Сергей Малинин
Морской спецназ. Спас на крови
Пролог
Греция, город Панатинаикос, побережье Эгейского моря
Пакистанец здорово запаздывал. И это не лезло ни в какие ворота. Вне зависимости от того, в какой стране тебя угораздило жить, правила «теневого мира» сходятся в одном: серьезным людям простительно отнюдь не все, что запросто сойдет с рук фраеру. В частности, ни в коем случае нельзя опаздывать на «стрелку». Хотя зачем так злоупотреблять жаргоном, если можно соблюсти политес и назвать предстоящую встречу «переговорами, имеющими жизненно важное значение для обеих сторон»…
Море искрилось оранжевыми бликами в лучах заходящего солнца. Маленькое кафе под открытым небом напоминало клумбу с исполинскими цветами – именно такое впечатление оставляли яркие разноцветные зонтики от солнца. Из колонок доносилась тихая музыка – что-то настолько показушно-национальное, что у человека, сидевшего за крайним столиком, свело скулы. Он терпеть не мог показухи – никогда и ни в чем.
Плотный, но не толстый, а коренастый человек производил впечатление не то чтобы квадратного, а скорее кубического. Короткие черные волосы на голове были обильно осыпаны сединой, и точно так же много серебра было в густой окладистой бороде. Светло-серый льняной пиджак был расстегнут, равно как и ворот белой рубахи под ним. В густой черной растительности, открывавшейся в распахнутом вороте, поблескивал скромный серебряный крест о шести концах. Массивные руки с короткими толстыми пальцами двигали по столешнице высокий стакан со свежевыжатым грейпфрутовым соком – туда-сюда, туда-сюда…
Кроме этого человека, в кафе не было никого. Уединение обеспечивали двое крепких ребят, стоявших у входной калитки. Даже такой непонятливой заразе, как японский турист, было ясно, что соваться в заведение с такими церберами категорически не рекомендуется.
Хозяин заведения, впрочем, нимало не волновался – стоял себе за стойкой, лениво протирая стаканы. Друг в гостях – чего беспокоиться? Давний друг, практически со школьной скамьи, только теперь вознесшийся на запредельные высоты. Сильный друг – это хорошо. И потому хозяин кафе не возражал ни против туристов, минующих его заведение, ни против того, что разговоры, которые вел в кафе его друг, вне всякого сомнения, не имели ничего общего с законопослушностью.
Прекратив гонять стакан, бородач закурил. Голубоватые клочки дыма моментально развеялись легким морским бризом. Интересно, что задержало пакистанца? Способ ли это выказать неуважение или заставить понервничать? Или все-таки причина объективная? Горячий восточный мужчина так любил быструю езду и привык, что в своей ненормальной стране его не рискнет остановить ни один дорожный полицейский, что здесь, в патриархальной и цивилизованной Греции, он запросто мог нарваться на серьезный штраф…
Хотя, по совести говоря, кого это должно волновать? Уговор есть уговор, и, если пакистанец опаздывает уже на десять минут, значит, он не уважает своего потенциального партнера. А неуважение в среде серьезных людей неизменно влечет самые скверные последствия.
Грек невозмутимо затянулся сигаретой, глядя на море. Солнце, все ниже опускающееся над горизонтом, отражалось в волнах уже не множеством лохмотьев-бликов, а вполне отчетливой, хоть и неровной, сверкающей дорожкой. На самом горизонте поперек трассы появился белоснежный корабль. И несмотря на то что грек знал, что это – всего-навсего турецкий паром, не обошлось без ассоциаций о дальних плаваниях и отважных капитанах.
Грек усмехнулся – как раз с отважными капитанами он был знаком совсем не понаслышке… Правда, с той их разновидностью, которая едва ли понравилась бы романтикам. Никаких тебе белоснежных фуражек, обходительности и благородства. Только тяжелый взгляд хищного зверя, грязная лексика и пистолет за поясом под мешковатым свитером. Некрасиво, это факт. Зато отваги хватит на несколько сотен таких двуногих, как те, которые сейчас фланируют по набережной перед кафе.
