Сергей Николаевич Прокопьев
Ворошиловский меткач
В начале пятидесятых фирма Антонова только начиналась. В 1953 году вышло постановление правительства о начале разработки КБ Антонова двухдвигательного Ан-8, первого в Советском Союзе большого военно-транспортного самолёта. Ничего подобного у нас, да и в мире не было ещё. В Союзе в качестве транспортного военные использовали только Ли-2, но у него боковой люк. Ан-8 с задним люком. Его на западе назвали китом.
КБ вело его разработку, когда мы в Киев приехали. Нас подключили. Для начала на подхвате. Работали плотно, часто вечеровали. Интересно было. Конструктора, конечно, ассы и молодые. Энтузиазм, заряженность на работу. Антонов всегда доступный, радушный, никакого генеральства. И конструктор гениальный. Мы не понимали, как нам повезло, в какой исключительный коллектив попали!
Только вработались, повестки из военкомата – возраст подошёл в армию. Куда деваться? Получаем расчёт. Жили большой группой в обычной трёхкомнатной квартире. Общежития не было. Бедный начальник отдела, он в той же квартире жил с семьёй в одной из комнат, а мы по четыре человека в двух других. Туалет, ванная – общее. Выходной один в то время – в воскресенье, деньги получали хорошие, частенько что-нибудь отмечали: день рождения, праздники, гости приходили… Магазин продовольственный на первом этаже, далеко не надо ходить. Весело жили. И работали на полную, и в выходные не скучали.
Отметили призыв в армию, все деньги просадили. Сфотографировались на память, по сей день храню снимок: нас призывников десять человек, все лысые…
Отправка с товарной станции, подгоняют эшелон, тут же покупатели. Мы стоим, подлетает на открытом «опеле» первый заместитель Антонова Болбот Ануфрий Викентиевич. Потом большим человеком стал в авиационной отрасли Советского Союза – заместитель министра авиапромышленности, Герой Социалистического Труда. У него был трофейный «опель», на нём приехал за нами. Договорился с военкомом, чтобы нас не брали. Рассылали повестки призывников с избытком, с учётом того, кто-то не доедет из сёл, кто-то заболеет, а план надо закрыть. Призывников в команды комплектуют, кого куда, нас не трогают, на закуску держат, если не хватит. Болбот не уезжает, ждёт. Получилось, как он хотел, укомплектовали команды без нас. Ануфрий Викентьевич берёт троих в «опель» к себе, в Киев подвезти, остальные, я в том числе, на трамвае добирались.
– Завтра все как штык на работу, – приказал.
На следующий день прямиком к нему:
– Ануфрий Викентьевич, мы деньги прогуляли.
– Что ж вы так?
– А зачем они нам в армии?
– Это точно!
Он вызывает главного бухгалтера:
– Выдай ребятам рублей по триста.
Мы получали по семьсот в месяц. Две недели отработали, снова повестки вручают. Болбот и на второй раз приехал на товарную станцию нас возвращать к гражданской жизни. Отстоял, уговорил военкома. Неделя проходит, опять повестки. Мы, несколько человек, решили: хватит туда-сюда суетиться, сколько можно, лучше со своим годом отслужить, военкомат всё равно не отстанет. На следующий год бронь дали призывникам КБ в связи с военным заказом. Но это после нас. Двух человек, кто держался до последнего, не поторопился, как мы, Болбот и в третий раз отстоял. Больше повесток они не получали.
Я в одну часть попал с Сашей Ларионовым и Петей Старовым. Хорошие парни. Обоих уже нет в живых. Саша Ларионов в Испании погиб. Был ведущим инженером по испытаниям пожарного варианта Ан-32 – Ан-32П. Три самолёта по контракту полетели летом в Португалию. В случае пожара два задействуются, третий в горячем резерве. Ларионов был ведущим инженером летных испытаний и старшим группы. Одновременно по программе АНТК проводились эксплуатационные испытания самолёта в боевых условиях. Неделю пробыли самолёты в Португалии, условия жизни отличные, возгораний нет. Почти курорт: пожарник спит, служба идёт, но спит чутко. В это время на их беду в Испании, в Валенсии разбушевались пожары, Испания запросила у Португалии помощи. По условиям контракта вроде как самолёты Ан-32 на одну Португалию работают. Саша Ларионов попытался позвонить главному конструктору: как быть? Ситуация неоднозначная. У Португалии с Испанией есть межправительственная договорённость о взаимопомощи при пожарах, но они ведь не португальцы в чистом виде. Сотовых ещё не было. Это 1994 год. Раз позвонил, другой, не может дозвониться. И ситуация самая что ни на есть пожарная, каждая минута дорога. Португальцы торопят. Принял решение – летим. Два самолёта поднялись в направлении Испании. Советского Союза уже не было, а менталитет советского человека остался: надо, значит, надо, мало ли что контракт гласит. Полетели спасать леса Валенсии.
