Сергей Леонидович Скурихин
Первые первой цепочки
Сходил за водичкой
Бенц, бенц, бенц – десятирублёвики падали в щель монетоприёмника. У автоматического киоска по розливу питьевой воды нас было только двое. Передо мной стояла крупная женщина, возраст которой со спины было не определить. Я же, отвернувшись вполоборота, переминался с ноги на ногу в ожидании своей очереди. Женщина уже заканчивала кормить автомат медью, и вскоре я услышал звук моторчика, поднимающего металлическую шторку.
Но, вместо привычного журчания напорной струи, через секунду раздался грохот пустых бутылей, которые двумя тамтамами загремели по брусчатке! А хозяйка тары с воплем, прорезавшим раннее субботнее утро, отбежала от киоска метров на десять, не переставая при этом показывать пальцем на то место, где согласно наглядной инструкции должна была находиться бутыль!
Конечно, меня как мужчину ситуация обязывала подойти, разобраться и по возможности остановить глупую истерику. Да и воды дома в чайнике оставалось от силы на полстакана. Заинтригованный и слегка, что скрывать, напуганный, я подошёл к киоску и заглянул в полость розлива. И, увы, я тоже не смог сдержать неподобающей реакции, вздрогнув всем телом от прокатившейся волны омерзения вперемешку с ужасом!
На центральной площадке, в углублении для слива излишков воды, лежал глаз! Человеческий глаз! И своим застывшим взором он смотрел куда-то вправо и вверх. Я невольно продолжил траекторию от его зрачка и упёрся в жидкокристаллический экранчик, на котором мерцала одна и та же надпись: «Поставьте, пожалуйста, тару. Поставьте, пожалуйста, тару. Поставьте, пожалуйста, тару…»
Всюду маньяки
– Значит, с гражданкой Горобец Вы не знакомы и ранее не встречались, – старлей зачем-то ещё раз и без вопросительной интонации зачитал вслух мои показания. – Если вспомните что-нибудь, то сразу звоните. Я кивнул и для этикета чуть задержал засаленную визитку в руках, прежде чем убрать её в задний карман джинсов.
Из отделения полиции на волю я вышел с чувством облегчения, ведь попрания достоинства человека и гражданина, в коем заранее была уверена моя интеллигентская душонка, не случилось ни в какой форме. На маленькие подарки судьбы организм у меня всегда реагировал одинаково: ему хотелось пива. И сейчас, возвращаясь домой коротким путём через дворы, я завернул в маленький продуктовый, где взял себе полторашку тёмного. А уже у самого дома мне пришлось снова заходить в магазин, так как наш киоск с водой был обтянут разноцветной ограждающей лентой.
Кошмар с глазом снова было всплыл в моей памяти, но я быстро успокоил себя тем, что этим вопросом уже занимаются компетентные люди, которые обязательно во всём разберутся. До квартиры я поднялся пешком. В прихожей надел тапочки, потом закинул пиво в холодильник и залил в чайник негазированную минералку. Сидя на кухонном табурете, я устало вытянул ноги и ждал характерного щелчка, сообщающего о том, что кипяток готов. Для незатейливого холостяцкого уик-энда оставались свободными ещё почти целый день и весь вечер. Жаль, что Валька сегодня не приедет, так как к ней в салоне записалась куча клиенток. Поэтому моя подруга будет маникюрить до победного, не покладая рук ни своих, ни чужих. Что тут поделаешь – капитализм! Надеюсь, увидеться с ней мы сможем завтра, а пока же в ассортименте из доступных удовольствий наличествовали пиво, интернет и спортивные каналы!
Кофе, сделанный на минеральном кипятке, на вкус ничем не отличался от обычного, по крайней мере, никакой разницы я не почувствовал. Надо сказать, что кофе вообще неотъемлемая часть моей жизни, и крепкий раствор гранулированной арабики я ни на что и никогда не променяю. Но возбуждающее свойство бодрящего напитка сыграло со мной сейчас плохую шутку, и я снова вспомнил утреннюю находку: жуткую и одновременно несуразную.
Насколько я помнил, в городке нашем маньяков отродясь не водилось. Разве что пару лет назад искали одного извращенца, который дистанционно калечил психику детсадовцам, демонстрируя тем некоторые части своего тела. Впрочем, его тогда быстро поймали и отправили на принудительное лечение в психушку. Я же сегодня явно столкнулся со злом другого порядка – злом изощрённым, глумливым, даже со своеобразным чувством юмора!