Мобильный телефон, лежащий на столе перед греком, заиграл мелодичную музыку. Потушив сигарету, бородач поднял трубку.
– Господин Траянос? Добрый день! – прозвучал в трубке знакомый голос, напоминающий хруст щебенки под твердой подошвой.
– Господин Рази! – улыбнулся грек. – А я уже начинаю волноваться по поводу вашего отсутствия на нашей встрече. Надеюсь, ничего серьезного не случилось?
В трубке послышался легкий смешок.
– Нет, уважаемый, ничего не случилось – благодарю вас за проявленное участие! Просто, видите ли, я буквально несколько минут назад имел разговор с нашими общими друзьями в Пакистане. Они подумали над вашим предложением о сотрудничестве.
Лицо грека изменилось. В его темных глазах появился ледяной отблеск – они как будто стали светлее.
– И что решили наши друзья? – невозмутимо спросил Венедитис Траянос, хотя на самом деле уже прекрасно все понял.
– Друзья были очень польщены. Но в тех обстоятельствах, в которых мы находимся по воле Аллаха Всемилостивейшего, мы не видим смысла давать положительный ответ. Простите, господин Траянос!
Грек молча нажал на кнопку отбоя, потом сунул телефон за пазуху и осмотрелся. Море все так же искрилось в солнечных лучах, все так же доносились звуки музыки и тихо шумел город. Но буквально все составляющие этого прекрасного мира, казалось, насквозь пропитались фальшью.
Пакистанца не было на переговорах. На этой набережной его не видела ни одна душа. Это могло означать только одно: так называемые «друзья» не только не собираются сотрудничать с греками. Они намерены вывести потенциального конкурента из игры. И кажется, это должно произойти прямо сейчас.
Траянос поднес к губам бокал с соком. Темные глаза беспокойно осматривались, буквально впиваясь в окружающий мир. Мозг анализировал получаемую информацию, словно решал очень трудную и важную головоломку.
Неприметный серый «фольксваген» ехал мимо кафе. Заднее стекло его медленно ползло вниз. Каждый миллиметр этого движения был понятен греку. А вот церберы на входе, кажется, не почувствовали ровным счетом ничего.
«Тем хуже для них!» – успел подумать Траянос. По правде говоря, ему было безразлично, что произойдет с его телохранителями. Нанимаясь на эту работу, они прекрасно понимали, что в любой момент могут лишиться жизни. За это им платились недурственные деньги, а для их семей полагалась страховка. Телохранителей не жаль, а вот хозяина кафе – очень даже. Как-никак, школьный друг. И самое плохое, что Траянос абсолютно ничего не мог для него сделать в этот момент, потому что из широкой щели между дверцей и стеклом «фольксвагена» уже высунулось автоматное дуло.
– Господи, помоги рабу твоему… – прошептал Траянос.
Он вскочил со скоростью, казавшейся удивительной для его грузного тела. Руки, державшиеся за край фанерного столика, рванули его вверх и от себя – не ради защиты, потому что для автоматной пули тонкая фанера не помеха, а чтобы противник хотя бы на долю секунды растерялся. И тут же Траянос бросился через парапет туда, где внизу плескалось море. Опасный прыжок, ничего не скажешь, но, если сравнить шансы на выживание после падения в воду с десятиметровой высоты даже при незнакомой глубине и невесть чем на дне и после нескольких пуль девятимиллиметрового калибра – лучше все-таки прыгать!
Длинная автоматная очередь разорвала благодать солнечного дня. Столик брызнул в стороны длинными щепками, полетели клочья скатерти и осколки приборов. Телохранителей, стоявших у входа, перечеркнуло алым пунктиром, и они сложились на выложенный плиткой тротуар, как марионетки, нити которых отпустил кукловод. Хозяин уронил пивной стакан, который протирал. Сосуд пролетел сантиметров десять и разлетелся вдребезги, встав на пути еще одного свинцового шмеля. На белом фартуке человека за стойкой появилась маленькая дырочка с лохматыми краями. Его отшвырнуло на стойку с напитками и буквально вколотило в нее еще двумя пулями.
