Сергей Фомичёв
Конвой
Глава пятая. Зачумлённые земли
Ночи хватило оркам, чтобы оправиться от поражения. Присланные Тургом драконы изрядно потрепали гуляйпольскую орду и дали возможность конвою покинуть открытое пространство. Однако от добычи орки не отступились. Из глубины степей подошли свежие силы, и Дастин среди ночи несколько раз слышал далёкие крики бригадиров, перебранки воинов, а с рассветом приметил и несколько лазутчиков. Он тут же поднял наёмников и, коротко обрисовав ситуацию, заявил, что завтрак отменяется.
Стараясь не шуметь, быстро снялись и двинулись дальше.
Конечно, такой лавины, которая накатила на них в степи, они больше не опасались. Но и мелкие отряды оставались немалой угрозой. Они рыскали по лесным тропкам, вычёсывая траву и заглядывая в каждую щель, в поисках малейшего намёка на пребывание конвоя. И стоило одному из них наткнуться на искомое, как мигом бы подтянулись и другие. Поджидая основные силы, они шли бы рядом, изредка покусывая поезд, то с боков, то с хвоста, пока, почуяв слабину, не вцепились бы разом со всех сторон. И уже ни драконы, ни колдовство не смогли бы помочь наёмникам. Лес прятал беглецов до поры, но он же становился ловушкой, буде оркам удастся обложить конвой. Ему, лесу, всё едино кому помогать.
Лесные дороги ветвились, как оленьи рога. Бесчисленные развилки, в конце концов, сбили Дастина с толку. Он потерял ориентиры и какую-либо привязку к местности. Путеводный амулет даёт направление, но у дорог собственный норов.
На большом перекрёстке конвой встал. Орк, то ли ковыряя в зубах, то ли, наоборот, грызя коготь, принялся тоскливо изучать карту.
– Севернее лес глухой, – рассуждал он, советуясь с Ксюшей. – Но амулет туда указывает, значит, дорога короче. Да и от степи дальше. А южнее – населённые земли. Много по пути деревень, починков, хуторов…
– Южнее пойдём, – предложила наёмница. – Орки в сёлах увязнут. Кто пограбить задержится, полютовать; от кого, при удаче, мужики отобьются, не пропустят. Пусть себе дробится орда, пусть силы расточает. А мы, глядишь, оторвёмся.
– Тоже так думаю, – кивнул орк.
И отряд повернул на юг. Хорошо ли наводить на мирных селян степняков, никто из наёмников даже не подумал. У них своя задача, её и надо решать.
***
Проходя через сёла, мужиков, тем не менее, поднимали. И обычай требовал про опасность не промолчать, да и погоню задержать вооружённое ополчение могло куда вернее.
На переговоры с селянами Дастин отрядил Рыжего. Как самого языкастого и способного убедить даже камень.
– Давай только без многословия, – напутствовал орк. – Чтобы нам и скорость сбрасывать не пришлось.
Жирмята с поручением справился вполне. Он пересел на место монаха и при въезде в село намётанным глазом выбирал мужика побойчее и потолковее. Пока фургоны грохотали мимо, Рыжий, в двух словах, объяснял текущий момент и сверх того нагружал мужика советами с краткий курс молодого бойца. После чего успевал запрыгнуть к Волошеку, чтобы по пути вновь перебраться в головную повозку.
Конвой ещё месил уличную грязь, а село уже поднималось: сновали мальчишки с поручениями; ржали непривычные к суете клячи; хрустели отдираемые от изгородей жердины…
Погоня подошла так близко, что однажды друзья стали свидетелями схватки. Деревенька представляла собой единственную длинную и прямую улицу. Поезд едва добрался до середины, когда на околице появился передовой отряд степняков.
Вожак углядел хвост конвоя и издал радостный вопль. Орки с великим рёвом припустили вдогонку. Сопротивления со стороны мужиков они не ожидали, полагая, что те не полезут в чужую драку.
Жирмята уже потянулся к арбалету, но вмешательства не потребовалось. Селяне ударили с двух сторон и, прежде чем друзья потеряли деревеньку из виду, больше половины ватаги было изрублено мужиками.
