Сергей Лукьяненко
Ночь накануне

– Ты Алла?

– Ну я. Чего дальше?

– В одиночку бухаешь? – показал на бутылку Артур.

– А что, не имею права?

– Имеешь.

Одета она была не по-домашнему. Словно не спать собралась, а на дискотеку.

– Алло, господа… В чем пафос?

Общение с представителями милицейской интеллигенции, видимо, было для Аллы делом привычным, и должного трепета она не испытывала. Но все же не смогла скрыть волнения, которое было вызвано отнюдь не ночными визитерами и не шортами Артура Юрьевича. Пальчики тряслись, глазки моргали, уши краснели.

– Дурой не прикидывайся… Надя была у тебя? С пацаном?

– Ну была. – Алла уселась на табурет и закурила с третьей попытки. Не могла попасть сигаретой в зажигалку.

– И куда они делись?

– Уехали… Часов в десять. Позвоните ей, спросите.

– На чем уехали?

– Откуда я знаю? Я их не провожала. На метро, наверное.

– А у тебя что делали? – Артур еще раз обвел взглядом кухню.

– Так, приехали, поболтали. Выпили немного. Костя телик смотрел, а мы на кухне сидели.

– Еще кто-нибудь был?

– Никого. Послушайте, какие проблемы? Ну ладно позавчера шумели, а сегодня-то…

– Проблемы у тебя.

Артур начинал закипать. С Аллой надо работать долго и обстоятельно. Но у него не было такой возможности. Плюс не было уверенности, что убийство совершено знакомыми Нади и что подруга к нему вообще причастна.

– И ты отлично знаешь, почему мы здесь. Поэтому и водку жрешь сама с собой. Артур набрал ее номер. Мобильник отозвался из комнаты. Он кивнул Бонусу, тот сходил за трубкой и начал просматривать входящие звонки.

Алла, несмотря на алкоголь в крови, бросилась на опера с криком «Отдай!», но нарвалась на хорошо поставленный удар в челюсть. Бонус не рефлексировал по поводу нарушения прав человека, к тому же женского пола. Нам, участникам боевых действий, чужды сопливые эмоции. Звон разбившейся тарелки, грохот упавшего тела…

– Сядь на место… Юрич, тут пара телефончиков стремных. Особенно последний. Пробьем и прокатимся.

Повторять попытку нападения Алла не стала. Она поднялась, разревелась, потом, смазав тушь руками, шепотом спросила:

– Что с ними?

Артур ответил. Подробно. И про мусорный бак, и про галстуки.

– О, господи…

Она быстро вылила остатки водки в рюмку, но выпить не успела – майор был начеку.

– Сначала расклад, потом травись. И давай без недомолвок. Здесь не мочалку украли.

– Будем бить, – добавил Бонус, вытащив изо рта гвоздь.

Алла вытерла нос, поставила рюмку обратно. Как и подозревал Артур, опьянение было больше показным. Для публики. Если язык чуток и заплетался, то мозг работал в нормальном режиме.

– Мы на той неделе у Пашки были… Дубровкина. Там, нам Матросова. Это приятель наш. В одной школе учились. Он на пять лет старше.

– Дубровкин? Который за бакланку сидел? В смысле, за хулиганство, – припомнил майор.

– Да… Он.

Майор сделал знак Бонусу, чтобы включил диктофон в мобильнике. На случай, если утром дама откажется от своих слов, останется хоть какое-то доказательство.

«Доказательство… От тебя сейчас других доказательств ждут».

– Но сейчас он бизнесмен, в нефтяную контору пристроился. Пасьянсы из кредиток раскладывает. «Мерина» себе купил, квартиру в новом доме.

– Напротив Надиного?

– Да… Двушку. Ремонт сделал. Ну и пригласил нас. Похвастаться. Типа, каким крутым стал. Полянку накрыл. Сходили, посмотрели. Хата как хата… Сели, выпиваем. Тут приятель его притащился. Гарик. Игорь, то есть. Тоже из нефтяных кругов. На коксе вроде сидит. Пашка говорил.

– Так на нефти или на коксе? – уточнил Бонус.

– На том и другом. Чтобы был кокс, нужна нефть.

– Не перебивай, – шепнул Артур, потом кивнул Алле: – Продолжай.

– Ну чего… Посидели, выпили… Этот Гарик на Надю глаз положил. Я сразу поняла. Она ж красавица…

Последнее слово было сказано с легким раздражением. Даже сейчас, зная, что подруги нет в живых, Алла тайно завидовала ее внешним данным, как и заведено у лучших подруг.

