Сергей Пузырев
Мгла над озером Лооухи
Неожиданно Дима рванул с места и бросился к ним, но Бамогог лишь слегка повёл рукой и тот отлетел на несколько метров, скрывшись в тумане. Я блуждающим взглядом следил за всем происходящим не веря, что такое возможно.
Поднялся ветер. Свечи стали гаснуть одна за одной, позволяя тьме все ближе подкрадываться к нам. В тот самым момент, когда погасла последняя, – Катя издала утробный хрип, земля подо мной разверзлась, и я провалился во тьму.
Холодные воды озера Лооухи приняли меня как родного сына, заключив в свои смертельные объятия. Неведомая сила затягивала меня всё глубже на дно, походившее на безоблачное ночное иссиня-чернильное небо, усыпанное мириадами огней. И чем ближе приближался к ним, тем отчетливее видел, что не огни то были, а живые создания с хвостами, щупальцами и гребнями, большеротые и пучеглазые, покрытые переливающейся мерцающей чешуей и лишь отчасти похожие на людей. Кто-то из них прятался в темноте озёрных вод, проявляясь лишь очертаниями, а кто-то с любопытством подплывал ближе. И были среди них и дети, и взрослые и даже старики. Они вели меня туда, куда стремилась моя душа – к обломкам моего прошлого в виде старого дома, погребенного в глубокой расщелине. Однако, как и каждый раз до этого, притяжение обрывалось у порога. Я мог бесконечно долго тянуть свои руки навстречу тем, что тянулись ко мне, биться о невидимую стену, кричать и умолять впустить меня, но ответом мне была лишь насмешка, отраженная в сотне больших и малых глаз, горящих синим пламенем. В конце концов, чего я ждал? Договор-то еще не исполнен.
Я очнулся на рассвете, стоящим по пояс в воде и окутанный рваными лоскутами тумана. Озерные волны размеренно, но настойчиво бились об меня, словно желая вытолкнуть на сушу. Где-то со стороны вновь засмеялась чайка. Но что стоит ее смех, когда дело почти сделано?
Кое-как выбравшись на берег, уставший, я направился в отель, оставляя после себя мокрые следы. За стойкой никого не было, лишь граммофон продолжал свою заунывную мелодию. Поднялся в номер и обнаружил там Диму, немигающим взглядом смотрящего в окно, в которое билось два мотылька. Его одежда изорвалась, волосы и лицо были покрыты грязью и взлохмачены, очки отсутствовали. Мое появление оживило его, но и разочаровало. Я не знал, что ему сказать и как утешить. Мне было тяжело стоять, поэтому пришлось привалиться к стене.
– Ее нигде нет. Я искал всю ночь, – голос парня звучал надтреснуто. – Начал сразу, как пришел в себя. Но не нашел. Он забрал её, утащил на дно…
– Мне жаль.
Дима всхлипнул, но не заплакал. Лишь потер глаза.
– Это я во всем виноват. Это я предложил ей приехать сюда с нами.
– Ты не знал, что все выйдет так.
– А ты… – в голосе слышался вопрос, но, как только он посмотрел на меня, тот сменился удивлением, – мокрый.
– Да, очнулся стоящим по пояс в воде. Еще чуть-чуть и пополнил бы свиту Бамогога. Слушай, у нас была трудная ночь. Но давай я приму душ, и мы всё ещё раз осмыслим. Вдруг… – я замолк задумавшись. – Всё не так, как кажется. Не может же на дне озера жить древний бог.
Дима кивнул, и я ушел в ванную комнату. Включил воду, сунул руку в карман и достал оттуда серебряный медальон. Покрутил в руках, но так и не осмелился раскрыть. Спрятал его обратно, выключил воду и вышел. Комната была пуста. Переодеваться не стал. Ведь давно перестал чувствовать холод, да и не во что. Взял пустой чемодан и спустился. Отключив граммофон, прошел мимо облупившейся стойки, за которой зияла дыра, сквозь покосившиеся колоны и задержался у стены с фотографиями. И почему никто на них не смотрит?
– Рад был повидаться, господин Пинч, – послышался хриплый голос из-за спины. – Заглядывайте почаще…
Я не обернулся. Вышел на улицу под раскатистый гогот и направился к пристани. Город всё так же был затянут туманом, но сейчас, когда спектакль подходил к концу, улицы заполонили, живущие тут тени – вечные пленники мглы над озером Лооухи, ставшие таковыми, в том числе и по моей вине.
– Мне жаль, – вновь повторил я, остановившись и обернувшись, для той, кто преследовал меня от отеля. – Но, если тебя это утешит – ты была права. Грань между жизнью и смертью тут, правда, весьма тонкá.
Тень, которая ещё недавно была Катей, с укором смотрела на меня затянутыми пеленой глазами. Она открывала рот, но вместо слов оттуда лилась вода. Я развернул и поспешил на паром.
Думаю, она злилась из-за того, что Бамогог не даровал ей вечную жизнь подле себя, а обрёк на вечное пограничное существование в виде эхо. Диме так не повезёт. К сожалению. Как не повезло и мне в своё время.
Все началось около двух сотен лет назад, когда мой отец прибыл в Моранск в поисках лучшей доли. Спустя годы упорного труда он достиг своей цели, став одним из богатейших людей в округе. Но успех редко приходит один. Чаще всего за его спиной прячутся завистники. Они появились и у отца. Группа людей во главе с мэром захотела прибрать дело Пинча к своим рукам. Начали они с делового предложения – продать производство за бесценок. Отец, разумеется, отказался. Тогда они решили дискредитировать его, подмочить репутацию, – так появилась байка о демоне Бамогоге, в основу которой легка старая городская легенда. Но когда и это не помогло, они перешли к более решительным мерам.