Грохот стих. Оглушенная набережная, казалось, захлебнулась тишиной. И только потом над ней раздался многоголосый вопль ужаса.
Серый «фольксваген», взревев двигателем, рванулся прочь.
Внизу, по самой кромке прибоя, сильно хромая на левую ногу и держась рукой за бок, бежал Траянос. Его лицо было перекошено от боли, а сквозь пальцы лениво вываливались на белоснежный песок тяжелые темно-алые бусины крови.
Глава 1
Черноморское побережье Российской Федерации, территориальные воды близ порта Новороссийск
Над морем густыми клочьями плыл туман, словно невидимый великан разматывал и бросал над водой букли тополиного пуха. Море едва слышно шептало, разговаривая с самим собой: все равно никто не услышал бы этих тихих речей туман прекрасно поглощал звуки.
Пограничный катер – обыкновенная «номерная» посудина – шел малым ходом, едва рокоча мотором. Уже метрах в пятидесяти от корабля шум пропадал, и, случись кому-то увидеть приземистый темный силуэт, его вполне можно было бы счесть призраком, а не творением рук человеческих.
На открытом мостике катера, держа в руках бинокль, стоял командир корабля – капитан-лейтенант Жихарев. Лицо его было недовольным, руки судорожно сжимали бинокль, он слегка сутулился – сильная изжога после ужина стала неприятным дополнением к нынешнему патрулированию.
Но изжога изжогой, а работать надо. Капитанлейтенант напряженно осматривался и вслушивался – ему уже минут десять казалось, что гдето в тумане работает корабельный мотор. Ничего необычного, в принципе, несмотря на позднюю ночь и немалое расстояние от берега. Частные рыболовецкие суда то и дело выходят на ночной лов и имеют привычку устраиваться на самой границе территориальных вод, а то и высовываться в нейтральные. Российским сейнерам это не запрещалось, но под шумок то и дело проскакивали вместе с ними совсем другие кораблики – турецкие, румынские, болгарские, не обремененные документами, разрешающими пребывание в территориальных водах Российской Федерации. Иногда это были просто рыбаки-браконьеры, а иногда – контрабандисты. С последними, разумеется, велась посильная борьба. Хотя, говоря по совести, сил было не так уж и много. Все-таки море – это такая огромная стихия, которую невозможно изолировать полностью. По крайней мере, тем количеством пограничных кораблей, которое в настоящее время имелось у Черноморского флота. А без кораблей как? Не ставить же плавучие минные заграждения – не военное положение на дворе!
Короче, капитана-лейтенанта Жихарева очень интересовало, что за мотор тихонько урчит где-то поблизости.
А он действительно урчал – сейчас это стало слышно особенно отчетливо. Причем звук отличался от того, как обычно работает мотор рыболовецких сейнеров. Те, сплошь и рядом натруженные рабочие лошадки, прошедшие немало морских миль, много раз чинившиеся, рокотали с перебоями, неровно, порой захлебываясь… А звук, который слышал Жихарев, был мерным, ровным, как будто бы в тумане всплыл легендарный властелин глубины – кракен, и это билось его сердце.
Кап-лей решил, что источник звука не мешало бы рассмотреть получше. Он прислушался как следует, чтобы точно определить направление звука. Чертов туман, как назло, сбивал с толку не только глаза, но и уши!
Жихарев снял с крючка рацию и отдал команды – всем внимание, повышенная готовность. Катер ненадолго ожил, выбросив в пространство каскад звуков. Приглушенные голоса, топот ног, скрип носовой турели автоматической пушки. Привычные действия, которые приходится выполнять практически в каждом патрулировании.
Наконец кап-лей почувствовал уверенность звук шел со стороны левого борта, ближе к корме катера. То есть, в привязке к географии, примерно со стороны открытого моря.