– Но – обломилось… Надька тоже с гонором, да и язык подвешен. Гуляй, типа, мальчик… Обойдусь без любви с первого цента. Дурочка… Я понимаю, мужик бы был у нее постоянный… Всё выбирает. Вот, довыбиралась…

– А пацан от кого?

– А… – поморщилась Алла. – Курсант один. С Дальнего Востока или с Камчатки. Учился здесь. На гражданского летчика. Надька глупая была, голову потеряла. Женимся, женимся… А он, как узнал, что она ребенка ждет, тут же к себе слинял, даже училище не закончил. И ей бросить пришлось. Сначала с Костей сидела, а потом не до учебы. Семью кормить надо. Мать на инвалидности, диабет у нее. Братец только школу закончил да Костик. Всё на ней.

Алла снова закурила:

– Мыкалась, мыкалась… Сейчас в кафе, два через два. Да квартиры отстойщикам всяким убирает. С ее-то внешностью!.. Дурочка. Мужики слюни пускают, а она всё того придурка с Камчатки забыть не может. Он бы, козел, хоть копейку на сына прислал. Сволочь!.. В общем, отбрила этого Гарика. А чего он ей сделал? Подумаешь, ущипнул. А она дверью хлопнула да сказала ему пару теплых… Я ей после позвонила, мозги вправила. Одно дело, когда ее клиент драный в кафе ущипнет, за это можно и по роже, другое – знакомый навороченный. Тем более в шутку.

– Логично, – поддакнул Бонус.

– А этот, видать, не привык, когда дверью хлопают и посылают. С его понтами – западло… Короче, вчера Пашка позвонил. Часов в пять. Так и так, Гарик извиниться хочет, приходите. С нас шампанское и цветы. Я прикинула, что по телефону Надьку не уговорю.

– А тебе очень хотелось сходить, – догадался Артур.

– А почему нет? Это ж не гопота помойная. Серьезные люди.

– Да уж… Серьезней некуда. Дальше.

– Позвонила Надьке. Приезжай, посидим поболтаем. Типа, я платье новое купила, заценишь. Она приехала. С Костей. Посидели, выпили немножко. Она вино привезла. Я про Гарика разговор завела, мол, мучается парень, переживает. Извиниться хочет. Типа, не подумавши полез. А Надька и сама поняла, что переборщила. Ладно, говорит, поехали, пускай извиняется. Я, дура, ей тему прогнала, что он запал на нее. Не по-детски. Дескать, Пашка сказал. А что такого? Я ж ей помочь хотела! Чего она без мужика мается?

– Помогла. Спасибо.

– Тачку поймали, приехали. Она думала Костика домой закинуть, а тот заканючил – хочу с тобой, хочу с тобой. Пришлось брать… Ну, в общем, Пашка с Гариком уже хорошие были. Правда, поначалу, в благородных поиграли. Пардона просим, готовы искупить кровью. Искупили…

Алла опять заревела, стала обзывать себя грязными словами и просить у подруги прощения. Артур подмигнул Бонусу, мол, не зря съездили, потом поторопил даму:

– Не реви. Что дальше было?

– Мы в гостиной сидели, Костик телик смотрел на кухне. Потом Пашка меня в спальню заманил и говорит шепотом – поезжай домой. Гарик с Надькой поговорить хочет один на один. А при посторонних стесняется. Ты выйди на площадку покурить и линяй по-английски. Я, дура, и поверила. Ну кто ж такое предположить мог?! Тем более Костик с ней. Это как обнюхаться надо! Да у меня и в мыслях ничего дурного не было! Пашку мы с пятого класса знаем! Ну да, выпивал, из школы один раз чуть не отчислили. Но кто из нас не выпивал?! Не мог он… Это Гарик. Пидор…

– Мог не мог – не твоя забота, – прервал Бонус.

– Погоди, – притормозил напарника Артур, – так ты уехала?

– Конечно! Я ж как лучше хотела!

Алла протрезвела окончательно. Не исключено, что она недоговаривала, но в целом пока не врала.

– Ну и всё… Домой вернулась. Как раз гроза начиналась.

– Всё?! А чего ж ты водку-то пить стала? От счастья, что жива осталась? Эй, девочка, сосредоточься! – Артур пощелкал перед ее лицом пальцами. – Или тебя к помойке свозить на экскурсию?

