Сергей Протасов
Цусимские хроники. Не тихий Тихий океан
Вспомогательный крейсер «Днепр» отправился к японским берегам, только проводив вместе с «Сунгари» караван транспортов. За оставшуюся половину ночи добравшись до скалы Мизи, на рассвете «Днепр» осмотрел бухту Тога. Эта небольшая, довольно мелководная гавань, несмотря на навигационные сложности, считалась вполне пригодной для стоянки небольших пароходов и миноносцев.
Врезаясь в берег более чем на полмили, она имела примерно такую же ширину на входе. Но судоходная часть прохода была вдвое меньше из-за отмели, далеко отходившей от южного мыса. Ее внутренний рейд довольно хорошо закрывали от волны и ветра с моря два скалистых островка и россыпи рифов.
Толстобокому «Днепру» ни в бухте, ни вблизи нее было не повернуться, поэтому для осмотра пришлось поднять аэростат. Однако хлопоты оказались напрасными. Даже с воздуха никого, кроме рыбацких фуне и прочей подобной мелочовки, не увидели. Убедившись, что гавань пуста, «Днепр» двинулся на север, осматривая побережье. Шар не опускали, так как попутный ветер позволял держать ход в двенадцать узлов. Этого было вполне достаточно, чтобы успеть проверить весь отведенный крейсеру участок.
В бухте Китоура обнаружили и обстреляли два небольших парусных судна. Поскольку аэростат больше не спускали, чтобы иметь возможность заранее обнаружить возможную опасность, такая тактика сразу и окончательно лишила «Днепр» возможности взять хоть какой-то приз. Столь броскую «вывеску» японцы замечали издалека, успевая спрятать что поменьше, а большое выпихнуть в море.
На подходе к мысу Когензаки с воздуха обнаружили около десятка парусных судов, бегущих на запад, прочь от берега. Крейсер двинулся им наперерез, поспешно начав выбирать привязной трос аэростата. Но на это требовалось время. Только спустя почти полчаса, застропив его на палубе, получили возможность дать максимальные пятнадцать узлов. Но шанс уже был упущен. Успели догнать лишь один парусник, потопленный артиллерией после снятия экипажа. Остальные рассыпались по горизонту и пропали из вида, пока возились с этим, так и оставшимся единственным.
Осознав, что до ночи догнать больше никого не получится, повернули к входу в пролив Цугару. Взятые пленные не говорили ни по-английски, ни по-немецки, ни по-французски. Так что только утром, когда уже благополучно вошли в гавань Хакотдате и вызвали переводчика, от них узнали, что упустили караван зерновых шхун из Аджигасавы. Там они грузились рисом и пшеницей, выращенными в обширной долине реки Иваки. Всего их было более трех десятков. То, что видели с «Днепра», являлось уже хвостом убегавшего большого каравана.
Если бы не висевший высоко в небе шар, с тридцати миль замеченный с поста на мысе Когензаки, рейдер застал бы его весь под берегом или перехватил на отходе. Слабым утешением было то, что к моменту получения известия о появлении у побережья крупного парохода с аэростатом часть японских судов еще не закончила погрузку и ушла с полупустыми трюмами.
Четвертый вспомогательный крейсер «Сунгари», все еще не получивший новую станцию беспроволочного телеграфа взамен разбитой своей же артиллерией, действовал в непосредственной близости от западного входа в пролив Цугару. В течение дня 3 октября он спускался к югу от западного устья Цугару вплоть до уже опустевшей Аджигасавы. Никого обнаружить не удалось, включая и «Днепр», в расчетное время встречи еще гонявшийся за рисовыми шхунами много западнее назначенной точки рандеву.
