Сергей Панченко
Ветер. Книга 2. Начало времен
Гора вновь напомнила о себе тяжким стоном. В ноги ударило. Люди вскрикнули, хватаясь кто за стены, кто друг за друга. Вадим кинулся в толпу, чтобы успокоить свою девушку. Вика уже пробиралась ему навстречу.
– Больше не уходи! – крикнула она и крепко вцепилась в ладонь Вадима.
– Там, там вода рядом! – крикнул ей на ухо Вадим. – У нас несколько минут!
В темноте не было видно глаз Вики, но Вадим представил, как они расширились от страха и удивления. Его ладонь сдавили с ещё большей силой. И вдруг жаркий поцелуй нашёл его губы. Вадим опешил на секунду, но после короткого замешательства ответил с той же страстью. Ожидание смерти усилило их чувства многократно. Неотвратимость смерти подтолкнула к тому, чтобы за короткие минуты ожидания они хотели успеть дать понять друг другу силу тех чувств, которые испытывали. Хотели успеть насладиться друг другом. И самое главное, им казалось, что приняв смерть в объятиях друг друга, они и на тот свет попадут вместе. В эти секунды желание никогда не расставаться было наиболее сильным.
Пол снова, со скрежетом, качнуло под ногами. Кто-то из женщин взвизгнул. Часть людей попыталась прижаться к противоположной от трещины стене, но там уже было не протолкнуться. Зураб включил фонарь и по цепочке отдал приказ собрать рюкзаки. Народ забыл о них в суете, затоптал, и теперь пытался вытащить из-под ног. Михаил и Пётр стояли с краю, и когда получили приказ собрать рюкзаки, вспомнили, что они остались на другой стороне убежища.
Трещина раздалась на ширину ладони. Михаил опасливо перешагнул через неё. В свете фонаря, в трещине, почти вровень с краями, светилась вода. Мужчина посветил фонарём в конец убежища. Там тоже уже собиралась вода. Их рюкзаки крутились в водовороте. Михаил выдохнул и в три больших шага оказался на другой стороне. Схватил намокшие рюкзаки и бегом рванул обратно. Ему показалось, что у него неожиданно закружилась голова. На самом деле это был короткий миг невесомости, вызванный тем, что пол убежища на его стороне опустился на пару метров.
Мужчина с головой ушёл под воду. От неожиданности он не успел закрыть рот и подавился солёной водой. Животный страх и сработавший инстинкт самосохранения заставили его замолотить руками, чтобы выбраться на поверхность. Сильный поток воды тянул его. Михаил оказался над водой, вдохнул воздух и закашлялся. В лицо ударил свет, как маяк для корабля. Он ещё сильнее забил руками, чувствуя, однако, что могучая сила потока не оставляет ему шансов. Страх не давал времени на то, чтобы понять, что грести надо было не на свет, а к стене, где поток слабел и закручивался.
Товарищ Михаила, Петро, не выдержал зрелища погибающего на глазах товарища. Он продел одну трекерную палку в петлю другой, чтобы удлинить, толкнул Вадима и сунул ему в руки свою конструкцию. Вадим всё понял без слов. Петро спустился в воду, используя палку вместо верёвки. Её длины не хватило. Михаил барахтался, и с каждой секундой удалялся от края. Вадим просунул ещё одну палку в петлю. Конструкция приросла ещё полутора метрами. Петру хватило этого, чтобы поймать товарища за руку. Вадим потянул их к берегу.
Несколько пар рук вытащили из воды Михаила и Петра. Михаил, ещё не понимающий, что произошло, ударился головой о нависший потолок. Он опустился до уровня груди. О рюкзаках уже никто и не вспоминал. Михаил дико озирался. Его сознание ещё не вернулось на место. Петро выжимал свою куртку вместе со Стасом.
Вадим почувствовал, как под ногами стало холодеть. Он посветил вниз и увидел блестящую чёрную поверхность. Вода всё-таки дошла до уровня убежища. Народ заволновался. Зураб и Стас забивали рюкзаки провизией и раздавали их. Вадим повесил на плечи тяжёлый рюкзак. Был в этот моменте некоторый самообман, будто они верили, что у них есть шанс в последнюю минуту выбраться из ловушки.
