Сергей Холодов
История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке
Вот она, коррупция!
Исследователь С. В. Богданов отмечает: «Взяточничество среди государственных служащих периода НЭПа являлось специфической формой приспособления к кардинально изменившимся социально-экономическим реалиям общества. Зарплата советских служащих, не входивших в номенклатурные списки, была весьма низкой, да и, с точки зрения социальной защищенности, их положение было незавидным. Соблазнов же поправить свое материальное положение за счет полулегальных сделок с нэпманами было очень много. К данному факту необходимо добавить многочисленные реорганизации аппарата государственного управления, которые перманентно шли на протяжении всего периода существования НЭПа и, безусловно, не только вносили неразбериху, но и порождали стремление отдельных чиновников обезопасить себя на случай внезапного увольнения». С этим трудно спорить.
Первым и самым простым методом нелегальной деятельности по созданию частного капитала было участие его соучастников и агентов в работе государственного аппарата. В составе государственных чиновников был не очень широкий, не очень многочисленный, измеряемый, может быть, всего несколькими десятками тысяч человек, круг лиц, которые использовали начало НЭПа в этом смысле. Сами служа в хозорганах, они в то же время организовывали различные предприятия или на имя своих родственников, компаньонов, или даже прямо на свое собственное. А затем перекачивали в эти частные предприятия находившиеся в их распоряжении государственные средства из государственных органов, где они служили. Совершив такую перекачку, они обычно увольнялись и «становились на собственные ноги». Так, что «концы в воду». Это явление было распространено чрезвычайно широко.
Но не менее распространенными в годы НЭПа были и самые примитивные способы обмана трудящихся. Элементарное уличное мошенничество в стиле «ищи дурака». Жертве, с которой подвыпивший мошенник заводил дружескую беседу, предлагалось сыграть во что-нибудь простенькое. Например, угадать, сколько бревен на барже, а когда жертва крутила у виска, мол, как же их сосчитаешь, тогда подзывался мальчик, продающий спички, совершенно «случайно» проходящий мимо с кучей коробков в коробе… и предлагалось угадать, четное число спичек в коробке или нет.
– Не боись, лапотник, всё без обмана. Сам выберешь коробок из лотка, сам же со своими друзьями и пересчитаешь спички в коробке – уверял крестьянина мошенник.
Крестьянин в надежде на удачу и выигрыш доставал завернутые в тряпицу деньги. А дальше механизм облапошивания срабатывал как дважды два четыре.
Если простодушный говорил «чет», мошенник извлекал из коробка две спички и клал их на стол.
– Вот, – говорил жулик, – чтобы потом сомнений не было, что ты сказал «ЧЕТ».
Ну, а если крестьянин говорил «нечет», нетрудно сообразить, что вынималась одна спичка, и в коробке со 100 % вероятностью оказывалось четное число спичек. Ибо во всех коробках лотка спички были заранее пересчитаны, а правила арифметики всесильны, потому что они верны… Но это всё, как говорится, игрушки. Нас, главным образом, интересуют более крупные дела.
Советский экономист, большевик с большим стажем, Юрий Ларин в 1927 году описал, как появился первоначальный капитал при НЭПе:
«Первым и самым простым методом нелегальной деятельности по созданию частного капитала было наличие его соучастников и агентов в государственном аппарате. Сами служа в хозорганах, они в то же время организовывали различные предприятия или на имя своих родственников, компаньонов, или даже прямо на свое собственное. А затем перекачивали в эти частные предприятия находившиеся в их распоряжении государственные средства из государственных органов, где они служили. Совершив такую перекачку, они обычно оставляли вовсе госорганы и «становились на собственные ноги».
Ларин сформулировал 12 основных путей нелегального обогащения при НЭПе: 1) агенты и соучастники частного капитала в госаппарате, 2) лжегосударственная форма деятельности частного капитала, 3) злостная контрагентура, 4) неликвидные фонды, 5) хищническая аренда, 6) нелегальная перекупка, 7) контрабанда, 8) государственный денежный кредит, 9) государственные займы, 10) валютные операции, 11) уклонение от налогов и 12) лжекооперативы.
