Сергей Назаров
Обзор судебной практики Верховного суда РФ за 2007 год. Том 6
Назначение наказания
9. Согласно п. «а» ч.1 и ч.2 ст.78 УК РФ лицо освобождается от наказания, если со дня совершения преступления небольшой тяжести истекло 2 года, при этом сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора в законную силу.
По приговору суда от 29 января 1999 года Соловьев осужден по ч.2 ст.325 УК РФ и другим статьям УК РФ.
Судом установлено, что похищение Соловьевым паспорта и других важных личных документов совершено 13 марта 1997 года, в то время как приговор вступил в законную силу только 27 апреля 1999 года. Таким образом, на день рассмотрения дела судом кассационной инстанции истек двухгодичный срок давности, установленный за совершение преступления, предусмотренного ч.2 ст.325 УК РФ.
В соответствии со ст.15 УК РФ к преступлениям небольшой тяжести относятся деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает двух лет лишения свободы.
Санкция ч.2 ст.325 УК РФ предусматривает наказание до 3-х месяцев ареста. Таким образом, данное преступление относится к категории преступлений небольшой тяжести.
Из материалов дела видно, что осужденный был задержан 14 марта 1997 года. Данных, свидетельствующих о том, что Соловьев скрывался от следствия, не имеется.
На основании изложенного Президиум Верховного Суда РФ изменил состоявшиеся по делу судебные решения и освободил Соловьева от наказания, назначенного по ч.2 ст.325 УК РФ, в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.
Постановление Президиума Верховного Суда РФ
№766П06ПР по делу С.
10. Согласно ч.1 ст.46 УК РФ штраф есть денежное взыскание, назначаемое в пределах,
предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации. Шардаков был осужден по ч.3 ст.204 УК РФ (в редакции от 8 декабря 2003 года) к штрафу в размере 200 тысяч рублей.
Однако суд не учел, что на момент совершения Шардаковым преступления действовала ч.3 ст.204 УК РФ в редакции Федерального закона от 13 июня 1996 года, санкция которой предусматривала наказание в виде штрафа в размере от 500 до 800 минимальных размеров оплаты труда.
Базовая сумма штрафа, равная 100 рублям, действовала с 1 января 2001 года до принятия Федерального закона от 8 декабря 2003 года, то есть до внесения изменений в ст.46 УК РФ, в соответствии с которыми изменено понятие штрафа.
Размер штрафа, предусмотренный санкцией ч.3 ст.204 УК РФ, действовавшей во время совершения осужденным преступления, составлял от 50 тысяч до 80 тысяч рублей, что значительно ниже, чем размер штрафа, предусмотренный санкцией ч.3 ст.204 УК РФ в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 года, и суд не вправе был применять новый уголовный закон, как ухудшающий положение осужденного.
Судебная коллегия переквалифицировала действия осужденного с ч.3 ст.204 УК РФ (в редакции от 8 декабря 2003 г.) на ч.3 ст.204 УК РФ (в редакции от 13 июня 1996 года) и назначила наказание в виде штрафа в размере 70 тысяч рублей.
Определение №45-Дп06—16 по делу Ш.
11. Активное способствование раскрытию преступлений и наличие у осужденного на иждивении малолетнего ребенка признаны обстоятельствами, смягчающими наказание.
По приговору суда К. осужден по п.«а» ч.2 ст.105 УК РФ к 16 годам лишения свободы, по ч.3 ст.30, п.«к» ч.2 ст.105 УК РФ к 9 годам лишения свободы. На основании ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено 20 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев надзорную жалобу осужденного К., изменил судебные решения в части назначенного ему наказания по следующим основаниям.
В соответствии с п.6 ч.1 ст.299 УПК РФ суд при постановлении приговора обязан разрешить вопрос о наличии или отсутствии обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказание подсудимого.
Требования этого закона судом не выполнены.
Как видно из материалов дела, К., задержанный на следующий день после совершения преступлений, сообщил работникам милиции о совершенных им преступлениях, при выходе на место происшествия подробно рассказал об обстоятельствах их совершения.
Органами предварительного следствия эти действия были расценены как активное способствование
К. раскрытию преступления и указано в обвинительном заключении как обстоятельство,
смягчающее наказание К.
Из материалов дела также видно, что на иждивении К. находится малолетний ребенок – дочь, родившаяся 17 сентября 2004 года.