Это встревожило командира рейдера капитана второго ранга Македонского. Не имея радио и не видя никого из своих на горизонте, ему не оставалось ничего другого, как вернуться в пролив. Развернувшись на север, дали полный ход и на закате уже огибали мыс Таппи. Благодаря такой поспешности «Сунгари» первым из всех добрался до Хакотдате. Только в порту узнали, что своим появлением у Кодомари сильно обеспокоили противника, весь день славшего тревожные депеши телеграфом без проводов. Судя по всему, столь активно трезвонившая станция стоит где-то там. И это было все, чего он смог добиться.
Когда на следующий день в штабе Небогатова обобщили рапорты командиров и подвели итоги, результаты набега признали вполне удовлетворительными. На серьезную добычу никто не рассчитывал, поэтому приведенные призы почти в четыре тысячи тонн каждый стали приятной неожиданностью. Кроме того, не мог не радовать явный срыв японских планов по выводу скопившихся в Вакаса транспортов северным маршрутом. После потери двух судов вряд ли этим путем отправят в ближайшее время кого-то еще. Упущенный караван шхун, конечно, жаль, но тут уж ничего не попишешь. Зато, как говорится, приобрели бесценный опыт.
Глава 4
С возвращением «Урала», пришедшего последним, для доклада начальству, отдыха и пополнения запасов вспомогательным крейсерам отвели всего несколько часов. Уже рано утром 5 октября, еще в темноте, все они отправились в аналогичный рейд на восток в Тихий океан.
Задачей было провести разведку возможных неприятельских дозоров в непосредственной близости от восточного устья Цугару. В соответствии с последними штабными директивами следовало начинать их систематически беспокоить, чтобы держать противника в тонусе.
В случае если прорвать патрульную линию удастся быстро, предполагалось осмотреть район залива Сендай и побережье к северу от него. В отличие от северо-западного Хонсю, на тихоокеанском берегу северной оконечности этого острова между Сендай и Кудзи имелось сразу несколько бухт, вполне подходящих для временного базирования миноносцев и истребителей, так что потенциальных целей для дальней вылазки было больше.
Благополучно миновав мыс Сириязаки еще в темноте, к рассвету успели достаточно удалиться от берега, чтобы не опасаться обнаружения с сигнальных постов. Атаковать дозоры хотели внезапно, чтобы перетопить как можно больше. Так предполагалось достичь максимального морально-подавляющего эффекта.
Океан встретил не особо приветливо. Холодный, порывистый северо-западный ветер развел приличную волну. Но видимость была до горизонта. За кормой милях в двадцати пяти угадывались горы северного Хонсю и Хокайдо. Определившись по ним со своим местом, повернули на юг, разойдясь в шеренгу и держа интервалы в пять-шесть миль. Едва каждый занял назначенное место, на правой раковине правофлангового «Урала» обнаружили дым. Все крейсера сразу повернули на него.
Вскоре стало ясно, что он идет навстречу, а потом разглядели и его источник – пароход средних размеров с тремя мачтами и одной трубой. Он упорно пер на северо-восток, хотя наши дымы тоже давно уже видел. Капитан второго ранга Паттон-Фантон-де-Веррайон распорядился начать ставить помехи. Судя по всему, это оказалось верным решением. Встреченное судно явно было военным. Как только с него разглядели, кто к нему приближается, пальнули в небо пачку сигнальных ракет и бросились удирать, делая не меньше шестнадцати узлов.
Гнавшийся за ним «Урал» без напряга давал восемнадцать с половиной, но нагонял беглеца довольно медленно. А ближайший сосед «Амур», изначально оказавшийся почти в шести милях севернее, и вовсе скоро отстал и пропал за горизонтом. С мостика «Урала» хорошо видели, что на ракетный сигнал с преследуемого судна кто-то отозвался такими же комбинациями ракет далеко на юго-западе. Но никаких других дымов на горизонте пока не показалось.
Ход подняли до самого полного и лишь тогда, спустя два часа погони, сократили дистанцию до двадцати восьми кабельтовых. В бинокль уже различали японский военно-морской флаг на гафеле и серьезное орудие, установленное на возвышенной палубе юта. Сомнений не оставалось – это один из тех, кого искали.
