Сергей Медведев
Не самый плохой человек
– Один хрен. Ну-ка, сдвинься «Пшек», ты на моё место сел.
После этого случая, Лёшку стали звать «Пшеком» в команде. Так что с «Гепардом» он немного слукавил.
Домой возвращались, когда уже стемнело. С реки поддувал холодный, сырой ветер, они ускорили шаг, стараясь побыстрее миновать длинный, продуваемый всеми ветрами Автозаводской мост через Москва-реку. С него уютно светился ночными огнями завод ЗИЛ, всеми цехами и гигантскими территориями. Илья натянул легкую куртку до самого носа, вжал голову в плечи, сгорбился и широко зашагал своими длинными ногами. Со стороны он походил на здоровенного грача. Рядом с ним семенил Лёха, разница в росте у них была около двадцати сантиметров, поэтому Лёше приходилось идти значительно быстрее своего товарища, чтобы не отставать, и периодически забегая вперёд.
– Дуры, – не унимался Лёша, всю обратную дорогу он костерил девчонок на чём свет стоял. – Учатся они на врачей, небось собачьи доктора! У них на табло написано, что больше клизмы, им не доверят ничего в жизни.
– А чего ты сейчас разошёлся? – повернул в его сторону голову Илья, у которого из-под куртки торчали только глаза. – Там сидел и молчал.
– Ой, ты я смотрю прямо в ударе был! Сидел как бурак красный.
– Чего ты плетёшь?
– Ага, то бледнел, то потел.
– Ничего я не потел, – полностью вытащил голову из куртки Илья. – Там просто душно было.
– Ну да, ну да. Душно ему. Жених, ты зачем собрался их провожать? Книжек начитался? Рыцарь!
– Тебе чего не нравится? Чего ты раззуделся, как бабка? Там ты что-то молчал, это сейчас ты храбрый.
– Ну не пошли же? Если бы они согласились, тогда и сказал бы. Эта каракатица с бусами дебильными… «может, у них автограф взять?» – противным голосом изобразил Лёха, – Я бы им из жалости не дал бы автограф!
Лёха продолжал бубнить свои проклятья, но Илья, не обращал на него внимания. Он был поглощён своими мыслями, в них он уже построил карьеру, был известным игроком, забивал голы и купался в лучах славы! А как было не мечтать? Кто бы смог устоять и не фантазировать о будущем? Благо намечались перспективы. Сегодня Николай Петрович похвалил его на тренировке и намекнул, что скоро даст шанс проявить себя в игре. Только когда скоро? Завтра? Или может быть через месяц? В этих мыслях он летал как на качелях. То улетал высоко вверх и видел себя уже в футболке сборной. То опускался глубоко вниз и корил себя сомнениями, сможет ли он вообще не опозориться на глазах у всей страны.
От этих размышлений и терзаний, дышать стало тяжело. Сердце колотилось в груди и требовало выхода энергии. Илья поймал себя на мысли, что идёт всё быстрее. Шли они посередине моста, разделённые трамвайными путями.
– Чего молчишь? – дёрнул его за рукав Лёха, передвигавшийся мелкими перебежками. – Ты вообще хоть понял, что я спросил?
– Ну-ка, давай кто быстрее до конца моста, «Гепард»! – последние слова, Илья крикнул уже рванув вперёд.
–Уж тебя, кочерга, я обгоню! – смеясь бросился вдогонку Лёха.
Дома его ждали, это он понял по демонстративно стоящей на столе холодной еде и плотно сжатым губам мамы, уставшему исполнять свою роль, хмурому отцу. Родители сидели в полной тишине – мама делала вид, что читает, отец ковырялся с поплавками и грузилами и ждал, когда можно будет уже включить телевизор.
– Привет! – настороженно начал Илья, заходя в комнату и вешая доставшуюся от отца куртку на вешалку.
– Привет, – сухо ответила мама, не отрываясь от книги, – еда на столе.
Не было такого, чтобы мама не разогрела ему поесть или не положила ещё горячего. Оценив масштаб предстоящего разговора, Илья мысленно вздохнул и решил сразу перейти к делу.
– Что случилось?
– Ничего, – мама продолжала глядеть в книгу, уже давно не перелистывая страниц.