Жетон
В воскресенье Валя тоже не приехала. Об этом она предупредила ещё вечером, сообщив уставшим голосом, что будет отсыпаться после ударной субботы. Я, конечно, расстроился, так как уже успел привыкнуть к нашим встречам по выходным, да и перспективка самостоятельной уборки в квартире была не самой радостной. С утра и под испорченное настроение я этим заниматься был категорически не готов, поэтому отложил решение вопроса на первую половину дня, правда, без конкретики по часу.
Воды на кружку кофе в чайнике ещё набиралось, но по утрам мне одной не хватает, поэтому я обычно выпиваю две. Весомого повода для нарушения этой вредной традиции не наблюдалось, и, умывшись, я с пустой бутылью вышел из дома.
Наш водоналивной киоск был всё ещё зачем-то опечатан, и мне пришлось топать до его ближайшего клона в соседнем квартале. Не скажу, что бы я ждал повторения вчерашнего сюрприза, но все равно внутренне напрягся, когда киоск открывал своё водоносное дупло. Но нет, на этот раз всё прошло в штатном режиме, как и должно было быть. С моей сотки автомат выдал положенную мелочь, и я с пятикилограммовым утяжелением (чем не утренняя зарядка?) встал на обратный путь.
По дороге домой я слегка покачивал бутылью, перекладывая её справа налево и обратно, чтобы разогнать кровь в затёкших после сна руках и плечах. Это несложное упражнение дало микрозаряд бодрости, и мне захотелось усилить общий позитивный эффект ещё и ощущением свежести во рту, так как с этой задачей моя зубная паста последнее время совершенно не справлялась.
И я зашёл в магазинчик за жвачкой. Отсчитав на ощупь в кармане три десятика, я выложил их на пластиковое блюдечко с рекламой какого-то банка. Я уже убрал жвачку в карман и собирался, не мелочась, уходить, как меня остановил обиженный окрик продавщицы:
– Вы ЧТО мне даёте, мужчина?!
Из горстки моих медяков она пальцем прижала один и решительно отодвинула его к дальнему от себя краю блюдца. В недоумении я наклонился, взял этот металлический кругляш, только что выданный разливным киоском, и близоруко приблизил его к своим глазам.
Это был не десятирублёвик! Это вообще была не монета! Больше всего это походило на расплющенную латунную болванку правильной круглой формы. В девяностые годы, когда в городе стали появляться импортные игровые автоматы, местные умельцы делали для них подобного же рода жетоны, подбирая требуемую массу и размер. Я заметил, что у этого странного экземпляра, кроме гладкого аверса и краёв, на оборотной стороне было ещё что-то нацарапано. Впрочем, разглядывать грубую подделку сейчас было не ко времени и не к месту, и я, виновато улыбнувшись, произвёл расчёт с бдительной продавщицей и ретировался.
Первое, что мне пришло в голову насчет этого жетона, так это предположение о проделках ребятни – тех милых (и не очень) шалостях, что происходят от избытка дурацкой и неуёмной энергии, присущей только детству. Навряд ли детишки преследовали корыстный умысел: попить воды на халяву. Скорее всего, это было разовое баловство, что называется, попробовать на удачу. Но могли ли ребята сами заниматься изготовлением жетонов, ведь тут требовались и клише, и заготовки, и молот? С другой стороны, при наличии взрослого знакомца, у которого имелось оборудование для ручной чеканки сувенирных монет, такая задача становилась выполнимой. Но как бы там ни было, экономического смысла в производстве лжечервонцев не было никакого, как, думаю, и желания у неведомых фальшивомонетчиков подпадать под уголовную статью из-за подобной ерунды.
Что ж, чертовщина, связанная с автоматами по розливу питьевой воды, в моей жизни определённо имела место быть! Радовало только, что градус инцидентов шёл на понижение, и если в следующий раз киоск выльет воду не в бутыль, а на меня, то к чему-то подобному я морально уже готов. Проходя мимо урны, я хотел было выбросить в неё этот жетон, но какое-то смутное предчувствие меня от этого отвело. И в предвкушении первой дозы утреннего кофе я открыл дверь родного подъезда.