Алла поднялась, включила воду и вымыла лицо. Больше не садилась:

– Не надо… Мне Пашка позвонил. Сказал, если будут спрашивать, то мы у них не были. Надя с Костиком от тебя ушли, и больше ты их не видела. Я спросила, что случилось, а он не ответил.

– Во сколько звонил? – уточнил Артур.

– В десять пятнадцать, – ответил за Аллу Бонус, показав входящие на мобильнике. – Это его номер?

– Да… Он на нервяке был. Я сразу поняла: что-то стряслось… Еще пригрозил. Не дай бог, ляпнешь…

– Ну, правильно пригрозил… Как только алкоголь выветрится, поймет, что ты не подружка, Алла, а живой свидетель. Готовься.

– Но вы же их…

– Но пока-то не поймали. А они в пятнашки начнут играть. На выбывание.

Алла принялась активно жевать ноготь на мизинце.

– Номер хаты его давай, – оторвал ее от процесса Артур.

– Девяносто восьмая.

– Этаж?

– Четвертый.

– «Мерин», говоришь, у него? Не показывал случайно? Из окошка?

– Показывал. Если не соврал, что это его. Серебристый такой. С двумя дверьми.

– Окно на помойку выходит?

– Нет, на улицу. Помойка во дворе.

– Ладно, теперь можешь плакать, – разрешил Артур Юрьевич. – Нет, еще вопрос. Сумочку она у тебя не забыла?

– Нет, она за тачку платила, кошелек доставала.

– Понял. Теперь слушай. Сиди дома, на звонки не отвечай, двери никому не открывай. Кроме нас, конечно. Мы позвоним условным – два длинных, один короткий. Меня звать Артуром. Мобилу твою мы временно конфискуем.

– Зачем?

– Чтоб Дубровкину не стуканула сдуру. Кто тебя знает… На память ты его номер вряд ли помнишь.

– Я не буду ему звонить! Я что, ненормальная?

– Мы все иногда ненормальные. В зависимости от обстоятельств… Береженого Бог бережет.

«Или Основатель?»

Бонус сунул Аллин «Самсунг» в карман и цепким взглядом обшарил кухню – не конфисковать ли еще чего, представляющего интерес для следствия. Но ценных предметов быта или деликатесных продуктов питания не наблюдалось.

– И завязывай куртизанить, – предупредил Аллу майор.

В другой раз он, конечно, не оставил бы такого свидетеля, забрал с собой. И если надо, прятал бы до суда.

Но сегодня будет ЕГО суд.

На обратном пути застряли. На кольцевой, перед вантовым мостом, не удержавшись на мокрой дороге, перевернулся дальнобойщик на «КамАЗе». Перевернулся неудачно – перегородил три полосы. Несмотря на ночь, мгновенно образовался хвост из таких же грузовиков и запоздалых легковушек.

Артур попытался втиснуться без очереди, но без толку – спешил не только он. До ближайшего съезда с кольцевой три километра. Очередь еле двигалась.

– Быстрей бы по городу доехали, заметил Бонус, – ночью пусто.

– Мосты. – Артур нервно барабанил пальцами по рулю. Байтовый мост через Неву не разводился.

– Хотя куда теперь спешить? Расклад ясен, а эти упыри никуда не денутся. Они ж не олигархи, за бугор не слиняют. Отловим. Ты чего, этого Дубровкина знаешь?

– Не очень. По пьяни забирали как-то. Из «Нирваны».

– А сидел за что?

– Не повезло. На Невском наши оппозицию гоняли, а он мимо шел. Омоновец дубинкой зацепил, Паша ответил сгоряча. В отдел загребли вместе с оппозицией. Всем по году за хулиганство. Не за политику же…

– Так, может, он и правда в оппозиции?

– Ага. Из него карбонарий, как из жопы пистолет. Правда, парнишка нервный. Топ-менеджер хренов…

Артур посмотрел на небо. Нет ли грозного лика и грозящего пальца? Нет, одни тучки и реклама страховой компании на огромном щите. Летящий к земному шару огромный метеорит и слоган «Конец света – не повод для расстройства. Работаем круглосуточно».

«Интересно, это тоже приветик от Основателя? Вряд ли, скорее, причуды рекламного агентства. На всем бизнес делают. А что, может, позвонить, застраховаться, пока не поздно? От конца света? За дурака не примут – сами же предлагают. Правда, непонятно, кто страховку получит».