Отец хмуро смотрел на него, было видно, что он уже не раз слышал, что случилось и это ему уже надоело.
– Мне уже восемнадцать лет, я должен приходить домой к девяти? – эмоционально спросил Илья.
– Ты ещё голос повысь, сопляк! – отец бросил свои поплавки обратно в коробку и встал, уперев руки в боки. – Мать готовит ему, ходит от окна к окну, ждёт. А он… ты погляди на него…
Илья опешил. Столь эмоциональная, несвойственная реакция отца, поставила его в тупик.
– Ну, погулял я немножко, что в этом такого?
– Да в том и дело! – не выдержала мама. – У тебя одни гуляния. Вся жизнь – один сплошной праздник! Чем ты занимаешься по жизни, чего вообще хочешь?!
– Мама, ты о чём? Я футболист, я не тунеядец. Каждый день я тренируюсь, меня скоро в основе выпустят. Это работа – такая же, как и у вас. Вы же сами за меня радовались?!
– Какая это работа? Это праздник! Работаю я, или мама твоя. Когда ты уже поймёшь, дурачок, ну, поиграешь может быть немного, дальше что? Надо думать, уже сейчас, у тебя хороший момент показать себя, потом на завод возьмут. Вот где настоящая работа.
– Радовались, – перебила мама, – и сейчас радуемся, а чем ты всеми вечерами занимаешься? Где ты пропадаешь? Соседи уже вопросы задают «что-то Илюшку не видно, как только в «Торпедо» перешёл, перестал появляться». Разговоры разные пошли, про торпедовскую жизнь, про жизнь футболистов…
«Так вот в чём дело!» – подумал про себя Илья, а вслух сказал – Они сплетни собирают, а вы их слушаете. Вам не всё равно, что они там несут?
– Не всё равно! – зло крикнул Михаил Велимирович. – Я после Победы, уже почти двадцать лет отработал на заводе. Я на доске почёта вишу. Я вот этим горбом… – он постучал себя по спине кулаком. – Зачем? Чтобы у меня за спиной шушукались, чтобы про нас говорили всякие.
– Миша, не расходись. Ты пойми, Илюша. Злых людей много, мало ли что придумают. Напишут анонимку – и всё!
– Какую анонимку мама?! Время уже другое! Как вы не поймёте!
– Время может и другое, – устало мотнула головой Екатерина Петровна, – люди те же. И зависть, сынок, она никуда не денется. Зависть, во все времена будет управлять людьми. Пока ты гоняешь мячик, эти самые люди, которых ты не знаешь, и не можешь понять, потому что жизни не видел, ни свет, ни заря, встают на работу и идут вкалывать на предприятие, которое терпеть не могут, но обязаны ходить, ведь их детям тоже надо кушать. И как ты думаешь, что они говорят о мальчике, который бегает за мячиком? О мальчике, на которого не орёт начальник, которому можно всё то, за что их ругают на собраниях. Который в 18 лет, наплевал на всех вокруг и не думает больше ни о чём – только о гулянках и танцульках? Что они могут увидеть в тебе за ворохом своих проблем, вряд ли доброту и честность. Хорошее никогда не лезет на первый план. На тебя всегда будут смотреть через призму зависти и злости.... А ты говоришь времена другие.
После этих слов. Она вышла из комнаты, давая понять, что разговор окончен. Отец наконец включил телевизор, в сторону сына он не смотрел. Наскоро поев холодный ужин, Илья поспешил к себе в комнату. Его раздражали принципы родителей. В душе всё кипело, хотелось стукнуть дверью и уйти обратно, в холодную и тёмную ночь. Эмоции разжигали у него в груди революционные настроения, но он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Надо было отвлечься, от всех этих мыслей. Он обвёл взглядом комнату, на кровати лежала новая, красивая книга, с подарочной надписью:
«Читай хорошие книги, общайся с интересными людьми,
И дыши полной грудью!»
В.Воронин.
Глава 3. Матч
Ждать своего шанса футболисту Матвееву пришлось недолго. Буквально через две недели Николай Петрович Морозов доверил ему место в стартовом составе на домашнем матче с киевским «Динамо». Это был рискованный шаг, поставить на ответственную игру с сильным соперником молодого необстрелянного игрока.
