Сергей Николаевич Полторак
Игра в Крокодильчика. Часть 3 (Ангел бабла)
© Сергей Николаевич Полторак, 2024
ISBN 978-5-0064-1052-7 (т. 3)
ISBN 978-5-0064-1051-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сергей Полторак
Игра в крододильчика
Эта приключенческая трилогия – история дружбы четырех отставных офицеров мастеров спорта, учившихся в юности в одной спортроте военного училища. Очень разные по характерам и судьбам люди (ученый-бизнесмен, сотрудник ГРУ, ставший киллером, а также капитан ГИБДД и православный батюшка) имеют одно общее: они всегда готовы прийти друг другу на помощь.
Санкт-Петербург
2023
Содержание
Как правильно таранить «Бентли» (повесть)
За грибами в Андорру (повесть)
Ангел бабла (повесть)
Ангел бабла
Моей внучке Настеньке
и любимой нами группе «Ундервуд»
посвящается
Глава 1. Понятных снов тебе, сестричка
До тех пор, пока Светка Николаева не получила дверью по своей интеллектуальной собственности, то есть по башке, она была обычным человеком. Почти обычным. Маленькая Светкина необычность была в том, что она все время думала. Согласитесь, для двадцатитрехлетней девушки – не совсем обычное занятие. Думала она на самые разные темы: о том, почему мама все время пилит отца, называя бухариком, хотя отец, слесарь-сантехник их же дома, вопреки всем традициям коллег, не пил. Ну, так, помусолит бутылку пива в субботу – тоже мне пьянство! Думала о директоре школы, в которой работала учителем истории: зачем он носит рыжий парик? Ну, лысый – вот невидаль. Ему в его старинные 54 года уже о вечном думать пора, а он – в парике. Тоже мне, Ленин-нелегал нашелся.
Особенно Светка любила думать об истории. Точнее даже, об истории России. Вся остальная история, так называемая всеобщая, ей представлялась в виде какого-то кордебалета. Это неправильно, конечно, но представлялось именно так. Например, Светка часто видела себя Екатериной Первой. Именно Первой, супругой Петра Алексеевича, а не Екатериной Второй – Великой и популярной. Ей нравилось в мыслях повелевать повелителем. От нечего делать она иногда фантазировала: вот Петр вернулся из Шведского похода в Петербург – усталый, нервный, простуженный. А она ему – чарочку и яблочко моченое: «Выпей, Петруша, майн херц, закуси, расслабься…». Петруша Первый послушно выпивал, закусывал, а потом начинал приставать. Как он здорово приставал! Не то, что этот придурок Вовчик Переверзев, сосед по их коммуналке. Это соплежующее существо, знакомое ей чуть ли не с момента их зачатия папашами-друганами и мамами подружками, было способно только смотреть на ее коленки печальными коровьими глазами. Ну и мужик нынче пошел! Противно просто.
Иногда Светка представляла себе себя Александрой Михайловной Коллонтай: красивая, хлесткая, умнющая. А рядом с ней шикарный кобелино Павел Ефимович Дыбенко, молодой, нахальный, с понтами. И, конечно, на коленях у ее ног: хочу – пну, хочу – дам мизинчик поцеловать. Красота, одним словом.
Каждый день Светка переживала несколько жизней. С 7.00 до 8.30 она была Светиком. Так называла ее мама. Она заботилась о дочери точно так же, как и тогда, когда пятилетняя Светка воровала у старшей сестры жвачку и клянчила мороженое. В отличие от старшей на год Варвары, с детства бывшей взрослой занудой, Светка была всеобщей любимицей, чем пользовалась грамотно и цинично.
С 9.00 до 14.00 Светка была Светланой Николаевной, подающим надежды молодым педагогом, едва не ставшим этим летом Учителем Года. И стала бы, если б правильно поняла пространные намеки председателя жюри – удивительно противного козла, любившего пастись в чужом огороде.
С 14.00 до 19.00 она была сама собой: болтала по телефону с подружками, ходила на степ-аэробику и в соседнюю кафешку, а под хорошее настроение готовила ужин для всей семьи, чем вышибала слезу у мамы и отца и почему-то злила Варвару. Последнее доставляло особое удовольствие.