Начали пристрелку. Но из-за резкого маневрирования цели и ощутимой даже таким тоннажем качки накрытия удалось добиться только через четверть часа. Спустя еще двенадцать минут методичной стрельбы было наконец отмечено попадание в надстройку, вызвавшее пожар.
Японец начал отвечать. Дистанция составляла уже менее двух миль и продолжала сокращаться. Но противник, сильно уступавший в размерах «Уралу», явно сильнее страдал от волны, и все его залпы ложились с большим разбросом и без всякой системы. Однако к нему, похоже, уже кто-то спешил на помощь. Показавшиеся с юго-востока дымы явно двигались встречным курсом и спешили к месту боя. Скоро уже стали различимы силуэты двух однотрубных двухмачтовых судов.
Они были не слишком большими, а потому особой тревоги не вызывали. Но на юге обозначился еще один дым, также бежавший сюда. Получив доклад об этом из «вороньего гнезда», Де-Веррайон взглянул на отмеченный штурманом пеленг на карте и задумчиво обронил: «Это сколько же их тут пасется-то?!»
А японец, судя по его поведению, явно рассчитывал на надежное прикрытие уже в ближайшее время. Он намеренно отступал в направлении дымов, а вовсе не бежал куда подальше. Хотя на этом курсе «Урал», срезая угол, приближался быстрее. И, по мере сокращения дистанции, попадать начал чаще. Пожар в надстройке усиливался, кормовое орудие замолчало, но ход пока не снижался.
Тем временем приближавшиеся с юго-востока суда удалось опознать как корабль береговой обороны «Такао» и старый крейсер «Цукуси». Тот, что шел с юга, тоже показался над горизонтом и был похож на большое пассажирское судно. С носовых углов трубы створились, и сколько их, понять не могли, а мачт насчитали две штуки. Удалось разглядеть еще обширную шлюпочную палубу вдоль всей надстройки.
С появлением новых противников необходимость препятствовать телеграфированию отпала. Наоборот, стоило сообщить остальным о резком изменении ситуации. Но сразу выяснилось, что теперь постановкой помех активно занялись японцы. Даже новая станция «Урала» не могла пробить завесу бессистемных точек и тире, выпускавшихся в эфир, вполне вероятно, именно обстреливаемым пароходом.
Преследования не прекращали, надеясь все же его подстрелить. Но совсем скоро «Такао» начал пристрелку. До него по дальномеру было уже всего 32 кабельтова. Но, судя по разлету снарядов, и ему мешала волна. К тому же встречный ветер должен был «слепить» всю оптику, так что его шестидюмовок не особо боялись.
В течение следующих восьми долгих минут вцепившийся в свою жертву «Урал» находился под перекрестным огнем. За это время его комендорам удалось добиться еще нескольких попаданий, но ход японцу так и не сбили. Зато «Такао», активно кивавший мачтами в такт качке, сумел приноровиться и успешно пристрелялся. Как только два его последних залпа дали накрытия, открыл огонь еще и «Цукуси». К всеобщему удивлению, он тоже сразу положил свои снаряды накрытием, а один из трех даже прямым попаданием, словно его и не мотало вовсе. К тому же он также оказался вооружен современными скорострелками калибра не менее шести дюймов.
К преимуществам серьезного калибра японских пушек добавлялась еще и в разы большая площадь борта огромного русского парохода. Теперь уже «Урал» был вынужден уходить от накрытий резкими перекладками руля, что негативно сказалось на качестве собственной стрельбы, в то время как избежать новых попаданий все равно не удалось. За пять минут таких метаний еще три снаряда разорвались в надстройках. Осколками разорвало парусиновый тент на юте и повредило подъемную лебедку аэростата.