Кутузовский генерал
Я нарезал себе бутербродов, под которые ушла первая кружка. Вторая же порция кофе у меня всегда была десертной, так как ей я запивал конфеты или какие-нибудь другие сладости. Позавтракав, я убрал за собой посуду и извлёк из кармана металлический кругляш – эту чью-то глупую шутку, нанёсшую ущерб моему бюджету ровно на десять рублей.
Одна сторона жетона была гладкой и непримечательной, а на другой, как я заметил ещё в магазине, были процарапаны какие-то значки. При ближайшем рассмотрении значки оказались буквами. Похоже, что изначально надпись занимала всю сторону, но сейчас большая её часть была стёрта, словно сплюснута ударом. Читался же только её правый нижний фрагмент – остаток слова и цифра: «ОЛЛИ 1».
Двойная «л» меня ещё больше укрепила в детской версии появления в автомате этого жетона. Судя по всему, он в дворовых ролевых войнах мог обозначать принадлежность играющего к расе троллей, а число говорило о внутригрупповой иерархии. После единицы ещё оставалось пустое место, а значит, сомнений быть не могло, что в руки мне попал королевский жетон – знак верховной власти вожака троллей из нашего квартала!
О том, что в городке нашем живут разновозрастные и разнополые тролли, я догадывался уже давно. Для этого было достаточно посмотреть на поведение некоторых сограждан, а также их детей. Но какова же была судьба местного предводителя горных духов? Ведь попытка свести надпись на жетоне свидетельствовала о том, что его явно хотели низложить! Маловероятно, что это бы стали делать свои, так как в этом случае они просто передали бы жетон более достойному кандидату. Скорее это походило на поведение врагов. Например, обладателя королевского жетона захватили в плен недружественные эльфы, которые подручными средствами попытались лишить того высокого игрового статуса. Такая вот Зарница-точка-NET! Но как бы там ни было, в какой-то момент детишкам наскучило играть в Средиземье, и ненужный более жетон смеха ради отправился в монетоприёмник разливного автомата.
Довольный собой и выстроенной логической конструкцией, я бахнул ещё кофейка. Сразу захотелось позвонить Вальке и поделиться с ней этой историей. Но я знал, что будить её сейчас – себе дороже, да и телефон она наверняка отключила. А посему мне уже ничего не оставалось делать, как брести за пылесосом.
Во время уборки я всегда испытываю лёгкое раздражение, но зато по её окончании, когда под ногами перестаёт похрустывать и с пола исчезают мутные разводы и пятна, меня наполняет чувство заслуженной удовлетворённости! После завершающего этапа приборки – мытья полов – я ещё немного посидел на диване, обозревая окружающую меня чистоту. Потом пошёл на кухню. Надо было что-то соображать насчёт обеда, но заниматься сегодня ещё и готовкой мне было совершенно лень. К счастью, в морозилке нашёлся початый пакет с картофельными варениками, и я скоренько поставил кастрюльку с водой на огонь.
Вареники готовятся быстрее, чем пельмени, и я даже толком не успел проголодаться. Чуток обжигаясь начинкой, ещё я прямо ложкой закидывал холодную сметану в рот и таким манером отлично насытился! Параллельно, без особого интереса, я перелистывал бесплатную еженедельную газету с рекламными объявлениями, где бесконечные окна, двери и грузоперевозки постоянно сменяли друг друга, только раз уступив место скорбному развороту с ритуальными услугами. Я рассеянно смотрел на разноформатные прямоугольники объявлений, как на пёструю некрасивую мозаику, пока не ощутил, что пропустил что-то знакомое и что-то важное.
Я отмотал пару листов назад и внимательно прошёлся по ним ещё раз. И точно: адресок одной из небогатых (если судить по размерам рекламы) контор находился на улице Барклая-де-Толли. Это была короткая, до десяти домов, и старая, ещё дореволюционная, улочка в историческом центре города! Позднее, когда в советское время построили текстильный комбинат, деловая и культурная жизнь ушла из этого места города и больше, увы, туда не вернулась.