С 19.00 до 23.00 Светка могла быть кем угодно. Если выходила пошляться по магазинам или ехала в метро, могла быть девушкой «дайте телефончик» или «куда прешь, дура?!!». Если ходила в кино, была уничтожительницей попкорна и одновременно главной героиней картины.
Ночью Светка не была никем. Ей никогда ничего не снилось. То ли нервная система была в порядке, то ли гены счастливые достались. Всегда проваливалась в сон, как солдат на привале.
Она не была ни дурнушкой, ни красавицей. С первого раза ее внешность было запомнить не так-то просто. И характер у нее был какой-то совершенно обыкновенный. Не то чтоб не рыба, не мясо, а просто ровный, как железная дорога «Москва-Петербург». Правда, есть на этой дороге, как известно, одна загогулина, но Светкин характер был без нее.
Светлана Николаева была такой обыкновенной, что у нее среди учеников даже прозвища не было. Так, Училка и все.
Правда, после того как второгодник Выдрин из пятого «б» долбанул ее дверью по голове, выбегая из класса, ее пытались звать Пришибленной, но не прижилось. А зря. Было за что. После того дурацкого случая Светка стала другой, хотя и поняла это не сразу.
После удара у нее сильно болела голова. Выдрин так испугался, что от волнения даже вспомнил ее имя и отчество, хотя раньше никогда сделать этого не мог. Он стоял на коленях возле сидевшей на полу Светки и тихо ныл: «Светлана Николавна, родненькая, не умирайте. Я на пятерки учиться буду. Хочите, я батю в школу приведу? Он мне при Вас жопу надерет, лишь бы у Вас голова не болела». Светка тогда умилилась выдринской искренности, с трудом встала с пола, махнула рукой и пошла в класс. Урок провела на автопилоте. А потом все как-то прошло. Шишка на лбу рассосалась, сменивший ее синяк пожелтел, а потом и вовсе исчез. Казалось, никаких последствий не было – ни сотрясений, ни потрясений. Казалось. Потом выяснилось, что последствия все-таки были. Обнаружились они совершенно случайно.
Как-то вечером отец развлекался бутылочкой «Петровского».
– Ты б не пил, – просто так брякнула Светка, – а вдруг ночью начальник ТСЖ вызовет.
Неожиданно так и случилось. У начальника ТСЖ – злющего и противного человека с подходящей фамилией Мерзоев – прорвало батарею парового отопления. Затопив соседей двух нижних этажей, он бесился и орал на отца, обвиняя его не только в пьянстве, но и в других смертных грехах, включая развал Советского Союза и развязывание Второй мировой войны.
На то, что Светка «накаркала» ту веселенькую ночь, тогда никто не обратил внимания. Но через пару дней, когда мама – заядлая футбольная фанатка – предсказала по телефону поражение петербургского «Зенита» в кубке УЕФА, Светка не только опровергла ее утверждение, но с уверенностью назвала счет, сказав кто когда и в чьи ворота чего забьет. Уже то обстоятельство, что дочь без запинки назвала фамилии, которых она в принципе знать не знала, домашних очень удивило. Всем близким было хорошо известно ее полнейшее невежество по части футбола. Когда же на следующий день игра полностью сложилась по Светкиному сценарию, мама долго смотрела на нее задумчиво.
– Не бывает таких совпадений, – дрогнувшим голосом сказала она тогда.
– А я-то тут при чем? – пожала плечами Светка. – Брякнула от балды, а оно, видишь, как получилось. Случайность…
Может быть, все бы и поверили в случайность, но спустя какое-то время, проходя перед сном мимо родителей и сестры, чинно смотревших на кухне по телевизору выпуск новостей, она, вскользь взглянув на комментатора, говорившего что-то, стоя на фоне Белого Дома в Вашингтоне, вдруг сказала:
– Доиграются эти американцы со своими санкциями, будет у них экономический кризис похлеще предвоенного!
…На следующий день все российские дикторы на разных каналах со скорбными лицами радостно рассказывали зрителям о том, что Штаты захлестнул невиданный экономический кошмар, что Байдену теперь не до санкций и что-то там еще.
