Сергей Николаевич Орловский
История старинного сибирского рода
С 1920-го года в Красноярск пришли красные, в доме на постое жили два красноармейца, но всё было мирно. Даже Рождество встречали вместе с нашей семьёй.
Начался военный коммунизм. Сергей Константинович работал в военном госпитале, ему по пайкам выдавали кое-какие продукты. Лена и Лёва получали бесплатный обед в детской столовой, куда сами ходили с кастрюльками. Давали суп, кашу и кисель, а на Пасху даже по булочке, покрытой глазурью. Для остальных членов семьи продукты надо было выменивать на рынке, где у крестьян в качестве обменного товара котировалась одежда, так как в деревни уже много лет ничего не завозили.
Крупным коммерсантом в Красноярске был Шарапов, живший за Качей и торговавший кониной. К нему ушло в обмен на конину бабушкино столовое серебро, а когда Лёве в 13 лет нужны были сапоги, то их приобрели у того же Шарапова в обмен на бриллиантовое колье (платиновая цепочка с подвеской-звёздочкой, усыпанной бриллиантами), полученное бабушкой после смерти её матери Евгении Григорьевны. Такова была истинная «потребительская» стоимость вещей в двадцатые годы.
Были и неприятности. Мать Сергея Константиновича, Мария Ивановна, в свои 70 лет взяла на себя заботу об усадьбе Кусковых и записала все три дома на своё имя, решив обеспечивать их ремонт и избавить от хлопот детей и внуков. За это она, как домовладелица, и Сергей, как её сын, 21 декабря 1930 года были лишены избирательных прав со всеми вытекающими отсюда последствиями. Восстанавливаться пришлось трудно, дом отдали городу и у них подселили посторонних. Нормальная жизнь семьи кончилась.
Сергей Константинович работал заведующим терапевтическим отделением Красноярской городской больницы, дома занимался частной практикой. Помню рассказанный бабушкой случай, характеризующий старых российских врачей. Дедушка занят с пациентом, бабушка была во дворе, заходит мужчина с мешком, представляется, благодарит и в качестве гонорара за лечение у дедушки отдаёт ей поросёнка из мешка и уходит. Бабушка отправляет поросёнка в стайку и идёт докладывать дедушке. Услышав фамилию пациента, дед страшно возмутился, сказав, что тот лежал у него в государственной больнице, за него он получал зарплату, и бабушка должна была это выяснить. Последовал приказ: «Поросёнка вернуть», и бабушка, кинув его в мешок, бросилась догонять благодарного пациента и возвращать подарок.
Из городской больницы дедушке пришлось уйти не по своей воле. Кто то из его пациентов хотел побыть на больничном дольше положенного. Дед его выписал на работу. А «благодарный» пациент написал в газету, что буржуй притеснил пролетария. Конец ясен. До 1938 года дед работал в той же должности в больнице водников. Наступил период репрессий, как об этом прекрасно сказано в «Реквиеме» А. Ахматовой:
«Звёзды смерти стояли над нами
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами чёрных «Марусь».
9-го апреля 1938 года Сергея Константиновича пригласили поехать к больному, подали автомобиль – и отвезли в НКВД. Было ему 55 лет. Обвинения были простые:
– находясь на дежурстве в больнице, ночью выключал радио в палатах;
– на предложение выступить на собрании с хвалой Сталинскому закону о запрете абортов сказал, что возрастёт подпольная деятельность в данном направлении.
Посадили деда на 6 лет по печально известной статье 58 отбывать срок в Качинскую исправительно-трудовую колонию.