Вой ветра стих на фоне рвущего тело горы шума водного потока. Уровень воды поднимался на глазах. В свете фонаря казалось, что вода чёрная и холодная. Ноги ломило. Вадим поднимался с носков на пятки, чтобы согреть мышцы и попросил Вику делать то же самое. Они так и держались за руки, боясь разжать их. Страшнее всего было потерять друг друга в роковой момент, потому что тогда смерть лишалась хоть какого-то смысла. Тьма вокруг была похожа на одиночество души, потерявшейся после смерти. Совместная гибель представлялась единственным способом обрести счастье, которого они не успели получить в земной жизни.
Люди, запертые в каюте корабля, ушедшего под воду, и наблюдающие, как тает на глазах воздушный пузырь, горняки, в затопленной шахте, понимающие, что их могут не найти, одним словом все те, кто пережил ужас неотвратимого приближения смерти, поймут, какие чувства испытывали люди, оказавшиеся в ловушке. Как ни странно, но люди не поддавались панике. Виной тому была обречённость и понимание неизбежности смерти.
Полуживого Марка держали под руки Юрий и Виктор. Он открывал глаза, неуверенно водил головой, как пьяный, топтался, будто хотел выбраться из воды, а потом снова отключался. Некоторые завидовали Марку. Для него смерть придёт незаметно и без всякого ожидания.
Вода дошла до колен. Вадим предложил Вике забраться ему на спину, чтобы дать ногам на некоторое время согреться. Девушка категорически отказалась, прокричав Вадиму, что не собирается заезжать в рай на чужом горбу. А времени до открытия райских врат оставалось всё меньше.
Течение неожиданно принесло бревно. Ствол дерева ударился о нависший потолок опустившейся части убежища, где его и заклинило. Несколько фонарей упёрлись в него лучами. Бревно было сильно повреждено. Древесина на нём была взлохмачена, словно его пытались чесать огромной металлической расчёской. Стоявший на краю Стас протянул руку и провёл по древесине. В одном месте рука наткнулась на что-то жёсткое. Инструктор сдвинул в сторону древесные лохмотья. Из дерева торчал кусок железа. Стас расшатал его и выдернул. Посветил на него фонарём. Народ вытянул шеи, чтобы увидеть, что за находку обнаружил инструктор. На ладони у него лежал сломанный пополам рожковый ключ на десять. Выглядел он так, словно его вынули из эпицентра взрыва – весь в сколах.
Стас передал остатки ключа Зурабу. Тот повертел его в руках и покачал головой, словно находка подтвердила какие-то мрачные выводы.
«На вершинах плато не росли деревья, стало быть, его должно было закинуть наверх какой-то мощной силой, способной вырывать с корнем и размочалить. Кусок ключа указывал на то, что скорость ветра была выше, чем в его самых смелых предположениях» – невесело думал Зураб.
Гора снова застонала, как раненое животное. Стон перерос в душераздирающий крик. Убежище затрясло, как при девятибалльном землетрясении. Вадим прижал к себе Вику, накрыл ладонью её голову, словно наделся спасти от падающего свода, а сам смотрел во все глаза, надеясь запечатлеть последние мгновения жизни.
Вторая половина убежища резко пошла вниз. Потолок ушёл под воду, обдав людей мощными брызгами. Крик на секунду заглушил остальные звуки. Скала пошла вниз. Её опускание спровоцировало подъём волны. Вадим сразу понял, чем это может обернуться. Он упёрся в пол трекерной палкой и приказал Вике крепче держаться за него.
Мощный поток накрыл группу. К счастью, люди были готовы и никого не смыло. Вода ушла быстро. Когда Вадим посветил фонарём в сторону, где ожидал увидеть стену, ему открылся огромный зияющий провал над головой. Он посветил вверх и влево. На месте ушедшей под воду скалы обнаружился проход. Фонаря не хватало, чтобы оценить его глубину. Рядом уже стояли Стас и Зураб. Их более мощные фонари осветили мокрые угловатые выступы. Это был самый настоящий подарок судьбы. Скала откололась таким образом, что прикрывала сверху от потока воды и в то же время позволяла подняться выше, давая надежду выжить.