Мама и отец заботливо усадили младшую дочь в кресло, где всегда разрешалось сидеть только главе семейства, и начали задавать вопросы, походившие на перекрестный допрос военнопленного.
– Признайся, доча, – мягко настаивал отец, – к вам, наверно, в школу из РОНО приходили, лекцию читали о международном положении?
– Пап, – ныла Светка, – к нам из РОНО только за взятками ходят, ты же знаешь. Да и то в последнее время ленятся, требуют, чтоб прямо к ним приносили. Какие там лекции?
– Может быть, доченька, ты в библиотеке какую-то умную статью прочитала? – вкрадчиво интересовалась мама.
– Да не хожу я в библиотеки, уж месяца два как не хожу! – злилась дочь. – После того, как меня засудили на «Учителе Года», я эти Кладбища Интеллекта на дух не переношу! Ничего я не знаю про этот долбанный кризис. Мне он вообще по барабану. Мне, как друзьям Карла Маркса, пролетариям, терять нечего кроме своих цепей, – она машинально покосилась на свои тоненькие золотые браслетики на запястьях. – У меня зарплата – двадцать четыре восемьсот минус налоги. Что мне ваш кризис?! Если вам так это важно, сами у Байдена и спросите.
Светка встала с кресла и, не пожелав родным спокойной ночи, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
На утро ее ждал настоящий кошмар. Родители выглядели побитыми бобиками. Их бледные лица были мятыми, как джинсы под коленками.
– Э—э, Светик, – начала мямлить мама, – скажи, пожалуйста, а Байден умеет говорить по-русски?
Светка удивленно пожала плечами.
– Нет, наверное. На вид он вроде бы ничего, хотя, может, и тупой, как мой Выдрин. Кто его знает? Мы с ним вместе на дискотеку не ходили.
– Понимаешь, доча, как-то торжественно и немного скованно начал отец, – нам сегодня с твоей мамой, – он покосился на мать и, дождавшись ее кивка, продолжил, – один и тот же сон приснился. Синхронно, понимаешь? Слово в слово – одно и то же. Будто бы принимает он нас в своем Овальном кабинете в Белом Доме, угощает пепси-колой со льдом и подробно рассказывает о причинах санкций против России. Представляешь, Россию обвиняет, дескать, она – главная причина мирового дисбаланса. И опять же, морда его заокеанская, циферками так и шпарит, так и шпарит. Причем ладно бы наизусть знал! Так нет же, по написанному читает. А мы с твоей мамой как два придурка сидим и киваем: ез, ез, ез, ез. А я даже этого слова толком не знаю, я ведь в школе французский учил.
– В школе ты немецкий учил, – вмешалась мама. – Мы с тобой вообще-то за одной партой сидели.
– Да какая разница: французский, немецкий, марсианский! – вспылил отец. Главное, что все мы понимали друг друга, потому что говорили на одном языке.
Светка тяжело вздохнула и, словно делая внушение своим пятиклассникам, сказала:
– Вы бы не наедались на ночь, да сериалов своих бесконечных не смотрели, глядишь, и спали бы нормально.
– Сериалы говоришь, – почему-то вдруг перешел на шепот отец, – а это ты видела?! – и он протянул дочери несколько страниц, исписанных его корявым почерком.
На листках из школьной тетрадки было написано множество цифр, сопровождавшихся словосочетаниями, которыми, вероятно, российские сантехники оперируют не часто: линия тренда, контокоррент, факторинг, овердрафт, лизинг, опционы, фьючерсы, свопы…
– Полный форфейтинг, – прокомментировал отец попытки дочери разобраться в его писанине.
– И что все это значит? – туповато посмотрела на отца Светка.
– Ничего! – вдруг перейдя почему-то на фальцет, разозлился отец. – Я из этих слов только слово «линия» и знаю. Но даже не это главное. Ты посмотри, что мать написала. Мы с ней, как проснулись и выяснили, что нам приснилось одно и тоже, сразу написали все, что запомнили, на бумаге. Друг к другу не подглядывали! – один в один получилось!!
В подтверждение его слов мама протянула свои листы дочери. Сомнений не было: тексты совпадали полностью. Правда, у матери ошибок было поменьше, и почерк был по-женски аккуратный, а так – один к одному.