Так и не прикончив свою жертву, крейсер был вынужден развернуться и выйти из боя. «Такао» с «Цукуси» пытались преследовать, но быстро отстали. Зато пароход, что приближался с юга, упорно висел за кормой, хотя с самого начала ему был прекрасно виден дым шедшего теперь навстречу «Амура», а потом и «Сунгари» с «Днепром». Такое преследование продолжалось до тех пор, пока над горизонтом не показались мачты всех троих наших вспомогачей.
Причем в ходе погони японец даже сокращал дистанцию, то есть был резвее. Только осознав, что прежде чем сблизится на дистанцию уверенной стрельбы, будет иметь дело сразу с четырьмя вооруженными судами, он все же развернулся через правый борт и вернулся к своим. Дистанция в этот момент превышала четыре мили.
Его удалось довольно хорошо разглядеть в профиль. Двухтрубный пассажирский с европейской архитектурой. Довольно больших размеров. Вооружение не менее чем из восьми шестидюймовок. По крайней мере, на борт у него могло стрелять целых пять таких пушек.
На этом бой и закончился. Повреждения «Урала» оказались невелики. Самой неприятной новостью стал разбитый осколками электромотор лебедки подъема-опускания аэростата. Правда, редукторы и все остальное не пострадали, и возможность обслуживания «колбасы» вручную сохранилась. Это было, конечно, гораздо медленнее, но все же… А главным итогом столкновения стало резкое изменение намерений.
Сойдясь вплотную с «Амуром» и дождавшись подхода второй пары, командиры провели короткое совещание относительно плана дальнейших действий. Поскольку на горизонте к югу и к юго-востоку все еще маячили дымы японских дозорных судов, и их даже становилось больше, не было никаких сомнений, что без ущерба проникнуть за эту линию в светлое время суток не удастся. Кроме того, даже если, дождавшись ночи, получится миновать район дозоров, вряд ли будет шанс накрыть хоть кого-то из судов обеспечения на местах их стоянок. Времени для эвакуации всего ценного у японцев уже сейчас было достаточно. А к утру, скорее всего, вообще будет обнаружено лишь голое побережье. Даже рыбаки забьются по щелям да устьям рек. Пришлось возвращаться фактически ни с чем, ограничившись традиционным осмотром рейда Хатинохе, вполне ожидаемо совершенно пустого.
В Хакотдате решение о сворачивании рейда одобрили. Но такая концентрация вооруженных судов настораживала. Об этом следовало известить гарнизон на Курилах, заодно согласовав границы зон ответственности и план дальнейшего взаимодействия.
На следующий день «Урал», как единственный скороход Небогатова, снова отправился на восток. Он должен был провести повторную разведку маршрута из Цугару на Курилы. Хоть после ухода туда «Алеута» и прошло всего несколько дней, ситуация могла измениться.
На переходе дважды выходили на связь по радио с «Сунгари» и «Днепром», снова щупавшими японские патрули. На этот раз они пытались спуститься к югу вдоль самого берега. В переговорах участвовала и станция «Николая», так что радиообмен получился довольно интенсивным, что вызвало явное беспокойство противника. Число дымов, наблюдаемых с рейдеров, снова быстро увеличивалось. На этот раз они появлялись даже почти за спиной, что вынудило снова вернуться, так и не добравшись даже до Кудзи. Зато поход «Урала» прошел спокойно. В море никого не видели и к ночи 9 октября уже вернулись, доставив обратную почту для штабов во Владивостоке и Хакотдате.
Чтобы отвлечь японцев и прикрыть его обратный прорыв, ночью накануне «Амур», воспользовавшись дождливой погодой, тихо просочился за линию патрулей южнее мыса Сириязаки. На рассвете он оказался в виду устья реки Медачи, но, кроме рыбацких флотилий, никого не обнаружил. Рейд был совершенно пуст. Первое время не отмечалось даже радиотелеграфирования, только сигнальные дымы и мерцание гелиографов. Судя по всему, его появление здесь оказалось сюрпризом.