Медлить было нельзя. Вода поднялась до пояса. Течение становилось всё сильнее, заставляя людей упираться, чтобы не быть смытыми потоком. Зураб первым перебрался за угол и осмотрел площадку. Ровного места для всей группы не было, зато была куча уступов, на которых могли поместиться по несколько человек. Сверху кое-где текла вода, но это были безопасные струйки, нашедшие себе путь в небольших щелях. Он вернулся, чтобы объяснить, каким образом переправиться в безопасное место.
За поворот отправили Вячеслава. Он должен был принимать людей, чтобы показать им, куда ставить ногу, перед тем, как подняться ещё выше. Вторым пошёл Максим. Его задачей было показывать второй уступ, на котором одновременно могли стоять до пяти человек. На него поставили Руслана, чтобы он показал другой уступ, уже человек на десять. Дальше не углублялись из-за нехватки времени.
Первыми пошли девушки. Парни страховали их и помогали не промахнуться. Вика прошла на самый дальний уступ и осталась с тревогой ждать Вадима. Хотелось верить, что они не просто отсрочили смерть, а избежали её.
На месте отколовшейся породы камни ещё хранили отрицательную температуру. Воздух быстро стал холодным. Во время дыхания изо рта выходил пар. Труднее всего оказалось переправить Марка. Для перемещения его беспомощного тела, весившего не меньше центнера, пришлось изготовить сцепное устройство из верёвок и трекерных палок. Пришлось немного пополоскать Марка в воде, но по-другому переправить его за угол не получалось. Вода привела Марка в чувство.
Вадим появился минут через десять. Он обнял и поцеловал Вику. Следом появился Зураб. Нужно было выяснить, можно ли подняться ещё выше. Их фонари зашарили по стенам. Судьба сделала группе щедрый подарок, выхватив из скалы огромный кусок, защитив от подступающей снизу и падающей сверху воды. Может быть, это была отсрочка, но кто от неё откажется?
Скала поднималась вверх крутыми уступами. Самым главным было то, что она углублялась внутрь, и запас для подъёма был большой. Свет фонарей не доставал до стены, которую можно было бы считать концом углубления. Зурабу не терпелось подняться выше, но для некоторых спасение обернулось полной потерей сил. Нужда проявлять стойкость отпала и большая часть группы находилась в состоянии расслабления. К тому же ещё была ночь, и физиологические часы требовали отдыха для тела.
Вадим был солидарен с Зурабом. У инструктора имелся большой опыт путешествий в горах, так что подъём для него был привычной вещью. Вадим полностью полагался на его умение. При помощи палок и верёвок они страховали друг друга. Метрах в десяти правее большого выступа находилась неплохая площадка, правда с сильным уклоном наружу. Подмёрзшая на поверхности вода превратила её в каток. Поднялись ещё выше. Там оказался целый массив небольших площадок. Они были неудобны для организации общего питания и какого-то экстренного взаимодействия. Некоторые к тому же казались чересчур хлипкими.
Отдышались, съели один шоколадный батончик на двоих и поднялись одним рывком ещё выше, метров на пятьдесят. Уклон сделался более пологим, ступать можно было с меньшей опаской. Зураб, благодаря своему опыту, сделал наблюдение:
– Это не свежий скол! – крикнул он на ухо. – Смотри, граней нет, зато есть потёки!
– Что это значит?
– Здесь была пещера! Без выхода наружу!
Вадиму подумалось, что пещера – это хорошо. По крайней мере, в ней можно было отсидеться с большим комфортом, а не как городская ласточка, на «прилипушках» да на маленьких пятачках вдоль стен.
Пещера оказалась извилистой кишкой с расширением метрах в пятидесяти выше. В расширении, имевшем до пяти метров в поперечнике, пол был относительно ровным и не таким холодным, как снаружи. Порода, выстилающая его, на вид была мягкой и более тёплой. Место для стоянки было идеальным.