– Ну, вы даете, вундеркинды, – восхитилась Светка. – В «Минуту славы» напишите – вас обязательно покажут. Выиграете пару миллионов, лекарств от своих глюков накупите и все будет хорошо.
– Спасибо, доченька, за понимание, – поджала губы мама.
– Мы, Светлана, собственно, даже не об этом беспокоимся, – с еще большей торжественностью в голосе сказал отец. Мы тут припомнили кое-что. Странное дело получается. В последнее время все, о чем ты говоришь вечером перед сном, сбывается.
– И, заметь, – встряла в разговор мама, – все это началось после того как ты… ну, как бы это выразиться точнее…
– Дверью по башке получила, – поточнее выразился отец.
– А ваш последний сериал, часом, не про фантастику будет? – поинтересовалась Светка.
– Да не смотрим мы никаких сериалов в последнее время! – разобиделся отец. – Мы, это, больше на всякие там развлекательные шоу переключились. «Пляски на льду» там всякие.
Светка с интересом посмотрела на мать, вздохнула и мысленно сплюнула:
– Эрудиция, как у моих пятиклассниц, – с тоской прикинула она…
Глава 2. Гагарин, я вас любила!
День прошел как обычно. Светлана Михайловна добросовестно отбарабанила пять уроков, замучавшись рассказывать о Трое, Троянском коне и Гомере, поведавшем обо всем этом. К концу пятого урока ей стало немного тоскливо от повторения своим лоботрясам одних и тех же заученных фраз. Она вела урок, словно джип по глубокой колее. Ее мысли крутились, как колеса, становясь привычными словами, а в сознании вдруг параллельно стали возникать совершенно другие сюжеты. Вот она рядом с Генрихом Шлиманом. Генрих почти без акцента говорит ей:
– Светлана Николаевна, зовите меня, пожалуйста, по-русски Андреем Аристовичем. Так, между прочим, в моем российском паспорте записано. Я, чтоб Вы знали, с 1847 года подданный его величества государя императора Николая Павловича. В юности хотел жениться на своей мекленбургской возлюбленной Мине Мейнке и вместе с ней уехать копать Трою. Но она поспешила выйти замуж за другого. Я, было, собрался жениться на Екатерине Петровне Лыжиной, но тут встретил Вас. Вы прекрасны, Светлана Михайловна! Предлагаю Вам руку и сердце. Давайте обвенчаемся и вместе уедем на раскопки. Я – археолог-самоучка, а вы профессиональный историк. Про Трою своим балбесам так внятно рассказываете, словно всю жизнь в этой самой Трое прожили! Не томите меня, прекрасная Светлана Михайловна! Выходите за меня!
– Да, я согласна! – радостно ответила Светка и вдруг пришла в себя.
Весь класс молчал. Казалось, все взгляды слились в единый взгляд Агамемнона. Даже Выдрин таращился на нее с невиданным напряжением.
– С чем вы согласны, – робко спросила отличница Коровина.
– Да, я согласна, что мы пока еще слишком мало знаем об истории Трои. Но ее история учит любви к Родине, к своему народу!
– К женщинам! – компетентно добавил второгодник Выдрин.
– Что ж, и к женщинам тоже, Выдрин. Женщины – это часть народа, – дурацким поучающим тоном объяснила Светлана Николаевна. – Вот когда ты, Выдрин, доучишься хотя бы до девятого класса, тогда и поговорим на эту сложную тему.
– Не доучится, – мрачно сообщил неразговорчивый обычно очкарик Цигельман. – В армейку его заберут.
Класс радостно засмеялся.
– Не заберут, – меня папка отмажет! – убежденно сообщил Выдрин.
– Что ж он тебя от второгодничества не отмазал? – угрюмо поинтересовался Цигельман.
– А это, Цигель, не твое дело. Может, я в академическом отпуске. Может, я к полету в космос готовлюсь. Секретно.
– Гагарин, я вас любила! О, ля, ля, ля, ля! – гадким фальцетом пропел Цигельман.
Класс опять рассмеялся. Светлана Михайловна постучала указкой по столу и, строго посмотрев на портрет Циолковского, отчего он, казалось, даже виновато моргнул, отчеканила:
– Немедленно прекратить смех! Летчик-космонавт Выдрин, если вы еще хоть один раз начнете свои фантазии воспроизводить вслух, я вас на третий год оставлю. Станете сразу командиром отряда космонавтов.