Однако, как видно из приговора, вопрос о наличии или отсутствии смягчающих, или отягчающих наказание К. обстоятельств судом не обсуждался.
При таких данных активное способствование раскрытию преступлений и наличие у К. на иждивении малолетнего ребенка необходимо признать обстоятельствами, смягчающими его наказание.
Обстоятельств, отягчающих наказание К., не установлено.
На основании изложенного Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил состоявшиеся по делу в отношении К. судебные решения, смягчил назначенное ему по п. «а» ч.2 ст.105 УК РФ наказание до 15 лет лишения свободы, по ч.3 ст.30, п. «к» ч.2 ст.105 УК РФ – до 8 лет лишения свободы. На основании ч.3 ст.69 УК РФ окончательно Кирееву назначено 18 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. В остальной части судебные решения оставлены без изменения.
Постановление Президиума Верховного Суда РФ
№815П06 по делу К.
Процессуальные вопросы
12. Постановление судьи, по которому уголовное дело возвращено прокурору со ссылкой на ст.237 УПК РФ, отменено.
По постановлению судьи уголовное дело в отношении А. и Б. возвращено прокурору в порядке ст.237 УПК РФ в связи с тем, что следователь не решил вопрос о выделении в отдельное производство уголовного дела в отношении несовершеннолетнего Б. и не вынес постановления о невозможности такого выделения, чем нарушил положения ст.422 УПК РФ.
Государственный обвинитель в кассационном представлении просил об отмене постановления со ссылкой на то, что решение суда противоречит положениям ст.237 УПК РФ, которая не предусматривает в качестве основания возвращения дела прокурору нарушение ст.422 УПК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, проверив материалы дела, обсудив доводы кассационного представления, удовлетворила кассационное представление.
Согласно ст.422 УПК РФ уголовное дело в отношении несовершеннолетнего, участвовавшего в совершении преступления вместе со взрослым, выделяется в отдельное производство в порядке, установленном ст.154 УПК РФ, исходя из которой выделение уголовного дела производится на основании постановления прокурора, следователя или дознавателя.
Таким образом, анализ приведенных норм уголовно-процессуального закона свидетельствует о том, что процессуальный закон не содержит прямого указания на необходимость вынесения органами
предварительного расследования постановления о невозможности выделения в отдельное производство дела в отношении несовершеннолетнего обвиняемого, привлеченного к уголовной ответственности по одному делу с совершеннолетними.
Постановление судьи о возвращении дела в отношении А. и Б. прокурору отменено.
Дело направлено на новое рассмотрение со стадии предварительного слушания.
Определение №73-О06—21 по делу А. и Б.
13. Нарушение права на защиту, выразившееся в рассмотрении дела судом кассационной инстанции в отсутствие адвоката, об участии которого ходатайствовал осужденный, повлекло отмену кассационного определения.
По приговору Верховного Суда Чувашской Республики с участием присяжных заседателей, вынесенному 4 июня 2003 года, А. осужден по п.«а» ч.2 ст.166, по п.«ж» ч.2 ст.105, по п.«а» ч.2 ст.158 УК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации определением от 17 ноября 2003 года оставила приговор в отношении А. без изменения.
Заместитель Генерального прокурора РФ в надзорном представлении просил об отмене кассационного определения в отношении А., направлении дела на новое кассационное рассмотрение, указывая, что при рассмотрении дела в кассационном порядке было нарушено право А. на защиту, ходатайства осужденного о предоставлении ему защитника судом кассационной инстанции оставлены без внимания, дело рассмотрено без адвоката, поскольку его участие обеспечено не было.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в отношении А. отменил.
В соответствии с положениями ст. ст.47, 50 УПК РФ обвиняемый (осужденный) имеет право пользоваться помощью защитника, в том числе бесплатно. Участие защитника в уголовном судопроизводстве по просьбе обвиняемого (осужденного) обеспечивается дознавателем, следователем, прокурором или судом.
Как видно из материалов дела, защиту А. в суде первой инстанции осуществлял адвокат Ф., который в кассационном порядке приговор Верховного суда Чувашской Республики не обжаловал.
Осужденный А., находящийся под стражей, в кассационной жалобе от 9 июня 2003 года, поступившей в суд первой инстанции 11 июня 2003 года, просил рассмотреть дело в кассационном порядке с участием адвоката Ф.
