Сергей Максимов
Диалектика отечественного военного прогресса

Полная версия

Введение

Исследование диалектики отечественного военного прогресса, предполагает учет того факта, что источником всякого развития является борьба противоположностей, предстающая как диалектическое противоречие. Все материальные объекты и явления несут на себе «печать» первичного диалектического противоречия между явлениями сущности и существования (между сознанием и материей). Поэтому всё в мире противоречиво и развивается «изнутри» в результате внутренней борьбы противоположностей. По отношению к военному прогрессу это означает, что его реализация возможна только при условии наличия двух противоположных элементов, например, наряду с военным прогрессом периодически проявляет себя военный регресс. В то же время внутри самого военного прогресса проявляются противоречия, благодаря чему и возможено собственно развитие (к примеру, противоречия между субъектами, а также субъектом и объектом военного прогресса).

Для исследования диалектической сущности военного прогресса важно подчеркнуть, что каждая система существует в рамках более сложных систем. Поэтому возникает внешнее противоречие – взаимодействие противоположностей, относящихся к разным системам (между военными подразделениями, армией и обществом). Необходимо заметить, что диалектический подход есть в пословицах. Например, периодически возникающие противоречия между армией и общественными структурами довольно наглядно иллюстрируются на бытовом уровне: кто не желает кормить свою армию – будет кормить чужую.

Итогом борьбы противоположностей в рамках диалектического противоречия является развитие, то есть в разрезе данного исследования это означает, что появляются новые виды вооружений, дающих нам право говорить о военном прогрессе.

Развитие – необратимое, целенаправленное, закономерное изменение материальных и идеальных объектов (под идеальным объектом понимается сознание человека, а также результаты его деятельности, представленные в культуре). Развитие как процесс и само противоречиво: оно есть единство изменчивости и устойчивости, движения и покоя, прогресса и регресса, качественных и количественных изменений. Действительно, трудно представить себе некую застывшую на десятилетия военную структуру, поскольку:

• периодически происходит обновление техники, а значит, и обслуживающего ее состава;

• армия не может существовать без войн или маневров (в мирное время), что также приводит к определенным, часто скачкообразным изменениям;

• значительная часть людей, способствующих прогрессу армии, – это призывники, что свидетельствует о постоянном процессе обучения и совершенствования;

• даже такие консервативные элементы, как форма, устав и т. п. должны периодически меняться, чтобы военный прогресс не превратился в свою противоположность.

Процесс развития всегда имеет свою целевую установку, происходит внутренне законосообразно, хотя с внешней стороны он может выглядеть как стихийный. Цель развития состоит в раскрытии всего потенциала объекта или явления, который является их действительностью. Достичь действительного состояния невозможно без наличия определенного потенциала, заключенного в возможности.

На примере военного прогресса можно убедиться, что диалектика утверждает глубокую взаимосвязанность всех категорий. Категории суть формы мышления, а мышление и бытие с точки зрения диалектики едины. Поскольку в бытии действует закон всеобщей связи явлений, постольку категории связаны друг с другом. Связь категорий настолько тесна, что при некоторых условиях они могут переходить, превращаться друг в друга: причина становится следствием, а следствие – причиной, необходимость становится случайностью, а случайность – необходимостью.

До XX столетия человечество жило и развивалось, осознавая себя бессмертным. В столкновениях, конфликтах и войнах могли исчезнуть государства, погибнуть отдельные народы и культуры, но все же человечество оставалось и продолжало свою историю. Теперь же возникла парадоксальная ситуация: наращивание силы, технологической мощи человечества привело его к такому состоянию, когда оно не только не может реализовать изначальные претензии всестороннего господства над обстоятельствами, а, напротив, окончательно попадает во власть обстоятельств, становится заложником орудий массового уничтожения, которые оно само же изобретает. Так во второй половине XX века возникла проблема выживания человечества в условиях, когда научно-технический прогресс создает все более широкое поле возможностей для принципиально нового развития военной техники и оружия массового уничтожения.

Для сохранения общества созидания необходима повседневная забота о воспроизведении и развёртывании военного потенциала. В частности, принципиальную роль в выживании российского общества играет возрождение чистой совести, совершенства слова, милосердия, сострадания, духовной любви, которые всегда выступали важным источником духовного потенциала народа. К примеру, русский экономический проект включает в себя отечественный опыт, веками наработанный предками (некоммерческий обмен, коллективная собственность и т. п.). Материальная и духовная жизнь представляет собой определенную целостность именно в том типе общества, где духовность – это условие его самоутверждения и устойчивого развития.