После чемпионского сезона 1960-го, и серебряного 1961-го, от автозаводцев ждали больших свершений, но в сезон 1963-го они вошли с большим скандалом. «Торпедо» распадалось на глазах, как говорят болельщики – команду разобрали. Лихая и самобытная команда, наводившая страх на соперника, была на грани полного исчезновения. Команду покинули шесть игроков основы – Славе Метревели разрешили перейти в «Динамо» Тбилиси, Гусаров и Островский22 хоть и не получили добро от Федерации футбола, самовольно покинули «Торпедо» и через дисквалификацию оказались в московском «Динамо» и киевском, соответственно. Глухотко, Денисов и Маношин нашли счастье в ЦСКА, могли уйти ещё четверо, но надзорные органы советского футбола наложили вето на их переходы, и Воронин, Посуэло, Кавазашвили и Медакин остались в команде. Что бы было, если бы и они ушли? Тогда бы точно на «Торпедо» можно было ставить крест. В профессиональной команде, конечно, явно больше одиннадцати человек, и потерю шести игроков можно компенсировать дублёрами и новичками, но ушедшие были не просто фамилиями в заявке, а основой, опорой, ключевыми футболистами не только клуба, но и сборной. Найти одного игрока уровня сборной целая проблема, а заменить шестерых… Торпедовцы чередовали победы с поражениями, и соответственно, болтались в середине турнирной таблицы. Команде явно не хватало Эдуарда Стрельцова, гениального футболиста, самого молодого игрока сборной СССР, и одного из лучших игроков за всю историю, Олимпийского чемпиона, и номинанта на «Золотой мяч» – величайшую мировую награду в футболе. Их тандем с Валентином Ивановым предопределял игру «Торпедо», середины пятидесятых, и сделали её любимой командой миллионов советских болельщиков. Только появившись в «Торпедо», Стрельцов влюбил страну в свою игру. Торпедовский «танк» мог всю игру бледной тенью скользить по полю, но в один момент, единственным касанием пятки заставить стадион вскочить на ноги и схватиться за голову противников. О его игре ходили легенды. Людская молва дорисовывала из него героя, которого сама хотела видеть. А он под опекой ненамного старшего, но более разумного партнёра и друга, вырос в звезду мирового масштаба. Болельщики ждали его противостояния с только вышедшем на авансцену «королём футбола» Пеле23, но судьба распорядилась по-другому, и вместо Чемпионата мира 1958 года в Швеции, Стрельцов уедет в колонию строгого режима. Он был обвинён в изнасиловании и осуждён на 15 лет. Отсидев 5 лет, его освободят по УДО, и в 1963-м, он выйдет на свободу. Правда играть в футбол ему не разрешат, хоть Эдуард Анатольевич уже и отбыл наказание, большие начальники посчитали, что уголовник, не самый лучший пример для молодёжи, а поблажки, даваемые Стрельцову, уже доводили не раз до скандала. Болельщики же, считали, что именно Эдика не хватало сейчас команде. В торпедовской среде считалось, что его появление способно решить все проблемы, даже компенсировать потерю половины основного состава. Во все времена болельщики жили и живут эмоциями и мечтами. Именно такой, немного безбашенной командой, способной обыграть кого угодно и была «Торпедо» 60-х. Теряя раз за разом своих лидеров, они всё равно оставались грозной силой, потому что торпедовцы были «ребятами с соседнего двора», также пили, гуляли и чудили. Осознав, что окончательно теряют влияние над командой, руководство к новому сезону усилило контроль и стали закручивать «гайки» (к середине сезона, за постоянное нарушение спортивного режима (это в Торпедо!) были отчислены ещё двое – Медакин и Савушкин. Результатом стало увольнение Маслова, тренера, собравшего эту машину. Наступила очередная перестройка команды. Теперь, вместо железобетонного сборника Метревели, на правый край атаки выходил не сыгравший ни одного матча во взрослом футболе, вчерашний школьник Илья Матвеев.