– Малый ход, зюйд-ост, – скомандовал Жихарев.
Гул дизельной установки пограничного корабля чуть изменился, стал выше и насыщенней. Морщинистая равнина морской воды, расстилавшаяся вокруг катера, стала двигаться заметно быстрее. Жихарев снова поднес бинокль к глазам. Это, конечно, был не самый лучший прибор для того, чтобы отыскать судно, чей мотор сейчас тарахтел в тумане, но, к сожалению, пограничный катер не имел больше никаких приборов.
Глядя в едва заметное темное пятно в бинокле, командир корабля выругался шепотом. Второе судно, чьим бы оно ни было, сейчас запросто может ускользнуть – достаточно только приглушить мотор. Тогда пограничники окончательно потеряют ориентацию. А рыскание в тумане отнюдь не самый лучший способ искать судно-оппонент. Потому что небольшому судну затеряться в море гораздо проще, чем иголке пропасть в стоге сена…
Впрочем, пока что на втором корабле не спешили укрываться и таиться. Все так же ровно тарахтел его двигатель, и Жихарев подумал, что, скорее всего, он действительно гонится за вполне законопослушным рыбаком или за очень нахальным нарушителем. Вторая вероятность, если подумать, была ничуть не менее реальной, чем первая, так что Жихарев еще раз повторил по корабельной связи приказ быть наготове.
Катер рассекал маслянисто-темную воду моря. Сейчас, летней ночью, оно, как никогда, оправдывало свое название. Волны были черными с антрацитовым отливом.
Второй мотор слышался все ближе. Жихарев положил бинокль в чехол на поясе, сдвинул фуражку на затылок и включил носовой прожектор.
Сноп ослепительного белого света рассек туман, как исполинский сверкающий клинок. Его отблески на белых клочьях сияли так, что было больно глазам. Прожектор безжалостно шарил в направлении, где шумел мотор. И цель нашлась, нарисовалась в пронзительном сиянии, как будто силуэт тушью на бумаге.
– Попался голубчик! – пробормотал Жихарев себе под нос.
Корабль, который сейчас маячил в луче прожектора, точно не был рыболовецким сейнером. Приземистый, низкий, с четкими очертаниями, он выглядел созданным для стремительных рывков, а не для вороватого медленного переползания под покровом морского тумана. Дистанция в полсотни метров вместе с туманом не давала рассмотреть подробности – какой конкретно тип судна видит перед собой кап-лей Жихарев и каких сюрпризов от него можно ожидать.
Командир пограничного катера, щелкнув кнопкой громкой связи, сказал в микрофон:
– Внимание, неизвестное судно! Вы нарушили границы территориальных вод Российской Федерации! Приказываю лечь в дрейф и приготовиться к приему команды для проверки документов! При неподчинении – открываем огонь на поражение!
Микрофоны усилили голос Жихарева, придав его тембру злые металлические нотки. Туман сыграл со звуком странную штуку – как будто бы чугунный слиток завернули в плотный мягкий бархат.
Еще не успели отголоски предупреждения замолчать, как судно-нарушитель ответило:
– Пограничному кораблю! Выполняем указание! Готовы принять ваших людей на борту!
Затем в голосе отвечающего, таком же металлическом, как у Жихарева, прорезались иронические нотки:
– Нам нечего прятать от доблестной пограничной службы!
«А какого, спрашивается, черта ты тогда ночью в тумане крадешься?» – подумал кап-лей.
Катер приблизился к нарушителю. Теперь Жихарев смог рассмотреть судно как следует. Судя по внешнему виду, это была крупная моторная яхта, отличающаяся тем, что ее конструкция не предусматривала наличия парусного вооружения. Обводы корпуса говорили, что эта шаланда может развивать немалую скорость. Признаков наличия на борту крупнокалиберного оружия капитан-лейтенант не отметил.