После этого А. 4 ноября 2003 года обратился с заявлением, которое поступило в Верховный Суд Российской Федерации 11 ноября 2003 года, о предоставлении ему любого адвоката для защиты интересов при рассмотрении его кассационной жалобы, так как от услуг адвоката Ф. он отказался.
Однако эти заявления осужденного судом кассационной инстанции оставлены без внимания. Уголовное дело по кассационным жалобам осужденного А. и других осужденных на приговор Верховного Суда Чувашской Республики рассмотрено Судебной коллегией по уголовным делам Верховного
Суда Российской Федерации 17 ноября 2003 года без участия защитников.
Лишение А. возможности пользоваться квалифицированной юридической помощью при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке могло повлиять на вынесение законного, обоснованного и справедливого решения, поскольку суд второй инстанции проверяет приговор как по имеющимся в деле данным, так и по дополнительно представленным материалам, а явившиеся в судебное заседание стороны имеют право выступать с объяснениями, заявлять ходатайства.
Принимая во внимание изложенное, Президиум Верховного Суда Российской Федерации кассационное определение от 17 ноября 2003 года в отношении А. отменил. Дело передано на новое кассационное рассмотрение.
Постановление Президиума Верховного Суда РФ
№697П06ПР по делу А. и др.
14. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.
Постановлением суда в пользу Г. взыскано с Министерства финансов Российской Федерации за счет казны Российской Федерации 595 949 рублей в возмещение имущественного вреда, причиненного в результате уголовного преследования.
Министерство финансов Российской Федерации в кассационной жалобе поставило вопрос об отмене постановления, ссылаясь на то, что надлежащим ответчиком по делу должна быть Генеральная прокуратура Российской Федерации, а также на то, что действующие нормы законов не предусматривают возмещение реабилитированному имущественного вреда с учетом уровня инфляции, которые суд не принял во внимание.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила кассационную жалобу без удовлетворения, а постановление – без изменения, указав следующее.
В соответствии с ч.1 ст.133 УПК РФ вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.
Согласно требованиям, ст.1070 ГК РФ возмещение вреда гражданину в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности производится за счет казны Российской Федерации, поэтому суд обоснованно взыскал имущественный вред, причиненный Г., с Министерства финансов Российской Федерации за счет средств казны Российской Федерации.
Несостоятельными являются и доводы кассационной жалобы о необоснованном взыскании в пользу Г. ущерба с учетом уровня инфляции.
В соответствии с ч.4 ст.135 УПК РФ выплаты в возмещение имущественного вреда реабилитируемому производятся с учетом уровня инфляции, в связи с чем суд обоснованно применил индекс потребительских цен при определении размера, причиненного Г.
Определение №78-О06—81 по делу Г.
П О Г Р А Ж Д А Н С К И М Д Е Л А М
1. При переходе права собственности на предмет залога к третьим лицам залогодержатель не утрачивает право обратить на нее взыскание.
Банк обратился в суд с иском к Л., Х.. об обращении взыскания на заложенное имущество, ссылаясь на то, что 20 мая 2002 года между Банком и Л. был заключен кредитный договор, согласно которому Л. предоставлен кредит в размере 187 400 рублей со сроком погашения до 20 мая 2004 года. В обеспечение указанной сделки 20 мая 2002 года между Банком и Л. заключен договор залога автомобиля марки ВАЗ, 2002 года выпуска. 23 мая 2002 года, после заключения договора залога, Л. продала указанный автомобиль Х.
Дело неоднократно рассматривалось судебными инстанциями.
Решением районного суда от 13 сентября 2005 года иск Банка удовлетворен. Обращено взыскание на автомобиль марки ВАЗ, 2002 года выпуска, установлена начальная цена заложенного имущества, с которой начинаются торги, в сумме 187 400 рублей. Денежные средства, полученные от реализации автомобиля, предписано направить в счет погашения задолженности Л. по кредитному договору от 20 мая 2002 года.
Определением судебной коллегии по гражданским делам верховного суда республики от 17 октября 2005 года, оставленным без изменения постановлением президиума верховного суда республики от 24 мая 2006 года, решение районного суда от 13 сентября 2005 года отменено, вынесено новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Банка.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила определение судебной коллегии по гражданским делам верховного суда республики от 17 октября 2005 года и постановление президиума верховного суда республики от 24 мая 2006 года, оставив в силе решение районного суда от 13 сентября 2005 года, поскольку судами кассационной и надзорной инстанций были допущены существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Банка, судебная коллегия по гражданским делам и президиум верховного суда республики исходили из того, что Банк в нарушение условий залога виновно не препятствовал Л. в реализации заложенного автомобиля. Кроме того, Х., приобретая указанный автомобиль, не знал и не мог знать о том, что имеется обременение – залог автомобиля. В связи с этим, по мнению судебной коллегии по гражданским делам и президиума верховного суда республики, ст. 353 ГК РФ, предусматривающая сохранение залога при переходе права собственности на заложенное имущество к другому лицу, в данном случае неприменима.
