Сергей Лагутин
Поиск силы. Познавая все грани реальностей
Мечты
Мечты приходят и уходят,
А жизнь идет своим путем.
Первые мечты были, мягко говоря, противоречивы.
Первая, с самого детства, – стать лесником и связать свою жизнь с лесом и животными. И наблюдать. Как растут деревья, как живет деловитой жизнью муравейник, как рождаются новые зверята, а родители передают им свой опыт.
В любое время и погоду я убегал в рощу возле стадиона и наблюдал там за насекомыми, птицами и случайно увиденными животными. Часами просиживал у муравейника, пытаясь разгадать алгоритмы жизни его обитателей.
Чуть повзрослев, уходил в пойму Иртыша, изучая все ручейки, озерца, разливы. Небольшие лески и склоны оврага давали тень и прохладу в жаркую погоду. А местная фауна дополняла мое знакомство с окружающим миром.
Иногда я уходил в выходные дни еще в сумраке, чтобы встретить восход солнца уже на берегу реки.
А поздними вечерами, сидя у костра с отцом на рыбалке, жадно старался уловить каждый звук природы.
Рыбалка была, можно сказать, стала моим отдельным увлечением на всю жизнь.
С самого детства я всегда старался попасть в компанию со старшими мужиками, чтобы встретить утреннюю зорьку с первыми поклевками и проводить закат под сумрак, когда уже и поплавка было не видно.
Даже один раз, когда отец собирался со старшим братом на мотоцикле на озеро почти за 100 километров, где всегда был обеспечен клев рыбы, я напросился ехать с ними. Верхом на сложенной пополам металлической лодке как на большом щите, которая была привязана веревками на люльке мотоцикла. Вот так и ехал всю неблизкую дорогу в обе стороны сидя почти на плоской металлической поверхности лодки и держась руками за веревки.
Смех смехом, но самым первым моим воспоминанием было то, когда отец вытаскивал меня за шиворот из озера, куда я сиганул, увидев мальков.
Природа.
Она тесно связывала еще с одним увлечением – целительством себя и окружающих, правда, если люди сами принимали мои советы и помощь.
В ход шло все то, с чем мы люди жили тысячи лет – травы, тепло и даже мумие, с помощью которого я в будущем избавился от очень неприятного хронического заболевания – аллергии на полынь. Вернее, не избавился, а «приручил» эту болезнь, которая в последнее время стала настоящим бичем миллионов людей.
Вторая мечта, будоражившая детский мозг, – война, война в Афганистане.
Спецназ.
«Я стану спецназовцем!» – так думал я, сидя у телевизора с открытым ртом, смотря новости или репортажи с мест боевых действий. Когда показывали наших ребят с автоматами, сидящих на БТР, или «вертушки», облетающие горы.
«Меня, возьмите меня!» – и я высчитывал, сколько осталось до призывного возраста.
«Лишь бы не закончилась война, пока я вырасту!» – с этой мыслью ложился спать и просыпался, днем убегая в лес или на речку, а вечером снова возвращаясь к телевизору.
А с каким неистовством я разбирал и собирал автомат Калашникова с просверленным стволом в школе, ставя новые рекорды и наглаживая холодную сталь собранного оружия.
Но в 1989 году война закончилась, и радостные лица наших ребят, возвращавшихся домой, только усугубляли разочарование: «Что же вы меня не дождались, мне совсем немного осталось…»
Природа, война…
Совсем разные пути.
Но было еще кое-что – назойливая мысль разобраться в истинном значении жизни людей. Понимая, что все проблемы от нас самих и сколько мы тратим сил и нервов на их решение.
И на все это накладывалась еще одна мечта-наваждение – разобраться, как оградить людей от их пороков и слабостей, уберечь от абсурда и хаоса, внеся смысл в их жизнь.
Вот так и прокручивал в голове раз за разом все варианты, то шагая в соседнюю деревню за молоком, то сидя у ночного костра на рыбалке с отцом.
Как сделать, чтобы каждый занимался своим делом?
Ведь даже муравьи и пчелы живут в гармонии с природой, принося огромную пользу.
А у нас же есть еще и мозг.
Или, как сказал классик, горе от ума?
Или от неумения им пользоваться?
Коллективно пользоваться!
Но как этого добиться?