За оружие брались, конечно, только крупные сёла. С хуторов и селений помельче народ без разговоров снимался и уходил в лес, в тайные схроны. Однако мало-помалу тактика оправдывала себя. Конвой всё дальше и дальше отрывался от погони, и к середине дня до него перестали доноситься воинственные крики степняков.
***
От одной беды ускользнули, а уже замаячила перед ними другая. Сперва наёмники стали примечать вдоль дороги сигнальные вешки, а затем, с очередного холма, увидели над крышами домов и чёрные флаги.
Чума.
«Что заставляет харкающего кровью человека, собирая в кулак волю и остатки сил, лезть на крышу и вывешивать знак опасности? – думал Волошек. – Что заставляет предупреждать незнакомых путников, в то время как собственная семья и соседи уже снесены на погост, а то и вовсе лежат по домам и чернеют? Что, как не любовь к людям? Не к каким-то конкретным родичам или знакомым. К людям вообще. А ведь находятся циники вроде Андала, которые не верят в абстрактный гуманизм».
Конвой встал.
Посасывая жиденький ус, Дастин размышлял. Брать ещё южнее – значит на самую кромку степи выйти. Там орда достанет, как пить дать. Возвращаться – значит прорываться с боем через кишащие орками леса, цепляя на себя их мелкие отряды, словно репейник. Вообще-то, учитывая неожиданность, есть шанс сбить врага и уйти. И Дастин, окажись он без груза, наверняка выбрал бы этот маневр. Но теперь сильно сомневался, удастся ли прорваться на тяжёлых фургонах.
И всё больше склонялся орк к самому безумному варианту – пойти через моровые земли напролом. Очень уж соблазнительно было разом отсечь погоню, да ко всему и крюк громадный скостить.
В одиночку он принимать решение не захотел. Вызвал на совет Ксюшу, Априкорна и Волошека. Почему именно их, орк не пояснил. Он вообще не любил объяснений.
Сперва у колдуна спросил:
– Как думаешь, сможем пройти, не подхватим заразу?
– Сможем, – ответил тот. – Если сёла будем стороной обходить. А коли придётся заезжать, так проскакивать на полном ходу, да дышать через раз. Плохо только, что не знаем мы, как велика земля моровая. Бывает, что за день не проскочишь, а на ночь вставать опасно. Да и не много того дня нам осталось.
Априкорн помолчал, как бы взвешивая «за» и «против», потом подытожил:
– Пройдём, думаю.
Дастин перевёл взгляд на Ксюшу.
– А я так полагаю, что другого пути у нас всё одно нет, – заявила девушка. – Мор, ещё не известно, пристанет ли, ибо ему всё равно кого изводить, а вот орки – они точно за грузом охотятся.
Рисковая девушка, эта Ксюша, всё-то ей нипочём, – подумал Волошек. Сам же он сомневался в успехе, но чётко сформулировать свои опасения не смог, и потому так и остался в меньшинстве.
Сомневался он не напрасно. Не так страшна была собственно чёрная смерть, как нежить, что заводится обычно в угасших от морового поветрия сёлах. Много он слышал рассказов о путниках, неосторожно заночевавших в упыриных домах. И хотя большинство подобных историй имело счастливый конец (не то некому было бы их рассказывать), перспектива оказаться на месте незадачливых прохожих Волошека не привлекала.
Однако кабацкие страшилки к делу не пришьёшь. Под хмельное ещё и не такое рассказывают.
***
Остаток дня ехали без остановок. Чтобы не терять время, да не топтать лишний раз чумную землю, Дастин распорядился ужинать на ходу.
Наёмники по очереди гостили в хвосте конвоя, превратив повозку друзей в сущую забегаловку. То Рыжему, то Волошеку приходилось уступать место и топать пешком. Но хуже всего, что каждый из гостей считал долгом поделиться теми самыми историями про чумных упырей, от которых уже мутило. Фольклор наёмников не отличался разнообразием.
Наконец, когда ту же песню затянул Сейтсман, Волошек не выдержал и понёс еду его напарнику.