В стеклянном кокпите мостика нарушителя Жихарев разглядел три силуэта. Впрочем, это ни о чем не говорило – размер яхты был такой, что в нее запросто могла уместиться штатная стрелковая рота. И пожалуй, еще можно было бы втиснуть один БТР – поставив на палубе.
Трое пограничников, держа автоматы на изготовку, выбрались на палубу катера. Оружие было направлено стволами в сторону нарушителей.
Прежде чем спуститься с мостика и присоединиться к «абордажной команде», кап-лей прочитал название яхты. Ничего примечательного, даже банально – «Дельфин».
Борт пограничника нависал над яхтой-нарушителем на добрый метр, так что сходни, по которым бойцы, возглавляемые Жихаревым, пошли на яхту, были изрядно наклонены. Ступив на палубу противника, кап-лей поймал себя на ощущении, что он забрался на охотничью территорию крупного и опасного хищника.
– Добро пожаловать, товарищ командир! раздался громкий голос, и Жихарев увидел, что с мостика к нему спускается невысокий коренастый блондин в легкой камуфляжной куртке и штанах с большими накладными карманами.
Руки этот тип держал на виду. В правой была большая кожаная папка.
– Вы зашли в пограничную зону, – сказал капитан-лейтенант.
– Да я уже понял! – сокрушенно ответил блондин. – Навигация барахлит! Прикиньте, поставил новенький «Garmin», вывалил полторы тысячи баксов за сам прибор и еще три сотни за самые лучшие карты – а в итоге, оказывается, у него сбита калибровка.
– Предъявите документы! – строго сказал Жихарев.
Блондин, широко улыбнувшись, протянул ему папку.
– Здесь все, что нужно. Включая, кстати, и разрешение на пребывание в пограничной зоне. Оно у меня есть – просто сегодня не было планов так далеко уходить от берега…
По правде говоря, Жихарев уже стал жалеть, что ему достался такой вежливый и словоохотливый нарушитель! Решив, что непременно надо придраться к чему-нибудь в оформлении документов, просто ради того, чтобы испоганить настроение этому типу, кап-лей открыл папку.
И увидел перед собой чистый лист бумаги.
Как раз в этот момент с противоположного от пограничника борта «Дельфина» открылась дверь. Человек, который появился из нее, держал в руках короткую трубу, в которой любой мало-мальски сведущий человек опознал бы гранатомет «муха».
Ствол автоматической пушки в носовой турели катера смотрел аккурат на блондина-капитана. То есть тип с «мухой» никак не попадал в поле зрения триплексов башни. Он спокойно выглянул из-за надстройки, секунду помедлил – и нажал на спуск.
Два платка оранжевого пламени рванулись с двух сторон выстрелившего гранатомета. Блондин, явно ожидавший этого залпа, молниеносно упал лицом вперед. Он сделал это так стремительно, что на сдаче нормативов исполнения команды «Вспышка справа!», вне всякого сомнения, попал бы в рекордсмены.
Огненная стрела, разматывающая позади себя шлейф серого дыма, впилась в хлипкую противопулевую броню орудийной башни. Та исчезла в тусклом пламени и облаке дыма. Прожектор погас практически мгновенно.
Взрывная волна, щедро разбавленная металлическими ошметками, пронеслась над кораблями. Осколки гулко хлестнули по металлическим бортам «Дельфина». Огромный штопор, долю секунды назад бывший стволом автоматической двадцатимиллиметровой пушки, ударил по затылку одного из пограничников, разнеся в клочья голову несчастного. Второго и третьего бойца волной столкнуло в воду – впрочем, уже мертвыми, изрешеченными осколками.
Жихарева со всего размаху ударило о надстройку яхты. Жуткая боль пронзила грудную клетку – кажется, ему разом сломало десяток ребер. На фоне этой боли капитан-лейтенант не заметил, что кусок металла угодил ему во внутреннюю сторону бедра, разорвав артерию. Впрочем, стремительно накатывающая холодная темнота смерти стала для него настоящим избавлением.