Механика сравнительно простая, зато отлаженная. Ответственные и не очень ответственные деятели, коммерческие директора и другие деятели заводов, различных хозяйственных объединений, железных дорог, торговых организаций – государственных и кооперативных – организовывали параллельные лавки, параллельные магазины, параллельные общества, параллельные фирмы, которые и начинали якобы заниматься поставками и подрядами на государственные органы и всякими сделками с ними. Но все это выполняли путем прямой передачи в порядке злоупотреблений создаваемым ими частным учреждениям тех средств, которые находились в их распоряжении по службе в советских учреждениях.
Как тут не вспомнить главную книгу о том времени – «Золотой теленок»:
«– Я – Фунт, – повторил он с чувством. – Мне девяносто лет. Я всю жизнь сидел за других. Такая моя профессия – страдать за других.
– Ах, вы подставное лицо?
– Да, – сказал старик, с достоинством тряся головой. – Я – зицпредседатель Фунт. Я всегда сидел. При Александре Втором – Освободителе, когда Черноморск был еще вольным городом, при Александре Третьем – миротворце, при Николае втором – кровавом.
И старик медленно загибал пальцы, считая царей.
– При Керенском я сидел тоже. При военном коммунизме я, правда, совсем не сидел, исчезла чистая коммерция, не было работы. Но зато как я сидел при НЭПе! Как я сидел при НЭПе! Это были лучшие дни моей жизни!»
Ильф и Петров хорошо знали материал…
Нэповский быт состоял из больших и малых махинаций. Вот, например, служащие Ленинградского военного порта вошли в соглашение с организованной для этого частной конторой «Заводопомощь» и украли из Ленинградского военного порта 200 тыс. пудов мазута, который и вывезли рядом поездов и цистерн и передали в распоряжение конторы. А «Заводопомощь» продала из них 50 тыс. пудов Ижорскому заводу и остальное – другим госорганам, нуждающимся в мазуте. У этой частной конторы не было при основании ни денег, ни каких-нибудь других средств, а было только помещение в проходной комнате, одна машинка и машинистка. Еще примеры: директор бывшего Франко-русского завода в Ленинграде Лопатин вошел в соглашение с частной конторой инженера Евзерова «Инжбюро», которой и передал 35 тыс. пудов кровельного железа.
Служащие завода «Треугольник» организовали частную контору под названием «Контора Мартынова», у которой покупали кабель. Производилось это таким образом: с одной стороны, в одни ворота вывозился из завода на склады «Конторы Мартынова» краденый кабель, причем никакого платежа за это не производилось, так как все это делалось в порядке злоупотреблений, а в другие ворота на завод ввозился кабель из «Конторы Мартынова», хорошо оплачивавшийся «Треугольником».
Другой пример. Начальник отдела снабжения Октябрьской железной дороги поручает своему тестю Медовому поставку для дороги горелок, ламповых стекол и фитилей. У Медового нет ни горелок, ни денег – вся суть в наличности ответственного родственника на железной дороге. Тогда Медовый получает в Ленинградском едином потребительском обществе образцы горелок, представляет их в отдел снабжения, там составляют акт осмотра и платят Медовому за всю поставку.
Инженер Зак, начальник восстановительного подотдела НКПС, организовал частную техническую контору «Мосмет», которая должна была поставлять именно те материалы, какие нужны были восстановительному подотделу.
Заведующий коммерческим отделом Ленинградского отделения Трансмосторга (госорган) организует частную контору «Лакокраска» и сам переписывается с собой как с ее владельцем, совершая с ней различные сделки (особенно много выкачал из Трансмосторга ультрамарина, который потом поставлял через своего брата госорганам же в Москву).
Лаборанты Ленинграда в 1922 и 1923 гг. за взятки получали из Райспирта денатурированный спирт, который затем частные торговцы употребляли на парфюмерию. Имея, таким образом, материал дешевле ТЭЖЭ (треста «Жиркость»), они били его на рынке, продавая свою парфюмерию на 15–20 % дешевле.
Служащие открыли два магазина, которые заполняли целиком из складов флота («включительно до щеток и фитилей»).