На Барклая-де-Толли я не был, наверное, лет сто, но помнил, что шла она кривым аппендиксом, разделяя два небольших оврага. Дома на ней, под стать самой улице, были старые, редко где выше одного этажа. В обиходе горожане никогда не произносили её название целиком, а говорили просто: «На Толика», – добавляя после номер дома. На карте города старая улица несколько диссонировала с правильной геометрией возведённых позднее кварталов, но, учитывая её переулочный масштаб, общей картины испортить не могла. Вот такой была эта улочка, носившая имя русского генерала, в котором не было ни капли русской крови.
И похоже, именно адрес дома, с которого эта улица начиналась, и был нацарапан на жетоне из киоска: «Барклая-де-Толли, дом 1». Посмеиваясь над собой и решив, что пора завязывать с эпическим фэнтези, я полез в интернет для пробива адреска. И, как только вышла информация по запросу, так смех мой куда-то сразу улетучился. Я перешёл по нескольким выпавшим ссылкам, но никакой ошибки быть не могло: в этом доме находился главный и единственный офис Общества с ограниченной ответственностью «Вода», которому и принадлежали все городские киоски по розливу питьевой артезианской воды!
Заказ
Рабочая неделя началась с того, что заболел Семенищев. В конторе, которая располагалась в первом этаже жилого дома, нас трудилось четверо: Палыч – босс, мы с Семенищевым – рядовые пчёлки, а также водитель Дима, племянник Палыча. Мы оказывали населению услуги по ремонту мелкой бытовой техники: электрочайников, утюгов, микроволновок и прочих незаменимых в хозяйстве помощников из числа тех, что подключались к розетке. Могли мы работать и по крупногабаритным устройствам, например, стиралкам, посудомойкам и кондиционерам, но только в тех случаях, когда доставка производилась силами заказчика, так как Димкина служебная малолитражка для этих целей совсем не годилась. Впрочем, таких клиентов было немного, потому что основная их масса предпочитала по гарантийным случаям обращаться в специализированные сервисные центры непосредственно при магазинах.
Но нам хватало и нашей мелочёвки. Палыч, который сам был ремонтником от бога, половину от стоимости заказа за вычетом налогов отдавал нам. Аренду он платил муниципалитету копеечную, и дорогостоящего оборудования этот бизнес также не требовал. В городе Палыча знали и уважали, и база наших постоянных клиентов была наработана тоже через него. Правда, заказчики эти в основном были возрастными, как и сам наш босс, да и техника их, как правило, тоже давно пережила срок эксплуатации, отмеренный производителем.
Палыч, не смотря на мелкобуржуазный статус, в душе, похоже, до сих пор оставался коммунистом. В лучшем конторском углу, который был между двух окон, у нас стоял гипсовый бюст Ленина. Семенищев как-то раз неудачно оступился рядом с ним и, поскольку в руке его была чашка с кофе, пролил часть её содержимого Ильичу прямо на макушку. Полностью убрать тёмное пятно тогда не удалось, и верхняя часть бюста приобрела черты сходства с другим советским вождём – последним в их историческом ряду. Этого уже Палыч потерпеть никак не мог. Он заставил виновника покрасить бюст белой краской. Семенищев взялся за дело, как всегда, рьяно, но ещё на уровне бровей стало понятно, что краски точно не хватит. В итоге была выкрашена только половина головы вождя пролетариата, и в яркий солнечный день казалось, что на Ильиче надета то ли каска, то ли шапочка для купания. Палыч это, конечно, тоже видел, но покрасочные работы Семенищеву больше не поручал. А мы же с Лениным здоровались по утрам и прощались по вечерам, и это стало традиционным ритуалом в нашем маленьком и сплочённом коллективе.
В общем, работать было можно. Мы не гнались за планом любой ценой, не было у нас ежедневных совещаний, тимбилдинга и шаманских заклинаний про ценности и миссию – этого всего я с лихвой наелся на предыдущем месте работы, когда трудился в местном филиале одной федеральной компании. И без всякой корпоративной мишуры мы прекрасно понимали, что насколько наработаешь, то столько и получишь. Нам не требовался контролёр ни в виде начальника, ни в виде регламентов и инструкций. Необходимость работы в выходные или возможность в будний день уйти пораньше определяли тоже мы сами. Главное, чтобы оставались на связи, а Палыч всегда был в курсе по статусу исполнения срочных заказов. Пожалуй, вернее всего работу нашей конторы можно было охарактеризовать лозунгом тех же советских времён: «Отсутствие жалоб со стороны населения – лучшая награда за наш труд!»