Завершилась пещера через метров двадцать, сойдясь в «чулок», в который пролезала только рука. Разговаривать в пещере оказалось проще. Вой ветра здесь заглушался больше, чем вполовину. С непривычки вообще казалось, что его не слышно.
– Охренеть! Ещё три дня назад понятия о комфорте у меня были совсем другими! – почти не напрягаясь, произнёс Вадим. – Я рад этой пещере так, как не радовался бы трёхкомнатной квартире, выигранной в лотерею.
– И не говори. Час назад мы готовились умереть. После этого радоваться будешь чему угодно.
– Да, я буду рад уже тому, что смогу ходить в сухой одежде.
– Точно. А я почти перестал замечать это, если бы не мороз.
– Пока нас никто не слышит, Зураб, что ты думаешь обо всём, что происходит? – серьёзно спросил Вадим.
– Думаю, что происходит самый настоящий конец света.
– Везде?
– Не знаю, но думаю, что на большой территории. По крайней мере, из того, что мы узнали до того, как ветер дошёл до нас, в Америке это началось раньше.
– Кабздец! Что со страной стало-то?
– Не знаю. Не хочу думать, пока глазами не увижу, – ответил Зураб.
– Твои-то родители где живут?
– В горах.
– Везёт.
Зураб промолчал.
Глава 6
Прохладный утренний ветер быстро отогнал плот от берега. Море у Вайгача было темнее, чем у Новой земли, похожее на кисель из голубики. Анхелика набрала воды в ладонь, рассматривая, как много в ней грязи.
– За Вайгачом сплошные болота. Прямой дороги на материк нет, – объяснил Прометей.
– А как определить, где есть дорога? – полюбопытствовала девушка.
– Есть признаки всякие.
– Обычно белухи в таких местах попадаются. Они за осетрами на материк ходят, – ответил Иван.
– Там, где в море впадают реки, почти не бывает языков из водорослей, – назвал ещё один признак Прометей. – А если на материке туман, то над реками он всегда реже, а над болотами гуще.
– А реки широкие?
У Анхелики было своё представление о реках. Рядом с посёлком протекали всего лишь две небольшие речушки.
– Огромные. Там, куда ходят охотники из посёлка, есть река, которую ещё никто не сумел переплыть.
– Такая огромная? – вытаращила глаза девушка.
– Да, она очень широкая, но проблема не только в ширине. Она слишком опасная.
– Там водятся чудовища?
– Там рыбы размером с лодку, а то и больше. Помните мичмана Алексея?
– Конечно! – удивилась Анхелика. Любая смерть в посёлке была таким происшествием, о котором потом долго вспоминали и говорили.
– Я сам не видел, но старшина Фрэнк рассказывал, что в лодку снизу ударило с такой силой, что Алексей подлетел на несколько метров, и упал за борт. В том месте, где он упал, вода взволновалась так, будто там заворочался кит. Больше мичмана никто не видел.
– Надо, конечно, поделить эту историю как минимум наполовину. Какой охотник не сбрешет? – пояснил Иван. – Может быть, и не подлетал он, а просто свалился. Но факт, остаётся фактом – лодку кто-то толкнул, а она не маленькая. На четверых рассчитана, да ещё столько же груза держит.
– Да, это был шлюп. Можешь себе представить?
– Честно говоря, парни, после того, как вы испугали меня совой, я буду с осторожностью слушать ваши россказни.
– Как хочешь, Анхелика. Не любо, не слушай, а врать не мешай, – ответил Прометей.
– Ладно, пойду, приготовлю вам что-нибудь, – произнесла Анхелика и забралась в трюм.
– Что-нибудь съедобное! – крикнул ей вдогонку Иван.
Из трюма раздался обиженный голос.
– Ой-ой-ой, Моя кухня, мои правила. Что приготовлю, то и съедите.
Иван и Прометей переглянулись.
– Вот так и заканчиваются все хорошие начинания, – вздохнул Прометей.
– Да пройдёт это у неё. Характер немного строптивый. Мать говорит, что в ней много мексиканской крови. В молодом возрасте ведут себя, как оленихи, а потом исправляются.