Закончив осмотр, «Амур» направился на восток. Горизонт оставался пустынным, и крейсер приступил к выполнению второй задачи рейда – радиоразведке. В точном соответствии с инструкцией, полученной из Владивостока, с него начали работать своей станцией, меняя телеграфистов и силу сигнала, имитируя присутствие в этом районе не менее трех наших кораблей. Его поддержал «Николай» из Хакотдате и «Днепр», заранее выдвинутый в океан на тридцать миль к востоку от выхода из Цугару.
Совсем скоро начали принимать удаленную работу японской станции. Позже ей отозвались еще две, уже ближе, а потом сильный передатчик издалека, откуда-то с юга. Разобрать ничего не могли, поскольку телеграфировали, помимо шифра, еще и кодовыми фразами. Но все писалось на ленту. К этому времени рейдер уже практически возвращался к проливу, держась вне видимости с чужого берега.
Примерно на полпути до мыса Сириязаки справа показался японский вспомогательный крейсер. Но приближаться не рискнул, какое-то время следуя на параллельном курсе в пяти милях. За кормой на юге из-за горизонта поднимались дымы еще трех судов. Несмотря на близкую поддержку, сопровождать дальше входа в пролив конвоир все же не решился, поэтому обошлось без перестрелки.
За время отсутствия в базе «Урала» «Днепр» и «Сунгари» снова проверили западное побережье к югу от Цугару вплоть до района Акита, но не обнаружили никаких признаков активности противника. Видели только небольшие рыбацкие суда, три из которых потопили, привезя их команды в Хакотдате. Остальные успели скрыться.
Этими вылазками было установлено, что в Японском море в непосредственной близости от района базирования активность противника отсутствует, судоходство остановлено. Из Владивостока сообщали, что такая же картина наблюдается на всей акватории этого моря. Восточное направление к Курилам практически открыто. Там за все это время лишь дважды отмечалась работа станций беспроволочного телеграфа японской азбукой. Ни одного патрульного или разведывательного судна обнаружено не было. Зато путь на юг в Тихом океане перекрыт плотно, и силами одних только вспомогательных крейсеров преодолеть заслоны и добраться до участка побережья, уже запланированного к осмотру, достаточно рискованно. А в случае скрытного проникновения есть шанс оказаться отрезанным от главных сил.
Категоричное требование штабов флота и наместника обеспечить максимальную скрытность и безопасность предстоящей переброски значительных армейских контингентов Тихим океаном в южном направлении вынуждало Небогатова уже в ближайшее время предпринять набег всеми боеспособными силами на залив Сендай. По показаниям пленных, именно там базировались все корабли патрульных сил и их прикрытие. Планировалось атаковать стоянки и суда снабжения, а на обратном пути осмотреть побережье на предмет возможных временных угольных станций, обеспечивающих дозорные суда и легкие минные силы, при их действиях в самом проливе Цугару.
Рейд, назначенный на 11 октября, пришлось отложить из-за испортившейся погоды. Тихий океан «дохнул» на восточное побережье Японии сырым воздухом, закрывшим все вокруг промозглыми туманами. Потом они переросли в нудные дожди, переходящие в зябкую морось и растянувшиеся на два дня. Мореходным судам такая погода, конечно, не сильно мешала, но использование воздушной разведки исключала полностью. А в предстоящем рейде для достижения желаемого эффекта планировалось использовать оба имевшихся в распоряжении Небогатова носителя воздухоплавательных парков.
Употребив пару дней вынужденной паузы на профилактические работы, сразу после «Амур» и «Днепр» снова наведались к острову Садо и порту Ниигата, осмотрев побережье и обстреляв стоянки промысловых и малых каботажных судов. Миноносцы, накануне перехватившие крупную шхуну у Акита, проверили бухту Китоура и прочесали побережье в северном направлении от нее, но без результата. Видели только рыбаков, шарахавшихся к берегу от любого дыма на горизонте.
