дыхание сбилось, и мальчик попытался унять его. Он продолжал смотреть на дом, но теперь с еле заметной улыбкой. Да, ошибки быть не могло. Миша знал это наверняка: дом дяди и тети насквозь пронизан тайнами, потемневшими старыми, и светлыми новыми, как паутина. Они опутывали его, свисали с карнизов и лежали клубками в углах веранды.
– Ну, – обратилась подошедшая тетя Лена к племянникам, – готовы увидеть свой новый дом?
– Очень, – Кира от нетерпения сжала кулачки на руках.
– Ага, – ответил Миша, поправляя лямки рюкзака, словно парашютист готовый к прыжку.
– Тогда вперед! Вот ключ, – она протянула руку и раскрыла ладонь, на которой мирно покоился резной железный ключ с головкой в форме головы птицы. – А я пока помогу дяде Рудольфу с вещами.
Кира всегда умела удивлять быстротой своей реакции. Вот и сейчас, не успел Миша подумать о ключе, как сестра с тем самым ключом уже бежала к входной витражной двери. Мальчик припустил следом и сбавил шаг, только взобравшись на крыльцо. Кира стояла там же и со свойственным ей восторгом рассматривала застывшего в боевой стойке красного грифона, изображенного на витраже. Несмотря на пасмурную погоду, разноцветное стекло горело и переливалось каким-то особенным магическим светом. Мальчик взглянул на зверя, и буквально на секунду ему показалось, как тот подмигнул ему, встряхнув перьями на загривке.
Морок развеяла Кира. Пока Миша в очередной раз пытался осмыслить происходящее с ним, та ловко вставила ключ в замок и, провернув его несколько раз, открыла дверь.
Как и положено загадочно-пугающим особнякам из кучи пересмотренных фильмов и перечитанных книг, дом дяди и тети оказался ожидаемо старомодным. Винтажная мебель на львиных лапах, персидские ковры, деревянные панели на стенах, тяжелые портьеры на окнах, массивный камин, люстры в форме медуз и бесчисленное количество картин с видами на море – таким было обустройства семейного гнезда Грифов. Миша прошел вперед, осматриваясь, и уперся в узкую и изогнутую лестницу, ведущую на второй этаж и больше похожую на скинутый оттуда хвост. Сзади него с визгом пронеслась Кира, успевшая оббежать гостиную и теперь устремившаяся в другие комнаты на этаже. Мальчик неодобрительно покачал головой и прислушался к дому в надежде услышать шепот сокрытых тайн, но услышал лишь топот сестры, бегающей в коридорах дома. Миша нервно поморщился, закрыл глаза и постарался сосредоточиться, очистить разум и дать волю дремавшему инстинкту точно так же, как сделал это, когда стоял перед домом. От напряжения зашумело в ушах, но предчувствие тайн так и не возникло. Разочарованный, мальчик выдохнул и открыл глаза.
– Должно быть, есть какое-то ограничение на использование скилла, – произнес он вслух, сжимая и разжимая кулаки.
Миша еще раз осмотрел холл, пробежался по приоткрытой входной двери. Тетя с дядей не спешили к ним. Это показалось ему странным. В отличие от Киры он не мог так бесцеремонно исследовать чужой дом.
«Так тихо», – подумал мальчик, и мурашки пробежали по его телу. Он ведь совсем забыл о сестре. Как давно стихли ее шаги?
Поддавшись необъяснимому страху, Миша кинулся в коридор следом за Кирой. Свернул направо, чуть не врезавшись в стоящие у стены рыцарские доспехи, потом свернул налево, заставив трепыхаться висящие на стенах гобелены, и замер, словно столкнувшись о невидимую стену. Глоток воздуха больно застрял в груди. Миша сморгнул, выдохнул и медленно подошел к Кире, освещенной тусклым светом настенных бра в виде свечей. Сестра, не шелохнувшись, стояла у темной двери, украшенной резными фигурками различных животных, как мифических (кого-то вроде русалок), так и настоящих вроде собак. Если, конечно, это были собаки. Ведь в памяти всплыло другое создание. То, что он увидел у дороги.
Когда мальчик подошел ближе и встал вровень с сестрой, по его коже пробежался сквозняк, заставив поежиться. Здесь, возле двери ему было неуютно.
– Эй, – тем не менее, Миша старался придать голосу беззаботности, – ты чего тут застряла?
Сестренка не ответила, чем заставила мальчика нервничать сильнее.
– Кира, – громче и куда более взволнованно обратился он к ней. – Ты чего тут…
Но не успел Миша договорить, как девочка развернулась к нему лицом и, состроив недовольную гримасу, шикнула:
– Тихо! Замолчи же! Ты мешаешь мне слушать!
– Слушать что?
Слова сестры привели парня в замешательство. Он прислушался, но ничего не услышал.
– Ну вот, – огорчилась Кира. – Из-за тебя все закончилось!
Она сверкнула глазами, в один прыжок оказалась у самой двери и потянулась было к дверной ручке, но раздавшийся за их спинами возглас больше похожий на звериный рык остановил ее.
Дети синхронно повернулись и увидели дядю Рудольфа. Его грудь ходила ходуном, словно он пробежал марафон, а глаза налились красным то ли от злости, то ли от страха. Длинными шагами он преодолел разделяющее их пространство, подошел к Кире и резко схватил ее за руку. Девочка, поморщившись, пискнула.