Когда Сергею Константиновичу на новом месте задали вопрос: «На сколько Вы сюда прибыли», ответом было «пожизненно». Вскоре его назначили заведовать лагерной больничкой. Появился свой кабинет для приёма пациентов, помощница-фельдшерица Ванда Оттовна Денгильштет, по национальности шведка, потомственный интеллигент, вдова расстрелянного коммунистами по Шахтинскому делу инженера, уже давно сидевшая по 58-й статье. Мысль о том, что ждать каких-либо улучшений бессмысленно, не покидала Сергея Константиновича. Он говорил Ванде Оттовне в их беседах, что, даже выйдя на свободу по истечении срока, будет иметь поражение в правах и не сможет поехать к сыну или дочери, так как его социальное положение может помешать им в жизни. Угнетала мысль, что врач, положивший начало нервопатологии в Красноярске, не сможет продолжать работу по специальности. Его удел – должность лекаря в какой-то Богом забытой деревне. Особенно тяжело было принимать перед началом трудового дня в 6 часов утра уголовников, которые бросались на доктора с кулаками, требуя освобождения от работы. Моральный отдых наступал, когда с 9 часов утра в лагерную больничку шли лечиться простые люди из прилегающего к лагерю посёлка. Более всего угнетал барак слабосильных, где мучительно медленно умирали живые покойники.
В своём последнем письме, адресованном в Томск, где у его дочери Елены жила бабушка Ольга Викентьевна (родственникам врагов народа проживание в режимном городе Красноярске было запрещено), Сергей Константинович написал: «В жизни ничего не окажется страшного, если не ждёшь от неё ничего. А ждать … уже нечего. И обо мне не беспокойся, … . Всё уже измерено, взвешено, сочтено. На поверку – нуль. Прощайте».
Восемнадцатого апреля 1940 года утром Сергей Константинович в 5 часов утра сходил в барак к своему лагерному другу Виктору Васильевичу Рязанову, покурил с ним, поговорил на философские темы. В момент разговора мимо окна барака проковылял на костылях еле живой заключённый из команды слабосильных. Сергей Константинович, обращаясь к Рязанову, сказал: «Всех нас ждёт здесь та или иная ужасная инвалидность», бросил папиросу, попрощался и ушел в свою комнатку. В 6 часов утра начался приём больных, но доктор не пришёл на работу. Фельдшерица пошла его позвать, но увидела в окно, что он спит, и не стала будить. Когда в 9 часов начался амбулаторный приём, послали разбудить доктора, увидели, что сон его не нормален, сказали администрации, и началась суматоха. Ранее Сергей Константинович, выписывая лекарства, включил в список морфий в ампулах и сейчас ввёл себе смертельную дозу. Все лекарства, которые могли служить противоядием, он спрятал, и их долго не могли найти.
Сергея Константиновича не стало, но администрация лагеря не могла простить, что их заключённый ушел из жизни не по их воле и поэтому фактические обстоятельства смерти в деле не фигурировали. Всё было рассказано Вандой Оттовной жене Смирнова Бориса Павловича, сына уже упоминавшегося выше Красноярского Городского Головы. Сам Борис, один из лучших друзей деда, отсидевший по тюрьмам и лагерям 34 года, волею судьбы в это же время находился в том же лагере, но на сильно охраняемом этапе, и встретиться они не могли.
Сын Сергея Константиновича Лев Сергеевич с начала двадцатых годов жил в Москве, занимался теорией гидростроительства, был крупным учёным и активно трудился до 85 лет.
Его дети Олег и Татьяна пошли каждый своим путём. Олег – учёный, всю жизнь работавший в институте Геофизики и Геохимии им. Вернадского, сейчас преподаёт за границей. Дети Олега, дочери Света и Лена после замужества уже не Кусковы. Дочь Татьяна стала экстрасенсом, помогает людям преодолевать Дочь деда Елена Сергеевна Кускова (моя мать), окончив биолого -почвенный факультет Томского университета и далее аспирантуру, подготовила к защите диссертацию, но в этот момент её научного руководителя репрессировали, тему «врага народа» закрыли и защита не состоялась. Началась Великая Отечественная война, всех мужчин-сотрудников кафедры забрали в армию, а женщин распределили по другим научным учреждениям. Маме выпала работа на Убинской опытно-мелиоративной станции, расположенной среди болот между Новосибирском и Омском, где стояли восемь одиноких домиков и заместителем директора по науке был Николай Васильевич Орловский, мой будущий отец. невзгоды в жизни. В свободное время, которого у неё больше всего не хватает, успевает слетать в Лувр, посетить музеи Европы или живьём посмотреть слонов, жирафов или носорогов в Африке.
В 1948 году он защитил докторскую диссертацию и в 1950-м вся семья оказалась в Барнауле, где отец и мать работали в сельхозинституте на кафедре почвоведения.