Глава 5
С улучшением погоды на Тихоокеанском побережье все внимание Второго боевого отряда снова обратилось на восток. Воодушевленное успехом вылазок в Японское море, начальство в Хакотдате вознамерилось добиться подобного и в Тихом океане. Учитывая гораздо большее сопротивление на том направлении (против полного отсутствия такового на западе), привлекаемые для акции силы существенно усиливались. Точнее говоря, планировалось задействовать все, что можно. Возглавить экспедицию решил сам Небогатов, оставив дома «на хозяйстве» Энквиста.
Несмотря на отсрочку, использовать «Наварин» в предстоящем деле не представлялось возможным. Помимо еще не законченного ремонта систем вентиляции погребов носовой башни и кубриков, пострадавших от шторма, на нем обнаружились серьезные дефекты котлов в одной из кочегарок. Частично их удалось устранить чеканкой швов, но требовалось еще время для завершения работ с заменой части заклепок, сборки агрегатов и восстановления разобранной кладки топок. Все остальное, кроме миноносцев и мобилизованных, пошло в дело.
В ночь на 14 октября «Урал», «Амур» и «Сунгари» вышли из Хакотдате. Это были силы прикрытия. Старшим в отряде назначили командира «Урала» капитана второго ранга Паттон-Фантон-де-Веррайона. Скрытно миновав передовую японскую завесу, с рассветом они атаковали уже известные японские дозорные линии в пятидесяти милях к юго-востоку от мыса Сириязаки.
Шли большим ходом в компактной колонне, имитируя попытку прорыва в океан. После установления контакта с противником, как и во всех предыдущих случаях, начавшим отходить к югу, преследовать не пытались, держа курс на юг-юго-восток.
К тому моменту, когда японцы поняли, что направление движения русских отличается от обычного, контакт практически был потерян, но ненадолго. К полудню на южных и юго-западных румбах показались сразу несколько дымов, явно искавших встречи с нашим отрядом. Как бы уклоняясь от них, крейсера еще больше приняли к востоку, но преследователи нагоняли. К вечеру в зоне видимости, но пока еще за пределами дальностей уверенной стрельбы, маячили два вооруженных парохода средних размеров. А за ними – еще пара очагов подозрительной черноты над горизонтом.
В течение всего дня японцы активно обменивались радиограммами, не пытаясь мешать работе наших станций. Благодаря этому, в Хакотдате знали, что вспомогательным крейсерам удалось оттянуть как минимум значительную часть японских патрульных сил и кораблей их поддержки в восточном направлении. Для закрепления результата оставалось только изобразить попытку прорыва к Токийскому заливу, чем и занялись, пока не стемнело и зрители могли оценить «представление».
К шести часам вечера Паттон-Фантон-де-Веррайон находился примерно в 130 милях к востоку-юго-востоку от Сириязаки, о чем и доложил Небогатову по радио. Все так же имея в зоне прямой видимости двоих сопровождающих и кого-то еще невдалеке, он повернул на юг. Японцы разразились было внеплановой телеграммой, но на этот раз их передачу забили длинной искрой в самом начале. Вдобавок «Урал» дал самый полный ход и пошел на сближение.
Как и ожидалось, конвоиры боя не приняли, начав ворочать к западу и быстро потеряв из вида продолжавшие движение на юг «Амур» и «Сунгари». Спустя полчаса преследования «Урал», так и не выйдя на дистанцию залпа, вернулся на южный курс, попытавшись снова связаться по радио с Хакотдате. На этот раз переговоры прервали уже японцы.
Довернув еще на два румба, «Урал» двинулся к своим собратьям, чьи бурые шлейфы уже едва видели на востоке. В этот момент с «Амура» передали, что восточнее них показался дым неизвестного судна. Оно идет явно сходящимся курсом, но пока остается за горизонтом.
Чтобы не дать этому неизвестному разглядеть наш отряд до наступления темноты, «Амуру» и «Сунгари» было приказано увеличить ход, принять вправо и идти на сближение с флагманом. В результате этого все наши крейсера начали смещаться в юго-западную часть горизонта по отношению к нему.