– Хоть и во мне тоже много мексиканской крови, но я соглашусь с твоей матерью. Сравнение в точку.
Из трюма раздался умелое подражание оленьему крику, изображённое Анхеликой.
– Я всё слышу! Сегодня на обед будет мох!
Прометей и Иван рассмеялись. Чувство юмора девушки немного остудило их жажду критики.
За несколько часов плот достаточно отошёл от берега, чтобы спокойно плыть параллельно ему. Безопаснее было бы идти ближе к берегу, держа его в виду, но тогда пришлось бы огибать длинные зелёные языки водорослей. Прометей хорошо ориентировался по солнцу. К тому же на плоту имелся придуманный им прибор в виде металлического штыря, вертикально приколоченного к доске. На доске имелась шкала, отображающая дневное время, нанесённое полукругом. По этим отметинам и тени, отбрасываемой штырём, Прометей делал корректировку курса.
Большую часть дня на море стоял штиль, поэтому приходилось грести вёслами. Тут-то и проявилась польза от третьего члена экипажа. Раньше значительную часть времени отнимала готовка. Даже если в это время на вёслах оставался один человек, толку от него было мало. Ему приходилось бегать от борта к борту, чтобы выровнять плот. Скорости не было никакой, одна видимость. Теперь же можно было грести вплоть до отмашки Анхелики. Неторопливый перекус, небольшой отдых, а потом снова на вёсла.
Прометей подкорректировал в своих записях расстояние между ночёвками.
– Если всё пойдёт хорошо, то мы прибудем на место за два месяца.
– Было бы хорошо вернуться до зимы, – Иван вынул весло и смочил руки в воде. Ладони отполировались о древко до блеска. – Не хочу продрогнуть зимой на материке. Град этот ещё…
– Не переживай, если что, задержимся где-нибудь. Что для нас пережить четыре месяца на материке? Мелочь. Найдём крышу над головой, остальное приложится. Твоя Анхелика хоть ягод от пуза наестся.
– Я согласна! – Анхелика, кажется, всегда слышала, о чём говорят парни.
– Не боишься большой мартовской воды? – серьёзно спросил Иван. – Куда плот денем?
– Я думаю, что найдём к чему его привязать, чтобы не унесло. Зато представь, как быстро мы покинем материк по большой воде.
– Бррр! – Иван передёрнул плечами. – Нет уж, лучше дождаться, когда спадёт.
Два года назад, когда Иван только начинал приобщаться к путешествиям с Прометеем, они уже в апреле застали бурлящие потоки сезона дождей. Опасность этих потоков заключалась в том, что поднявшийся уровень воды поднимал покрывало водорослей, рвал его, делая большие участки непроходимыми в широкоступах. Помимо больших полыней, опасность таилась в воронках. Дело в том, что уровень многих болот и равнинных водоёмов был разным, и когда в конце зимы на материке начинался сезон дождей, перетекающая вода закручивалась в мощные воронки. Некоторые из них нельзя было увидеть из-за плотного зелёного покрывала водорослей. Прометей многое знал, умел видеть и слышать опасность, но Ивана до рвотных колик пугала бушующая водная стихия.
– Не забывай, что мы отправились не на прогулку, а с вполне благородной целью найти людей. Поэтому мы будем искать их, пока не найдём, или не убедимся, что их нет, – Прометей поучительно поднял вверх указательный палец.
– А если они не примут нас? Вдруг они будут враждебны? – высунула голову из трюма Анхелика.
– А с чего бы им быть враждебными? – удивился Прометей. – Если предки завещали нам ценить каждого человека, почему бы и им не придерживаться такого плана? Помните, что говорила Джейн Оукленд? – Прометей посмотрел на Ивана, будто ему должна была передаться генетическая память от прабабки. – Смешение генов в небольшой группе быстро приведёт к деградации и вырождению. Слава богу, что нашими предками были люди из разных мест и мы ведём родословную, так что вырождение нам ещё какое-то время не грозит.
– Если не считать, что оно началось с Пита, – добавил Иван.
– Ну, Пит, просто погрешность. В своём роде он полезный человек, склонный к массовому размножению и тяжёлому труду. Я бы сказал, человек будущего.