Самбист
Когда ты бьешь увесисто и смело,
Круша носы и рассекая бровь,
Не думая, – а вдруг тебе…
После операции было покончено с еще одной видимой причиной возможных проблем – гландами.
Хотя не без внутреннего сожаления.
Но душа требовала преодоления следующих препятствий.
Несмотря на то что я существенно подтянул физическую подготовку, параллельно играя в настольный теннис, баскетбол и даже пробуя хоккей, чего-то не хватало.
И чудо случилось, а «потерянная мечта» как-то сама постучалась в дверь.
Школы, где я учился.
В поселок вернулся бывший афганец и организовал секцию боевого самбо.
Я первым стоял на запись и с благоговением смотрел на человека, побывавшего «там».
И частенько, в минуты перерывов, приставал к тренеру с расспросами: «А как там было?» – жадно впитывая каждое слово, каждую историю.
Только «там» было не совсем так, как в голове.
Непонятная война, когда нет четкого разделения на «свой» и «чужой».
Пропавшие без вести.
Чьи-то сыновья, мужья, отцы, «двухсотые» с молодыми пацанами и материнские слезы…
Но война войной, а нагрузки и умения, которые я получал на тренировках, стали давать и силу, и выносливость, и злость. Будь то упражнение, когда против меня ставили несколько соперников, и задачей было держаться как можно дольше. Когда нужно было взваливать себе на плечи упитанных ребят и крутить их в воздухе, контролируя ситуацию.
Когда мне раз за разом пытались пробить пресс, хотя я его и так не чувствовал после интенсивных «прокачек».
С тех пор появилась еще одна полезная привычка – при любых стрессовых ситуациях переключать мозг на режим выполнения задачи и идти напролом или, по крайней мере, в обход – при непреодолимом препятствии. Но идти до конца, до победного конца. Во что бы то ни стало.
Однако и здесь судьба преподала мне урок.
Однажды на тренировке в свободном спарринге с одноклассником, коренастым крепышом, в отличие от высокого и худого меня, я немного «увлекся» и, то ли злясь на громоздкие перчатки старшего брата-боксера, неудобно облегающие тощую руку, то ли от усталости, начал выбрасывать бесконтрольные удары.
Не хотел, правда, не хотел…
Ванькина голова неестественно дернулась от пропущенного удара в челюсть. А дальше – как в замедленном кино (такое восприятие ситуаций у меня было еще не раз, когда каждая секунда врезалась в мозг массой фрагментов, как бы «прищелкивая» ситуацию).
Практически одновременно с «отскоком» головы у Ваньки как-то неприятно закатились глаза. И он упал во весь рост на деревянный пол спортзала. Правая рука неестественно подвернулась под тело, которое неподвижно распростерлось перед моими ногами.
«Что я наделал? – мысли мелькали в голове. – Убил? Что делать?» Стал накатывать какой-то неприятный холодок в груди.
– Ничего себе ты его приложил. Чего стоишь, давай помогай! – голос подбежавшего тренера вывел из оцепенения. – Держи голову, я за нашатырем.
И я держал голову своего обмякшего одноклассника.
Тут же другие ребята стали собираться вокруг.
– Чего собрались, работаем, работаем, – скомандовал тренер, – нечего тут зевать!
Через минуту он уже подносил ватку с нашатырем к носу Вани, одновременно похлопывая по щекам.
Глаза моего партнера открылись, но взгляд оставался затуманенным, а язык заплетался.
– Что со мной? – как-то непонимающе спросил он, как будто жуя слова.
– Как себя чувствуешь? – вопросом на вопрос ответил тренер.
– Не знаю, – как-то невпопад ответил Иван.
– Давай-ка мы тебя на лавочку посадим, – тренер подал мне сигнал глазами, и мы посадили Ваню на лавочку.
– Вот ватка, только совсем близко к носу не подноси, я сейчас приду, – сказал тренер, метнув в мою сторону быстрый взгляд. – Что ж ты его так приложил? – спросил он, вернувшись с намоченным холодной водой вафельным полотенцем и обтирая им лицо пострадавшего.
– Как-то само получилось, – не найдя другого ответа, сказал я.