Когда на закате отряд объединился, сзади слева над горизонтом уже торчали две мачты и верхушки двух труб быстро приближавшегося корабля, шедшего наперерез. А в шести милях западнее упорно маячила изрядно надоевшая за день парочка, явно не желавшая потерять нас в сумерках.
Станция «Урала» все так же трещала помехами, чтобы не позволить японцам согласовывать действия. После короткого обмена семафорами решили попробовать атаковать суда на западных румбах, воспользовавшись их лучшей освещенностью на фоне уже скорого заката, после чего отрываться на юг, а дальше – по обстоятельствам.
Еще до того, как совсем стемнело, все три вспомогательных крейсера резко положили право руля. «Урал» снова дал полный ход, рассчитывая успеть сблизиться с целями на дальность уверенной стрельбы раньше, чем погаснут последние отсветы зари. А там на шумок подтянутся и остальные.
На фоне заката силуэты японцев были хорошо видны, а вот нас они, судя по всему, потеряли из вида, так как совершенно не отреагировали на резкое изменение курса. Даже больше того, всего через пять минут довернули нам навстречу, после чего сближение заметно ускорилось.
Понимая, что тот, кто маячил на востоке, сейчас примерно так же может видеть весь его отряд, но вынужден догонять, Паттон-Фантон-де Веррайон спешил воспользоваться ситуацией и гнал свой пароход-крейсер вперед, изрядно опередив собратьев. Спустя менее получаса «Урал» открыл огонь всем правым бортом по головному, а вскоре по второму судну начал стрелять и «Амур». Но ему было еще далековато, и залпы ложились мимо. «Сунгари» в завязке боя вообще участия принять не успел.
В дальнейшем все свелось к кратковременному сосредоточенному обстрелу головного японца, после первых же залпов выбросившего пар и потерявшего скорость, а потом и загоревшегося. Второй сразу отвернул и успел скрыться в темноте, судя по всему, так и не получив повреждений.
Не меняя курса и скорости, русские быстро проскочили за кормой у подбитого противника, продолжая вгонять в него снаряд за снарядом. Когда он хорошо загорелся, стрельбу задробили. Разворачиваться на новый галс, чтобы постараться гарантированно прикончить его артиллерией или минами, не стали. От мысли атаковать еще и тот пароход, что приближался с востока, тоже отказались, не надеясь быстро найти его в наступившей ночи. К тому же японцы теперь будут настороже, а большие размеры наших вспомогательных крейсеров, при вполне возможном наличии и у противника минного вооружения, делали подобную атаку весьма рискованной.
Сразу после боя удалось связаться с Небогатовым, хотя уцелевший соглядатай пытался активно перебивать наши передачи. Но, несмотря на помехи, доклад с «Урала» на «Николае» приняли уже со второй попытки, о чем уведомили квитанцией. А спустя час с небольшим с него передали приказ: «действовать по плану».
В соответствии с ним Де-Верайону следовало выдвигаться к острову Кинкасан, одному из целой группы островов, ограничивавших залив Сендай с востока. Туда предписывалось прибыть не позже восьми часов утра и сразу задействовать аэростат. С этой позиции, при условии хорошей видимости, воздушная разведка накрывала всю акваторию залива.
После осмотра Сендай следовало продвигаться к северу, ведя осмотр побережья. Навстречу тем временем будут спускаться главные силы отряда с «Днепром», также с рассветом вышедшие к своим объектам на берегу со стороны океана, начиная от бухты Кудзи и дальше к югу, в трех местах одновременно. Таким маневром сразу двести миль тихоокеанского берега северной части Хонсю от Цугару до залива оказывались блокированы нашими морскими силами. Встретиться планировалось еще до исхода первой половины дня где-то в районе бухты Хирота.