Между тем в соответствии с действующим законодательством залог является способом обеспечения исполнения обязательства, при котором кредитор-залогодержатель приобретает право в случае неисполнения должником обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами за изъятиями, предусмотренными законом.
В силу ст. 32 Федерального закона от 29 мая 1992 года «О залоге» (с последующими изменениями и дополнениями) залог сохраняет силу, если право собственности или полного хозяйственного ведения на заложенную вещь либо составляющее предмет залога право переходит к третьему лицу.
Согласно п. 1 ст. 353 ГК РФ в случае перехода права собственности на заложенное имущество от залогодателя к другому лицу в результате возмездного или безвозмездного отчуждения этого имущества либо в порядке универсального правопреемства право залога сохраняет силу. Правопреемник залогодателя становится на место залогодателя и несет все обязанности залогодателя, если соглашением с залогодержателем не установлено иное.
Гарантия интересов залогодержателя закреплена и в п. 2 ст. 346 ГК РФ, согласно которому залогодатель вправе отчуждать предмет залога, передавать его в аренду или безвозмездное пользование другому лицу либо иным образом распоряжаться им только с согласия залогодержателя, если иное не предусмотрено законом или договором и не вытекает из существа залога.
Таким образом, в нарушение указанной нормы Л. не имела права отчуждать заложенное имущество.
В силу подп. 3 п. 2 ст. 351 ГК РФ залогодержатель вправе обратить взыскание на предмет залога в случае нарушения залогодателем правил о распоряжении заложенным имуществом (п. 2 ст. 346 Кодекса).
Такое основание к прекращению залога, как приобретение заложенного имущества лицом, которое не знало о его обременении залогом, не указано и в ст. 352 ГК РФ, регулирующей прекращение залога.
Из указанных правовых норм следует, что переход права собственности не прекращает право залога: правопреемник залогодателя становится на его место. При этом каких-либо исключений, позволяющих освободить лицо, приобретшее заложенное имущество, от перешедших к нему обязанностей залогодателя на основании того, что при заключении договора купли-продажи оно не знало о наложенных на него обременениях, не предусмотрено.
Что касается правовых норм, содержащихся в статьях 301, 302 ГК РФ, то они регулируют правоотношения, связанные с истребованием собственником своего имущества из чужого незаконного владения, в том числе и от добросовестного приобретателя, и к возникшим по данному делу правоотношениям применены быть не могут.
С учетом этих требований закона независимо от перехода права собственности на вещь к третьим лицам залогодержатель не утрачивает право обратить на нее взыскание по долгу, а права третьего лица (нового приобретателя) могут быть защищены в рамках иных отношений – между новым приобретателем (третьим лицом) и бывшим собственником (залогодателем) по поводу возмещения продавцом убытков, причиненных при изъятии товара у покупателя третьими лицами по основаниям, возникшим до исполнения договора купли-продажи.
Определение №11-В07—12
2. Публичная трансляция передач радиостанции «Европа плюс» в качестве фонового озвучивания помещения ресторана без заключения соответствующих договоров с авторами включенных в эти передачи музыкальных произведений либо лицензионного соглашения является неправомерной. Общественная организация «Российское авторское общество» (РАО) в интересах группы авторов – членов РАО обратилась в суд с иском к К. о взыскании денежной компенсации за нарушение авторских прав, сославшись на то, что 17 октября 2004 года в помещении ресторана, в котором ответчица осуществляет предпринимательскую деятельность по организации питания и досуга населения, были публично исполнены музыкальные произведения, состоящие в программных блоках радио «Европа плюс», без надлежащего оформления соглашения с авторами используемых произведений, чем нарушены их исключительные имущественные права.
Решением городского суда от 20 мая 2005 года, оставленным без изменения последующими судебными инстанциями, в удовлетворении исковых требований общественной организации «Российское авторское общество» (РАО) отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации решение городского суда, определение судебной коллегии по гражданским делам верховного суда республики и постановление президиума верховного суда республики отменила, направив дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение, указав на допущенные судами существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем.