Только по этим процессам – а мы взяли фактуру только трех нэповских лет – удалось выявить передачу в руки частных лиц государственного имущества примерно на 54 млн рублей золотом. Но судебных процессов по делам 1921–1923 гг. было гораздо больше, чем 56. В результате всех этих злоупотреблений в руки частных лиц было передано поэтому значительно больше имущества, чем на 54 млн рублей. «Компетентными органами того времени потери промышленности за 1921/22 г. определились в пределах весьма крупной суммы 150–200 млн руб. золотом». Это за один только первый год НЭПа. Как всё это похоже на нынешнюю экономику «откатов»!
Так как риск быть расстрелянным «за спекуляцию» был лишком велик, они должны были обеспечить себя документами, обеспечивающими возможность без проблем перемещаться по железной дороге. Например, распространенным явлением была организация потребительских кооперативов. Ряд граждан объединял свои средства для закупки товаров – в первую очередь, продовольственных – по оптовым расценкам и распределения их между собой. Излишек продавали в кооперативной лавке, принося пайщикам кооператива стабильный доход. Вскоре кооперативы стали злоупотреблять своим статусом, посылая своих представителей в деревни за хлебом. Такие мешочники имели на руках документы, выданные кооперативом. Нередко люди выбивали по месту работы справку о том, что у них большая семья, а возможность прокормить ее отсутствует. Такая справка нередко (не всегда!) спасала ее владельца от расстрела.
Но вообще-то мешочник – персонаж из еще более раннего времени, из эпохи военного коммунизма…
Деятельность мешочников выросла из стремления обнищавших горожан обеспечить себя продовольствием в ситуации, когда оно стало едва ли не проявлением роскоши. Многие недавние служащие и рабочие лишь по стечению обстоятельств влились в стройные ряды нелегалов-мешочников, открыто нарушавших закон. Но ведь и не нарушить часто было никак нельзя – ведь обычно отоварить продуктовые карточки легальным образом было просто невозможно.
Символом революционного предпринимательства стал Сухаревский рынок в Москве. Формально его не существовало – он был нелегальным. Однако абсолютно все знали о его существовании, и все ездили туда отовариваться. Как писал современник, «все мужчины, высуня язык, бегают по Сухаревке и закупают муку и пшено. Своим возлюбленным они тоже тащат муку и пшено». Без Сухаревки и ее торговцев Москва умерла бы с голода. Поэтому представители власти на местах нередко смотрели сквозь пальцы на деятельность незаконных снабженцев. Более того, власть в лице чиновников всех уровней стала злоупотреблять нелегальным статусом мешочников, которым «за спекуляцию» грозил расстрел. И вскоре коррупция в советских учреждениях достигла запредельных высот. Нэпманами становились те, кто в годы военного коммунизма были мешочниками – тысячи человек. Сколотив на этом небольшие капиталы, обретя необходимые связи и каналы информации, они использовали их в новой обстановке, чтобы начать легальное дело.
Ну, а после НЭПа началась другая эпоха. Ускоренная индустриализация, коллективизация – исторические лозунги того времени. Практически все экономические рычаги оказались в руках государства. Отныне правительственные органы контролировали и торговлю, и производство, и транспорт… Все богатства страны оказались, как тогда говорили, в общенародной собственности. И ее нужно было защищать от посягательств – как извне, так и изнутри. К тому же, в марте 1937-го мир стоял на пороге Мировой войны, самые большие капиталовложения шли в оборонную промышленность, а от экономической безопасности во многом зависела боеспособность Красной армии.
Вопросы:
1. Назовите основные признаки преступности времен НЭПа.
2. Напишите доклад (10 тыс. знаков) об особенностях советской экономики времен НЭПа.
3. Как боролось государство с экономической преступностью в годы НЭПа?
В борьбе за соцсобственность
Оказавшись советскими директорами и экономистами, бухгалтерами и кассирами, бывшие нэпманы стали вовсю использовать прежние навыки и связи для личного обогащения. При некоторой сноровке законная зарплата существенно дополнялась «левыми» деньгами. Порой в ход шли относительно замысловатые приемы. Например, стала активно использоваться схема с использованием «естественной убыли при перевозке груза» в виде усушки и утруски. Ушлые предприниматели обратили внимание на то, что для ряда товаров государством были установлены естественные нормы убыли при перевозке железнодорожным транспортом. В пределах этих норм железная дорога не несла никакой ответственности – в таких случаях дорогой даже не составлялся соответствующий акт. Естественно, что этим широко пользовались предприимчивые хозяйственники и бухгалтеры. Регулярно изымая допустимое нормами количество «усушенного» товара, они формировали товарные партии, которые уходили «налево».