Априкорн, одним глазом поглядывая на лошадей, читал книгу. Заметив Волошека, он заложил страницу веточкой, и сунул чтиво под сетку.
«Нежить» – прочитал Волошек на переплёте, забираясь на место Сейтсмана.
«Вот человек во всех отношениях серьёзный, – подумал он с одобрением. – Времени зря не теряет, образованием занимается, а не перетирает пустые байки. И то верно, впереди ночь, и случись на нежить нарваться, вся надежда только на колдуна. Монах-то сгинул».
– Полагаешь, встретим кого-то из них? – Волошек кивнул на книгу.
– Из них? – не понял Априкорн, принимая мясо и чёрствые лепёшки.
– Из нежити я имею в виду.
– А, вот ты о чём, – колдун улыбнулся. – Нет, ты ошибся. «Нэжыть» на местном говоре означает насморк.
– Так это медицинский трактат, – разочарованно протянул Волошек. – А я думал – про упырей.
– Нет, не медицинский, – поправил Априкорн. – И не трактат вовсе. Роман. Есть такой сочинитель Станислав Лем. Его пера книга.
– Про рыцарей роман?
– Почему ты так решил?
– Он же поляк, этот Лем.
– Ну, – озадаченно согласился колдун.
– Все поляки про рыцарей пишут.
– Хм. Нет, это, пожалуй что фэнтези.
– Что?
– Ну, вроде сказок для взрослых, – подумав, ответил Априкорн. – Хотя, пожалуй, сказки – не то слово…
– Тогда расскажи мне, чего поляк написал, – предложил Волошек.
– Ну, эту книгу я только начал. Но вообще Лема перечитал немало. Увлекательно пишет, талантливо…
– Так расскажи, пока ешь, – повторил просьбу Волошек.
Априкорн наделал из лепёшек и мяса сэндвичей и понемногу, нежадно откусывая, начал рассказ:
– Ну, он предположил: а что если бы в нашем мире жили одни только люди? Ни эльфов, ни гномов, ни хоблинов, ни орков не появилось. Ни драконов, ни нежити. И если бы не завелась магия, как бы тогда всё устроилось?
– Спокойно было бы, но скучно, наверное, – решил Волошек. – И что же он надумал?
– Людям бы пришлось изобретать всякие штуковины взамен магии. Развивать механику, алхимию, прочие науки. Строить механизмы, вроде гномьих самоходов. И не только. Они строили бы самолёты, самоплавы и прочие чудные машины. Самопрялки, например, или самоткалки. И даже самозабиватели гвоздей. Всё что угодно. Они изобрели бы оружие. Сокрушительное оружие, не чета нынешним лукам и мечам. Они, куда основательнее, нежели гномы, перекопали бы землю в поисках металлов, масла и даже газа… И всё это использовали бы на корысть себе. А энергию, что питает магию, научились бы передавать по проволоке. И в каждом доме любая хозяйка могла бы ворожбой пользоваться.
– Ну, это уже перебор, – возразил Волошек. – Ворожба ведь не грамота. Одной только учёбой волшебником не станешь. Способности нужны природные. И потом ты же сам говорил, что, мол, магия не завелась бы…
– Верно. Не завелась бы. Но энергия-то никуда бы не делась. Изымать её из эфира не только ворожбой можно. А передавать по проволоке – это гениально. Я как прочёл, даже опыты ставил. Что ты думаешь? Работает!
– Надо же…
– А вычислители строить, по сравнению с которыми нынешние гномьи арифмометры просто заводные игрушки? А огнерод трубами по домам разводить? Захотел ты, к примеру, кофе сварить. Нет ничего проще. Запал поднёс – и как из глотки драконьей у тебя факел ручной полыхает. Хочешь – готовь, хочешь – грейся, и печей никаких не нужно, и дымоход сажей не забивается.
– И правда на сказки похоже.
– Да, но как он всё продумал, все мелочи расписал. Подумаешь, вполне могло бы и так быть. И заселили бы люди Новый свет вместо хоблинов, и не случилось бы Большой Войны…
Колдун вздохнул.