Кускова Елена Сергеевна и Орловский Николай Васильевич
Начался подъём целины, но вместо возможной распашки четырёх миллионов гектаров первый секретарь Алтайского крайкома Беляев обязался вспахать семь. Пахали солонцы, на которых росла ранее поедаемая только овцами трава, распахивали голые каменистые степи южной части Алтая. Отец, мать и я каждое лето проводили в экспедициях, видели результаты распашки «сверхплановых» площадей, на которых теперь не могли пастись овцы и не росла даже верблюжья колючка, но начинались пыльные бури. Борьба за здравый смысл в сельском хозяйстве, начатая отцом, привела к его травле партийным руководством края, прослушиванию телефонных разговоров, перлюстрации почты (а переписка у него была с многими ведущими учёными как в стране, так и за границей), помехам в издании своих работ, козням против многочисленных аспирантов, публикациям клеветнических статей в газете «Правда».
Жизнь подтвердила правоту учёного. Нападки людей, вынесенных волной на гребень истории, зачастую беспринципных и бестолковых, привели к тому, что, не сдав ни одной из принципиальных позиций, Н.В. Орловский в 1959 году переезжает в Красноярск, где начинает работу зав. лабораторией лесного почвоведения Института Леса и Древесины Академии Наук. В крае велась распашка земель Хакасии, пыльные бури долетали даже до Красноярска. Отец вступил в борьбу за сохранение почв от дефляции и эрозии. Результаты глубоких и всесторонних исследований были широко использованы. За огромный вклад в теорию и практику защиты почв от дефляции и эрозии он был награждён Золотой медалью имени В.В. Докучаева, которая выдаётся раз в 5 лет одному человеку на планете и ценится в научных ругах среди почвоведов наравне с Нобелевской премией, присуждаемой ежегодно в пяти номинациях. На доме, где отец и мать прожили последние десятилетия своей жизни, установлена мемориальная доска.
Сын Н.В. Орловского и Е.С. Кусковой (мама слишком уважала свой род, чтобы в браке сменить фамилию), названный в честь деда, Сергеем, по генетической направленности пошёл в науку. Успел, работая в институте гидротехники и мелиорации, продолжить работы отца на Убинке по созданию недорогих и экологически безопасных осушительных систем, разработал и поставил на серийное производство несколько моделей машин для их строительства.
Орловский Сергей Николаевич
Далее сработало заложенное в генах стремление к борьбе за справедливость, за чистоту Российской Науки. Ввязавшись в борьбу с нечистоплотным директором института Ю.Н. Красновым, Сергей стал лидером оппозиции, как ни странно, сумел подключить к этой борьбе члена ЦК КПСС Е.К. Лигачёва и победил. Но победа была Пирровой. Институт был расколот на враждебные лагеря, работать стало трудно и он перешёл в НИИ борьбы с лесными пожарами, где трудился до 2001 года.
С развалом прикладной отечественной науки он ушёл в аграрный и технологический университеты, где сейчас преподаёт. Из троих детей Сергея только один сын пошёл по пути отца в плане борьбы с огнём, работая в МЧС. Так и закончил я историю известного Сибирского рода Кусковых от Серебряного века России и до наших дней. С надеждой, что кто – либо из моих внуков унаследует гены предков и история пойдёт по новому витку спирали.
Но лет 5 назад на сайте «Российское генеалогическое дерево» http://www.r-g-d.ru/forum/index.php я случайно наткнулся на записку Ирины Алексеевны Томберг следующего содержания (в сокращении). ….Мой дед – Кусков Дмитрий Николаевич 02.11.1890 (21.10.1890), род. в С-Пб,…..Прадед -Кусков Николай Иванович лейб-медик при …госпитале Марии Федоровны,…рожден 01.05.1850 Иваном Кусковым (свободный крестьянин…) и …Александрой.
Ирина Алексеевна оказалась потомком второго сына Н. И. Кускова – Дмитрия. Найти И.А. Томберг сразу не смог, так как на сайт она не заглядывала. Позже, обратившись к администрации сайта, я связался с Ириной Алексеевной и получил от неё сканы семейного альбома, фотографии предков и потомков, которые включил в продолжение истории своего рода.