Более изощренным способом заработать была замена одного сорта товара на другой, менее ценный. При этом материально ответственное лицо сбывало на сторону часть материалов, подменяя их аналогичным количеством более дешевого, но, соответственно, менее качественного. Разница при этом, естественно, шла в карман предприимчивым кладовщикам и завскладом. Обычным злоупотреблением была продажа материалов со склада частным лицам, а в особенности сотрудникам предприятия. Разумеется, официальная цена занижалась, а разница между ней и фактической составляла «гешефт» продавца.
Чуть ли не нормой жизни считались растраты, совершаемые кассирами. Недостачи скрывались самыми разными методами. Иногда для этого было достаточно уменьшить число купюр под бандеролью, а иногда ловкие кассиры устраивались на работу в нескольких местах, покрывая в случае необходимости недостачу в одном месте из другой кассы. Часто ревизорам попадались находящиеся в кассе расписки на временное получение денег, что рассматривалось как грубое нарушение финансовой дисциплины. Это свидетельствовало либо о том, что деньги выданы по приказу руководства предприятия и в нарушение правил не проведены по кассе, либо говорило о злоупотреблении кассира.
Первое десятилетие в истории Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности прошло в чрезвычайном режиме. Слишком многое вместилось между этими двумя датами – 1937–1947… Сначала экономика страны перестраивалась на военный лад, потом четыре года шла небывалая по напряжению Великая Отечественная война, потом нужно было восстанавливать хозяйство после разрухи. И всё это – на фоне трагических людских потерь. Но начнем сначала.
Конституция СССР, принятая в 1936 году, провозглашала, что социалистическая собственность является экономической основой советского строя, которая нуждается во всемерной охране. На основе этого постулата и возникла идея создания Отдела по борьбе с хищениями соцсобственности. В составе Главного Политического управления (ГПУ) с 1922 года действовало экономическое управление, осуществляющее борьбу с крупными хищениями и взяточничеством. Занимался экономическими преступлениями и Уголовный розыск. Но для раскрытия преступлений экономического характера требуются особые навыки, а, значит, нужна была и особая служба… Между прочим, первая в истории, первая в мировой практике. Эта идея витала в воздухе.
Ни в СССР до 1937 года, ни в дореволюционной России не было специального органа, в котором работали бы профессионалы, отдающие все силы борьбе «для обеспечения борьбы с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промысловой и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также для борьбы со спекуляцией».
А потому 16 марта 1937 года приказом наркома внутренних дел СССР № 0018 в составе Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР был сформирован отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией, сокращенно – ОБХСС ГУМ НКВД СССР, еще лаконичнее – просто ОБХСС. В новый отдел принимали только опытных, хорошо проявивших себя сотрудников экономических отделов НКВД и уголовного розыска. Это была первая подобная спецслужба в истории. Начиналась она, как водится, со сравнительно скромных по составу отделов.
Первое региональное подразделение новой службы появилось в Москве. Начальником Отдела БХСС по городу Москве стал Иван Викторович Орлов. Так в Советском Союзе появились профессиональные «экономические милиционеры», которые с первых недель существования Отдела внушали ужас «расхитителям социалистической собственности». Уже в сороковые годы аббревиатуру «ОБХСС» в Советском Союзе знал каждый ребенок. Служба стала поистине легендарной. И в этом – заслуга тех, кто не запятнал честь мундира, сражаясь с экономической преступностью, кто в трудные времена честно служил, поддерживая в стране правопорядок.
Кем они были, первые сотрудники отделов БХСС? Люди сурового времени, способные к постоянному самообразованию и к четкой работе в экстремальных ситуациях. Настоящие солдаты правопорядка.