– Много пожрала война и народов, и средств. Опустошила землю. А главное – не до познания людям стало. Не до мечты. Потому такие книги и захватывают, где всё по-другому сложилось бы. Где и до звёзд люди бы добрались… И до звёзд…
Глава шестая. Деревня мертвецов
Днём ещё худо-бедно бодрился народ, но вместе с солнцем принялись угасать и разговоры. Не один Волошек жутких историй наслушался. Даже Андал притих.
С наступлением темноты Априкорн перебрался в головную фуру. Шли медленно. Размытое облаками пятно луны едва освещало дорогу, а лес и вовсе обернулся чёрной завесой. Колдун словно на иголках сидел. Часто поднимал белый лоскут, требуя молчания, и тогда даже лошади прекращали храпеть; иногда вскакивал, всматриваясь в темень; принюхивался, рукой водил, словно щупая пальцами ветерок…
Волошеку стало боязно – если уж колдун психует, то дело плохо. И особенно жутко оттого, что они с Рыжим в хвосте ехали. За спиной никого – а ну как цапнет рука холодная, да зубы в шею полезут. С ордою орочьей сойтись сейчас за шалость казалось.
– Лишь бы на жильё до утра не наткнуться, – осторожно прошептал Априкорн.
Наткнулись. Сглазил колдун. С заката и двух часов не прошло, как замерцали прямо по ходу огни. Дорога вела к деревеньке, и свернуть с неё было некуда. Глухой лес вокруг.
– Что посоветуешь? – спросил Дастин у колдуна.
– Ехать нужно, – пожал тот плечами. – Опасно, знаю, но в лесу вставать ещё хуже. До рассвета слишком долго, всю нежить, точно комаров, с округи соберём.
– Не дремать! – передал по цепочке орк. – И приготовить оружие.
Как будто хоть один наёмник сейчас спал или сидел безоружным.
Не желая попусту рисковать людьми, Дастин от разведки отказался. Но к деревне приближались со всей осторожностью. Люди молчали, повозки, стараниями Априкорна, почти не скрипели, и если бы орк мог заставить лошадей ползти по-пластунски, то так бы и сделал. Поэтому на краю села конвой появился неожиданно, вынырнув из темноты ночным кошмаром.
Трое мужиков с факелами, что сторожили на улице, чуть дёру с перепугу не дали, однако, увидев бочки, немного успокоились. Один из них, косоглазый, даже осмелился заступить дорогу.
– Ходу нет, господа хорошие, – сказал он. – Всё село, окромя нашего конца, упыри захватили.
Ходу действительно не было. Дорога становилась улицей и вела через мост к центру села. Мост наглухо перекрывали сваленные кучей стволы деревьев. На многих сохранились сучья и ветки, которые переплелись, сцепились намертво, делая завал непреодолимым. Наёмники провозились бы до утра, растаскивая его.
Они осмотрелись.
Речка делила село на две неравные части. Там, где встал конвой, были скорее выселки, дальняя окраина. Водная преграда с единственным запертым мостом, похоже, и позволила людям удержать плацдарм. Волошек заметил, что вокруг не уцелело ни единого дерева. Ни осины, ни яблоньки, ни берёзы. Сплошь гладкие пеньки торчат. Хотя брёвна на мосту были большей частью сосновые.
– Заночуйте у нас, – предложил Косоглазый, пошушукавшись с мужиками. – Вон-от мой дом, с самого краю. Большой, места всем хватит. Переждёте до петухов, да и ладно. Днём-то легче будет пробиться. Днём они в могилы уползают.
Он подумал и добавил:
– Может, и мы с вами уйдём. Страшно уж больно.
Дастин кивнул и приказал поворачивать во двор Косоглазого.
– Только вот с едой у нас плохо, – развёл тот руками. – На такую-то ораву не запаслись…
– Ничего, – ответил Дастин. – Припасов хватит.
Оставив в охранении черниговских братьев, наёмники прошли в просторное, хотя и убогое жилище. Внутри было темно. Куда темнее, чем во дворе. Одинокая лучина тужилась одолеть мрак. Тщетно. Не помогли и две добавочные лучины, зажжённые по случаю прихода гостей. Что до окон, то они не многим отличались от щелей и луну не впускали.