Прошёл год, и вдруг я получаю написанное прекрасным эпистолярным стилем письмо из Великого Новгорода от неизвестного мне ранее Сергея Васильевича Малышева. Оно начиналось так. «К Вам обращается Сергей Васильевич Малышев, родившийся в 1947 году, проведший детство и юность в г. Боровичи, полковник юстиции, военный прокурор в отставке. Волею Зевеса наследник информации о судьбе доктора Николая Ивановича Кускова, его детей и внуков, которая, судя по Вашим меткам в Интернете, Вас интересует. Полагаю, что я последний на Северо – Западе России, имеющий интересующую Вас информацию».
Мой адрес он нашёл через Интернет. Кто такой С.В. Малышев? Он сам ответил на это в первом письме следующей фразой: «Я не принадлежу к роду Кусковых. Однако жена старшего сына доктора Николая Ивановича Кускова – Клавдия Михайловна Кускова (в девичестве Смалис) приходилась мне тёткой».
И далее в 23-х письмах Сергей Васильевич изложил мне всю историю рода Николая Ивановича Кускова от его приезда в Санкт – Петербург и до наших дней. Так что продолжение истории рода Н. И. Кускова написано совместно с С. В. Малышевым. Я только сложил его письма в исторической последовательности и превратил в текст.
Кусков Николай Иванович, получив образование в медико-хирургической академии, начал карьеру в качестве земского врача 3-го участка Боровического уезда Новгородской губернии в селе Шероховичи. Его появление в Боровическом уезде связано со знакомством с семьёй сибирских золотопромышленников Толкачёвых. Один из них, Иван Александрович, житель Томска, разорившись, решил попытать счастья на берегах реки Мсты в Боровичах. В ложе реки имелся медный колчедан. Местное население путём собирательства доставляло его на фабрику, где Толкачёв наладил производство серной кислоты и меди. Однако запасы сырья не были разведаны, выход продукции оказался незначительным. Иван Алексеевич пытался организовать фарфоровое производство. Однако конкуренты братья Кузнецовы его обошли.
В итоге И. А. Толкачёв разорился и кончил жизнь самоубийством. Потомки его продолжали жить в Боровическом уезде, в усадьбе Полыновка, которая представляла собой улучшенный практичными купцами вариант «дворянского гнезда», о чём можно судить по её схеме.
Среди его детей была Анна Ивановна. На ней и женился в 1873 году молодой врач Николай Кусков. В приданое он получил половину площади второго этажа одного из домов в усадьбе Полыновка, принадлежащего семейству Толкачёвых. В январе 1884 г. на младшей сестре Анны Ивановны Толкачёвой (Кусковой) – Надежде, выпускнице Высших Бестужевских курсов в СПб, женился Анатолий Константинович Лядов, пианист, композитор, будущий профессор Санкт – Петербургской консерватории. Он получил в приданое за женой вторую половину второго этажа дома, где уже хозяйничали Анна и Николай Кусковы. Эти комнаты объединили два семейства. В них Кусковы и Лядовы проводили все летние месяцы.
План усадьбы «Полыновка». 1– дом А.И. Толкачёва; 2 – флигели А.И. Толкачёва; 3 – сарай и ледник; 4 – надворные постройки М.И. Толкачёва; 5 – дом М.И. Толкачёва; 6 – баня; 7 – дом наследников А.И. Толкачёва; 8 – дом. А.А. Борисова; 9 – Лядовская избушка; 10 – скотный двор; 11 – дом Лемнорта; 12 – гумно; 13 – баскетбольная площадка; 14 – городошная площадка.
Дом Н.И. Кускова и А.К. Лядова
Н. И. Кусков А.И. Толкачёва
У Н. И. Кускова и Анны Ивановны было четверо детей. Дочь Мария (в замужестве Борисова), сыновья Николай, Алексей и Дмитрий. Последний ребёнок – дочь Анна, умерла младенцем в 1894 году.
В середине 90-х годов Н. И. Кусков перешёл на работу в качестве ординатора в Мариинскую больницу, расположенную в городе Санкт – Петербурге на Литейном проспекте 56. Вскоре он стал старшим врачом и помощником директора больницы.