Перед войной Служба быстро развивалась, завоевывала авторитет, находила эффективные подходы к оперативной работе. В отчете за 1940-й год начальник ОБХСС Главного управления милиции НКВД СССР майор милиции (в будущем – комиссар милиции III ранга) Владимир Яковлевич Громилов указывал: «В 1940 году агентурно-осведомительная сеть по борьбе с хищениями, спекуляцией и фальшивомонетничеством количественно и качественно значительно возросла, причем возросла она за счет первостепенных объектов: спекуляции, госторговли и потребкооперации, снабженческо-сбытовых организаций и т. д. Сейчас редкий аппарат ОБХСС не имеет квалифицированных агентов». Результаты и впрямь производили сильное впечатление: за последний предвоенный год по Союзу службы ОБХСС завербовали 115 000 агентов, получавших задания милиции и проникавших в среду спекулянтов и расхитителей, и 61 100 осведомителей, от которых поступала оперативная информация. Десятки тысяч агентов и осведомителей работали в Москве. Продуманной работе с агентами первые начальники ОБХСС уделяли максимум внимания. При этом каждую информацию, разумеется, приходилось не раз перепроверять. Результаты говорят сами за себя. В 1940-м количество хищений, по объективным оценкам экспертов, сократилось в два раза. Экономическую преступность удалось окоротить. За 2–3 года работы новая служба показала себя с лучшей стороны. Руководство заботилось о компетентности сотрудников. С первых месяцев существования Отдела для сотрудников устраивались семинары и лекционные курсы, на которых они постигали секреты индустриальных и экономических технологий, становились специалистами в области торговли и бухгалтерского учета. Ведь, чтобы успешно разоблачать расхитителей, нужно иметь представление о специфике их работы.
Самые громкие московские дела того времени связаны с работой крупных магазинов. В филиале № 1 Ленинского показательного универмага действовала, как тогда говорили, «группа хищников», регулярно находившая пути для обворовывания покупателей. Обвешивание, обмеривание, пересортица – все эти нехитрые приемы они «поставили на поток».
Ловкачи из универмага «нагрели руки», по меньшей мере, на 100 тысяч полновесных довоенных рублей. По крайней мере, эта сумма фигурирует в признательных показаниях преступников. С помощью внедренного агента их полностью изобличили. По той же схеме удалось вывести на чистую воду группу расхитителей из знаменитой московской сети продмагов «Гастроном» и из Мосплодовощторга. Главный результат работы очевиден: москвичи почувствовали, что государство их защищает. От воров, от расхитителей, с которыми ежедневно приходится сталкиваться у прилавков…
У поколения, прошедшего войну, надолго сохранились теплые воспоминания о предвоенном времени как о «царстве порядка и достатка». Во многом это – заслуга сотрудников ОБХСС, которым за считанные месяцы удалось приструнить экономическую преступность…
Незадолго до начала войны были упразднены экономические отделы НКВД, и на ОБХСС возложили новые обязанности. В сферу ответственности службы отныне входили валютчики и контрабандисты. Штаты увеличились почти на треть. Но война смешала карты. Сотни сотрудников ушли на фронт. Агентурную сеть, которой в ОБХСС по праву гордились, в годы войны приходилось создавать почти с нуля. Многие ушли на фронт, погибли, выбыли из активной жизни по ранению, наконец, эвакуировались вместе с предприятиями…
22 июня 1941 года жизнь в Советском Союзе на четыре года разделилась на два измерения: фронт и тыл. И фронт, и тыл отдавали все силы для Победы. Одной из главных задач тыла было сохранение правопорядка. Каждое хозяйственное преступление воспринималось как удар по сражающейся армии. Борьба с валютными спекуляциями стала одним из важных направлений работы тоже именно в годы войны: в тридцатые «валютчик» в СССР был фигурой сравнительно редкой, почти экзотической. А в годы войны расклад изменился…
Всю войну Москва оставалась самым надежным тылом Красной армии. Даже в положении прифронтового города, в ноябре и декабре 1941-го столица трудилась, давала продукцию, необходимую для армии и флота. Преступность в столь экстремальных условиях создавала серьезную угрозу для работы… «Экономическая милиция» делала всё для того, чтобы предприятия давали продукцию армии и тылу честно бесперебойно.