Конечно, на ремонте мелкой бытовой техники не озолотишься, но на жизнь мне хватало. Благо от родителей досталась небольшая квартирка, и мне не пришлось связываться с ипотекой, в отличие от того же Семенищева. Вот тот крутился как мог, даже брал частные заказы на дом. Об этом, кстати, знали все, в том числе и Палыч, но последний проявил в данном вопросе гуманность, граничащую с мудростью. Одного Палыч простить не мог: небрежного отношения к своей работе. Если после нашего ремонта вещь снова быстро выходила из строя и не по вине клиента, то Палыч удерживал с нас в двойном размере от стоимости заказа. Пару-тройку раз мы попали под эту меру дисциплинарного воздействия. Этого нам хватило, но, честно говоря, было не столько жаль денег, сколько стыдно перед боссом.
Поболеть просто так Семенищев не мог себе позволить даже денёк-другой, значит, у него стряслось что-то действительно серьёзное. На мои звонки боевой товарищ пока не отвечал. Я решил вечером его попроведать лично, а тем временем стал разбирать карточки с заказами коллеги. Ничего горящего на сегодня-завтра не было, наоборот, один клиентский девайс был отремонтирован раньше срока. Это была микроволновка, у которой пропал контакт в сенсорной панели управления. На спайке повреждённых контактных дорожек Семенищев съел не одну канифольную собаку, поэтому искомую микроволновую печь я нашёл на стеллаже с готовыми заказами. Для проверки качества ремонта я в три захода разогрел в ней свой кофе, и с этой задачей старушка уверенно справилась. Я уже хотел убрать её карточку на место, как обратил внимание на адрес, от которого сразу же пришёл в состояние некоторого возбуждения! Оказывается, эта микроволновка была прописана в доме с номером четыре на улице Барклая-де-Толли. И не поехать туда сейчас, немедленно, я просто не мог!
Баран и новые ворота
Понимая, что мне придётся задержаться вечером по своим задачам, я всё же велел Димке седлать коня. Конём в нашей конторе был помятый матиз синего цвета – единственный пока по жизни Димкин актив. Семенищев как-то говорил, что машинку эту Палыч подарил племяннику на восемнадцатилетие. В нерабочее время матиз был полностью в распоряжении Димки, который за полгода серьёзно подпортил у авто товарный вид. Впрочем, на ходовых качествах машинки Димкино вождение отразилось не так сильно, как на геометрии кузова.
Небольшой дорожный просвет матиза Димка компенсировал его юркостью и компактностью, активно используя разветвлённую сеть переулков и дворов. Ездили мы довольно часто: по три-четыре раза в день, и машина наша уже успела в городе примелькаться, а когда на лобовое стекло ещё налепили стикер «Ремонт от Палыча», то и вовсе стала визиткой конторы.
Я взял бланк заказа, заранее проштампованный, получил утвердительный кивок Палыча и, обхватив микроволновку, кособоко вышел из конторы. Домчались до места мы минут за десять. Внешний вид улочки, носящей имя генерала эпохи наполеоновских войн, от моих давних воспоминаний не отличался ничем, разве что фасады домов обветшали ещё сильнее, а бурная придорожная растительность окончательно победила тротуары.
Хозяйкой микроволновки была старенькая бабушка, и пока та проверяла её, я смотрел из окна кухни на противоположную сторону улицы. Интересующий меня дом просматривался неважно: лишь частично, к тому же под острым углом. Наконец, бабушка закончила свой тест-драйв и расписалась в бланке заказа. Я оторвал ей квитанцию, получил деньги и откланялся с пожеланием крепкого здоровья и долгих лет жизни.
Димка, навалившийся на своего стального коня, уже смолил вторую сигарету, и я показал ему жестом, чтоб он спокойно докуривал. Сам же я набрал номер Семенищева и неторопливо пошёл по пустой улице в направлении первого дома. Осипший голос камрада в телефоне я узнал не сразу. Оказалось, что Семенищев в выходные хватанул на грудь холодного пива и сейчас слёг с банальной ангиной, страдая от высокой температуры и боли в горле. Я на собственном примере знал, что во взрослых летах детские болезни переносятся особенно тяжело, поэтому не стал долго мучить товарища и уточнил лишь насчёт потребности в лекарствах и витаминах. Семенищев ответил, что у него всё есть, и мы договорились созвониться завтрашним днём.