Блондин, командир «Дельфина», вскочил на ноги и с неудовольствием осмотрел себя – на нем было изрядное количество чужой крови. В ушах звенело. Поскальзываясь на крови, залившей палубу, он подошел к сходням и столкнул их в воду. Выудив из кармана маленький уоки-токи, он сказал:
– Отойти метров на сорок. И добить его.
«Дельфин» как будто прыгнул вперед – двигатель сразу запустился на больших оборотах. И когда пограничный катер оказался на достаточном расстоянии, в борту яхты открылся неприметный люк. Из него выглянули шесть стволов пулемета «вулкан» – шедевра оружейной мысли, выпускавшего шесть тысяч пуль в минуту. Тихо зажужжал электрический мотор, и в следующее мгновение грохот пулемета разорвал в клочья тишину моря.
«Вулкан» стреляет слишком часто, чтобы различить отдельные выстрелы. Его звук – это сплошной пульсирующий рев, который у непривычного человека вызывает приступ сильного страха, даже если пулемет направлен не в его сторону. Просто кажется, что в любой момент это устройство не выдержит столь дьявольского напора и разлетится на множество мелких кусочков, ломая и калеча всех и вся в окрестностях, начиная с самого стрелка.
Разумеется, этого не произошло. Пулемет ревел, с конца вращающейся ствольной коробки рвалось ярко-желтое пламя. Каждая десятая пуля в ленте была трассирующей – так было проще наводить. Из-за огромной скорости стрельбы трассеры сливались в дрожащий луч, как будто бы огонь велся вовсе не пулями, а энергетическим лучом. Этот луч ходил по пограничному катеру, оставляя за собой искореженный, рваный металл, проникая внутрь корпуса, поражая все, что могло быть поражено.
Двое пограничников, оставшихся на катере, были убиты буквально в течение первых пяти секунд обстрела. После этого «вулкан» еще минуты три превращал катер в кусок искореженного железа, дрейфующий на волнах.
Для большей уверенности блондин, командующий «Дельфином», приказал, чтобы его судно обошло катер по кругу. Наконец огонь стих. Катер пограничников, покосившийся и искореженный, качался на волнах Черного моря.
Для того чтобы избавиться от трупов и следов крови на палубе «Дельфина», понадобилось еще десять минут – тела быстро столкнули в воду, а кровь смыли тугой струей воды из пожарного шланга.
– Полный вперед! – скомандовал наконец блондин.
Яхта рванулась в сторону берега. Она практически вышла на глиссирование, напоминая своим грациозным движением животное, в честь которого называлась.
* * *
Блондин спустился в кают-компанию. На кожаном диване у овального стола сидел худощавый седовласый человек. Он смотрел на капитана с неудовольствием.
– А что, без этого никак нельзя было обойтись, Салим? – раздраженно спросил он по-гречески.
Блондин, названный Салимом, отрицательно покачал головой.
– Боюсь, что нет, господин Винтра. Даже если бы у нас на самом деле были официальные документы, проверки мы бы не избежали. А трюмы у нас, как вы понимаете, отнюдь не пустые.
– Можно подумать, пограничники так хорошо разбираются в технике, что вы не смогли бы выдать груз, допустим, за запасные части для катера.
– Пограничники, возможно, и не разбираются, хотя я бы не стал на это сильно рассчитывать. Но я уверен, что они заставили бы нас проследовать на досмотр в порт. И вот там бы спросили, какого лешего у нас в трюме делает химическое оборудование. И что бы им ответили?
Янис Винтра пожал плечами. На самом деле он хотел убедиться, что Салим хорошо понимает степень важности и ответственности возложенной на него задачи. Катер скоро найдут, поднимется шум, неизбежно начнутся проблемы. Может, имелась возможность их избежать?
– Ладно, Салим. Это просто ворчание старого брюзги. Когда мы будем в Новороссийске?
– Если ничего особенного не произойдет, то часа через два. Я связывался с берегом – нас уже ожидают.