Суть всенародного подвига выражена в известной формуле: «Всё для фронта, всё для Победы». И от работы ОБХСС, без преувеличений, зависело многое. Прежде всего – доверие общества к государству. В военные годы, когда паника смерти подобна, это особенно важно. Особенно трудной была первая военная осень: враг рвался к Москве, продуктов – в обрез, а трудиться приходилось без передышки. Мало сказать, что в те дни на счету была каждая копейка, каждая буханка хлеба, каждая бутылка масла… От всего этого в те дни во многом зависела судьба миллионов людей и судьба великой державы. И к расхитителям в те дни относились без снисхождения. Законы военного времени суровы. Постановлением ГКО от 3 марта 1942 года за хищение (воровство) в военное время оружия, боеприпасов, продовольствия, обмундирования и снаряжения устанавливалась высшая мера наказания – расстрел с конфискацией имущества преступника. Строже стала и внутренняя дисциплина в Отделе. О размеренном стиле работы пришлось забыть. По приказу наркома органы БХСС были обязаны проводить оперативно-розыскные мероприятия в течение десяти суток после получения первой информации о хищении. Десять суток на всё про всё. На войне как на войне… А ведь операции на «экономическом фронте», как правило, требуют долгой подготовки и длительных маневров. При этом остро не хватало людей. Не только осведомителей, но и кадровых сотрудников. Скольких забрала война… С 1939 года московский отдел БХСС возглавлял Эммануил Семенович Вейсман. В 1942-м ему на смену пришел Дмитрий Кириллович Каверзнев. Именно им вы во многом обязаны тем, что в годы войны Служба выстояла и прошла проверку на прочность.
Каждому приходилось работать за пятерых. И рисковать, и недосыпать, и мыслить – тоже за пятерых. На первый взгляд борьба с расхитителями, взяточниками и мошенниками на фоне великих сражений выглядит как нечто малозначительное. В учебниках истории мы читаем о боевых операциях Красной Армии, а не об оперативных разработках «экономической милиции». И награды в ОБХСС в те годы были, конечно, скромнее, чем на фронте… Но без тыла нет боеспособной армии. А тыл – это прежде всего экономика. И с экономической преступностью нужно было бороться сверхпрофессионально. С одной стороны – малыми силами, с другой – в условиях разгула преступности. Тут действовала неумолимая логика: товарный голод подпитывал хозяйственную преступность…
Новыми расхожими местами массовых хищений стали больницы и госпитали, даже самые скромные. Ценность продовольствия возрастала, а там было, чем поживиться. По той же причине особо важными объектами для ОБХСС стали хлебозаводы. На всех предприятиях открывались так называемые ОРСы – отделы рабочего снабжения. Там тоже не обходилось без хищений. Государство старалось помочь дополнительным питанием и медикаментами тем, кто особо в этом нуждался: раненым, изможденным. У станков в те годы работали и дети, и старики. Их нужно было подкармливать через ОРСы. А тех, кто превращал фонды ОРСов в средство личного обогащения, ожидало суровое наказание. Но сперва их следовало разоблачить, уличить… Для сотрудников московского отдела БХСС проверки больниц и ОРСов вошли в постоянную повестку дня.
Война резко обесценила деньги. Мошенники, сумевшие обогатиться, стремились превратить их в золото и драгоценные изделия. Поэтому в самом начале войны заметно активизировалась деятельность спекулянтов-валютчиков. Спекуляция золотом принимала опасные размеры. Рубль девальвировался, а золото и валюта дорожали. Стоимость десятирублевой монеты царской чеканки на «черной бирже» с 300–500 рублей довоенного времени возросла годы войны до 2500–3000 рублей. Постоянный поток валюты шел из Ирана, где стояли части Красной армии…
Другой «фронт работ» был связан с самыми элементарными товарами. Cоль, спички, горючее (особенно – незаменимый в тогдашних условиях керосин) – это необходимо в любые времена. Но в годы войны их ценность неимоверно возрастает. Ведь это стратегически важные продукты для армии. И – вопрос жизни и смерти для тружеников тыла. Неимоверно выросла ценность продуктов, а значит, повысились соблазны для потенциальных мошенников. Если бы им удалось почувствовать себя хозяевами положения – тыл мог бы рухнуть. Нужно было с особой бдительностью отслеживать работу складов, магазинов, вокзалов, сберкасс, рынков… Не только расследовать преступления, но и предотвращать их регулярными внезапными проверками. Обычная практика – проверка продовольственного склада. Но в военных условиях всё острее. Нет ли растраты или подмены товара? Армия должна была получить всё, что положено, вплоть до грамма крупы. И москвичи не должны были остаться без пайка. Продукты по талонам – вынужденная мера, но и ее реализацию непросто обеспечить, чтобы сходились концы с концами, чтобы никто не остался обделенным.