Сидя в раздевалке, Илья буквально чувствовал дыхание стадиона. До выхода на поле оставалось, не более пяти минут, а он уже два раза сбегал в туалет и раздумывал над третьим разом – его тошнило. Он не думал, что здесь так слышны звуки снаружи. Трибуны Центрального стадиона имени В. И. Ленина (впоследствии известного как Лужники) были заполнены, арена гудела и этот шум давил на молодого игрока, как камень на шею утопленника. Он не отрываясь смотрел на грязную тонкую, зелёную дверь раздевалки, отделяющую его от рёва и давления многотысячной армии любителей футбола. Приблизительно половина из них обожала команду, вторая ненавидела. И абсолютно никто не знал, кто такой Илья Матвеев. Как выходить в такой ситуации, он даже не мог представить. Даже приход подбодрить друзей Стрельцова, не оторвал Илью от собственных мыслей. И зелёной двери.
– Матвеев! Мать твою! – крикнул Николай Петрович. – Ты чего на дверь пялишься? Я тебе третий раз повторяю, твоя задача – бороздить бровку, смещаться в центр, уводить защитника за собой. Растягивать оборону, чтобы форварды врывались в штрафную, через эти зоны. Понял теперь?
Тренер демонстрировал всё сказанное, двигая фишки на доске.
– Да, я всё понял, – энергично кивал головой Илья, он даже не замечал, что всё время, нервно дёргал ногой.
– Соколики, – уже спокойно, по-отечески начал тренер, – начинаем без раскачки, прессингуем, давим их, не даём дышать. Нам надо сбить их с толку, они этого не ждут. Валентин, поответственнее, не разбазаривай моменты, нам нужен быстрый гол.
– Понял Петрович! Постараемся! – Валентин Иванов поднялся, обвёл взглядом команду. – Ну что мужики, пошли!
Подойдя к Илье, он стукнул его кулаком в плечо и подмигнул.
– Ничего молодой, лучше обделаться до старта, чем на поле.
Иванов первым переступил порог и на правах капитана повёл команду за собой. Игроки, друг за другом, по одному шли по коридору к выходу на поле, плечом к плечу с соперниками. Замыкал колонну номер седьмой Илья Матвеев. Ещё проходя к выходу на поле, Илья почувствовал, как ветер шевелит волосы на ногах, и разгоняет мурашки по всему телу.
– Ну "шо" Витя, как сегодня играем, жёстко, или по-честному?
– По-честному давай сегодня.
– Ну ведь по глазам вижу, опять врёт гад. Либо под дых даст, либо по яйцам.
Этот диалог Шустикова со своим визави Серебряниковым24, Илья слушал, вытаращив глаза.
– Как ты меня назвал? − Резко спросил стоящий справа от Ильи соперник, и грозно выпучил глаза. Илья только открыл рот и не смог ничего ответить, благо вступился Шустиков.
– А ну, отвали от молодого, а ты чего длинный, в штаны уже наложил? Стоишь рот, как рыба открываешь.
Вокруг все засмеялись, шутка работала безотказно. Обязательно молодой попадался на такой трюк, это психология.
Ступив на поле, Илья ощутил, как увязает, в этом зелёном газоне. Шаги давались с трудом, словно он шёл по калёно в снегу. Нервно оглядываясь по сторонам, он не слышал футбольного марша, не видел момента выбора ворот капитанами, почему-то в глаза бросались развивающиеся на ветру боковые флаги, комментаторы с огромными микрофонами, и отдельные люди на трибунах. Ещё Илья косился на телеоператора в наушниках с огромной камерой, он двигал этой самой камерой, преследуя Илью. Большой стадион ревел и буйствовал, предвкушая бескомпромиссную борьбу, но футбол смотрели не только на стадионе, весь город прильнул к экранам телевизоров, и радиоприёмникам. Настоящие преданные фанаты команды собрались возле радиоузла, в разных цехах завода ЗИЛ.
– Велимирыч, твой под каким номером?
Михаил Велимирович, закуривал уже третью сигарету.
– Под седьмым, – бросил сквозь зубы он. – Давай Илюха, не робей.