– Я пока вздремну, – Бонус откинул кресло, – всё равно стоим. Опер спит – служба идет.

Артур вышел из машины оценить обстановку. Впереди мелькали маячки «скорой», видимо, есть жертвы. Что и неудивительно в такую ночь.

Он не ошибся. «КамАЗ» протаранил отбойник на разделительной полосе и снес столб. Кабина всмятку. Вместе со всеми, кто в ней был. Ночка удалась…

В пробке потеряли сорок минут. Еще двадцать мчались по городским улицам, окатывая водой из луж круглосуточных торговцев арбузами.

Возле помойки продолжался осмотр. Начальственных машин прибавилось. Все хотели лично найти какую-нибудь улику и отличиться. Артур объехал место происшествия, притормозил у противоположной стороны нового дома. Разбудил Бонуса и велел подождать в машине. Сам выскочил, нашел нужный подъезд и вычислил окна. Алка не обманула, четвертый этаж. Есть лоджия, но она застеклена. Свет не горит. Либо затихарились, либо свалили.

Посмотрел на парковку. Серебристый «мерин» мок вместе с другими машинами прямо напротив окон своего хозяина… Блин, справа от него еще один. И тоже с двумя дверьми… Придется пробивать, какой из них Дубровкина. А это время. Но рисковать нельзя.

Переписал номера, вернулся в машину, позвонил в дежурку – установить хозяев. Дежурный пообещал, но не быстро – все на ушах, он не успевает на звонки отвечать. Даже ручку у «бандита» дернуть некогда.

Оставалось наблюдать за окнами. Артур ненавидел ждать, особенно находясь в цейтноте. Иногда, застряв в пробке, парковал машину и шел пешком. Даже зная, что потеряет больше времени.

Бонус, не догадываясь о планах напарника, недоумевал:

– Чего ты мудришь? Вон командиров сколько. Доложим, пускай штурмуют! Мокруха вообще не наша забота, а «убойщиков»! Мы, блин, раскрыли, так еще и задерживать должны. А нас даже в приказ не включат!

– Ты хочешь попасть в приказ?

– Дело не в том… Я за справедливость.

– Я тоже. Поэтому задержим сами.

Свет в окнах Дубровкина не зажигался. Жалюзи не шевелились. Скорее всего господа укатили на машине этого Игоря-Гарика и сейчас продолжают вечеринку. Либо вызвали такси. Деньги у ребятишек водятся. ««Газпром» – мечты сбудутся».

Через пятнадцать минут Артур перезвонил в отдел. Дежурный сумел отбиться от «бандита» и установить хозяев «Мерседесов». Один действительно принадлежал Дубровкину.

– Так… Я сейчас пошумлю, – Артур достал из-под сиденья оперативный ломик, – а ты встань у подъезда. Если выскочит – треножь.

– Он здоровый?

– Не очень. Постарайся, чтобы не орал. Потом тащи в подъезд.

– А если оба выскочат?

– Как говорят наши друзья-американцы, полицейский значок уважают многие, а револьвер – все. Клади на землю. Я подстрахую.

Они вышли из машины. Бонус притаился за одним из припаркованных у подъезда джипов. Кустов возле дома еще не посадили, иных укрытий не было. Подъезд, как и окна Дубровкина, выходил на проспект.

Артур подошел к «Мерседесу». Тот стоял прямо под фонарем. Специально, чтобы воры побоялись поживиться содержимым салона. Под стеклом мигала синяя лампочка сигнализации. Майор знал эту систему. У хозяина пейджер – если что-то случится с машиной, он заголосит. Что нам и надо.

Обидно, если их не окажется дома. Машину жалко, хоть она и неживая. Лишь бы наши не услышали. А то прибегут, начнут в свистки свистеть, матом ругаться.

Короткий удар.

Треск разбитого лобового стекла.

Тревожная песня сирены…

Артур не остановился на достигнутом. Фары, окошки…

«Хозяин, хозяин! Убивают!!! Просыпайся, беги на выручку!»

Майор рассчитал правильно. Звонки в дверь и уговоры открыть ни к чему бы не привели. А окажись в квартире посторонние, то последствия вообще непредсказуемы. Возьмет Дубровкин гостей в заложники и потребует вертолет до Лондона. Один раз такое в практике Артура уже случалось. Заглянул случайно к свидетелю уточнить кое-что, а у того земляк в гостях, за которым восемь похоронок. В заложники свидетеля и взял. Два дня выкуривали со спецназом и собаками. Свидетеля всё же успел уложить.