Особой заботой оперативников ОБХСС стали в годы войны злоупотребления с карточками. Мошенники пытались повторно отоваривать талоны, торговали поддельными карточками, придумывали схемы по отовариванию «своих» людей… Приходилось каждый месяц вводить новую цветовую гамму карточек. Эта мера затрудняла жизнь изготовителям фальшивок, но теневые дельцы научились приспосабливаться к маневрам государства. Так, сотрудники ОБХСС уже к весне 1942 года выявили несколько подпольных типографий, изготовляющих фальшивые карточки на хлеб и другие продукты.
Но самое громкое дело 1941 года связано не с хлебом насущным и даже не с изготовлением фальшивых купюр или продовольственных талонов. Это – «банковское дело». Коммерческих банков в современном понимании в те годы в СССР не водилось. Но к началу сороковых в быт советского человека прочно вошли сберкассы – социалистический аналог банковской системы. Их сеть охватила всю страну, а в особенности – крупные промышленные города, и в первую очередь – разросшуюся Москву. В первые дни Великой Отечественной были введены ограничения на выдачу вкладов. Цены росли – в особенности на черном рынке, а граждане не могли в полной мере воспользоваться своими трудовыми сбережениями. И все-таки люди приходили в сберкассы, открывали новые вклады… Многие видели в этом патриотический гражданский долг. Армия и военная промышленность нуждались в средствах, в наркоматах – без преувеличений! – каждая копейка была на карандаше.
Осенью 1941-го каждый день тысячи героев отдавали жизни на фронте, защищая Родину… Но граждане с криминальными наклонностями использовали военную неразбериху в своих интересах. Задача милиции проста и сложна – оперативно пресекать те махинации, которые наносят самый сильный ущерб государству и обществу.
И вот то в одной, то в другой московской сберкассе стали исчезать заметные денежные суммы… Расхитители по подложным документам снимали деньги со вкладов. Сумма хищений вырисовывалась по тем временам весьма впечатляющая – три с половиной миллиона рублей. В преступной цепочке были задействованы сотрудники сберкасс на уровне «руководства среднего звена». По существу, воровали у вкладчиков.
В системе Наркомфина до войны существовал собственный отлаженный контрольно-ревизионный аппарат, призванный следить за порядком во всех финансовых службах. Наркомом финансов был в годы войны Арсений Зверев – цепкий управленец. Но ревизорам из финансового ведомства осенью 1941-го не удалось ни предотвратить, ни пресечь хищения в сберкассах. Дело в том, что в первые месяцы войны и Наркомфину, и сберкассам пришлось заметно сократить штаты. Некем было взять… Потому и активизировались мошенники в надежде на безнаказанность. О кризисе в финансовой системе свидетельствует и статистика: к январю 1942 года по Союзу действовали 21 406 сберегательных касс – в два раза меньше, чем накануне войны. И в каждом отделении ощущался кадровый дефицит. Именно там, в условиях военной неразберихи, совершались экономические преступления… Вся ответственность легла на ОБХСС.
Красная армия отступала, враг приближался к столице. А тут еще и подрывалось доверие к банковской системе страны. По Москве пошли панические слухи… В таком деле промедление смерти подобно, а ошибки стоят дорого. Сотрудники ОБХСС под руководством Эммануила Вейсмана как по нотам разыграли продуманную операцию. Оперативники встречали мошенников практически везде, где те могли появиться. В каждой московской сберкассе в засаде дежурил человек в штатском. Людей не хватало, но ради столь важного дела пришлось мобилизовать все силы, включая необстрелянных новичков. Первую цепочку хищений в сберкассах удалось пресечь оперативно – до наступления нового 1941 года. Но внимание сотрудников отдела БХСС было направлено в первую очередь все-таки на стратегически важные склады, на регулярную скрупулезную проверку сберкасс не хватало времени и людей.