– Ты хотел сказать, мы выродимся, если будем сидеть на одном месте? – Иван почувствовал иронию в голосе товарища.
– Да. Чем раньше мы забудем, кто мы, тем быстрее такие Питы станут нашим настоящим.
– Вот слушаю я вас, ребята, много умных слов вы произносите, которых я не знаю, и мне начинает казаться, что ваше «вырождение» и «деградация» затронуло и меня, – Анхелика вылезла из трюма и уселась на него сверху. Её лицо выражало грусть.
– Да не, ты нормальная, – кинулся успокаивать её Иван. – Тебе и не надо всего знать. У тебя задача другая.
– Какая? Размножаться?
– Нет, что ты. На тебе дом, семья, забота о муже. В будущем.
Иван взял руки девушки в свои. Глаза Анхелики наполнились слезами.
– Дура я! На самом деле дура! Зачем сбежала с вами? Теперь на моих родителей будут смотреть косо. На чёрта это всё мне было нужно? Вы, такие умные, а я тупица!
Анхелика уткнулась Ивану в плечо и разревелась.
Иван пожал плечами, в ответ на немой вопрос Прометея. Старший товарищ вздохнул, отвернулся от них, взял в руки весло и решительно загрёб. Иван провёл рукой по волосам Анхелики, по плечу, обнял, поцеловал в макушку, а потом отстранил от себя.
– Хватит реветь. Назад дороги нет.
Взял весло, сел с другого конца плота и размашисто ударил им по воде. Все разговоры на пару часов затихли. Слабый ветер едва поднимал лёгкую волну. Вода с тихими всплесками билась о борт. Море просветлело метров до двух в глубину. Рядом с Иваном лежала острога, приготовленная на случай, если косяк сельди пройдёт под плотом.
В минуты, когда разговаривать было не о чем, Иван, так же, как и Анхелика, думал о том, какую славу он оставил родителям. В отличие от Прометея, родители которого немного отличались воспитанием детей от остальных жителей, родители Ивана тяготели к классическому воспитанию. Они с детства разложили жизнь Ивана по полочкам. Ничего странного или авторитарного в этом не было. Жизнь в посёлке не баловала разнообразием. К тому же существовали заветы предков, которые требовалось выполнять. Желательно безукоснительно, потому что предки обладали знанием.
Перед сном, про себя, Иван иногда спорил с родителями, отстаивая свою точку зрения. Он находил оправдания своему поступку, приводя те же доводы, что и Прометей, но в глубине души сомневался и чувствовал себя виноватым, ибо знал, что самая главная причина – это нежелание жить так, как ему указывают. Многое из того, что рассказывал Прометей, начитавшись книг из библиотеки подлодки, Иван не понимал. Ему не хватало воображения представить, что-то другое, сильно отличающееся от их посёлка. Мир до катастрофы представлялся ему точно таким же посёлком, только во много раз больше.
По этой причине он и выбрал в друзья Прометея. Единственного человека, который мог дать его жизни разнообразие. Про себя Иван думал, что нагулявшись по материку, испробовав на вкус страх смерти, он потеряет интерес к разнообразию и с удовольствием примет правила жизни посёлка. Но пока он не нагуляется, родителям придётся краснеть за его поступки. Их было жалко, особенно сейчас, вдалеке от них.
Иван огляделся по сторонам. Море. Вокруг только вода, от горизонта и до горизонта. Их плот в бескрайнем море сразу представился песчинкой, как размером, так и амбициями, которые им управляли. На юге, там, где всегда висела дымка, горизонт темнел.
– Прометей, глянь, чего это? – Иван указал рукой в сторону темнеющего горизонта.
Прометей приложил ладонь ко лбу и пристально всмотрелся.
– Похоже на грозу.
– А разве в это время они бывают? – удивился Иван.
– У нас не бывают, а на материке по-всякому.
– До нас не достанет? – спросила Анхелика.
– Не должна. У нас ей нечем питаться. Давай всё же погребём на север. Не хотелось бы с первого дня попасть под дождь.
– И молнии, – добавила Анхелика. – Боюсь их.