Хохот пятиклассников слился со школьным звонком.
До самого вечера Светка думала о том пятом уроке. Нельзя так распускаться! Нельзя терять контроль над собой! Да, скучно по сто раз талдычить одно и то же, но это не повод к тому, чтобы вести себя, как Выдрин. Он вслух фантазирует об отряде космонавтов. Но он ребенок. А я – дура двадцатитрехлетняя – о Шлимане размечталась, под венец с ним собралась. Кошмар какой! А эта выходка Цыгельмана с песней про Гагарина?! Обидел Выдрина. Он хоть и второгодник, но все же – человек! Что этот Цигельман знает про Гагарина?! Правда, я тоже мало что знаю.
К вечеру почему-то настроение испортилось вовсе. Его окончательно доконал воздыхатель Вовчик Переверзев. Зайдя к ней «на минуточку», он проторчал у Светки почти полтора часа. И ладно бы делом занимался, целоваться бы полез или там руками своими дурацкими заблудился в ее халатике. Так нет же, долбил, как дятел, одно и то же:
– Пойдем на дискотеку, пойдем на дискотеку…
В конце концов, Светке это надоело, и она брякнула, выпихивая его за дверь:
– Не пойду я на твою дискотеку, свидание у меня!
– С кем? – беспомощно заморгал Вовчик.
С Гагариным, блин!
– С каким?
– С Юрием Алексеевичем, первым космонавтом СССР!
– Так ведь он же уже того…, – Вован показал растеряно пальцем в сторону космического пространства.
– Это, по-твоему, единственное препятствие? – взвилась, как ракета Светка. – Хорошо. С другим Гагариным, с князем Андреем Григорьевичем! Тебе полегчало?
– Так и он вроде тоже того, – засомневался Вовчик.
– Того, того, – передразнила его Светка. – Все тебе не так.
– Не, ну честно, Светик!
– Хочешь честно? – на пустом месте вдруг разозлилась Светка. – Можно и честно! С Андрюхой Шлиманом, знаешь такого? – злорадно спросила Светка.
– Я не обязан помнить всех твоих ухажеров, – с тоской в голосе прошептал Переверзев.
– Ты, кажется, мастер спорта по плаванью? – вдруг вспомнила Светка.
– По вольному стилю, КМС.
– Вот и греби отсюда вольным стилем, – прошипела Светка.
Вовчик тяжело вздохнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Светка проводила его взглядом, и с чувством исполненного долга легла спать.
– Достанется же такое Му-Му кому-то, – с тоской подумала она, засыпая.
Казалось, она еще не успела уснуть, как в ее дверь кто-то осторожно постучал. Светка немного удивилась, потому что родители никогда не стучались к ней в дверь. Отец, правда, в последнее время, иногда то стучал, то скребся, то просто покашливал, прежде чем войти в комнату. Ей это нравилось: отец начинал видеть в ней не только дочь, но и взрослую особь противоположного пола. Почему-то это было приятно. Отец никогда не ждал приглашения войти. Он просто обозначал свои намерения и входил. Поэтому и сейчас Светка промолчала. Дверь не открылась, и деликатный стук повторился снова.
Светлане это показалось забавным и она, словно принимая правила какой-то неизвестной ей пока игры, с напускной официальностью негромко, но четко сказала:
– Прошу вас, входите без церемоний, сударь.
Дверь неспешно отворилась, и на пороге показался человек лет тридцати. Одет он был очень странно: черный цилиндр, черный в едва уловимую серую полоску сюртук, белоснежная рубашка со стоячим воротничком, галстук-бабочка. У него были густые темные усы, лихо закрученные вверх.
– Что за фигня? – мелькнуло в голове у Светки. – Вроде не Новый год и не первое апреля. Неужели это Вовчик так принарядился? Может, на его дискотеке сегодня какой-нибудь маскарад? Классный прикидец! Прикольный! Гримом он, что ли намазался?
– Привет! – дружелюбно кивнула она Переверзеву. – Все-таки решил тусонуться?