По условиям контракта в день пилоты совершают не более десяти вылетов на пожар, они сделали одиннадцать, тут приказ лететь ещё на одно лесное возгорание вглубь Валенсии. Командиром группы трёх самолетов Ан-32П был лётчик-испытатель Юрий Владимир Курлин, асс, Герой Советского Союза. Знал Ан-32 как никто другой, первым поднял опытный образец в воздух, первым начал испытывать машину. Всегда отзывался о ней высоко. Тоже по сей день нет самолёту замены. На западе прозвали Серебряным конём Ан-32. Обычно Саша Ларионов летал с Курлиным как технический руководитель по испытаниям, а тут сел в другой самолёт. Столько факторов сошлось. Рельеф местности неизвестен, второй пилот португалец, (так прописано в контракте), делали заход на очаг пожара против солнца, значит, видимость ограничена, а ещё дымка, скорее всего, командир не учёл высоту, а второй пилот не предупредил об опасном снижении, был бы наш второй. Общались на трёх языках: португальцы между собой (во втором самолёте второй пилот тоже португалец) на португальском, с нашими португальцы – на английском, наши между собой – на русском. А там была горка, командир снизился на опасную высоту, метров тридцать, готовясь сбросить воду на горящий лес, и поздно заметил возвышенность круто начал набирать высоту, потерял скорость, началось сваливание и врезался в гору… Кроме того, в тот день уже тринадцатый час работали. По контракту – предельная продолжительность полётов не более двенадцати часов. Инженера по эксплуатации Сашу, фамилию забыл, редкая фамилия, вот склероз… Его выбросило при ударе. Настоящее чудо, повезло – не пристёгнут был. Как пробка вылетел из самолёта и угодил в водяной поток, командир в последний момент включил сброс воды из баков, она самортизировала удар о землю и защитила от огня пожара, в который упала машина. Получил серьёзные ожоги, но, слава Богу, второй и третьей степени. Выжил. Остальные все, в том числе и однокашник мой Саша Ларионов, погибли. Вспомнил, Семиряд фамилия спасшегося.
После армии я вернулся к Антонову, включился в работу, окончил вечерний авиационный институт, и, сам того не желая, оказался на острие отправки председателя Верховного Совета Ворошилова в Индию.
Русские коровы для индусов
Собрался Климент Ефремович за три моря в гости. Понятно, с пустыми руками не поедешь, иначе принимающая сторона может неправильно истолковать сей факт. Дескать, ждали их, готовились, столы накрыли, а они на дурничку хотят прокатиться. Советский Союз тогда крепко дружил с Индией. Начали дипломаты и знатоки протокола светлые головы ломать: что же такое дать Ворошилову? Кого-то из них осенило: лучший подарок индусам – животные сельскохозяйственного направления. Надо понимать, человек этот и вне работы отличался рациональностью, собираясь в гости, не тратился на первую попавшуюся ерунду, лишь бы приличия соблюсти. Выбирал подарок по степени его полезности. С индусами предложил поступить аналогичным макаром – выбрать презент из соображения его практичности. Индия – страна аграрная, у них даже элементарная корова – это священное животное, вот и повезти что-то в подобном роде. Не курицу, само собой, а что-то существенное. К примеру, ту же корову, только супер, да с быком в придачу. Идея пришлась высшему руководству по душе. А так как русская душа широкая, решили каждой твари по паре подарить от имени трудящихся Советского Союза.
Ничего не могу сказать по поводу мелочёвки: коз, баранов, свиней и другой живности. Я имел дело с крупногабаритными позициями, попавшими в перечень подарков: элитный племенной бык и не менее породистая корова, а ещё, что доставило лично мне столько хлопот и волнений, голубых кровей скакун и кобыла при нём, тоже не из колхозной конюшни.