Входить в узости запрещалось, даже если там обнаружат соблазнительные цели (имелись сведения об активном минировании прилегающих вод). В случае встречи с серьезной добычей следовало вызвать тяжелые корабли и обеспечить блокаду до их подхода. При корректировке огня с воздуха для главных калибров внутренние якорные стоянки везде были доступны и с безопасных глубин.
Всю ночь прислуга дежурила у орудий. Даже когда взошла луна и видимость улучшилась, позволив крейсерам разойтись на пять миль друг от друга и образовать поисковую цепь, отбоя тревоги не давали. Опасались, что после такого шума нас ищут крупными силами. Однако никого больше не встретили. Над горизонтом на юго-востоке дважды видели сигнальные ракеты, но никакого дальнейшего развития эти сигналы не получили. Постоянно слышали японские станции, однако достаточно далеко.
Когда уже наутро начали заполнять шар, выяснилось, что его оболочка повреждена. Ангар полностью закрыли и включили электрическое освещение, чтобы скорее найти дефект. Океанская зыбь почти не чувствовалось, так что чуть надутую «колбасу» не трепало. Вскоре обнаружили совсем маленькую пробоину от осколка. Удивляло, что дырка оказалась только одна. Видимо, небольшой кусок рваного металла, пробив борт и несколько легких внутренних переборок, после серии рикошетов смог дотянуться до тонкой тканевой шкуры аэростата уже на излете.
Хотя из других новых повреждений на весь крейсер больше полутора сотен метров длиной и водоизмещением почти с броненосец набиралось лишь еще с десяток небольших осколочных пробоин, в итоге один из компонентов его вооруженной силы, от которого напрямую зависела возможность выполнения поставленной задачи, вышел из строя.
Поскольку из-за опасения нарваться на мины разведка вторжением в сам залив запрещалась, теперь, судя по всему, вообще предстояло ограничиться лишь осмотром издали с верхушек мачт. Учитывая, что Сендай заполняло множество скалистых островов и островков, густо заросших сосняком, толку от такого осмотра было чуть.
Изначальный план пришлось корректировать. Чтобы накрыть разом весь намеченный изрезанный участок берега, но и не терять возможность взаимной поддержки, все так же цепью, растянутой на два десятка миль, на заре и вышли к побережью. При этом у Кинкасана оказался самый крайний с юга «Урал». А с правофлангового «Сунгари» видели совсем недалеко на северо-западе скалы мыса Утатсу.
Рассвет был необычным, огненно-медным и душным. Несмотря на спешку с ремонтом, шар все еще не был готов к подъему. А без него из-за плотной дымки разглядеть с клотиков мачт ничего не удалось даже под восточным берегом острова. А что находится за хребтами возвышенностей с другой его стороны вообще оставалось загадкой. Хотя видимость там и была гораздо лучше. Обширная акватория залива Ишиномаки и рейды у островов Тасиро и Аджи в северном и северо-восточном углу Сендай тоже не просматривались.
Чтобы взглянуть на них хотя бы издали, из-за угла, «Урал» положил лево руля и, дав полный ход, начал огибать Кинкасан с юга. Но планы снова пришлось менять. Откуда-то с кормовых румбов докатились звуки частой стрельбы. Выяснить причину перестрелки по радио не удалось, поскольку наше появление японцы приветствовали сильным фоном помех. Еще только встав на южный курс, резко положили лево руля и развернулись на обратный. Тут же перекинули рукоятки машинного телеграфа на «самый полный вперед».
Скоро выяснилось, что причиной переполоха стал «Амур». Опасаясь выскочить на мины или мель, он благоразумно держался подальше от берега. Встреченный им небольшой пароход, пробиравшийся на север, попытался скрыться в бухте Онагава. Чтобы не допустить этого, и пришлось открыть огонь, поскольку на сигналы фонаря он не реагировал. Иного способа заставить свою потенциальную добычу остановиться до того, как она скроется за скалистыми островками восточнее самой бухты, просто не оставалось.