– Что ты делаешь! – возмутился Миша, вцепившись в дядю в ответ. – Отпусти ее сейчас же! – крикнул он, но тот и ухом не повел. Миша колотил и стучал по твердому телу мужчины, который, казалось, от злости даже увеличился в размерах.
– Никогда и не за что больше не подходи к этой двери, – прорычал Рудольф. – Поняли меня, вы оба? – свободной рукой он схватил мальчика за шиворот и грозно посмотрел на него. Ответа не последовало. Кира лишь жалобно хныкала, а Миша сопел, пытаясь вырваться из дядиного захвата.
– Не слышу ответа!
– Рудольф?! – так же неожиданно раздался голос тети, чье появление в коридоре, к слову, сразу же охладило пыл дяди. Словно очнувшись ото сна, он вздрогнул и ослабил хватку. Кира, недолго думая, со слезами на глазах бросилась к Елене, как и Миша, который последовал примеру сестры и спиной попятился назад. – Какая муха тебя укусила?
– Я… – голос дяди Рудольфа дрожал. Судя по всему, мужчина пытался подобрать нужные слова. – Простите. Кира… – он умоляюще посмотрел на девочку, но та отвернулась. – Я не должен был позволять себе лишнего. Не знаю, что на меня нашло, – он перевел взгляд на свои руки, а потом сжал их в кулаки. – Мне жаль.
– Мы обсудим это позже, – с укором произнесла тетя и тут же ласково обратилась к девочке: – Ну же, не плачь, милая. Твой непутевый дядя больше не посмеет кричать на тебя и поднимать руку. Я не позволю. Обещаю, – закончила она, покосившись на Мишу, будто именно ему было адресовано это обещание.
Тем временем Рудольф опустил голову и молчаливо покинул коридор. Миша проводил его наполненным гневом взглядом. Мальчика мучил вопрос. Неужели тогда на кладбище он не ошибся? Неужели дядя Рудольф самый настоящий злодей?
– Так, а знаете, какая у меня появилась идея? – заговорщицким тоном обратилась к детям (но больше к Кире) тетя Лена. Очевидно, ей очень хотелось разрядить обстановку.
– Какая? – Кира с легкостью попалась на крючок.
– Пробраться на кухню и съесть любимое шоколадное мороженое дяди Руди, которое тот приберег на… на Рождество.
Миша подметил, что тетя придумывала на ходу. До Рождества оставалась еще очень много дней. Кто в здравом уме станет сейчас запасаться мороженным?
Кира поджала губу, пытаясь сдержать улыбку.
– Но так же нельзя, – прошептала она.
– Можно. Он это заслужил, – так же тихо ответила тетя, и обе по-дурацки захихикали.
Миша закатил глаза.
– Ты с нами? – спросила женщина.
– Нет уж спасибо. Я лучше найду свою комнату и разберу вещи.
– Ты уверен? – тетя расплылась в той типично глупой гримасе, с которой взрослые обычно общаются с детьми, надеясь повлиять на их решение. Но Миша давно вырос, и с ним (в отличие от Киры) такие уловки не сработают. Тетя давно должна была это понять.
– Точно, – хмуро ответил мальчик, чем заставил родственницу грустно улыбнуться:
– Ну как хочешь. Твоя комната на втором этаже, справа от лестницы. Если заплутаешь – ищи стены цвета морской волны. Ну, а мы полетели есть мороженное, – на этих словах тетя Лена подхватила Киру на руки и, парадируя шум двигателя, направилась прочь, свернув за угол, под звонкий смех последней.
Миша же остался один, ощущая, как необычайная по силе усталость наваливается на его плечи. Он потер глаза, надеясь, что так сможет сдержать подступившие слезы. У него не осталось сил на борьбу. Как не пытался он смириться со всем произошедшим с ним за последний месяц, как не пытался сделать вид, что это никак не влияет на него – прежний уклад навечно сломан, а впереди маячила кромешная безысходность. Что ждет его здесь, в Помории? Вернуться ли родители? Встанет ли когда-нибудь все на свои места?
Глухой удар в дверь заставил его вздрогнуть. Миша обернулся на ватных ногах. Прислушался, и ему показалось, что за дверью как будто кто-то есть. Мальчик сделал несколько робких шагов вперед, но сам при этом укорил себя за любопытство, а еще за вредный характер. Иначе, как еще объяснить то, что он приблизился к двери, хотя дядя четко дал понять – делать этого не стоит? Конечно, Миша сделал это на зло.
Мальчик посмотрел на похожую на крыло латунную ручку. Поджал губу и нахмурил лоб. Ожидаемо проснулась совесть. Пусть дядя и поступил плохо по отношению к Кире, Мише не обязательно поступать так же по отношению к нему. Выдохнув, он опустил уж поднятую руку.
– Возможно, дядя держит там кошку. – Миша попытался успокоить свое любопытство. – Или любое другое животное. Не обязательно, что за дверью скрыта страшная тайна. Ведь так?
И словно в ответ ему, кто-то (а это была явно не кошка) задергал дверную ручку. Дверь заходила ходуном, грозясь сойти с петель. Миша попятился назад, развернулся и припустил, что было мочи. Кто бы ни находился за дверью, кого бы там не держал дядя, мальчик не горел желанием с ним знакомиться.