На городошной площадке в Полыновке, 1911 год.
Слева направо – сидят 1. Дмитрий Николаевич Кусков; 2. Александр Александрович Борисов; 3. Фёдор Максимилианович Толкачёв; 4. Александр Иванович Толкачёв; 5. Военный инженер полковник Н. Корсакович; 6. Михаил Анатольевич Лядов.
Стоят – 1. Владимир Анатольевич Лядов; 2. Сергей Анатольевич Толкачёв; 3. Николай Николаевич Кусков.
Одновременно он преподавал в Военно – Медицинской академии (до 1881 года Медико – хирургическая), где стал приват-доцентом. Согласно положения о высшей школе тех лет приват-доцент – защитивший докторскую диссертацию (нем.Habilitation), которая даёт право занять должность профессора в высшем учебном заведении. Учитывая, что число профессоров в конкретном учебном заведении ограничено, соискатель может временно стать приват-доцентом, выполняя функции профессора без соответствующей зарплаты. В 1899 году доктор Кусков уже имел по табелю о рангах чин действительного статского советника, что соответствовало воинскому званию генерал-майор, что давало потомственное дворянство и право именоваться «Ваше Превосходительство».
Сын Борисовых, Н.И. Кусков, Ада Иннокентьевна Кускова, А. К. Туманова (Кускова)
Так внук крепостного мужика стал генерал – майором и Его Превосходительством. В аристократическом и сановном СПб к этому относились скептически. Однако для Сибири это звучало гордо. После поездки в Трансвааль во главе миссии Российского Красного креста (1899 – 1900 годы) доктор Кусков стал главным врачом Мариинской больницы и занимал этот пост до 1918 года. Его жена Анна Ивановна умерла в 1898 году.
После первой русской революции Николай Иванович женился на княгине Туманошвили (русифицированный вариант фамилии – Тумановы). Они числились среди грузинского дворянства. Последняя фотография Николая Ивановича со второй женой сделана в 1911 году в Судаке (Крым) на даче.
После революции 1917-го года доктор Н. И. Кусков потерял работу и служебную квартиру на территории больницы. Далее он, как мог, спасался от голода в Полыновке, где и умер в декабре 1920 года. Похоронен на кладбище Спасской стороны г. Боровичи. Это кладбище было уничтожено в эпоху Н. С. Хрущёва. На его территории в 60 – 80-х годах XX века располагалось футбольное поле Индустриального техникума.
Клавдия Михайловна Кускова и сын Владимир, 1913 год
Старший сын Николай Николаевич, 1877 года рождения поступил на юридический факультет СПб университета. В 1899 – 1900 годы – поездка в качестве добровольца в Трансвааль. Н. Н. Кусков, судя по данным его библиотеки, был личностью неординарной. С. В. Малышев помнит коллекции бабочек, хранившихся у его вдовы до середины 60-х годов прошлого века. Там были и Южноафриканские экземпляры. В имеющейся у него «Книге о бабочках» Ф. Берга, изданной в 1851 году в Штутгарте (Земля Баден – Вюртенберг, ФРГ) на 232 страницах текста и 52 листах иллюстраций множество пометок рукой Николая Николаевича. Вскоре он женился на дочери ординатора Мариинской больницы статского советника Михаила Викеньтевича Смалиса Клавдии Михайловне, 1886 года рождения. В 1910 году у них родился первый сын Владимир. В этот период Н. Н. Кусков служит юрисконсультом в министерстве финансов Российской империи. В дорогом СПб денег не хватало, и он подрабатывал в должности управляющего домами генерала Фока, печально известного по обороне крепости Порт – Артур в 1904 -1905 годах.
В 1915 году родился второй сын Борис. В 1918 году Н. Н. Кусков потерял работу. Спасаясь от голода, он с семьёй перебрался в Полыновку. Добывая пропитание, на крыше вагона ездил в Тамбовскую губернию за хлебом, простудился и серьёзно заболел. Некоторое время работал в качестве клерка в исполкоме Боровического уездного совета. В 1921 году Н. Н. Кусков умер во время операции на щитовидной железе в Мариинской больнице в СПб, где и похоронен. Клавдия Михайловна осталась проживать в Полыновке с двумя сиротами.