Когда их перечень утверждали в самых высоких кабинетах, никто не удосужился продумать заранее способ транспортировки четвероногих подарков к месту вручения. Индия – страна мало того заморская, она и загорская. По сухопутью прямых дорог в её пределы не проложено ни с асфальтовым покрытием, ни железных. Самые высокие в мире горы – Гималаи – стоят непреодолимой преградой между нашими государствами. Но лишь недели за три до визита Ворошилова спохватились ответственные лица: подарок намечен не того размера, который в карман сунул и вперёд. Не бриллиант или алмаз. Корова есть корова, даже элитного статуса. Надо понимать, когда выбор пал на животных, по дипломатическим каналам прокачали вопрос с индийскими товарищами о правильности подарков, и получено соответствующее одобрение, мол, такой презент для нас вовсе не оскорбителен, а даже совсем наоборот. Коров мы очень любим, и скакуны у нас в почёте. Всё загодя согласовали, вдруг затык. По морю на океанском лайнере поздно отправлять, даже на самом быстроходном крейсере не успеет доплыть подарок. И взад пятки не пойдёшь: дескать, извините, у нас заминка непреодолимая вышла, угораздило вас, дорогие и уважаемые индусы, слишком далеко от нас расселиться, давайте всё переиграем.
Опять светлые головы бросились ломать мозги и лбы морщить. И замкнуло у кого-то в Кремле: мы ведь авиационная держава, на самолёт скотину помещаем и – от винта. Даже лучше, никакой морской болезни у коров и другой твари, вес не потеряют за долгую дорогу, прилетят в точку назначения в бравеньком товарном виде.
Министру гражданской авиации даётся приказ: обеспечить доставку. Тот спецов собрал, задачу поставил. Начали они думку думать. Лететь-то не над украинской степью, через горы, на высоте не ниже восьми тысяч метров. И коровы с лошадьми – это не ящики с железом, их транспортировать можно только в герметичном самолете, маски кислородные на коров и лошадей не наденешь. Ан-12 по этой причине сразу отбросили. В парке «Аэрофлота» тогда имелся Ил-18, отличный самолёт, но его забраковали по причине неподходящего диаметра фюзеляжа. Остался один Ан-10.
Тут же звонок в Киев главному конструктору самолёта Антонову: «Олег Константинович, надо доставить в Индию пару крупнорогатых скотин – коров – и пару лошадей. Сроки такие, что надо было всё решить ещё позавчера».
Я тогда работал в общих видах. Вызывает меня начальник, и мы с ним идём к Антонову. Главный ставит задачу: сделать расчёты, как на Ан-10 обеспечить перевозку животных.
Решать её поручили мне с матёрым конструктором Панченко. Алексей Афанасьевич, шутник и балагур, меня спрашивает:
– Володя, в Индию сильно хочешь?
Я с готовностью:
– Конечно, хочу!
Думал, у него идея заодно с лошадьми и нам полететь сопровождающими.
– Я тоже «очень», но мы с тобой, к сожалению, не быки-производители, особенно я, посему будем соображать над схемой отправки парнокопытного быка.
Не так-то просто организовать транспортировку животных на воздушном судне. Высоты фюзеляжа Ан-10 хватает, правительственные подарки, даже если они с рогами, входят запросто. Да корова не человек, в кресло её не усадишь с просьбой «пристегните ремни». Надо как-то швартовать, не то будет мотать бурёнку, а заодно и сивку-бурку по всему салону.
– Володя, – спрашивает Алексей Афанасьевич, – ты габариты груза знаешь?
– Откуда?
– А ведь надо начинать с них.
Это и понятно. Я предложил пойти в библиотеку, взять литературу по коровам, лошадям… Алексей Афанасьевич на корню отверг моё предложение.
– Книги книгами, а я, как человек практичный в этом вопросе, в молодости пастухом одно лето нанимался, предлагаю поехать в хозяйство и с живой скотинки параметры снять. Заодно не на картинке в книжке посмотришь конструкцию коровы, где у неё расположены рога, вымя и подхвостица. Глядишь, какая идея рядом с родственницей нашего груза у тебя в головушке забродит.
Короче, решили мы срочно ехать в колхоз. Доложили начальству свои соображения, начальство на всё согласно, даёт зелёную улицу и выделяет для проезда по ней машину: гоните, ребята, к победе, опростоволоситься антоновцы не должны ни в коем случае. Тут же по партийным каналам делается звонок в показательный совхоз под Киевом с распоряжением: принять авиаконструкторов и обеспечить им доступ к коровам.