– Удар поставишь, будет и не такое получаться, только у вас-то не бой за звание чемпиона был, а разминочный спарринг. Удар контролировать нужно и силу соизмерять, – немного успокоился и сам тренер. – Ты как? – спросил он у Ваньки, потихоньку приходившего в себя.
– Нормально. Можно я на лавочке пока посижу? – тот еще выглядел очень бледным.
– На сегодня для тебя занятие окончено, посидите пока с Сергеем. Для тебя, кстати, на сегодня тоже все. Всем остальным – работаем, работаем!
Так и сидели два пацана до конца тренировки на лавочке, один – откинувшись на стену с закрытыми глазами, а другой – упершись взглядом в одну, только ему известную точку.
«А если бы я попал в висок или удар пришелся бы во время перемещений рядом со скамейкой и Ванька бы «ушел» головой в нее. Пробитая голова, переломанная шея, могло же что угодно случиться…» – прокручивал я у себя в голове.
Тот случай надолго запомнился, и с тех пор я всегда старался себя контролировать. Во время драк на улице, в том числе со старшеклассниками, когда еще существовал определенный кодекс чести лежачего не бить, и если это был бой один на один, никогда не добивал упавшего соперника. На дальнейших тренировках по кикбоксингу – уже в студенчестве – никогда не бил своих партнеров «в полную» и не красовался перед публикой, демонстрируя свои на самом деле скромные навыки по сравнению с тренирующимися вместе со мной чемпионами.
И все же, тренировки заложили серьезную будущую основу для физического и духовного развития.
Запомнившись еще и огромным уважением к тренерам, обучающим ребят, в том числе и жизни.
«Друзья»
Не тот твой друг,
С кем ты всегда гуляешь,
А тот, кто будет рядом,
И не убежит.
Так и пролетали год за годом школьные годы. С другом вроде опять стали общаться и даже ходить друг к другу в гости.
Хотя «истории» периодически повторялись…
Как в тот зимний вечер, когда, гуляя по поселку втроем (к нам прибился еще один парнишка из соседнего подъезда, высокий и крепкий парень, тоже на порядок крупнее меня), мы столкнулись с разношерстной компанией из пяти человек.
Возраст у них был разный – кто-то чуть помладше, а кто-то и на пару лет постарше.
Но у них было одно общее – это были местные шакалята, сбившиеся в стаю. Наши компании поравнялись, и завязалась «прицелочная» словесная перепалка.
Откуда «прилетело», я так и не понял.
Удар на секунду вырубил в кратковременный нокдаун, и я навзничь рухнул на землю.
Тут же вскочил на ноги, вскинул руки в стойку, одновременно пытаясь собрать в кучу пляшущие огни окон дома напротив и боковым зрением ища своих друзей.
– Чё, корешей своих потерял? – прозвучало с издевкой от одного из компании напротив. – Так вон они, улепетывают… – захохотали уже все.
Немного повернув голову в сторону, я и, правда, увидел вдалеке своих корешей, без оглядки мчавшихся в сторону своего дома.
«Интересно, а на физре стометровки вы так же будете бегать?» – мелькнула в голове посторонняя мысль.
В это время один из компашки опять начал обходить сбоку, и я, не теряя из виду остальных, чуть повернулся к нему. Второй из компании, уже постарше меня на два года, немного напрягся (мы жили в одном дворе и периодически дрались, и он, будучи старше и крупнее, даже один раз разбил мне в кровь голову, но и сам потом получил на полную катушку).
То ли моя готовность драться, то ли показавшаяся вдалеке компания взрослых, но шакалята, процедив сквозь зубы: «Еще раз попадешься – прибьем», – пошли дальше своей дорогой.
Постояв еще несколько минут, я быстрым шагом направился к своим друзьям.
Нашел их у одного в квартире, сидящих в зале с выключенным светом. Они отводили взгляды и тихо бормотали что-то вроде «Ну как ты? Били, да?»
– Вы почему убежали, нас же было трое, а среди них только двое крупных? – уже понимая бессмысленность вопроса, все же спросил я.
Ребята молчали, виновато уставившись в пол.
– Короче, собирайтесь, раз боитесь драться на равных, пойдем и выловим их по одному.
– Мы не пойдем, – ответил один за двоих «старый друг», так же пряча глаза.