Во время этого разговора я, как бы случайно, дошёл до дома номер один, параллельно фиксируя всё то, что видел краем глаза. Дом этот был старый, двухэтажный. На кирпичных стенах первого этажа покоился деревянный сруб второго. А вот крыша была недавно отремонтирована: покрыта крашенным профнастилом. На границе между этажами по фасаду был натянут скромный баннер с названием конторы. Впрочем, яркая реклама им здесь и не требовалась. Клиентам в этом офисе делать было нечего, так как никаких договоров с населением ООО «Вода» не заключало: хочешь – покупай воду, не хочешь – не покупай. Совсем как в магазине, только вместо полок и касс – автоматы по розливу. Бизнес ооошки был отлажен хорошо: воду они брали из артезианских скважин за городом, а сеть из трёх десятков разливочных киосков давала стабильную копеечку прибыли. А причина нынешнего экономического успеха ООО «Вода» крылась в недавнем прошлом города…
Четверть века назад у нас на текстильном комбинате произошла крупная авария и тонны отходов красильного производства тогда попали в реку. Старенькие очистные сооружения городского водозабора не смогли справиться с такой концентрацией фенолов и солей тяжёлых металлов, и вся эта разбавленная гадость полилась из кранов в квартирах ничего не подозревающих горожан. Смертельных случаев тогда было совсем немного – считанные единицы, но тысячи людей остались хроническими больными и инвалидами. Хоть последствия той аварии были давным-давно устранены, но пить сырую водопроводную воду и сейчас многими считалось поступком равнозначным самоубийству! Но, как известно, худа без добра тоже не бывает. И жители нашего городка вскоре получили отличную альтернативу, причём за совсем небольшие деньги и в шаговой доступности, – разливную воду родникового качества, по крайней мере, как заявляла реклама на киосках!..
Для маскировки я всё ещё держал телефон у уха, изображая затянувшийся разговор. Слева к объекту моего наблюдения примыкали широкие ворота, обшитые тем же профнастилом, что и крыша. Ворота были практически вровень с домом по высоте и рассчитаны явно на проезд грузовиков. И в подтверждение моей догадки раздался короткий скрип ещё не изношенного поворотного механизма, а массивные двери медленно поползли внутрь двора. Я быстро отошёл на обочину, продолжая разговаривать с несуществующим абонентом. Через минуту мимо меня проплыла серебристая цистерна водовоза. В кабине китайского грузовика водитель был не один, так как рядом с ним мелькнула рука пассажира. И потому что рука эта была совсем близко к рулю, я понял, что пассажиров сидело двое.
Автоводовоз уже выровнялся после выезда, но вместо того чтобы набирать скорость, ему пришлось принимать вправо для объезда невесть откуда взявшегося матиза. У водителя грузовика это вызвало большое недовольство и, поравнявшись с нашей малолитражкой, тот подчёркнуто резко ударил по газам. Дрожь вибрации прошла по кузову и стёклам синей машинки, но Димка, куривший у капота, внешне остался монументально спокоен. Он всем своим видом как бы показывал, что не бывает плохих машин, а бывают лишь плохие водители!
Я снова вышел на дорогу, наблюдая как удаляется овальный торец цистерны. Мы обменялись с Димкой взглядами, в которых его и моя оценка действий водовозчика полностью совпали и по существительным, и по прилагательным, и по глаголам! Я уже подходил к матизу, как в траве за свежим протекторным следом грузовика что-то блеснуло. Это был ещё один жетон! Не раздумывая, я нагнулся и убрал его в карман. Поднявшись на ноги, я воровато оглянулся на дом. Но створки его ворот уже закрылись, а из окон в мою сторону, слава богу, никто не смотрел. И только маленькая аккуратная камера, которую я разглядел лишь сейчас, красным своим глазком недобро уставилась на меня с навершия воротного столба!
SOS
На одной стороне этого жетона – уже второго в моей коллекции – так же была процарапана надпись. Полностью она выглядела так: «ПОМОГИТЕ БАРКЛАЯ ДЕ ТОЛЛИ 1». И, прочитав её, я начал уже жалеть, что эти жетоны не были всего лишь реквизитом для детской уличной игры.