А «мерину» уже все равно. Даже если конец света не наступит, хозяин за его руль не скоро сядет. Или совсем не сядет.

Жалюзи дернулись! Есть! Пьяный, а соображает, когда дело доходит до уничтожения личного имущества… Но свет не врубает! Не совсем, значит, пьяный. Ничего, сейчас окончательно протрезвеешь…

Удар по капоту. Очень больно! Стекло можно заменить без проблем, а кузовные работы подороже встанут. Извини, «мерин», лично к тебе я претензий не имею. Все претензии к хозяину.

Артур не изображал из себя Терминатора. Наоборот, качался, тряс головой и матерился. Пьяный мудак в шортах безобразничает, обычное дело. И милицию вряд ли кто вызовет – пускай хозяин сам разбирается и выясняет, за что его тачку громят. Может, водой из лужи кого окатил…

Майор бросил взгляд на освещенный подъезд. Между этажами мелькнула тень бегущего вниз человека. Он сделал знак Бонусу, мол, готовься к приему дорогого гостя, сам же всё той же качающейся походкой двинул к парадному.

– Ты чё, пидор, творишь?!!

Прокричать слово «Убью!» молодой нефтяник не успел. И вообще ничего не успел. Выскочивший из засады Бонус, не вынимая изо рта гвоздя, без стеснения зарядил Дубровкину ногой в паховую область, как рекомендуют учебники по самообороне. Одновременно, словно по заказу, сверкнула молния, усиливая эффект. У нас же здесь не сериал дешевый, а высокобюджетный фильм. Звезд, правда, нет, но зато трюки на славу.

Тут же зажал ладонью рот посиневшему от боли и страха Паше и с помощью подсечки опрокинул на асфальт. Не удержался и следом загремел сам. Даже героический участник боевых действий имеет право на ошибку.

Хорошо, что Артур Юрьевич был уже рядом.

Прыжок, удар голой коленкой в голову врага. Принуждение к миру. Враг прекратил сопротивление.

Бонус сцепил руки браслетами. Чужие, разумеется. За спиной.

Подняли, подхватили, понесли. Быстро, словно на учениях по гражданской обороне.

Подъезд, лифт, площадка…

Дверь незаперта. Как юноша разволновался из-за машинки! Даже запереть не успел…

Артур велел Бонусу подержать задержанного, сам аккуратно, держа наготове ствол, прошел в квартиру. Нащупал выключатель, зажег свет – тихариться не имело смысла.

Гостиная. Стол с остатками жратвы и выпивки. Три розочки в вазе. На стене деревянное распятие. Богобоязненные мы, крестики носим… Рядом с распятием – мишень от дартса.

Пусто. В смысле безлюдно. Дальше – спальня. Покрывало на полу. Разворошенная кровать. Но не Пашей. Паша в джинсах и футболке. Видимо, сидел в гостиной, когда автопейджер сработал. Думу думал горькую, что делать. Волновался, переживал, вместо того чтобы следы заметать.

А следы – вон они, возле кровати. Бусы рассыпанные, трусы рваные. Утюг брошенный. С длинным шнуром. Есть что предъявить.

На лоджии – никого. Сверху «Мерседес» смотрелся очень хорошо. Жаль, не успел крышу рихтануть.

Проверил на всякий случай шкафы, кладовую, ванную и сортир. Если кто-то и был в квартире, то только в прикроватной тумбочке.

Вернулся на площадку. Дубровкин, дыша перегаром и заикаясь, угрожал и требовал зачитать его права. Видимо, Бонус уже представился. Доходчиво. Нечаянно перекусив свой гвоздь. Поэтому Паша и заикался.

Артур схватил его за футболку, поволок следом. В спальне подсек и ткнул лицом в бусинки. Потом поднял утюг и шнуром обмотал Пашину шею. С точки зрения криминалистики, он был неправ – на шнуре могли остаться следы. А уж с точки зрения уголовного процесса, вообще незачет…

Но у нас ночь Накануне.

Никто не узнает и не погрозит пальцем.

– Молись, баклан!..

Дубровкин захрипел, начал пускать пузыри, замахал руками, мол, дайте слово перед смертью молвить. Артур ослабил шнур.