Голос из приёмника продолжил трансляцию:
«…Мяч из-за боковой вводит «Торпедо». Они с первых минут взяли инициативу в свои руки. Торпедовцы постоянно прессингуют соперника, не давая киевлянам поднять голову. Мяч у Виктора Шустикова, он передаёт направо, Афанасьеву, тот делает длинный пас на Кузнецова, но эту передачу, легко перехватывает нападающий «Динамо» Лобановский. Теперь уже торпедовцы в роли обороняющихся. Пас налево на свободного Каневского, он проходит по краю, навес… на выходе хорош вратарь автозаводцев – Анзор Кавазашвили! Невысокий рост, он компенсирует, завидным чтением игры, и отличным выбором позиции. «Торпедо» продолжает давить, вынуждая соперника играть в свою игру. Воронин получает мяч перед штрафной, разворачивается, и отдаёт мяч Иванову… удар… го-о-о-ол! Валентин Иванов открылся за спину соперникам, и покатил мяч в дальний угол».
«Ура! Знай наших!» – неслось с разных сторон цеха.
– Велимирыч, первый есть, дальше легче будет!
Михаил Велимирович, был очень напряжён.
– Не каркай Мишка, сглазишь стервец!
Радио продолжало оглашать стены цеха.
«… Нет, решительно ничего не получается у динамовцев в середине поля, «Торпедо» накрывает и давит их атаки на корню, заставляя соперника перемещаться на фланги, и искать счастья в навесах в штрафную, где весь «верх» снимает пара центральных – Афанасьев, Шустиков. Молодой нападающий «Торпедо» Илья Матвеев тащит мяч вперёд по своему флангу, он уходит от Пестрикова, но его тут же сбивает Щегольков. Штрафной. Незаметный на поле до первого гола Матвеев, начал действовать активнее, и как следствие, заработал опасный штрафной, недалеко от ворот. Не стали торпедовцы долго разыгрывать мяч и ждать пока, все силы противника вернутся в оборону. Сам пострадавший исполнил подачу в штрафную, …ой! Какая хорошая получилась подача, удар головой, и – Гооол!!!! Счёт становится 2:0. Здорово исполнил Матвеев, мяч перелетел через центрального защитника Заболотного, и Михаил Михайлович, он же Немесио Немесьевич Посуэло, головой вгоняет мяч под самую перекладину! Красивый гол! Хорошая комбинация!»
В перерыве все галдели, смеялись, друг другу что-то кричали. Предъявляли претензии за не отданный пас или наоборот, хвалили за хороший отбор. Всё это было сразу и громко.
Илья сидел на лавке с бешеными глазами и крутил головой. Желая успеть везде. Адреналин не давал ему спокойно сидеть на месте. Сердце бешено стучало, а пот ручьём стекал по лбу.
– Молодцы! – громко сказал Николай Петрович, и все постепенно замолчали. – Кузнецов, не выдумывай в защите, пас на ближнего или выноси подальше. Валера, начинаешь играть ближе к воротам.
– Понял, – кивнул Воронин.
– Матвеев, ты как? Доиграешь?
– Я отлично, я готов! – вскочил на ноги Илья, слишком рьяно отвечая на вопросы.
– Да? Глаза у тебя какие-то… шальные.
– Я готов!
– Ты чего как попугай? Заладил одно и то же, – усмехнулся Шустиков. – Всё нормально с ним Петрович, подстрахуем.
Шустикову шипами рассекли ногу в самом конце тайма, и теперь он сидел в луже крови, которая стекала с голени, на приспущенные гетры. Доктор прямо на месте по живому шил глубокое рассечение. Виктора даже не спросили, готов он ко второму тайму, или нет. Было известно на весь Союз, что он боец и, если надо, выйдет на одной ноге. Сколько таких ран было, никто не считал. Бывало, зашивали голову прямо на бровке, а такой пустяк, никто и не брал в учёт.
Тренер ещё подбодрил ребят и уступил место капитану.
– Сначала тайма они попрут на нас, нам надо жёстко встретить. Они теперь злые, попробуем сыграть на этом, будем ждать ошибки. Не грубим, просто играем плотно и цепко. Карточки не хватать. Играем низом и через центр.
– Ладно, всё на поле! – скомандовал тренер.