Вернувшись в контору, я отдал Палычу деньги и занялся своими заказами. Из срочных был только один, а всё остальное шло по разряду текучки. Но и глаз, и жетоны эти теперь уже не выходили из моих мыслей, поэтому про ООО «Вода» я решил порасспрашивать Палыча, который о городских делах знал всё или почти всё.
Но начал я издалека. Выкручивая винты из подставки электрочайника, я вслух только лишь поинтересовался: сколько может стоить новый автоводовоз? К обсуждению этой темы живо подключился Димка, видимо, он до сих пор, несмотря на внешнюю невозмутимость, чувствовал себя уязвлённым. Палыч тоже отреагировал, спросив о причине такого вопроса. Но ответил ему за меня всё тот же Димка, который в красках и эпитетах описал недавний разъезд на узкой дороге. И под этот эмоциональный фон, создаваемый нашим водителем, я и задал несколько интересующих меня вопросов.
Стоимость подобного грузовика Палыч не знал, лишь предположил, что она составляет где-то миллиона три-четыре. С собственником бизнеса на артезианской воде он лично также знаком не был, но и о нём, и его компании отозвался в высшей степени положительно. Особой их заслугой он считал то, что они не стали наживаться на застарелых страхах людей, а оставили цены на питьевую воду доступными для каждого горожанина. В этом он видел высокую социальную миссию ООО «Вода», деятельность которой по значимости приравнивал к общественному транспорту и коммунальщикам!
Димка, не нашедший поддержки в словах дяди, вышел покурить, негромко обронив на пороге, что полезность для общества ещё не даёт права хамить на дорогах. Палыч пропустил этот комментарий мимо ушей, а я, как бы закрывая тему, выразил лёгкое недоумение о том, что такая успешная организация, как ООО «Вода», могла бы себе позволить и солидный офис в центре города. Палыч же, напротив, ничего удивительного в этом не видел и на пальцах объяснил мне то, что было понятно и так. А вот действительно странным с его слов было другое.
Я внутренне замер, боясь спугнуть ответ Палыча. За ним в последнее время такое водилось: случайный вопрос или звонок клиента могли сбить его мысль, к завершению которой он потом уже не возвращался. Что поделаешь, возраст есть возраст. Но на этот раз мне повезло, хотя то, что я услышал, к везению точно не имело отношение весьма отдалённое!
А дело было в том, что с месяц назад пропал штатный химик-эксперт ООО «Вода» некто Алфёров. За неделю до исчезновения этот Алфёров отправил свою жену с трёхгодовалой дочерью на всё лето к родне на юг, а сам должен был присоединиться к ним через две недели, когда подойдёт его отпуск по графику. Первыми тревогу забили коллеги по работе и престарелые родители Алфёрова, но телефон последнего был вне зоны доступа, так же как и телефон его супруги. В ходе разбирательства выяснилось, что об отправке семьи Алфёров сам сообщил по телефону своей матери. Его мать рассказала, что во время разговора сын очень торопился, и она толком не смогла понять о каких родственниках и о каком месте на юге идёт речь. Но, когда связались уже с родителями супруги Алфёрова, которые жили в другом городе, то те огорошили заявлением, что никаких родственников на юге у них нет и местонахождение дочери и внучки им так же неизвестно!
Информацию эту Палыч получил благодаря своим давним знакомствам в правоохранительных органах, и мне категорически не следовало распространяться об этом вне стен конторы. Секрет этот был, что называется, не для длинных ушей, поэтому я утвердительно кивнул боссу и выключил только что починенный чайник.
Да, история с этим Алфёровым и его семьёй выходила прескверная. Непонятно только, почему молчали местные средства массовой информации, ведь люди пропали месяц назад. Впрочем, я ещё не вчера заметил, что в городке нашем любой негатив местного происхождения, который мог бы вызвать общественный резонанс, как-то подозрительно быстро затухал в самом зародыше. Возможно, что после того массового отравления водой, власть, правоохранители и СМИшники заключили негласный пакт, согласно которому обязались информационно ограждать население, чтобы создать у того иллюзию тихого места – места, где можно спокойно жить и работать…