Кто тащил оружие, кто одеяла, Волошику достался мешок с провизией. Войдя последним, он увидел, что народ уже расселся по лавкам, и вставать к печи никто не рвался. Косоглазый с двумя приятелями тоже не спешил, хотя все трое выглядели голодными. Это понятно, – решил Волошек, – продукты не их, значит, и угощают не они. Безуспешно поискав глазами хозяйку, он взялся за готовку сам. Последний раз горячее они ели ещё до степной схватки. С тех пор всё время уходили от погони, так что не до костров было.
Пламя долго не разгоралось – печь не топили уже с неделю. Волошек изрядно подпустил чаду, прежде чем дело наладилось. А тем временем, наёмники, прикончив, что не доели дорогой, созрели до разговоров.
– Расскажи, уважаемый, как всё случилось, – попросил Априкорн хозяина.
– Как случилось? – неторопливо начал Косоглазый. – Известно, как оно случается. Мор сперва навалился. Пришёл путник с полуденной стороны, оттуда, откуда и вы, значит. Принёс на себе чёрную. Про заразу-то мы не сразу смекнули. Шатало его сильно, но отговорился, мол, устал в пути. На ночлег попросился. А утром уже и закоченел. В доме Скопы он остановился. Тот дом и вымер первым. Пока спохватились, пока поняли, в чём беда, уже и поздно стало. Что пожар верховой мор по дворам пронёсся.
Вода закипела. Волошек посчитал едоков, прибавил черниговских братьев и отмерил пшена. Засыпал, посолил, но ни слова из рассказа хозяина не упускал.
– А на третью ночь нежить из домовин полезла, – продолжал тот. – Мы ж как, мы без обрядов хоронили. Спешили, да и заразы боялись. А кого и вовсе присыпать забыли. Вот и не замедлило наказание. Первыми как раз тот прохожий да семья Скопы пожаловали. Лютовали не сильно – мальчонку порвали, на том и успокоились. А уж потом, когда другие подтянулись, тут и конец деревне пришёл. Одни мы уцелели.
– А семьи ваши где?
Мужик вздохнул.
– Семьи на погосте остались.
Все замолчали. Некоторое время слышался только треск углей в печи.
– Да что же мы так-то сидим, – сказал вдруг Косоглазый. – Гуза, достань из погреба бутыль. Там большая справа стоит. Давай её сюда.
Щуплый мужичок, к которому обратился хозяин, хотел было возразить, но передумал. Вышел, кряхтя, и скоро во дворе скрипнули ржавые петли. Он обернулся за пару минут. Разглядев за пыльным стеклом пять литров мутной жидкости, наёмники одобрительно загудели.
– Вот кстати, – заметил Сейтсман, поблёскивая глазами. В этот миг любой мог распознать в нём завзятого алкоголика.
В доме посуды на всех не нашлось. Полезли за собственными кружками. Под бульки разливаемого самогона, разговор возобновился.
– Мы бы ушли отсюда, да не знаем, куда идти, – посетовал Косоглазый. – Слышали, мор далеко пошёл. За день не выберешься. А ночевать где попало – почти верная гибель.
– Это правда, – согласился Априкорн и спросил: – А тот прохожий, ну, что мор занёс, он ничего не говорил, откуда пошла зараза, из какого города?
– Да куда ему беседы вести. На ногах не держался. В первый же дом ввалился кулём и сразу уснул. Вечным сном, как говорится.
– Жаль. Знать бы, откуда напасть свалилась, так легче было бы и путь верный найти. У мора свои законы имеются.
Колдун к самогону не притронулся. Сослался на ненадёжное брюхо. Дастин и Ксюша, сделав по глотку, тоже отставили кружки.
– Нам братьев ещё менять, – пояснил орк.
Ну а Волошек решил сперва с ужином закончить. Собственно, печь справлялась и сама, но, ожидая, пока подойдёт каша, ему вздумалось прибрать просыпавшуюся шелуху. Не любил он, когда под ногами хрустит.