Плот развернули к северу и налегли на вёсла. Гроза, как ни странно, настигала. Чёрная полоса освещалась частыми разрядами молний. По небу пронеслась стая чаек, будто удирая от грозы, за ней – крачки, которые редко покидают зелёные острова.
Иван увидел в этом дурное предзнаменование. Животные безошибочно чувствовали непогоду. Он не стал озвучивать свои догадки вслух. По лицу Прометея и так было ясно, что у того схожие мысли, а Анхелику тревожить не стоило, потому что непонятно было, как она отреагирует.
Порыв ветра прошёлся по поверхности воды навстречу грозе. Вода захлестнула плот, окатив Ивана и Прометея. Вспышки молний и гром приближались с каждой секундой.
– Я не пойму, почему ветер дует в одну сторону, а гроза идёт в другую? – удивился Иван.
– Потому что это разные слои. Тяжёлый холодный воздух движется понизу, а поверху идёт горячий пар. Как в бане зимой, замечал?
– Замечал.
– Здесь всё так же. И это очень дурной знак, когда ветер дует навстречу грозе. Одним дождём и громом мы не отделаемся.
– Ты о чём? – испугался Иван.
– Волна будет. Цепко держись. А Анхелику надо в трюм отправить.
– Нам, может быть, тоже в трюм?
– Нет. Ты, если боишься, можешь и спрятаться, а я буду плотом править, чтобы поперёк волны шёл, иначе перевернёт, – ответил Прометей.
– Да нет, ты что, я в трюм не полезу. Я с тобой.
– Тогда приматывай себя к доске, чтобы не смыло.
Прометей бросил весло и забрался в трюм, вынув оттуда верёвку и промасленную накидку.
– Держи! – он бросил их под ноги Ивану.
– А мне привязываться? – глаза у Анхелики стали в два раза больше.
Прометей замялся. С одной стороны он был уверен в надёжности постройки, с другой – понятия не имел, какой силы будут волны.
– Привяжись на всякий случай. Только не забудь отвязаться, если перевернёмся.
– Как это «перевернёмся»? – подбородок у Анхелики затрясся в последней стадии перед рёвом.
Иван бросил привязываться. Подошёл к ней, обнял, прошептал на ухо успокаивающие слова, затем завёл в трюм и помог привязаться.
– Всё будет хорошо, но лучше быть готовым к самому плохому. Следи за нами через щёлку. Если мы гребём, значит всё хорошо.
– А если нет? – со слезами в голосе спросила Анхелика.
– А если нет, значит, мы решили перекусить. Понятно? – пошутил Иван, но с таким металлом в голосе, что Анхелика засомневалась, было ли это шуткой.
Ветер переменился. Теперь он дул попутно выбранному ими курсу. Прометей расправил парус, чтобы ускориться. Тёплый влажный воздух обтекал плот и людей на нём, посвистывая в щелях трюма. Волнение моря усилилось, но ещё не было опасным. Плот плавно перекатывался по волнам. Стена дождя, тёмная и сплошная, подсвечиваемая изнутри вспышками молний, была уже в паре километров от них.
Морские обитатели, будто обеспокоенные приближающейся непогодой, выпрыгивали из воды, либо били хвостами. Прометей часто оглядывался назад. Он и не пытался скрывать волнение.
– Что за чертовщина? Откуда взялась эта гроза? Никогда же не было в это время!
Глухие раскаты грома сливались в протяжный рёв. Молнии бегали по всей длине тёмного дождевого занавеса без всякого перерыва. Иван редко видел старшего товарища застигнутым врасплох, поэтому волнение передалось и ему. Парус надувался тёплым влажным воздушным потоком всё сильнее. Перед плотом появились буруны. Вода переливалась через край борта, но на это никто не обращал внимания. Страшнее всего было наблюдать, как растут волны. Они нагоняли плот, подхватывали его на максимальной амплитуде, а потом проваливались под ним.