«Дорогие любители футбола, мы продолжаем нашу трансляцию, с Центрального стадиона имени Ленина, где московское «Торпедо» принимает «Динамо» Киев. Начался второй тайм, счёт 2:0. Динамовцы кинулись вперёд. С первых минут второго тайма. «Торпедо» жёстко, порой даже грубо встречает соперника в единоборствах. Игра постоянно останавливается свистками арбитра. Видно, что план на быстрый гол не сработал, все атаки киевлян разбиваются о торпедовский волнорез, как же хорош сегодня Валерий Воронин! Этот большой мастер кожаного мяча! Он успевает и разрушать планы соперника, и начинать атаки своей команды. Лобановский борется за верховые мячи с защитниками «Торпедо», игра «Динамо» окончательно свалилась на фланги, в поисках счастья, через дальние забросы. Мяч у Воронина, он длинной передачей находит Иванова, того грубо бьют сзади по ногам – это удаление товарищи! Киевляне заметно прижались к своим воротам, пытаясь длинными передачами найти своих нападающих. Воронин в очередной раз накрывает соперника, отдаёт разрезающий пас на Иванова, выводя его на убойную позицию, Иванов на замахе убирает защитника…удар…го-о-о-ол!!! Счёт становится крупным 3:0»
На ЗИЛе работа окончательно встала. Теперь возле радиоприёмника, собралась целая толпа. Мужики поминутно шикали друг на друга, призывая к тишине, стоял такой галдёж, что плохо было слышно комментатора. Немного остудить пыл, смог только пропущенный торпедовцами мяч.
– Всё равно дожмём.
– Время есть, мы в большинстве, глядишь, ещё забьём.
– Куда ещё? Зажрались совсем, и так треху отгрузили, поди мало!
Михаил Велимирович находился в новом для себя качестве, он не просто слушал игру, а следил за одним человеком. Каждый раз, услышав свою фамилию, он невольно переставал дышать, вплоть до завершения момента. Курить он уже не мог, но деть руки было катастрофически некуда. Радио продолжало вещать.
«…Новая атака автозаводцев, теперь они плотно обложили ворота гостей, придавив их к своей штрафной и не давая продохнуть. Шустиков играет на Воронина, тот закидывает мяч вперёд, где Иванов эффектно, в одно касание переводит мяч на левый край, в свободную зону туда устремился номер седьмой Илья Матвеев. Выиграв забег у уставшего защитника, он резко меняет направление, убирая мяч под себя, и входит в штрафную, прокидывает мяч мимо защитника и … получает по ногам. Пенальти! Погодите, и красная карточка Маркевичу! Вот это поворот! К точке подходит Валерий Воронин, удар… 4:1! Остаётся играть ещё десять минут, именно столько динамовцам надо продержаться, да-да – продержаться. Вдевятером особенно не поатакуешь. Обречённые динамовцы разводят мяч в центральном круге, пас на левый край, ой-ой! Какая ошибка! Кузнецов перехватывает мяч, и кидает сразу же вперёд Иванова, тот тащит мяч вперёд, идёт сразу на двух защитников, катит мяч вправо, вдоль линии штрафной на набегающего Матвеева, удар в касание и … го-о-о-ол!!!! Потрясающий гол! Просто великолепная комбинация, от начала до конца. Из-за пределов штрафной, в одно касание точно в дальний угол! Да, посыпалось «Динамо», между четвёртым и пятым мячами прошло менее минуты. Всё началось с ошибки при розыгрыше мяча. Футбол не прощает ошибок и расслабленности. Хочется поздравить молодого игрока с первым голом, отличный дебют получился у Ильи Матвеева!»
Завод «взорвался» криками – ура! Никто уже не думал возвращаться к своим непосредственным обязанностям.
– Велимирыч! Проставляйся!
– Ты смотри, что Мишкин то делает, а?! Что творит!
– Мишаня, Илюха твой, задал сегодня хохлам!
Мужики подходили поздравлять, хлопали по спине, жали руку, даже в шутку предлагали качать отца героя! Михаил Велимирович молча кивал головой, по щекам его текли крупные слёзы.
За оставшееся несколько минут, «Торпедо» забил ещё два мяча. Снова отличился Иванов и Сергеев. «Торпедо» победило 7:1, сыграв свой лучший матч, за очень долгое время, но это всё не имело совершенно никакого значения для Матвеева старшего. Для него футбол закончился на восемьдесят четвёртой минуте, голом седьмого номера московского «Торпедо» Ильи Матвеева.