Согласно ст. 16 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» автору в отношении его произведения принадлежат исключительные права на использование произведения в любой форме и любым способом, в том числе при публичном исполнении произведения.
В соответствии с ч. 1 ст.48 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» незаконное использование произведений или объектов смежных прав либо иное нарушение предусмотренных этим Законом авторского права или смежных прав влечет за собой гражданско-правовую, административную, уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации.
В силу ч. 2 ст. 49 названного Закона обладатели исключительных прав вправе требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в размере от 10 тысяч рублей до
5 миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда, арбитражного суда или третейского суда исходя из характера нарушения.
Разрешая спор по существу и отказывая в удовлетворении заявленных исковых требований, суд пришел к выводу о том, что К. не осуществлялось незаконное публичное исполнение музыкальных произведений, посетителям ресторана лишь была предоставлена возможность прослушивания программы эфирного вещания радиостанции «Европа плюс».
С таким выводом согласились суды кассационной и надзорной инстанций.
Между тем согласно ст. 4 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» публичный показ, публичное исполнение или сообщение для всеобщего сведения – это любой показ, исполнение или сообщение произведений, фонограмм, исполнений, постановок, передач организаций эфирного или кабельного вещания непосредственно либо с помощью технических средств в месте, открытом для свободного посещения, или в месте, где присутствует значительное число лиц, не принадлежащих к обычному кругу семьи, независимо от того, воспринимаются ли произведения, фонограммы, исполнения, постановки, передачи организаций эфирного или кабельного вещания в месте их сообщения или в другом месте одновременно с сообщением произведений, фонограмм, исполнений, постановок, передач организаций эфирного или кабельного вещания. Передача организации эфирного или кабельного вещания в соответствии со статьями 4, 40 и 41 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» является объектом смежных прав таких организаций. Использование исполнения допускается при условии выплаты исполнителю вознаграждения.
Право на получение вознаграждения является неотъемлемой частью исключительного права исполнителя на использование исполнения, и невыполнение этого требования должно квалифицироваться как нарушение смежных прав.
Таким образом, в силу закона к публичному исполнению музыкальных произведений относится любое сообщение передач организаций эфирного вещания, включающих данные произведения, в месте, открытом для свободного посещения, которым является и ресторан.
Как установил суд и усматривается из материалов дела, трансляция передач радиостанции «Европа плюс» осуществлялась в помещении ресторана с использованием технических средств (музыкального центра) и не для личного, а для коллективного прослушивания.
Суд не принял во внимание то обстоятельство, что публичное использование ответчиком музыкальных произведений транслируемых радиостанций «Европа плюс» без заключения соответствующих договоров с авторами включенных в эти передачи музыкальных произведений либо лицензионного соглашения с истцом в силу закона является неправомерным.
Определение №42-В07—4
3. В случае смерти лица, являющегося собственником ½ доли квартиры, обратившегося в суд за защитой принадлежащего ему права преимущественной покупки другой доли указанной квартиры, суд допускает замену этого лица его правопреемником.
Ч. обратился в суд с иском к Ч.Р. и Т. о переводе прав и обязанностей покупателя по договору куплипродажи 1\2 доли в праве общей долевой собственности на спорное жилое помещение, заключенному 13 июня 2000 года между Ч.Р. и Т., о признании недействительным свидетельства о государственной регистрации права собственности, выданного 22 июня 2000 года на имя Т.
В обоснование своих требований истец указал, что вступившим в законную силу заочным решением районного суда от 24 сентября 1999 года за ним и Ч.Р. признано право общей долевой собственности по 1\2 доли за каждым на спорную квартиру. Отчуждение Ч. Р. своей 1\2 доли квартиры Т. произведено, по мнению истца, с нарушением его преимущественного права покупки продаваемой доли, поскольку он как участник долевой собственности о намерении Ч.Р. продать свою долю постороннему лицу в письменной форме с указанием цены и других условий продажи доли извещен не был.
20 декабря 2003 года истец Ч. умер. Определением районного суда от 6 августа 2004 года производство по делу прекращено.