В условиях противодействия чуждому образу жизни проявляются защитные силы общества, дающие повод для оптимизма. Несмотря на серьёзные атаки в направлении отечественной исторической науки, растет интерес к духовным истокам военного прогресса, что характерно для России.

Глава 1
Диалектика военного прогресса

1.1. Военный прогресс в диалектическом содержании

Военный прогресс – направление развития, характеризующееся переходом армии и ее сопутствующих структур от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Прогресс характеризует армию как систему в целом, так и состояние отдельных ее элементов. В данной связи необходимо: 1) изложение основных проблем теоретического описания общественного развития; 2) формирование понятийных средств, пригодных для построения теоретической схемы военного прогресса.

Большинство категорий диалектики имеют «парный» характер, поскольку объективная действительность противоречива, а категории – это отражение действительности. Категории, находящиеся в одной паре, взаимно предполагают и исключают друг друга в различных отношениях, поскольку являются полюсами диалектического противоречия.

Общество – это многокомпонентная система, и в реальной жизни процесс его развития противоречив, соответственно противоречив и путь направленности. Это значит, что в реальной жизни каждого общества может быть рывок (прогресс) в одних сферах (например, технический прогресс) и отставание или даже регресс в других (например, в сфере духовной жизни). Все это несложно определить в каждом отдельном случае (для какой-то конкретной сферы жизнедеятельности на определенном отрезке времени и определенных пространственных границах), если соотносится выдвинутая цель развития и реальная ситуация в движении к этой цели. Такое понимание прогресса, что по сути есть арифметическая сумма прогрессов в различных сферах общественной жизни, не требует какой-то общей шкалы измерений (единого критерия). Однако практически очень сложно определить прогресс для исторического развития общества в целом. Для того чтобы раскрыть интегральную природу общественного прогресса, необходим общий критерий, с помощью которого можно было бы показать, что человеческая история неуклонно следует по пути прогресса. Однако содержание основных определений, характеризующих развитие общества, зависит от типа общества. Это в полной мере касается и военного прогресса.

Ученые по-разному трактовали сущность военного прогресса в контексте мировой истории. По Кондорсе, мировая история раскрывается как история человеческого разума, если ее рассматривать как результат деятельности поколений, т. е. масс индивидов, сосуществующих локально пространственно. Д. Дидро продолжает это направление. В целом Кондорсе и Дидро объединяет то, что начало истории они видят в человеке первобытном, неразвитом, но уже наделенном разумом. Прямо противоположный в этом отношении подход, ведущий к так называемому метафизическому романтизму, намечается в работах Ж.-Ж. Руссо и Д. Юма. В частности, Руссо идее безграничного прогресса противопоставляет тезис: «Все выходит хорошим из рук Творца, все вырождается в руках человека». Этим тезисом он намечает жесткое разграничение между научно-техническим прогрессом и моральной личностью, между «культурой» и «цивилизацией» (в терминах Шпенглера). У истоков истории он помещает не разумного, но невежественного дикаря, а естественного человека, не имеющего никаких стимулов к самосовершенствованию. В итоге смена поколений перестает у него рассматриваться как процессия этапов прогресса. В то же время, противопоставляя человеку естественному искусственного цивилизованного человека, он переосмысливает и функцию преемственности поколений: ее задача не аккумуляция культурных достижений человечества для дальнейшего их развития, а искусство поддержания человека в цивилизованном состоянии.

Отечественные исследования социального прогресса основываются на диалектической традиции, которая развивает лучшие традиции социальных наук Запада и противостоит метафизическим и постметафизическим тенденциям, захлестнувшим зарубежные школы. Для них характерно: либо историческое бытие сворачивается к единственному событию сохранения и воспроизводства тотальности (постистория Гегеля), либо исполняется полноценная коллективная регенерация исторической энергии неименуемого (Хайдеггер). Коллективность, сотканная из мобилизаций неименуемого, – предельная модуляция исторического опыта, в которой ряд перспектив (которые уже невозможно отличить от ретроспективы) закрывается¹.