Винтра кивнул.
«Дельфин» рассекал туман, как огромный клинок, оставляя за собой полосу колышущегося белого марева и кильватерный след на воде. Впрочем, он быстро рассасывался – яхта была приспособлена для того, чтобы ее было очень трудно найти. Собственно, «Дельфин», выстроенный по специальному заказу на небольшой частной верфи в Голландии, был настоящим произведением искусства. Его приземистый корпус с футуристическими обводами затруднял обнаружение радарами, мощная двигательная установка позволяла развивать скорость до шестидесяти узлов, а при включенном форсаже – все восемьдесят. Внутри судно представляло из себя нечто вроде комфортабельной квартиры – его пассажирская часть была невелика. Остальное место занимал необычно вместительный трюм.
Возможно, строители «Дельфина» и догадывались, что их детище будет использоваться не в самых светлых целях, однако хорошие деньги способны любого человека лишить любопытства.
После того как «Дельфин» сошел со стапелей, его перевезли в Турцию, где сдали в доработку еще одной любопытной конторе. Ее работники получали деньги за такой, с позволения сказать, тюнинг судна, который не понравился бы ни одному представителю закона в мире. Отсеки для контрабанды, установка огнестрельного крупнокалиберного оружия, перебивка номеров на двигателях – масса странных вещей производилась в небольшом доке километрах в пятидесяти от Стамбула.
И только после этого «Дельфин» стал тем, чем стал, – лучшим контрабандистским судном Черного моря. Хотя зачем излишняя скромность. Пожалуй, он был одним из лучших в мире! Салим Мубарах законно гордился этим судном.
По правде сказать, капитан целиком и полностью соответствовал кораблю. Имея сорок пять лет за плечами, Салим успел поменять огромное количество занятий, так или иначе связанных с морем. Матрос на сухогрузе, механик на военном корабле, капитан китобойного судна в Северном море, рыболов в Сингапуре, пират в тех же краях. Последняя стезя, хоть была опасной и противозаконной, оказалась для Мубараха самой интересной. Его путь от рядового головореза до командира одной из самых лихих шаек Желтого моря занял несчастных два года! Если разобраться, то это совсем мало, особенно если учесть, что в подчинении у Салима сплошь были китайцы. А уж если эти ребята решили поставить над собой «гуайло1», то, значит, он того заслуживает!
Еще через три года Салим Мубарах решил, что пора ему менять ареал обитания, – в спину дышала морская полиция Гонконга, Сингапура, Кореи и еще черт-те кто. Он вернулся в Европу.
Урожденный турок, он имел внешность типичного североевропейца – светлые волосы и светлая кожа, плохо поддающаяся загару. Собственно, среди турок это не такое редкое явление, но в Мубарахе даже земляки не сразу признавали родную кровь.
Грех было не воспользоваться таким подарком природы, чтобы превратиться в призрак для европейских правоохранительных органов!
Пиратское прошлое Салима Мубараха принесло немало имен в его записную книжку. И это были отнюдь не только азиаты – добрая половина людей населяла совсем другие страны и части света. Европейцы, американцы, русские, австралийцы – десятки человек имели дело с лихим налетчиком Салимом. Он оказывал им услуги, и теперь, когда пришла пора заканчивать со своим прошлым, собирался кое-кому предъявить счета, ибо не все, что он делал, можно было оплатить исключительно деньгами.
Европейские друзья помогли Салиму разжиться тремя абсолютно легальными паспортами Европейского союза – с разным местом жительства и именами. Удалось добыть также украинский паспорт. С российским, правда, не сложилось – человек, чье имя было записано у Мубараха, незадолго то того, как Салим решил к нему обратиться, умер от сильной передозировки свинца, введенного в его организм из трех автоматных стволов. Турок, впрочем, не сильно горевал.