– Это не я! Клянусь!.. Здоровьем клянусь! Не убивайте!!! Это Гарик! Переклинило его! Не надо, не надо! А я не хотел!

Дубровкин сморщил рожу и заревел, словно провинившийся детсадовец, оставленный без компота.

– Рассказывай, урод, – Артур отпустил его и снял с шеи шнур, – чего ты не хотел?

– Чтобы он… Отговаривал, в общем…

…Ничего неожиданного опера не услышали. Гарик положил глаз на Надьку, а она посмела взбрыкнуть. Да еще по морде дала. Такое приличные люди не прощают. А особенно сын известного, высокосидящего папаши.

– Того самого? – переспросил Артур, услышав фамилию.

– Да…

Попросили Алку заманить подружку в хату. Она действительно не знала, зачем. Потом велели свалить. А Надька с пацаном притащилась. Пацана на кухню отправили, там телик есть. Мультики включили.

Гарик Надьку в спальню позвал, та лоханулась, пошла. Дальше предъявил – типа, чего ты, сучка кафешная, брыкаешься? Не хочешь проблем – в койку падай. Она – к дверям. Гарик ей в челюсть кулаком, потом подушку на голову.

– Что, один?

– Ну… это… Он же здоровый парень. А много ли ей надо? Я отговаривал его, но… Надьке удалось вырваться. Закричала, что его посадит. Тут Гарика и переклинило, даром что в две ноздри кокса зарядил. Утюгом приложил, потом шнур на шею. Попугать хотел. Да не рассчитал…

– Я просил пацана не трогать… Правда… Но он же невменяйко…

– Скажи еще, на колени перед ним встал.

…Потом завернули в покрывало и по очереди вынесли на помойку. Сверху закидали мусором, чтобы не нашли. Сумочку тоже выкинули. Алке позвонили, что она у них не была…

– А тряпки вокруг шеи? На хрена?

– Я ж говорю, переклинило его. Кокс колумбийский, вот и решил им колумбийские галстуки сделать. Из ее же платка.

«Ох, неспроста Основатель задумал мероприятие именно сегодня… У нас не только экономический кризис… Черепно-мозговой. Попробуй докажи право на существование после таких подвигов…»

– Где он сейчас?

– Не знаю… Он уехал сразу…

Артур вновь схватил утюг и носиком саданул по дубровинской коленке. Тот испуганно вскрикнул и забился в судороге. Полицейский значок уважают многие, утюг уважают все.

– Не доводи до греха. Еще раз спрашиваю, где он?

– В клубе, наверное! В «Убежище»! Он там все время зажигает! Это бати его клуб!

– На чем поехал?

– На машине.

– Понятно, что не на метро. Что за тачка?

– «Кайен». «Порш». Желтый металлик.

– Под коксом за баранку сел? – уточнил Бонус.

– Да кто ж его остановит?

Артур бросил утюг в угол, закурил:

– Где этот клуб?

– На Петроградке. В бывшем бомбоубежище, за женским монастырем.

– Одет во что? Быстро!

– Пиджак такой… светлый. Синяя рубашка.

– Фотка есть?

Дубровкин робко кивнул на мобильник. Бонус открыл альбом с картинками, начал листать.

– Вот, – затормозил Паша.

Улыбающаяся физиономия. Без особых примет, как пишут в сводках. Артур постарался запомнить.

До окончания отведенного Основателем срока полтора часа.

В принципе, если зайти в дверь даже за минуту, время остановится. Можно успеть. Правда, Артур пока так и не решил, куда отправится доказывать право на существование.

Он жестом позвал Бонуса в гостиную, где озвучил новые вводные:

– Я в клуб. Останься с этим. Сиди, пока не позвоню.

– Может, наших позвать? Ясно же все. Чего мудрить? Я, между прочим, дежурю. Случись что, кто поедет?

– Я постараюсь побыстрее. А наших звать не надо. Слыхал, кто у него папашка? Тут же просигналят. Чадо ваше порезвилось, имейте в виду. Все ж повязаны…

– Ну да, – с грустью согласился Бонус.

– Ты времени не теряй. Побеседуй с ним, пока он утюгом подогретый. Что еще про этого Гарика знает. Если интересное расскажет, сразу звони.

– А если ему кто позвонит?

– Не отвечайте. Пьяный он. Спит.