Отдельная песня, как мы снимали размеры с парнокопытных. Выбрали самую большую корову и быка. В качестве мерительного инструмента мягкий портняжный на полтора метра сантиметр. Начали обмерять корову с помощью выделенных нам самим председателем доярок. Они помогают и хихикают. Председатель подобрал гарных хохлушек. Симпатичных, кровь с молоком, остроглазых. Хоть и наказал им ответственно работать с инженерами, так нас представил, они всё одно посмеиваются. Больно уж непривычное занятие. Алексей Афанасьевич и тут не смолчал:
– Сейчас параметры коровы запишем, потом возьмёмся всех незамужних доярок обмерять с головы до ног.
– Зачем?
– Володе жену надо выбрать.
– Так при чём тут размеры?
– У него хатка маленькая, а жинку хочет большую. Любит, когда много всего у дивчины. Одно дело – в кино с ней сходить, а тут надо, чтобы в хатку вошла со всем своим богатством и за дверью ничего не осталось.
Сняли все параметры с коровы: максимальный диаметр по животу, длина от хвоста до головы, клиренс, высота по крупу, высота в холке, расстояние между ногами… Корову обмерили, племенного быка. Алексей Афанасьевич сказал дояркам, что им даётся час на подготовку. «После конюшни Володька придёт и будет вам талию и высоту в холке измерять». Повеселили доярок. Но не стали им объяснять, что мы Ворошилова в Индию отправляем, меня Алексей Афанасьевич ещё по дороге предупредил: «Ты, Володька, не трёкни никому, что мы с тобой правительственное задание выполняем». Да я и сам понимал. На конюшне конюх попался серьёзный, быстро с лошадью справились и поехали домой.
На следующий день с Алексеем Афанасьевичем начали думку думать: с чего начать? Решили, что нужны пояса на круп животных. С пряжками для регулирования по месту, в зависимости от индивидуальных габаритов коровы или лошади, а также с кольцами для крепления лямок, идущих к швартовочным узлам самолета.
– Гарненько мы придумали, – оценил Алексей Афанасьевич наши первые шаги, а потом спрашивает: – Володя, а что ты в коровнике ещё, кроме доярок, заметил? Их румяных щёк, объёмов в груди и бёдрах?
Я замялся, он говорит:
– Неужели не обратил внимания, что корова какает? И лошадь не исключение из этого сельскохозяйственного правила.
И ведь они будут гадить прямо в салоне, а наша воздушная машина не коровник как-никак.
– Не туалет же им делать! – сказал я.
– Туалет, конечно, это слишком, а вот поддон можно.
В результате нарисовали мы воздушное стойло, представляющее из себя поддон из нержавейки, от него стойки, к ним крепятся продольные брусья (как спортивные, только шире), и вся эта система с платформой крепится к полу самолёта, к имеющимся швартовочным узлам. Корова с торца заводится в авиастойло, пояса заранее крепятся лямками к стойкам, их надевают на бурёнку, по размеру затягивают, и лети, бурёнка, к индусам, получай звание священной, никто тебя пальцем не тронет. Будешь жить в почёте до глубокой старости и умрёшь естественной смертью.
Сделали планировку. Поддон миллиметров 700–800 шириной, длиной около двух метров. Точно уже не помню. На каждое животное свой поддон. Предварительно пассажирские сиденья с Ан-10 убираются. Распределили мы поддоны по пустому салону. Сделали планировку: лошадь одна здесь, вторая параллельно рядом, сзади коровы. Продумали, где, какой поддон ставить. Чётко привязку сделали, какие из имеющихся швартовочных узлов задействовать. Компоновочную и установочные схемы начертили. Несколько дней сидели, спроектировали в виде рабочих чертежей, согласовали с прочнистами – можно приступать к изготовлению матчасти.
Да, спроектировали специальный трап, скотину заводить в салон. На Ан-10 был боковой багажный люк с левого борта хвостовой части, размерами 1200 мм на 1200. А лошадь по крупу 1500 или 1600 мм. Только по крупу, а ещё голова. Как её в такой люк завести? Тогда в аэропортах для транспортировки и погрузки в самолёт груза был всего один тип машин с регулируемой по высоте платформой кузова. Не мудрствуя лукаво, с Алексеем Афанасьевичем решили: трап идёт от кузова машины к люку самолёта, и скотина по нему заводится. Гладко вышло на бумаге. Как Суворов говорил: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. Овраги свалились на мою голову.