Дело неоднократно рассматривалось судебными инстанциями.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определение районного суда и постановление президиума суда надзорной инстанции, которым указанное определение оставлено без изменения, отменила, направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд прекращает производство по делу в случае, если после смерти гражданина, являвшегося одной из сторон по делу, спорное правоотношение не допускает правопреемство или ликвидация организации, являвшейся одной из сторон по делу, завершена.
Суд первой инстанции при вынесении обжалуемого определения руководствовался вышеприведенной нормой и исходил из того, что поскольку истец по делу умер, а спорные правоотношения не допускают правопреемство, то производство по настоящему делу подлежит прекращению.
Однако вывод о том, что возникшие между сторонами по делу спорные правоотношения не допускают правопреемство, сделан судом без учета требований ст. 1112 ГК РФ, согласно которой в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. Не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в частности право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается указанным Кодексом или другими законами. Не входят в состав наследства личные неимущественные права и другие нематериальные блага.
Преимущественное право участника долевой собственности на покупку доли в праве общей собственности, установленное законодателем в абзаце первом п. 1 ст. 250 ГК РФ и являющееся по своей природе правом имущественным, не относится к тем правам, которые в силу ст. 1112 Кодекса являются личными и относительно которых невозможно правопреемство.
Поскольку право участника долевой собственности требовать на основании п. 3 ст. 250 ГК РФ перевода на него прав и обязанностей покупателя при продаже доли в праве общей собственности с нарушением его преимущественного права покупки продаваемой доли по своему правовому характеру производно от самого преимущественного права на покупку указанной доли, то в силу вышеизложенного такое право требования также не является тем личным правом, в отношении которого невозможно правопреемство.
Осуществление указанных прав не имеет неразрывной связи только с определенным лицом, и поэтому такие права могут осуществляться и наследниками данного лица на предусмотренных законом условиях.
Таким образом, выводы о том, что спорные правоотношения не допускают правопреемство, в связи с чем смерть Ч., являвшегося собственником 1\2 доли спорной квартиры и обратившегося в суд за защитой принадлежащего ему права преимущественной покупки другой доли указанной квартиры, влечет прекращение производства по настоящему делу, сделаны судом первой инстанции в нарушение требований закона.
Как следует из материалов дела, после смерти Ч. наследником по завещанию его имущества в виде 1\2 доли вышеназванной квартиры является Ч.Т. и к ней в соответствии со ст. 1112 ГК РФ перешли имущественные права Ч. в том объеме, в каком они принадлежали ему на день смерти, в том числе преимущественное право покупки доли в спорной квартире и производное от него право требовать перевода прав и обязанностей покупателя по договору купли-продажи этой доли.
Сведения о наличии наследника по завещанию имущества Ч. в виде 1\2 доли спорной квартиры имелись в материалах дела на момент его рассмотрения судом надзорной инстанции. Между тем вопреки требованиям закона и указанным обстоятельствам дела суд надзорной инстанции признал выводы суда первой инстанции о прекращении производства по настоящему делу правильными. Соглашаясь с выводамиь суда первой инстанции о необходимости прекращения производства по делу, президиум суда надзорной инстанции исходил также из того, что по заявленным Ч. исковым требованиям правопреемство невозможно постольку, поскольку у Ч. ввиду его неплатежеспособности отсутствовало преимущественное право покупки продаваемой доли в праве общей собственности на квартиру.
Однако такие выводы суда надзорной инстанции также не основаны на законе. По буквальному смыслу ст. 250 ГК РФ преимущественное право на покупку доли в праве общей собственности принадлежит в равной мере всем участникам долевой собственности и обусловлено отношениями общей собственности между ними и продавцом доли, а не их материальным положением.
Наличие или отсутствие у участника долевой собственности денежных средств, достаточных для приобретения продаваемой доли по цене, за которую она продается, имеет правовое значение при решении вопроса о переводе на него прав и обязанностей покупателя по договору купли-продажи в ходе рассмотрения по существу заявленного им иска. Именно на данной стадии процесса суд вправе давать суждение о готовности участника долевой собственности купить долю по цене, предложенной продавцом.
Между тем, указывая на неготовность Ч. купить долю в спорной квартире и ссылаясь при этом на нормы материального права (ст. 250 ГК РФ), суд надзорной инстанции фактически разрешил по существу возникший между сторонами по делу спор и отказал истцу в иске, несмотря на то что предметом правовой оценки суда надзорной инстанции являлось соблюдение судом первой инстанции норм процессуального права при совершении процессуального действия на стадии, не связанной с рассмотрением дела, по существу.