Лучшие представители отечественной философии пытаются возродить традиционный диалектический подход при исследовании военного прогресса (как и прогресса вообще). В социальной философии высказывались различные мнения по поводу причин качественных изменений в обществе. Одни связывали их с изменением природных основ социальной жизни (Ш. Монтескье, В. Вернадский, Л. Гумилев), другие искали причины в изменениях экономики, орудий труда, методах организации производства (К. Маркс, У. Ростоу), третьи связывали процесс социального развития с изменениями в культурной жизни, системе духовных ценностей (Г. Гегель, О. Конт, П. Сорокин).

Необходимо отметить, что изучением различных аспектов социального прогресса и национальной безопасности занимаются многие отечественные и зарубежные ученые. Социальным факторам, влияющим на методологию исследования военного прогресса, посвящены работы А.А. Богданова, Н.А. Бердяева, Р.Ю. Виппера, Л.П. Карсавина, А.С. Лаппо-Данилевского, Г.В. Плеханова, П.А. Сорокина, С.Л. Франка, В.Ф. Эрна и др.

В исследовании проблем социального прогресса можно выделить несколько подходов: гносеологический – В.П. Кохановский, А.И. Ракитов, А.К. Уледов; аксиологический – А.Л. Андреев, М.А. Барг, А.В. Гулыга, Ю.А. Левада; социологический – Л.М. Дробижева, А.М. Коршунов, А.А. Овсянников, представители которого акцентируют внимание на социальной значимости тех или иных проявлений общественной практики. Для отечественной школы является характерной оценка прогресса с позиций его обусловленности историческим сознанием и самосознанием как основы и механизма преемственности, как средства историко-культурный идентичности.

Диалектика военного прогресса проявляется в единстве теории и истории, что подчеркивается следующими моментами:

• всякое единство социальной теории и социальной истории предполагает соответствие той и другой одному и тому же проекту науки – космическому или универсалистскому;

• следование той и другой одному и тому же определенному естественноисторическому процессу (универсалистским или космическим стандартам естественности, методологическим стандартам и стандартам научности);

• соответствие той и другой одному и тому же содержанию социальной детерминации, задаваемому коллективистским или индивидуалистическим способом производства общественной жизни;

• следование той и другой одним и тем же теоретическим моделям и нормам устройства общества, качествам отклонений от норм; следование специфике субъектов социального нормотворчества, естественной для того или иного типа социальной детерминации, подтверждающей в своем творчестве идеалы индивидуальной свободы или идеалы совершенства;

• социальная теория дает социальной истории знание законов естественноисторического процесса, она избавляет историю от необходимости познания этих законов. В результате, согласно Шеллингу, нечто в естественноисторическом процессе на полном основании предстает в качестве объекта истории. В свою очередь, история, не беря на себя ответственность за обоснование законов, тем не менее дает адекватный естественноисторический базис для теории: обе науки тем самым определяют очертания своей объективности, находят естественное завершение, дают полноту научной картины мира и единства научного знания.

Различие двух типов общества (коллективистского и индивидуалистического) представляет собой важный задел для объективного научного познания общества. Основания такого деления состоят в следующем:

1) естественноисторический процесс для своего движения и развития предполагает определенный источник. Данным источником является его противоречивость, его диалектика;

2) естественноисторический процесс всегда представлен сознательной деятельностью людей, ставящих перед собой те или иные цели, задачи созидания или разрушения. При этом каждый человек, социум преследуют свои интересы, исповедуют ту или иную систему ценностей, вступают в те или иные отношения с другими людьми, оставляя за собой избранные степени свободы. При этом они произвольно формулируют определенные правила игры, поведения, общения, систему права, тем самым сознательно ограничивая пределы своей свободы;

3) в различных исторических условиях, климатических зонах, географическом положении, геополитических ситуациях, реальных природных комплексах, соотношениях политических сил, коллизиях региональных амбиций и т. д. по своей социальной значимости доминируют или отношения совершенства, гармонии и красоты, или отношения свободы, свободы воли;

4) такого рода социальные доминанты в указанных исторических условиях становятся решающими для формирования типа общества, когда в одном случае руководящим принципом, определяющим жизнеспособность общества, оказывается принцип совершенства, а в другом случае – принцип свободы;

5) в тех исторических условиях, когда доминантным принципом общества оказывается принцип свободы, принципом вырожденности этого общества является принцип совершенства. И, напротив, когда доминантным принципом становится принцип совершенства, принципом вырожденности общества оказывается принцип свободы.