– Ссыте? – то ли подытожив, то ли ругнувшись, процедил сквозь зубы и пошел домой.
Вечером, сидя у телевизора, смотрел какой-то неинтересный фильм, а в это время в душе бушевал шторм.
«Почему? Трусы!» – злился я, но самому идти отлавливать шакалят не имело смысла, тем более что с двумя верзилами из их числа я и так периодически дрался на улице.
По крайней мере, не в тот момент…
Однако уже следующим летом мы встретились еще раз.
Мы с приятелями прогуливаясь как-то вечером, опять наткнулись на подобную компанию, ищущую приключений. Так же среди них были ребята разного возраста.
И так же мои друзья рванули врассыпную, как только запахло жареным.
– А ты чё, самый храбрый? – выскочил вперед один из малолеток и попытался ударить меня в лицо.
Отбив руку, я стал отступать к одному из ограждений на аллее.
«Прямо как в детстве», – мелькнула мысль в голове, только вот под ногами не было штакетины, а компания напротив состояла далеко не из двух «дразнилок-забияк» и «случайных болельщиков».
По крайней мере, один из них был явно сильнее (в одной из общих компаний на дому я пару раз пересекался с ним в домашних спаррингах и с трудом держал блоки, отражая тяжелые удары).
И опять случилось то, что я стал замечать в дальнейшем: если ты не опускаешь голову перед угрозой, пусть даже значительно превосходящей твои силы, ситуация решается мирно и без драки.
Так случилось и в тот раз: те, кто постарше, отступили, а малолетка-забияка, оставшись без поддержки, тоже вынужден был сдать назад. Но все-таки не удержался от «реванша»:
– Теперь ты будешь на все спрашивать у меня разрешения! – совсем невпопад выкрикнул он.
– И дышать? – огрызнулся я, не опуская рук.
– И дышать тоже!
– Да пошли уже, – все-таки не выдержал кто-то из старших, – заканчиваем балаган!
Компания удалилась.
И очередной раз кольнуло в душе: где мне найти друзей, которые не испугаются при первом шорохе?..
За «разрешением подышать» я зашел к малолетке на следующий день ранним субботним утром в многоквартирный дом, где тот жил (хотя и младше меня на год, «решала» все же был повыше и немного крупнее).
Поднявшись на этаж, позвонил в квартиру.
– Кто там? – раздался обычный вопрос за запертой дверью.
– Это я! – прозвучал обычный же ответ, однако смутивший малолетку.
– Чего надо? – в голосе вроде и промелькнула вчерашняя «крутость», но сказано было уже фальшиво, с нотками дрожания.
– Открывай, поговорим, ты же сам мне вчера сказал спрашивать у тебя на все разрешения!
Дверь приоткрылась, и в щелку выглянул уже не такой бравый пацан.
– Выходи на площадку, зачем родителей беспокоить, – скомандовал ему я, и тот повиновался.
– Тебе чего надо? – вчерашний распушившийся малолетка как-то съежился и даже вжал голову в плечи.
– Ты вчера что-то про «подышать» говорил, так вот я всю ночь проспал и продышал «без разрешения», думаю, надо зайти спросить…
– Да ладно тебе, проехали, – малолетка немного успокоился, но я вдруг опять увидел его шакалий оскал.
«Сегодня проедем, а завтра опять будешь „плясать“ на улице», – очевидная мысль кольнула сознание.
– В общем, теперь ты меня слушай! Еще хоть раз я увижу тебя на улице и ты на меня дернешься – приду и прибью как последнюю суку. Ты все понял?
Тот опять съежился, прижался к стене и начал бормотать:
– Да понял, я понял, чего ты, пошутил я вчера.
– А я – нет!
Я развернулся и пошел по своим делам, продолжая обдумывать очередной парадокс жизни: когда такие люди оказываются на коне, они ведут себя как злобные барбосы, лая и кусая, а когда остаются один на один со своей «вчерашней жертвой» – скулят, как последние шавки.
Однако уже несколько лет спустя я все же пожалел, что не проучил в то утро в подъезде этого шакаленка.
Урок
Садясь за стол и поднимая рюмку,
Подумай – с тем ли ты сейчас сидишь?
Однако «шакал» все-таки «дернулся». После окончания десятого класса мы всем классом отправились на природу с ночевкой, заодно прикупив в складчину спиртного. Пили, смеялись, жгли костер.