– Доброй ночи, милостивая государыня, – незнакомым приятным тенорком сказал вошедший. – Простите великодушно, вы, вероятно, ожидали не меня. Мне трудно объяснить свое появление, но какие-то неведомые силы привели меня в вашу опочивальню в неурочный час. Примите мои заверения в моем глубочайшем почтении к вашей милости. У меня складывается впечатление, что мы давно знакомы, что мы вели задушевные беседы о раскопках Трои. Помнится, я был восхищен вашим знанием истории Древней Греции.
– Знания как знания, – смутилась Светка. – Обычный красный диплом педунивера. Ничего особенного. Ну, так, подчитала кое-что. Ну и, конечно, как говорится, внеклассное чтение – Гомер, Шлиман.
– Ваше великодушие не знает границ! Ставить меня на одну ступень с великим Гомером – это честь не по заслугам.
– То есть, вы хотите сказать, – произвела вычисления методом исключения Светка, – что вы Шлиман?
– Ваш покорный слуга, – с достоинством поклонился гость. – Генрих Эрнстович Шлиман, или, если угодно, Андрей Аристович. Если не возражаете, лучше просто Андрей. Не люблю церемоний. К тому же, я немец по рождению, а у нас чаще называют только имя. Если позволите, я сяду в вашем присутствии. Устал с дороги. Столько дней на перекладных добирался до Петербурга. Но даже российские дороги лучше, чем этот ужасный пароход из Калифорнии.
– А что, авиарейсы отменили? – необдуманно поинтересовалась Светлана.
– Простите? – растерялся Шлиман.
– Да это я так, пошутила. Не обращайте внимания, – спохватилась Светка. – Если честно, хочу понять: это вы мне снитесь, или мы на самом деле с вами пересеклись?
– Пересеклись… Какое дивное слово. Какое емкое, точное, по-настоящему русское. Есть в нем что-то геометрически четкое. Прямо евклидова геометрия! Странно, что я прежде не встречал это слово в таком контексте.
– Сейчас все так говорят, – махнула рукой Светка.
– Сейчас? – удивился Шлиман.
– Ну да, сейчас в Петербурге, да и в Москве, где угодно в России.
– Вот видите, что значит ненадолго оставить свою вторую Родину! – картинно всплеснул руками Шлиман. – Стоило мне всего на год уехать в Калифорнию и влезть там в этот не такой уж сказочно прибыльный золотой бизнес, как начал отставать от современной жизни. Ну, да Бог с ним, пустое. Я ведь к вам по делу, милостивая Светлана Николаевна.
Шлиман откашлялся, поправил и без того безукоризненно сидевший на нем галстук-бабочку и встал со стула.
– Позвольте, сударыня, предложить вам руку и сердце. Не говорите «нет», не дослушав меня. Мы с вами, по существу, почти не знакомы, но нас связывают какие-то незримые нити судьбы. За всю жизнь я встретил лишь однажды женщину, которой были бы так близки мои взгляды на Гомера, на Трою, на археологию.
– Да, я в курсе, – бесцеремонно перебила Шлимана Светка. – Я читала, что в юности вы были влюблены в свою подружку Мину Мейнке, но она, не дождавшись вас, выскочила замуж.
– Вот-вот, – оживился Шлиман, – именно выскочила! Не знаю, где вы про это могли прочитать, но это истинная правда. Прошу вас, будьте моей женой. Мы вместе уедем из этой страны, мы отыщем Трою. Мы всем докажем, что царь Агамемнон – это не вымысел, а чистейшая правда.
– Так вот сразу и поженимся, – проворчала Светка. – А как же, так сказать, конфетно-целовальный этап нашего знакомства? Да и потом, сорваться так, в середине четверти – полная туфта.
– Проклятая Калифорния, майн либен! Я опять пропустил что-то важное! Что есть туфта?
– Туфта она и в Африке туфта, – веско рассудила Светка. – Фуфло это, короче. Предложение ваше заманчивое. Тем более, что вы станете всемирно знаменитым и еще богаче.
– Вы верите, что я найду Трою, что она там есть?
– В Греции все есть! – убежденно кивнула девушка. – И микенскую цивилизацию откроете, и «клад Приама» раздобудете…
– Вы верите в это?! – восторженно воскликнул Шлиман.