Коллективистскому обществу, в частности российскому, характерен прогресс, раскрывающийся как процесс перехода от менее совершенного к более совершенному уровню общественных отношений. Жизнедеятельность коллективистского общества направлена на совершенствование общественных отношений, позитивное разрешение социальных противоречий. Но каждое новое поколение не просто повторяет то, что делалось их предшественниками, а реализует свои собственные потребности, интересы и цели, что является источником общественного прогресса.

Всемирная история, по Гегелю, – основная сфера объективного духа, в которой идея свободы (идея разума как свободы) достигает (в идеальном государстве) своего практического воплощения. В доисторическом (естественном) состоянии эта идея, составляющая сущность человека, представлена лишь потенциально. Поэтому здесь царят произвол, война всех против всех и переход в «духовное человеческое царство» как раз и оказывается у него процессом всемирно-исторического развития. Этот процесс включает три главных этапа развития: восточный мир, античный мир и христианско-германский мир (последний, в свою очередь, проходит три этапа развития – начальный период, Средние века и Новое время).

Действительное открытие К. Маркса состояло в обнаружении фундаментального значения экономических механизмов истории, влияния их на общественное сознание, в том числе и на культуру. Ею Маркс интересовался в первую очередь. Тот, кто дал себе труд изучать Маркса в подлиннике и штудировал его «Философско-экономические рукописи» и другие работы по философии и истории, мог бы заметить, что он говорит о культуре не реже, а, может быть, чаще, чем о технических компонентах производительных сил. Тем не менее действительное значение культуры и ее ядра в особенности не было понято им надлежащим образом, что, впрочем, легко объясняется его собственной теорией исторической детерминации сознания.

Марксистская методологическая основа не может в полной мере нас удовлетворять, поскольку при исследовании военного прогресса важно учитывать не только экономические критерии. Марксизм мог возникнуть лишь в техногенном обществе, высшая цель которого – обретение материальных благ. Такому обществу автор противопоставляет общество традиционное, в котором само понятие прогресса не является ценностью. Отсюда, в частности, невозможность втиснуть исторические события Востока (Индия, Китай) и славянского мира в «пятичленную» марксистскую схему (рабовладельческое общество – феодализм – капитализм – социализм – коммунизм). Начнем с того, что рабовладения, подобного существовавшему в античном Средиземноморье, на Востоке и в Славянском мире, не было. Известны потуги в советское время притянуть марксизм к событиям отечественной истории.

Нельзя не упомянуть целый ряд серьезных исследователей новой волны, которые основательно изучают процессы, происходящие в различных «секторах» социального пространства, в той или иной мере затрагивая вопросы, связанные с военным прогрессом. В частности, о ситуации в области демографии (В. Тишков), об исследовании так называемой политической элиты (О. Крыштановская), о проблемах коррупции (Г. Сатаров), состоянии общественного мнения (Ю. Левада. Е. Башкирова), социальных изменениях в конкретных сферах (М.Горшков), российском социально-политическом процессе (А.С. Панарин) и др.

Мы исходим из того факта, что для объективного изучения военного прогресса необходима иная методологическая база, а именно диалектическая. Теоретизирование коллективизма предполагает объективную диалектику социальных процессов. В условиях всеобщей связи явлений процесс объективной диалектики двойствен и составляет единство временных рядов и придающих им определенность, направленность антиэнтропийных процессов. Тектологическое целое объективной диалектики предполагает его крайние точки, отделяющие тектологию от технологии. Они характеризуют целое как большее или меньшее, чем сумма частей, или часть большую, чем целое. Тектологическое целое не включает в себя технологическое целое, равное сумме частей².

В органистической модели общество предстает как целое, определенная система, структурированная особым образом на части, к которым оно полностью не сгодится. При этом понимании человек реализует себя в зависимости от места, занимаемого им в обществе, и участия в общем процессе. Отношения людей определяются не договором или контрактом, а согласием членов общества, в котором учитываются объективные закономерности исторического развития. Например, К. Марксом была разработана концепция материалистического понимания истории, суть ее составляет положение о способе производства, который складывается объективно, т. е. независимо от воли и сознания людей. С точки зрения марксизма, производительность труда – это важнейшее, самое главное для победы нового общественного порядка. Но этот критерий – экономический, он отображает уровень развития продуктивных сил, а не общественных отношений, тем более не общественного порядка. Для марксистов данный критерий является единственно правильным, так как марксизм строится на принципах экономического детерминизма. Однако данный подход к исследованию военного прогресса не может быть применим в полной мере, поскольку экономический критерий, как показывает история мировых войн, при всей своей важности все же не может быть определяющим. Отечественная история демонстрирует множество примеров, когда боевой дух оказывается сильнее техники.