Такой грозной морскую стихию Иван ещё не видел. Мужики в посёлке, которые плавали на северные острова, рассказывали о штормах, но Иван относился к их рассказам, как к байкам. Вдоль южного побережья Новой Земли никто о них и слыхом не слыхивал. Море здесь всегда было спокойным. Однако настигающая их стена дождя и ветер говорили об обратном.
Первые крупные капли тёплого дождя застучали по дереву плота и одежде. Вода вокруг зарябила от всплесков падающих капель. Никакой прохлады дождь не принёс, напротив, стало ещё душнее и жарче. Какие-то неведомые небесные силы нагрели воды, перед тем, как низвергнуть их на землю.
Стена дождя приближалась с шуршащим шумом, сопровождаемым частыми раскатами грома. Когда до неё осталось метров пятьдесят, ветер неожиданно начал стихать. Волна пошла на спад, но спокойнее от этого не стало. Тёмная стена, на которой отражались отсветы вспышек молний, порождала суеверный страх. Казалось, что за ней находится неведомый и опасный мир. Затихающий ветер перед стеной дождя тревожно шептал приглашение посетить этот мир.
Иван подумал, что лучше бы ветер так и гнал их вперёд, чем это затишье, похожее на молчание у свежей могилы. Парус опал. Плот как будто потянуло назад, но это могло ему всего лишь показаться из-за приближающегося дождя. До него оставались считанные метры.
И вот он обрушил всю свою стихийную силу на маленький плот. Свет вокруг померк. Стало темно, как ночью. Только вспышки молний на мгновение выхватывали из темноты яркие струи дождя и пенящуюся под ними поверхность воды. Гром гремел вокруг, закладывая уши. В промежутках между раскатами слышен был визг Анхелики. Иван про себя просил прощения у родителей, за свой поступок, особенно за то, что может доставить им горе своей смертью. Молнии били так близко и часто, что воздух наполнился запахом озона.
У Ивана кружилась голова оттого, что он чувствовал под собой волнение моря, но ничего не видел вокруг. Ему всё время казалось, что они кренятся и вот-вот провалятся бортом в морскую пучину. Иван убрал весло в сторону и обеими руками ухватился за доски. Прометей продолжал грести, но делал это скорее ради самоуспокоения. Он не видел ни направления волн, ни сторон света.
Молния сверкнула прямо над головой, ослепив яркой вспышкой. По коже пробежали мурашки статического электричества. И тут же вдогонку ударил сильный гром, на несколько секунд контузив экипаж плота. Иван потряс головой и вдруг замер. Над трюмом, на диагональных углах светились два ярких шара. Как лампочки из подлодки, которые включали раз в год, для демонстрации могущества погибшей цивилизации.
Прометей тоже заметил, что на плоту стало светлее. Он обернулся и замер, уставившись на необычайный природный феномен. Из трюма снова раздался визг Анхелики. Она выбежала наружу и бросилась к Ивану. Вцепилась ему в руку, задрожала, как олень перед ножом мясника. Её губы беззвучно что-то шептали, а глаза неотрывно смотрели на огни.
Феномен просуществовал недолго, не больше полминуты. Огни ослабли, будто их смыло дождём по углам трюма в воду.
– Иди назад, – Иван подтолкнул Анхелику. Снаружи было слишком мокро.
– Ни за что! Они теперь в трюме! – девушка испытывала непреодолимый суеверный страх перед природным феноменом.
– А тут может ударить молнией! И всё, не будет у мамы с папой Анхелики! – Иван ещё раз попытался отправить подругу в трюм.
– Пошли со мной, – жалобно попросила она.
– Пошли, – Иван глянул на Прометея.
Тот одобрительно кивнул.
В трюме тоже было сыро, но он создавал ощущение безопасности. Здесь пахло продуктами, и была крыша над головой.
– Видишь, здесь ничего нет. Сиди тут.
– Ладно. Только я буду смотреть на тебя, через щёлку.
– Чёрт с тобой, смотри.
Иван вернулся на своё место. Ему показалось, что дождь и вспышки молний стали реже. Тёплые струи дождя, наверное, имели ту же температуру, что и тело, потому что почти не ощущались кожей. Гром уже не оглушал, но ещё пугал своей силой. Прометей сидел на краю плота и смотрел в воду.