– Не верю, а знаю, – пожала плечами Светка. – Кстати, и про Екатерину Петровну Лыжину, жену вашу будущую, тоже знаю.
– Невероятно! – сказал потрясенный Генрих, он же Андрей. – Вы настоящая провидица. Признаться, вы мне подходите куда больше Катеньки, но видно от судьбы не уйдешь.
Он еще раз зачем-то одернул бабочку и тихо сказал:
– И все же, позвольте мне надеяться. Вместе мы смогли бы несказанно больше.
– История не имеет сослагательного наклонения, – выдала Светка заученную фразу.
– Как это мудро и как это ново! – восхитился Шлиман. – Вы удивительная женщина!
– Нормальная, – критично оценила себя Светка.
– Знаете, Светлана Николаевна, в Калифорнии сейчас происходят странные события. У меня сложилось убеждение, что вот-вот в Американских Соединенных Штатах может грянуть гражданская война. Север и Юг довели конфликт до точки кипения!
– Ну да, – согласилась Светлана, – до 1865 года будут воевать. А потом все устаканится. Естественно, кризис тридцатых годов ХХ века, кризис 2008 года, Китай на пятки наступает, Трамп так начудил, что до сих пор икается, но в принципе – богатая и успешная страна.
– Я восхищен еще раз вашим предвидением. Не знаю, откуда вам все это известно, но должен заметить, что американцы и англичане все время ведут разговоры о мировом правлении. Следуя в Россию, я разговорился на пароходе с одним джентльменом, владельцем крупного банка. Я знал его еще по Калифорнии – мы с ним, как вы выражаетесь, пересекались на почве деловых отношений. Благодаря ему я свой капитал увеличил вдвое, но и он, думаю, не остался в накладе. Так вот, как-то раз мы хорошо посидели над бутылочкой виски, и он доверительно сообщил мне, что является членом влиятельной масонской организации. Вы не поверите, но он утверждал, что скоро вся цивилизация будет жить так, как ей будет предписывать англо-саксонская культура. Тогда мы крепко повздорили и дня два проведенных в пути при встречах на палубе лишь ограничивались сухими приветствиями. Я считаю, что человечество не в праве забывать о предшествовавших цивилизациях. Нас и сейчас питают духовные корни Древней Греции и Древнего Рима. Не сомневаюсь, что были и более ранние высокие цивилизации. Так что же, их опыт вычеркивать из анналов истории? А великая немецкая культура! Ей что, тоже нет места среди людей цивилизованного будущего?
– Вы как пятиклассник, ей Богу, – искренне удивилась Светка. – Сейчас в России даже дети знают, что однополярный мир не имеет перспективы.
– А вот мой знакомый банкир говорит, что имеет! Он убежден, что вот-вот должен окончательно сложиться некий международный институт единой общепланетной власти.
– Поживем – увидим, – спокойно сказала Светка и с большим усилием сдержала зевок.
Это не прошло незамеченным мимо ее собеседника.
– Простите, что так бесцеремонно злоупотребил вашим добрым ко мне расположением. Не смею больше настаивать на своих предложениях. Позвольте мне только оставить надежду на то, что вы снизойдете до них. Если в ваших планах что-нибудь изменится, очень прошу вас: дайте мне знать.
Он вынул из кармана визитку и аккуратно положил ее на краю стола.
– Позвольте откланяться, милостивая государыня, – сдержанно сказал он и, поклонившись, тихо удалился. Правда, через мгновение он появился вновь и виновато сказал:
– Простите, сударыня, но меня уполномочили передать Вам странные слова. Позвольте повторить из слово в слово, хотя я совсем не понимаю, о ком идет речь: «Малоизвестный факт: Юрий Гагарин родился 8 марта 1934 года. Родителей смутила дата рождения мальчика, и они записали его якобы родившимся 9 марта».
Шлиман помолчал, потер переносицу, пожал плечами и удалился. На этот раз – навсегда.
– Приснится же такая чушь, – подумала Светка. – Говорила же мама: «Не спи, доченька, на левом боку». Она повернулась на правый бок и словно провалилась в пустоту…
На следующее утро Светлана поначалу даже не вспомнила о ночном видении, но белый прямоугольник из плотной бумаги на столе заставил вздрогнуть. На визитке каллиграфическим почерком от руки было написано: «Андрей Аристович Шлиман, владелец предприятия по продаже индиго и чилийской селитры».