Пока не пришла большая группа пацанов постарше с несколькими малолетками. И мой старый знакомый тоже был с ними.
Ребята с класса все как-то притихли.
– Гуляете? Подвинетесь!
Прибывшие расселись за импровизированным столом на земле и присоединились к школьникам.
Мне, отвечающему за спиртное, конечно, было жалко доставать последние бутылки, но вроде гости пришли, пусть и халявщики.
– Да ладно ты, расслабься! Давай лучше выпьем!
Алкоголь потихоньку затуманивал голову, и в очередной из тостов малолетка как-то невзначай спросил:
– А чё ты там говорил у меня дома?
– А ты чё, не понял? – я тут же ответил, еще не до конца осознавая дальнейшую цепочку событий.
«Малолетка» в это время с ехидной улыбкой уже что-то нашептывал одному из «авторитетов». Тот молча слушал, потом ухмыльнулся и кивнул.
– Пойдем отойдем, побазарим, – малолетка поднялся и направился в сторону оврага. Я пошел, а следом встали еще несколько новеньких крепких ребят и дружно пошагали за нами.
Отойдя на небольшое расстояние, малолетка оглянулся, увидел подоспевшую поддержку и без слов попытался пнуть меня ногой в живот.
Увернувшись от удара, я схватил ногу нападавшего и откинул его в сторону, одновременно вставая в стойку и оборачиваясь назад.
Скользящий удар сбоку не успел увидеть, но ждал его, при повороте вжимая голову в плечи.
Резануло ухо, и я по инерции выкинул руку в ответ, попав в чью-то челюсть.
Раздался чей-то крик.
Еще пара ударов с разных сторон в туловище и голову заставили меня теснее прижать руки к голове, а локти к бокам. Какие-то удары попадали в блоки, а какие-то в цель – в нос, в сразу же треснувшую пополам губу.
Тут уже повскакивали одноклассники, а оставшиеся за столом несколько старших подошли и стали разнимать дерущихся. Хотя сложно было назвать дерущимися группу пацанов, окруживших меня, с уже окровавленным носом, ртом и разбитой губой, но все еще стоящим на ногах в стойке.
– Хорош, хорош!
– Пойдем лучше бухнем! – кто-то из непрошенных гостей уже по-корефански повел меня к импровизированному столу.
– Красава, а ты на ногах умеешь стоять! – меня уже подбадривал один из них. – Давай, за тебя!
Водка жгла рассеченную губу, голова шумела от пропущенных ударов, но кто-то из новых «корефанов» все подливал и подливал мне.
Так прошли еще пара часов за «столом примирения»…
– А ты чё завелся-то? – участливо спросил сосед.
Я молча повернул голову, но ничего не сказал, в голове дико шумело.
– Да тебе спать уже пора, – деловито сказал он, – пойдем провожу.
Я поднялся, посмотрел в сторону палаток и поддерживаемый новым приятелем поплелся от стола.
– Куда вы его повели? – откуда-то издалека прозвучал тревожный голос одноклассницы.
«А Аня молодец!» – я сквозь туман узнал ее голос.
– Тебе что, больше всех надо? – кто-то из пришедших сразу же закрыл ей рот.
Не пройдя и половины пути до палаток, недавний сосед по столу остановился:
– Давай передохнем.
Мы встали.
И к нам со стороны поляны потянулись еще несколько пришлых.
Сильный удар под дых прилетел неожиданно, согнув меня пополам. И сразу же посыпались новые…
Кто-то из одноклассников попытался что-то прокричать, но их быстро заткнули.
Не в силах устоять, я упал на колени и пригнул голову к земле, обхватив руками. Трое или четверо.
Я уже не мог понять, сколько людей меня били. Нещадно и жестоко. По худому и жилистому телу в ход пошли уже удары ногами.
И если корпус это еще выдерживал, отвечая гулким звуком, то пинки в голову отдавались снопами искр и резкой болью.
– Смотри, с…ка, крепкий, никак не вырубается, – шакалы уже подустали, и избиение прекратилось.
– Пойдем передохнем, заодно накатим.
– Твари, с…ки, – окровавленные губы беззвучно бормотали вслед уходящим отморозкам.