Кроме того, экономический критерий прогресса не является всеохватывающим. Таким критерием может быть общесоциологический, сущностный и общий для всех сфер общественной жизни, в частности и для определения уровня духовности общества. Тем не менее такой критерий может быть очень абстрактным – это сам человек, точнее, уровень развития личности. Этот критерий предусматривает высокий уровень гуманизации общества, достижения личностью социальной свободы, т. е. ликвидации вековой отчужденности между личностью и обществом (государством). На этом основании возможно определение эмпирически конкретных факторов общественного прогресса. Определение показателей прогресса может быть прагматическим и локализованным. Например, показатели общественного прогресса могут быть дифференцированы по сферам: экономической, технической, экологической, политической, культурной и т. п. Все показатели, которые фиксируют движение общества вперед и не являются показателями регресса (упадка, деградации), могут рассматриваться как эмпирические свидетельства общественного прогресса.

В условиях коллективистского общества военный прогресс приобретает все более ярко выраженные особенности, на которых стоит остановиться более детально. В условиях коллективистского общества единство человеческого мира представлено совокупностью взаимно предполагающих друг друга и находящих завершение друг в друге социальных норм, институтов, раскрываемых мерами совершенства. Индивидуалистическое общество предполагает единство человеческого мира в качестве реализации свободы воли, индивидуальной свободы, приоритета норм прав над всеми другими социальными нормами и социальными институтами, обеспечивающими успехи правотворчества, правопослушания, право-применения и правоисполнения. При этом личность формируется в условиях соответствующего аспекта единства человеческого мира. И, следовательно, в одном случае личность предстает как более или менее совершенная, а в другом – как более или менее свободная. В обоих случаях личность выступает как способ существования соответствующих определенному аспекту единства человеческого мира наличных общественных отношений, поскольку человек с момента своего рождения застает определенный тип общества, формируется как личность в условиях, существующих, определившихся до его рождения. И, следовательно, человек изначально формируется по линии становления в качествах свободной личности или по линии становления в качествах совершенной личности³.

Исследование военного прогресса в диалектическом содержании предполагает понимание проблем, возникающих при анализе субъектно-объектных отношений, сопровождающих социальный прогресс, в первую очередь это категориальный аппарат. Одним из первоочередных, наиболее признанных критериев различения категорий частных наук и философии многие считают степень общности обозначаемых ими явлений, отражением чего выступает сфера их научного применения⁴.

В соответствии с определением выделим главные теоретические признаки (характеристики) диалектического метода:

1) основанием для него служит такое понятие модели мира, которое включает в себя соотношение «образ – прообраз» и непосредственно входит в теорию сущности науки;

2) существование науки обосновано не только практикой (материальным производством), но и культурой, внутренними законами развития познавательной деятельности;

3) наука в себе самой раскрывает сущность как единство совокупности дефиниций о том, что такое научные знания, деятельность и организация.

Еще один важный аспект состоит в том, что военный прогресс как принципиальная составляющая социального прогресса имеет различное количество разных смыслов в результате применения различных логических инструментов познания. Необходимость классификации этих различных системообразующих факторов понимания истории действительно очевидна, так как необходимо определить принципиальную динамику изменения исторического смысла, без чего исследование военного прогресса будет неполным.

Для понимания сущности диалектики военного прогресса важно акцентировать свое внимание на том факте, что в отличие от реальности природы реальность общества обладает рядом особенностей. Основные среди них можно сформулировать следующим образом.

1. Изучая общественную реальность, человек познает прежде всего самого себя как особое существо со всеми специфическими проявлениями своей сущности.

2. В этом отношении он стремится к максимальной полноте и всесторонности познания всех связей общественной жизни.

3. Отсюда возникает разнообразие подходов к общественным явлениям и точек зрения на общественное развитие.

4. Будучи существом социальным, человек фиксирует в своих знаниях об обществе не только объективные свойства, события, индивидуальные действия и общественные процессы, но и свою оценку этих явлений, обусловленную его положением в обществе.