Артур слетел вниз, добежал до машины, с третьей попытки завел двигатель. Гонка по городу не прошла даром для старушки «ауди». Пенсионный движок перегрелся. К тому же ремень генератора держался на матерном слове. Новый стоил дорого, ибо машина была старой, и купить запчасть можно только по заказу. А семейный бюджет не рассчитан на приобретение предметов роскоши. Завтра вон за секцию Лешке платить. И квартплата на подходе.

Лешке, его сыну, тоже семь. Как и Костику…

Возле Летнего сада машина умерла окончательно. Ремень не выдержал нагрузки. На оставшейся энергии аккумулятора Артур дотянул до моста через Неву. Мост уже свели, но радости это не добавило.

Он быстро прикинул. Тачку на последнюю сотню – смешно. По удостоверению никто не повезет – рыночные отношения. Бегом до клуба уйдет минут сорок. Про волшебную дверь в этом случае можно забыть, вернуться он не успеет. Но если рвануть в компьютерный магазин сейчас, успеет. «За час уложусь, нормативы сдавал недавно».

К тому же не факт, что урод именно в клубе. Даже если поехал туда, мог уже слинять.

Артур вышел из машины. Для очистки совести заглянул под капот, хотя и так было понятно, что исправить он ничего не сможет. Закрыл двери, добежал до площади перед мостом – там постоянный пост ГИБДД, можно попросить тачку. Но пост пустовал, в такую погоду хороший начальник на службу подчиненного не выгонит.

Попробовал голосовать. Бесполезно… Какой вменяемый ночью подсадит человека в бермудах? Даже за двойной счетчик.

Человек в бермудах еще раз посмотрел на часы, злобно сплюнул на мокрый асфальт и побежал на мост.

…На рамке его встретили два строгих вышибалы с дубинками-металлоискателями. На их лицах читалось, что заведение частное, – посетителя могут не пустить без объяснения причин. Табличка у дверей рекомендовала соблюдать приличную форму одежды. Подпадают ли под это определение фруктовые шорты и футболка с надписью «Рожденный убивать», нигде не разъяснялось. Но это мало волновало майора.

– Отлить пусти, – он предъявил удостоверение, – очень хочется. Простатит. Еле добежал…

Тяжелое дыхание и струившийся пот подтверждали слова.

– Лечиться надо, – сочувственно порекомендовал один из вышибал, уступая дорогу.

– Туалет внизу, в конце малого зала.

– Благодарю.

Рамка противно зазвенела, среагировав на ствол и наручники. Артур спустился в бывшее бомбоубежище. Народ активно клубился, несмотря на будний день. Происходящее напоминало танцы в вагоне метро в час пик. Плюс дымовая завеса, официанты с подносами и голая девица на шесте. Монотонная музыка заглушала голоса.

«Убежище».

Но никто не прятался. Все танцевали, нюхали кокаин, пили алкоголь и веселились. Хотя в чем заключается веселье, майор не понимал. Но чувствовал, что им весело. Артур был уверен, что подобное времяпровождение вышло из моды лет пять назад. Выходит, ошибался.

Искать Гарика в этом заведении, ориентируясь на фотографию из мобильника, – пустое занятие. Но он был здесь – прежде чем спуститься в «Убежище», опер осмотрел парковку. Вряд ли «порш» цвета мочи принадлежал кому-то еще. Слишком редкий окрас. Трюк с разбитым стеклом уже не прокатит. Паркинг наверняка под камерами слежения, сразу охранники прибегут. Ждать хозяина возле машины тоже опасно. Когда он выйдет? А время не резиновое.

Да, у парнишки высокая степень отморожения. Задушил двоих и тусоваться поехал, вместо того чтобы в нору забиться.

Он протиснулся сквозь танцующих. Никто не обращал внимания на его внешний вид. Скорее обратили бы, будь он в костюме с галстуком.

Заметил свободное место у столика-грибка, встал, осмотрелся. Светлый пиджак, синяя рубашка. Дохлые приметы. К тому ж Дубровкин мог и соврать. Вернее, умышленно перепутать. Можно, как в кино, позвонить ему на трубку, но в этом грохоте все равно ничего не услышишь.

Дама на шесте закончила акробатический этюд, в углах зажглись лампы, освещая зал. Он действительно был стилизован под бомбоубежище. Тяжелые двери с поворотными ручками-колесами, темно-зеленые стены, вместо картин – инструкции по оказанию первой помощи и правила пользования противогазами. Трубы вентиляции под потолком. Барная стойка, шест и кислотная музыка немного выбивались из композиции.