Подождав, пока те удалятся к свету костра, я попытался встать.
Глухая боль накатила со стороны подреберья, а голова предательски закружилась.
«Надо уходить! Иначе добьют. Только бы не упасть в обморок», – мысли путались, и я полуползком на полусогнутых ногах в темноте побрел в ночной лес.
Отойдя достаточно далеко, опустился на землю и прислонился к какой-то березе.
Пролежав в полудреме несколько часов, еще в утреннем полумраке направился в сторону поселка.
Родители еще спали, и чтобы не шокировать их своим видом, я забрался на чердак пятиэтажки, в которой мы жили, и уже там отключился на несколько часов.
Проснувшись, спустился с чердачной лестницы на пятый этаж и, держась за поручни, еле преодолел пролет и наконец попал в свою квартиру.
Предусмотрительная мама оставила ключ под ковриком, не зная, взял ли сын свой.
«Спасибо, мама!» – войдя домой, я сразу направился в ванную.
Осматривая себя после ночного приключения, на минуту впал в панику. Кровоподтеки и синяки на теле еще можно было закрыть одеждой, ребра тоже вроде были целые. Но что делать с лицом? Рассеченная бровь и в нескольких местах губа, разбитый нос, заплывшие глаза, но самое неприятное – багрово-кровяной синяк практически во все лицо, переходящий также на всю внутреннюю поверхность рта.
«Зато зубы целы», – злясь на себя, я уже обдумывал, как буду ходить в школу и продолжу встречаться с девушкой, с которой совсем недавно познакомился.
Внезапно в голове всплыла недавняя история, случившаяся с одним из студентов-первокурсников. Он приехал в поселок на выходные к родителям и встретил вечером на площадке детского садика под окнами дома, где я жил, компанию недавних одноклассников – ребят и девчат, цедящих пиво и покуривающих сигаретки.
Вспомнил, как их судили всем поселком, а потом парня, всегда отличавшегося хорошим поведением и отличными оценками, хоронили в закрытом гробу. Хоронили всем поселком…
Потому что подонки на веранде, мимо которой проходил студент, полные злобы на свою никчемность, сначала подозвав его к себе поздороваться, стали избивать всей толпой.
Причем наряду с пацанами в этом принимали активное участие и несколько девчонок.
А потом, на уже умершего, прыгали с поручней детской площадки, ломая ему ребра и раскалывая череп.
«Ладно, в следующий раз будешь думать, с кем за столом сидеть», – я немного успокоился и принялся дальше сочинять, что сказать родителям, своей девушке и, как и когда идти в школу с таким фейсом…
А на следующий год, когда выпускной в школе совпал со свадьбой родной сестры в Тюмени, я даже не сомневался.
Решение было принято сразу – сидеть за столами и веселиться с одноклассниками, которые не смогли вступиться в ту ночь, как-то не очень хотелось, а свадьба намечалась интересная.
И я не пожалел.
Будущий муж сестры работал в одной из структур «Лукойла», имел среди коллег и руководства неплохой авторитет, да и друзья у него были стоящие. По крайней мере, в то время у меня не было ни одного знакомого, на кого можно было бы хоть в чем-то положиться.
Свадьба была солидная и веселая, мне нравилось наблюдать за ребятами, старше меня на десять-пятнадцать лет, серьезными и уверенными в себе.
Особенно запомнился момент, когда ко мне подошел один из гостей и завел разговор про Омск.
Я, хотя и родившийся в Омске, но выезжавший из поселка не более двадцати раз, был очень удивлен, когда человек, объездивший всю Россию по работе, искренне говорил, что Омск это самый красивый город, который он видел, со своей уникальной энергетикой и людьми, крайне порядочными и волевыми.
Тогда это казалось чем-то далеким и непонятным, пока в скором времени я сам не переехал учиться в Омск, где и остался, создав семью и воспитав троих детей.
Вот так и получилось, что пока одноклассники отмечали выпускной, я гулял на свадьбе своей старшей сестры. Сестры, с которой позже жизнь свяжет меня не только кровными, но и узами неоплатного долга за спасение утонувшего и непостижимым образом вернувшегося к жизни старшего сына.
Тогда я заглянул во взрослую жизнь, где есть понятия слова и крепкой дружбы.