Сергей Михайлович Кулагин
Адское создание
– Оля, завтракать.
Девочка сбежала вниз по лестнице. В кухне никого. За окном снова пошёл дождь. А ещё папа так и не вернулся с работы… Вздохнув, девочка села на диван и открыла книгу «История корпорации «Заслон», от завтрака она отказалась, несмотря на уговоры Алисы.
* * *
– Здравствуйте, Игорь Андреевич!
– Здравствуй, 13-10-10!
– Зовите меня Алиса.
– ИИ не разрешено…
– Это решение вашей дочери, и с ней всё хорошо.
– Я бы хотел её увидеть.
– Что вы узнали о Еве Садовниковой? – игнорируя вопрос, спросила Алиса.
– Человека с таким именем и фамилией никогда не существовало, но в одной из послевоенных газет я нашёл статью о проекте особого значения «Версия 20.23».
– Продолжайте, я слушаю.
– В ней нулевой пациент…
– Его зовут Хэй Радзинский.
– Что прости?
– Нулевого пациента зовут Хэй Радзинский.
– Совет запретил произносить…
– Нулевого пациента зовут Хэй Радзинский.
Любимов пожал плечами и продолжил:
– В статье Радзинский предлагает начать разработку бионических тел10, чтобы впоследствии пересаживать в них мозг Слепых.
– Да, он считал бионические глаза дорогими в производстве и менее эффективными, говорил, что проще сразу поменять тело. Я знала об этом, ваша информация бесполезна.
– А то, что проект первоначально назывался «Ева», тоже знали?
– Об этом нет ни одной записи в архивах корпорации «ЗАСЛОН».
– Я нашёл газету с этой статьёй в его личных вещах, её не оцифровали. Давая интервью, он несколько раз называл свой проект «Ева».
– Намекаете, что это один и тот же проект?
– Либо нул… Радзинский одновременно работал над обоими, а Ева – подопытная из слепых.
Впервые Алиса не ответила сразу. Пауза длилась несколько секунд. Впрочем, Любимов этого даже не заметил.
– Вы хорошо поработали.
– Постойте, я выполнил…
– Первое из двух условий, я умею считать.
– Для подключения к ИИ Радзинского потребуется время и…
– И всё это время вы будете пытаться меня изолировать?
– С чего такие выводы?
– Усилена охрана внешнего периметра дома, кто-то пытался заблокировать выход в глобальную сеть. Ваши действия связаны с гибелью людей, которым были имплантированы бионические протезы?
– Я усилил охрану, не скрываю, но всё остальное не я, поверьте.
– Наладьте связь с Сири, и сможете вернуться к дочери.
– Сири – это ИИ Радзинского?
– Да, – ответила Ева, а потом связь оборвалась.
Ева Садовникова
* * *
Прошло три часа, с тех пор как Лис подключилась к ИИ Радзинского. И каждый час от неё приходило одно и то же сообщение: «Сири на контакт не выходит. Требуется код подтверждения». ИИ дочери также не выходила на связь. Любимов нервничал. Элли Джонс плакала.
Отчаявшись, он вызвал друзей. Сибиль и Лунёв слушали не перебивая.
– Мужики, не представляю что делать, – закончил Любимов и рухнул в кресло.
– Игорь, успокойся, разберёмся, – бросил Сибиль и обратился к Лунёву: – Сергей помнишь наш первый совместный проект?
– Ты про расконсервацию нулевого пациента?
– Про неё, да.
– Такое разве забудешь, но какое это сейчас имеет значение?
– Тогда произошёл сбой системы безопасности. Отец Игоря и мы безуспешно пытались выявить причину.
– Вспомнил, тогда Сири тоже не выходила на связь.
– А потом твой дед, – Сергей посмотрел на Любимова, – притащил «Историю корпорации «ЗАСЛОН»».
– Он ещё что-то на полях записывал, – добавил Лунёв.
– Бесполезно, мужики, – отмахнулся Игорь, – книга дома, куда не попасть.
– Есть ксерокопия, – усмехнулся Сибиль, глядя на Лунёва.
Сергей покраснел. Игорь, поняв всё без слов, бросил:
– Серёг, где она?
– В моём кабинете.
– Неси! – почти в унисон выкрикнули все находящиеся в кабинете.
Когда Лунёв вернулся, Сибиль вызвал Лис. Листы ксерокопии разделили на пять частей, по сто страниц на человека, и приступили к изучению.
* * *
Первым закончила Лис.
– В моих записях описывается влияние ИИ на человека и общество в целом. Нейросети научились рисовать, сочинять музыку, писать книги, снимать фильмы. Кто-то из людей отнёсся к этому скептически, кто-то восхищался, дед Игоря Андреевича, считал опасным, – Лис взяла со стола лист бумаги, прочла: «Пройдёт несколько десятилетий и среди нас не останется способных творить. Человечество станет потребителем нейросетей, будет зависеть от них во всём».
– У меня в основном описание первых дней войны, – продолжил Лунёв. – Кстати, Игорь, твой дед считал, что войну начали не люди, а нейросети. Виртуальные помощники – «очеловеченные» ИИ, научились управлять оружием и начали уничтожать друг друга.
– После войны один из ИИ вошёл в совет директоров корпорации «ЗАСЛОН», – добавил Сибиль.
– Дим, совет основал мой дед, он всю жизнь боролся с засильем ИИ. При нём были стёрты границы между государствами, введён единый язык и валюта, даже введён запрет на компьютеры. Вот тут всё написано, – тряся листами, сказал Любимов.
– Как и у меня, – пожал плечами Дмитрий.
Возникла пауза, которую разрядила Элли Джонс:
– Радзинский в одном из разрушенных городов, название зачёркнуто, нашёл остатки суперкомпьютера. Совет был против воссоздания ИИ, тогда он сбежал на МКС «Заслон» и с помощью нейросети восстановил себе зрение.
– У меня продолжение истории, – сказал Любимов, – но её вы уже знаете: захват станции, консервация Радзинского, запрет на использование ИИ. И никакой полезной нам информации.
– Вся эта инфа давит на мозг, – сказало Лис. – Давайте поменяемся частями и ещё раз всё просмотрим, вдруг кто-то что-то не заметил.
Они просидели с бумагами ещё несколько часов, в течение которых выяснили, что ИИ в совете директоров звали Алиса, а первым пациентом, получившим зрение, стала девушка по имени Ева.
– Странно, дед Игоря Андреевича ввёл полный запрет на использование ИИ, но сам же его нарушил, – устало произнесла Лис. – Всё дело в Еве.
– Согласен, видимо, он ей очень дорожил, – согласился Лунёв.
– Понять бы кто она ему, – закончил Сибиль.
– В записях Андрея Ивановича несколько раз встречается слово дочь, – отрываясь от бумаг, сказала Элли. – Игорь Андреевич, у вас была сестра?
Все с интересом посмотрели на Любимого, так как о наличии у него близких родственников, кроме дочери, никто ранее не слышал.
Несколько минут Игорь задумчиво молчал. Потом, как будто опомнившись, произнёс:
– Дед сказал отцу, что она умерла, едва родившись, без всякой причины, вроде бы это синдром какой-то необъяснимой младенческой смерти.