– Здравствуй!!!.. Скучаешь?!!

Артур повернулся на перекрикивающий музыку голос. Рядом пристроилась девица лет восемнадцати. Невысокого материального достатка, судя по одежде и украшениям. И невысокого сословия, судя по манерам и отсутствию чувства меры в косметике. От нее пахло мятным ликером и общежитием.

– Очень! – крикнул на автомате Артур и продолжил сканировать зал.

– Ты один?!

– Ну, раз скучаю, значит, один!

– Я составлю компанию?! Не возражаешь?!

– Составляй! Черт… Время, время…

– Меня Катей звать!! А тебя?!

– Артуром!

– Юрой?! – не расслышала девица.

– Артуром!

– Красивое имя! Коктейлем не угостишь?!

Она не походила на куртизанку, хотя те обхаживают клиента подобным манером. Скорей всего искала любви с первого цента, как говорит Бонус. На внешность жертвы не ориентировалась. Подумаешь, в бермудах. Лишь бы человек был хороший и с жилплощадью. Наверняка приехала в Питер из какого-нибудь прекрасного далека. Живет в студенческом общежитии и готова стать частью интерьера любого состоятельного мужчины.

– Угощу!.. Потом!

– А ты местный?!

– Да!

– А я из Великобельска! От слова «белочка»! У нас белок много… А здесь учусь!

«Дьявол, ни одного светлого пиджака! И фотка на мобильнике неизвестно когда сделана. Не подходить же и не спрашивать: «Это не ты Гарик, который двоих задушил?»»

Кстати, не исключено, что не двоих… Слишком просто на мокрое пошел, даже под кокаином.

– Что?!

– Учусь здесь! В педагогическом!

– На учителя?!

– Нет, на юриста!.. А ты чем занимаешься?!!

– Писатель я! Фантаст! – наобум прокричал Артур.

Раз в педагогическом учат на юристов, то почему он не может быть фантастом?

Интересно, а в чем предназначение этой Кати? В высоком смысле? Для чего-то ведь она нужна? Ей-то лично все ясно. Зацепиться за кого-нибудь, устроиться. Чтобы смело смотреть в светлое завтра. И не шариться по ночным клубам, рискуя подцепить СПИД или сесть на иглу. Не исключено, уже подцепила… Или ее предназначение в том, чтобы, как и тому композитору, оказаться в нужном месте в нужное время? И показать, например, мне Гарика…

– Прикольно! Ты здесь в первый раз?!

– В первый!

Предназначение? У каждого есть предназначение.

– А ты не в первый?!

– Нет! Тут классно!..

«У нас в педагогическом такие стипендии, такие стипендии, хоть каждую ночь веселись!»

– Слушай, – Артур приобнял девицу за талию, подвинул к себе и прокричал в ухо: – Мне тут друга одного найти надо! Гариком звать! Его папаша этот клуб держит! Ты же здесь всех знаешь! Не покажешь?!

– А зачем он тебе?!

– Предложение есть! Коммерческое! Долго объяснять! С меня еще коктейль!

Мимо продиралась сквозь народные массы официантка.

– Девушка! – крикнул ей Артур. – Два коктейля!

«Проявляй к свидетелю истинный, а не показной интерес».

– Каких?!

– На ваш вкус!

«Денег и на половинку не хватит».

Официантка кивнула и скрылась в массах. Катя больше не задавала вопросов, только еще плотнее прижалась к Артуру. Любовь!

– Он в том зале сидел! – Она показала на дверь с ручкой-колесом в дальнем углу.

– В светлом пиджаке, да?!

– Нет! В кожаном! В черном!

– Точно?!

– Конечно!

– Давно приехал?!

– Не знаю, я только пришла.

Приметы, однако, не совпадают. Наверное, переоделся. У Нади голова разбита, мог заляпаться в крови. Либо Дубровкин, падла, соврал…

– У него «порш», да?!

– Да! Желтый!

Артур с трудом расцепил Катины объятия. Она выполнила свое предназначение. «Куда ты, Юра, куда? А как же я?!»

– Подожди, я сейчас! Потороплю с коктейлем!

«All dead, all dead…»

Гарик, как и предполагал Артур, не посыпал голову пеплом и не глушил совесть коктейлями. Шептался с блондинкой, прижав ее к стенке. Блондинка смеялась и целовала его. Если это, конечно, был именно Гарик. По крайней мере на рожу с мобильника Дубровкина он походил не очень.