«Неужели всё взаправду? Как-то всё сумбурно, какими-то вспышками. Вроде бы говорят, что первый матч запоминается навсегда, а у меня одними фрагментами. Получил пас, накрыли, отобрали мяч. Шустиков орёт. Навесил, забили. Приложили плечо в плечо, улетел как мешок, аж на беговую дорожку. Обвёл защитника, вошёл в штрафную, удар сзади, чуть ноги не оторвали – пенальти. Открылся, пробил из-за штрафной – гол! Потом все счастливые, обнимаются, поздравляют. Вот и весь матч – ни прибавить, ни убавить!» – думал Илья, снимая гетры. Николай Петрович поздравил с дебютом, похвалил за игру и сказал, что надо быть сразу злее и наглее, как во втором тайме. Больше всех радовался Лёшка, рассказывал, как завидует, и рассуждал о своём дебюте, когда это случится, и как это будет.
– Пшек, что ты тарахтишь над ним, как наседка? – спросил Иванов.
Лёшка заулыбался и сел рядом, не загораживая обзор капитану. Он не обижался на своё прозвище, в команде это звучало не обидно.
– Ну что «Матвей», с почином. Хорошая игра. Как ощущения?
– Ничего не понимаю, – честно признался Илья, – мысли скачут, эмоции бурлят…странно как-то всё.
– Это ладно, попробуй сегодня уснуть ещё. Вот где самое веселье начинается, лупишь глаза в потолок, и лежишь как дурак полночи.
– Думаю вряд ли, и у меня получится.
– Так. Оба собираетесь, и едем ко мне домой, на восстановительные процедуры. Будем победу отмечать!
– Да я не могу…мне…– замямлил Илья.
– Это не обсуждается. – твёрдо возразил Иванов. – Приказ капитана.
Дома у Валентина Иванова собралась вся команда. Много шутили, обсуждали прошедший матч, выпивали. «Торпедо», считалось самой пьющей командой Советского Союза. Ходило много легенд, о загулах, и подвигах торпедовских игроков. Их связывала не только красивая игра на поле, но и совместное нарушение режима. Но сегодня всё было культурно, всей командой и с жёнами.
– Если после игры не посидеть вот так, не выговориться, бесполезно – не уснёшь! Надо разобрать игру, прокрутить всё в голове, расслабиться потом, – рассказывал хозяин.
– Это правильно, коллективные мероприятия называются. Кто по грибы, по ягоды, а мы, вот! – балагурил Лёха.
Все посмеялись, а Виктор Шустиков, потрепал Лёху за голову.
– Ты, оказывается, какой потешный. Я тебе теперь, перед тренировкой наливать буду, чтобы веселее было.
–А я и не против, я так даже лучше играю!
– Ну что, за мой хет-трик пили, – начал перечислять Иванов, – за Валеркин гол пили, давайте за дебют «Матвея»?
Все одобрительно закричали, и подняли стаканы вверх.
– Молодец «Матвей», за первый гол! Дай бог не последний!
– Ты давай до конца допивай, не оставляй зло на дне, а то больше фарта тебе не видать!
– Пей, не бойся! Она вкусная!
Илья давился, но выпил до конца, половину гранёного стакана. Сразу захмелев, он немного обмяк, откинувшись на диване, благо тосты пока, временно, закончились – настало время историй. Рассказывал хозяин – Валентин Иванов.