Новая жизнь Салима Мубараха заполучила много общего с его прежним пиратским бытием. Купив старую, но ходкую рыболовецкую шхуну, Мубарах стал возить контрабанду. Румыния, Греция, Турция, Россия, Болгария, Грузия – не было страны на Черноморском побережье, где бы не отметился светловолосый турок. В узких кругах осведомленных людей его имя стало авторитетом.
И однажды ему сделали предложение. Вот этот самый Янис Винтра, который сейчас протирал своим тощим задом диван в кают-компании, назначил встречу в стамбульском ресторане. Салим имел раньше дело с Винтрой и подумал, что речь идет о выполнении очередного заказа. И оказался ошарашен, когда на стол перед ним легли фотографии роскошного судна.
– Как это понимать? – спросил Салим, нахмурив брови.
– Вам нравится? – улыбнулся Винтра.
– Красивая игрушка… очень красивая. Повезло тому, кто на ней ходит.
Янис посмотрел в глаза Мубараху и сказал:
– В таком случае пока что не повезло никому. «Дельфин» в настоящее время не имеет капитана. Хотите получить эту вакансию?
Салим не уподобился идиоту, переспрашивая. Вместо этого он снова взял фотографию, полюбовался совершенными обводами яхты.
– Значит, «Дельфин»? Отличное имя для такой красавицы. Что же такое я должен сделать, чтобы оказаться ее капитаном?
– Все очень просто. «Дельфин» – это служебный транспорт. Согласитесь работать на одного очень уважаемого человека – станете у его штурвала.
Салим усмехнулся.
– Чтобы обладать красотой – надо лишиться свободы. И почему я совершенно не удивлен?
– Так что вы скажете?
– На кого я буду работать? – спросил Мубарах.
– На меня. Этого знания вам будет более чем достаточно, – ответил Винтра.
Ну что же, вполне логично. Винтра явно говорит от чьего-то имени. Но если этот некто решил остаться анонимным – это его священное и неотъемлемое право, которое Салим будет уважать. А яхта… черт подери, она такая красивая, что, наверное, стоит призадуматься над предложением.
– Разумеется, будет и оплата вашей работы. Достойная оплата! – сказал Винтра.
– Это само собой. Я ведь не на «Летучий голландец» устраиваюсь, – улыбнулся Салим.
Янис вежливо растянул в улыбке губы.
– Что именно я должен делать? – спросил Мубарах.
– То, что очень хорошо умеете. Надо будет перевозить кое-какие грузы, а иногда – эти грузы добывать. Сейчас «Дельфин» проходит окончательную доводку недалеко от Стамбула…
– У Османа небось, – прищурился Салим. – У нас тут поблизости только этот одноглазый чертяка занимается установкой на корабли того, чего не полагается по паспорту.
– Вы хорошо осведомлены, – безразлично сказал Винтра.
– Ясное дело! Одноглазый Осман доводил до ума три четверти наших «контрабасов». Мне страшно представить, какие взятки он отваливает полицейским, чтобы его не прикрыли! Только ленивый не знает, чем этот хитрозадый зарабатывает себе на лепешку и табак для кальяна.
– Думаю, дело не только во взятках, вздохнул Винтра.
Салим развел руками, напустив на себя философский вид. Дескать, жизнь – скотина шипастая. И если Осман время от времени «сливает» ищейкам кого-то из разношерстной компании, принимающей его услуги, что поделать. Тем более что страдают от неожиданной болтливости одноглазого только самые несерьезные люди, заработавшие в среде джентльменов удачи исключительно паскудную репутацию. Это не предательство, а чистка!
– Моя оплата – не меньше пятнадцати процентов от того груза, который поедет в трюме «Дельфина». Торговаться не советую – вы нанимаете не какого-то лоха.
– Понимаю, понимаю, – благожелательно вскинул руки Винтра. – Это разумное требование. Можем считать, что договорились?
– Можем, – ответил Салим и протянул руку.
Винтра знаком попросил Мубараха подождать, залез в старомодный кожаный портфель, с которым он пришел на встречу, пошарил где-то в его недрах. Перед Салимом оказался толстый конверт.