– Полный абзац! – интеллигентно подумала молодая учительница, и по ее телу почему-то поползли мурашки величиной с небольшого таракана.
День проплыл, как в тумане. Она вела уроки, общалась с коллегами, переходила улицу на зеленый свет, дома готовила легкий салатик к ужину, что-то не впопад отвечала на вопросы родителей. Ей хотелось побыстрее добраться до постели, чтобы уже осознанно провести эксперимент над самой собой.
После того, как она обнаружила у себя на столе визитку Шлимана, Светка поняла, что вляпалась в какую-то странную историю. Самое скверное, что эта история ей очень нравилась: она будоражила сознание и разгоняла по кровушке адреналин. Пресная прежняя жизнь могла стать куда как занимательней.
Светлана все отчетливей понимала, что ночной визит Шлимана – это реальность, а не сон. Значит, и родители каким-то странным образом общались с всамомделешним американским президентом. Полная фигня! Но какая интересная!! Светка рассуждала сама с собой:
– Это получается, что при желании я могу встретиться с кем угодно и где угодно? Стоп! Так это значит, что можно не только в прошлое, но и в будущее нырнуть? Спасибо тебе, Выдрин! Уж не знаю, что ты там в моих мозгах сотряснул, но со скукой в жизни явно покончено.
Она стала судорожно соображать, что бы ей такое узнать про свое будущее? Может, выяснить, за кого замуж выйдет? Хорошая идея, но глупая. Это она всегда успеет сделать. А вот что-то помасштабней… Правильно! Именно помасштабней. Что это там вчера ночью Шлиман плел про общепланетную власть?
Светка пожелала родителям спокойной ночи и ушла в свою комнату. Она включила компьютер, зашла в Интернет и стала искать там что-нибудь по этой теме. Сначала толком ничего не получалось. Догадавшись, что дело, скорее всего, в терминологии, она порылась в словаре синонимов и в конце концов докопалась до термина «мировая закулиса».
– Это уже интересно, – подумала Светка и окунулась с головой в мировую паутину.
О мировой закулисе в Интернете было столько всякого, что в какой-то момент она почувствовала, что окончательно запуталась. Но вдруг в ней заговорило самолюбие недавней студентки-отличницы. Она вспомнила все, чему учили ее вузовские методисты, и решила попытаться выбрать из потока информации наиболее научную. Она зашла на сайт ВАКа и стала просматривать заголовки авторефератов диссертаций по политологии. Вскоре она нашла то, что искала. Некий Владимир Борисович Петренко вывесил на сайте текст автореферата своей докторской диссертации «Институциональные проблемы мирового управления в социально-политической сфере».
– Ну-ну, – самодовольно хрюкнула Светка, ощутив себя самым крутым хакером всех времен и народов. Она бегло просмотрела текст и загрустила: из него она ничего не могла понять. От «парадигмальных основ генезиса глобального управления» одна мозга заходила за другую, заклиниваясь, казалось, навсегда.
Светка решила не брать эту научную высоту с разбега и начала читать текст вдумчиво, строчку за строчкой. Понятного в тексте стало еще меньше.
Она с сожалением выключила компьютер и легла в постель. Ее мучил стыд оттого, что она не смогла разобраться в том, о чем писал будущий доктор наук. В институте подобного никогда не бывало. Нет, припомнила она, один раз было. Лекцию по философии читал какой-то молодой препод. Он очень гордился собой, своими знаниями и возможностью покрасоваться перед аудиторией, где были почти одни девчонки-второкурсницы. Видимо, по этой причине, а может быть просто потому, что был очень умным, говорил так сложно и непонятно, что ей казалось, будто молодое дарование говорит на каком-то неведомом иностранном языке. Перед экзаменом по философии она специально пошла на кафедру проконсультироваться по непонятной теме. На кафедре откровенно скучал старенький заведующий, который искренне обрадовался возможности поговорить. За пять минут он просто и внятно изложил Светке все, о чем полтора часа подряд умничал юный философ.