«Дело было в Ленинграде, в 57-ом году. Играли с «Зенитом» тоже как сегодня крупно выиграли – 5:1 было. Я два забил, Метревели, Стрельцов, пятый уже не помню кто. Что там Эдик вытворял! Мы с ним такую карусель учудили, они даже смотреть за мячом не успевали. Ну вот, мы их значит, разрываем, у них ничего не получается, ну вообще ничего, а стадион беснуется. Потом говорили, шестьдесят тысяч было на матче. И тут, после пятого гола какой-то чудик слазит с трибуны, выбегает на поле, и к вратарю. Выгнал, значит, его из ворот, снял пиджак и встал на его место, а игра продолжается в это время, мы не видим ничего. Пока милиция сообразила, пока добежали… Весь стадион смеётся, матч остановили. Менты его скрутили, и давай лупить. Головой о штангу стукнули, а стадион, весь вдрызг пьяный! У нас на стадионах и так поддают, а там просто беда была, к концу первого тайма уже разливали по второй бутылке, точно. Народ злющий, только прошла информация, что государство денежки из займов отдавать не собирается, а по ползарплаты удерживали, вот и сидели все на взводе. А тут ещё «Зенит». Ну, в общем, «болелам» вся эта канитель не понравилась, и они давай милицию бутылками закидывать. Те полезли на трибуну, хулиганов бить, и тут началось! Мы еле успели до какого-то помещения добежать. «Зенит» тоже по разным углам заныкался – кто куда! Мама моя дорогая, революция началась! Все, кто были на стадионе, высыпали на поле, и давай всё вокруг крушить. Эдик мне кричит: «Ложись»! Мы залегли на пол, залезли под какую-то лавку, укрылись всяким тряпьём, которое нашли. Они давай окна бить, и двери ломать, мы чудом спаслись. Они требовали футболистов отдать на растерзание. Милицию побили, зашибли кого-то, по-моему, даже. Разломали стадион, автобусы перевернули. Мы только глубокой ночью смогли уехать. Говорят, и городу даже досталось! Всей толпой двинулись потом крушить Ленинград. Вот так бывает!».
–А что в новостях сказали про это?
– Ничего. Сказали, что игра была омрачена хулиганскими действиями.
В кресле возле окна сидел Воронин. Он картинно, по-киношному развалился, закинув нога на ногу, подпирая подбородок рукой, в которой торчала незажжённая сигарета.
– Что-то душа, очень требует праздника! Дух бунтарства кричит, сбрось оковы, к свободе иди! – он закрыл глаза и мечтательно покачал головой.
– Так, – потёр руки Петров – Валера созрел! Что предлагаешь?
– Я бы хотел сейчас в Париж, посетить кабаре, или на бразильский карнавал, ну, на худой конец, прогуляться по белоснежным пескам кубинского Варадеро, но предложить могу, лишь прокатиться в ВТО. Кто со мной?
Желающих оказалось немало, они сразу, не откладывая, начали собираться.
– Илюха, ты был когда-нибудь в ВТО? – спросил Воронин.
–Только рядом проходил. Я видел, там на входе стоит швейцар, боюсь не пустит в таком виде.
– Хочешь посмотреть, изнутри? Поехали.
– Нет, спасибо, не сегодня, – вздохнул Илья – мне домой надо.
Поднимаясь к себе домой, на четвёртый этаж, Илья гадал, заметит мама что он, выпивши или нет? Когда не получилось с пятой попытки попасть ключом в замочную скважину, сомнения отпали. Тихо, на цыпочках войдя в квартиру, он сразу, нос к носу столкнулся с мамой. Она стояла, обхватив себя руками, и смотрела на него, но не укоризненно, а как-то устало и грустно.
– Мам, я пьян. Сильно, – честно признался Илья. – Но я никак не мог иначе! Это традиция такая, я гол забил! Так было нужно.
Он смотрел на маму мутными глазами, немного прищурившись и морща лоб, тем самым надеясь придать своему лицу более умный вид. Как бы оправдываясь добавил.
– Я сегодня играл мама! Очень хорошо… говорят.
– Да я уже слышала, – с улыбкой ответила мама, указывая рукой в угол. – отец рассказал.
В углу, на тумбочке, сидел отец, он снял один рукав куртки, и так и остался, забыв про второй. Зато достал расчёску, видимо, с её помощью рассчитывая привести себя в надлежащий вид. Он прикрыл один глаз, навёл фокус на сына, и узнав его, сказал только одно слово: «Илюха!», – показав сыну большой палец, мол молодец.
– Отец проставился за сына героя, – объяснила мама.
Утром на тренировке Илье было очень тяжело. От этого он был в полном недоумении, как Воронин, Иванов, Шустиков, могли носиться и пахать в полную силу?! Вкалывая на тренировке, будто вчера ничего не было, они ещё и молодым пихали, дескать, пришли, должна земля под ногами дымиться! Нечего номер отбывать, другим тут не место. Таким была «Торпедо» − команда, где могли пить, дружить, работать до седьмого пота, и показывать красивую игру.