При изучении гегелевской исторической диалектики необходимости и свободы бросается в глаза характерный для него рост и прогресс историзма в постановке и разработке проблемы. В диалектическом значении государство выступает как нечто, включенное в систему других социальных институтов по принципу институционального единства человеческого мира. В этой системе имеют место социальные институты, которые специально формулируют, разрабатывают и реализуют идеологию в повседневной практике. Так что идея государства и идеология неотделимы друг от друга: самореализация государства и других социальных институтов представляет собой объективную диалектику, тогда как самореализация идеологии выступает как субъективная диалектика – основа единоумия и единомыслия. Именно эти факторы формируют представление о военном прогрессе в нашей отечественной традиции.

На примере исследования военного прогресса особо проявляется недопонимание двух типов общества – коллективистского и индивидуалистического, которое ведет за собой осуждение иного типа общества. Фундаментальные основы указанного недопонимания: у каждого из двух типов общества своя модель мира, в системе которой каждое общество самоутверждается. Схематически основания понимания мира как связи между природой и человеком, закрепленные в ментальности, можно представить следующим образом:

• на Западе: мир – это возникновение порядка из хаоса, силы зла укоренены в природе, отдельный человек может обуздать зло, подчинив себе природу через познание, благодаря собственному разуму и индивидуальной активности;

• на Востоке: мир изначально совершенен, гармоничен, зло потенциально содержится в деятельности человека, поэтому обузданию подлежат источники зла, насилия в отдельном человеке, подавляемые через коллективные установления, закрепленные в традиции;

• в славянских культурах: добро и зло вплетены в ткань мироздания, и человек своими действиями может усиливать или ослаблять каждую из них через способы взаимодействия с обществом. Природа как основа мира человеку не подвластна.

Военный прогресс ясно и последовательно отражает ценности и стандарты новейшего западного сознания индивидуалистического типа общества. Такие модели и концепции, как «конец истории», «конфликт цивилизаций», «золотой миллиард человечества», «пределы роста», выгодны тем, кто сегодня устроился наилучшим образом и пытается навечно закрепить статус-кво, лишая будущего народы «периферии». Важно подчеркнуть, что служить Отечеству могут только пассионарии, исполненные в делах своих искренними помыслами политической добродетели. Для элиты социальный прогресс не является целью. Следуя идеалам технократического детерминизма, элита изобретает законы становления общества, тогда как социальный авангард коллективистского общества следует естественным законам общественного развития. Он создает благоприятные условия для социального прогресса⁵.

Характерное состояние социальной системы, по мнению авторов теории социальной энтропии, – это неравновесность, нестабильность, вызванная беспрестанным колебанием между порядком и хаосом, организацией и дезорганизацией, тенденцией к смерти и тенденцией к выживанию. Отсюда – особый интерес к таким явлениям, как экономическое и социальное неравенство, конфликты и социальные противоречия.

Социальный порядок – это мир социального неравенства: в способностях, возможностях, экономическом положении и т. п. Такая дифференция и рождает социальную динамику, движение вперед. В свою очередь, утопические идеи уничтожения социального неравенства рассматриваются в этом контексте как путь к хаосу и энтропийной смерти. Энтропийная модель социума, где все равны, а материальные блага и социальные возможности равномерно распределены между индивидами, рассматривается как аналог состояния дезорганизации в тепловом хаосе (однородность и разупорядоченность). Это более примитивное состояние системы, в которое она впадает сомопроизвольно, переставая сопротивляться энтропии.

Подвергая энтропийному анализу общую социальную эволюцию и состояние современного общества, один из авторов теории социальной энтропии Форсе считает, что главная опасность для развития общества заключается не в усложнении конфликтов, а в энтропийной тяге к инертности, усреднении и гомогенности. И если в начале ХХ века общество боролось с такой угрозой преимущественно экономическим способом (инфляция, безработица), то с наступлением эры «массового потребления» критерии социального различия все больше выступают как характеристики образа жизни, культуры, нормы, поскольку сама система ценностей стала объектом персонального выбора. Отсюда можно сделать вывод, что «порядок и беспорядок не противостоят один другому, т. е. энтропийный хаос не обязательно является хаосом в общем смысле слова, так как имеет место «стабильная иерархия». Другими словами, требование стабильности ведет к структурным неравенствам. Следовательно, неравенство (негэнтропийный порядок) неизбежно в обществе, стремящемся к однородности и устойчивости (энтропийный хаос)»⁶.