В поисках веника заглянул за печь. Что-либо разглядеть в такой тьме было невозможно. Волошек пошарил наудачу рукой. Пальцы коснулись чего-то гладкого и твёрдого, похожего на городошную биту или рукоять меча. Он потянул. В нос ударило гнилью. Глаза уже освоились и различили в сумраке белую, начисто обглоданную кость. Волосы шевельнулись. Вдоль хребта потянул ледяной сквознячок. Кость была человеческой.
Пальцы сами собой разжались и принялись тереться о штаны. У Волошека хватило ума не вскрикнуть. Он глубоко вдохнул-выдохнул, вернулся на место и встал к народу спиной, чтобы по перекошенному лицу никто ничего не заподозрил. Будто бы продолжая возиться с варевом, Волошек лихорадочно прикидывал, как и чем воевать с нежитью. Не доводилось ему так вот, в упыриные деревни ночью попадать. Не знал, что их берёт. Помнил разговоры, что, мол, железо против них не годится. Нужно серебро или осина. Так вот почему пеньки вокруг. Порубили упыри проклятое дерево, заодно со всем прочим, а может люди, когда ещё надеялись одолеть напасть.
«Сбегать, что ли, в лес за осиной? Нет уж, увольте… Первым делом, колдуна предупредить надо, – решил, наконец, Волошек. – Только вот как?»
Он посмотрел на Априкорна, нарочно сделав пошире глаза, а тот вдруг едва заметно кивнул в ответ…
«Знает уже!» – обрадовался Волошек. От сердца сразу отлегло. На силу колдуна он только и надеялся.
Между тем беседа как-то незаметно переключилась на дела не столь жуткие. С упырей перескочили на нежить вообще, с нежити – на клады, что дожидаются смельчаков в курганах, с кладов – на деньги… Ну а на деньгах задержались надолго. Тема широкая, почти неисчерпаемая.
Сейтсман с Жирмятой заметно опьянели и теперь спор с «мужиками» вели главным образом они. Да ещё Андал, которого самогон не брал напрочь, вставлял иногда слово-другое. Все остальные притихли. Эльф, загодя устроившись в углу, дремал. Его кружку уже много раз пропускали при раздаче. Хельмут скоро убрал и свою, видимо, чувствуя в выпивке меру. Априкорн лениво шептался с Дастином, а тот в свою очередь с Ксюшей.
Если бы не упыри, Волошек решил бы, что народ вот-вот завалится на боковую и ужина дожидаться не станет.
Каша как раз принялась пыхтеть, и он достал нож, чтобы открыть консервы. Открывал долго – с ножом в руке чувствовал себя гораздо увереннее.
Всё произошло молниеносно. В ладони Априкорна вдруг возник изящный стилет. Такими наёмники не орудуют, такими, при случае, режут королей да императоров. Колдун без предисловий проткнул грудь недавнего собеседника и отпихнул тело ногой. Ксюша тут же снесла голову щуплому, а вот Дастину повезло меньше. Его соперник, широкоплечий детина, успел нырнуть под клинок и раскрыл пасть, подбираясь к горлу. Зубки пошли в рост, точно налоги в эпоху войн. Волошек от печи метнул нож и схватился за меч, но тот уже не потребовался – Андал и Хельмут добавили свои кинжалы, пригвоздив мертвеца к полу. Здоровенный упырь затих не сразу, некоторое время беззвучно корчился, выгибая спину.
Эмельт, приоткрыв глаз, молча кивнул. Остальные же (то есть Сейтсман с Жирмятой) ошарашено смотрели на бойню. До их вымоченных в спирте мозгов ещё не дошла суть происшедшего. Миг или около того тишина балансировала на канате страстей.
Но гаркнул таки последний упырь перед тем как издохнуть. На всю их чёртову деревню гаркнул. Отозвались тотчас отовсюду сородичи замогильные. Взвыли разом, аж стены дрогнули.
– Уходить надо! – заметался пьяный, но прозревший Сейтсман. – Пожрут ублюдки.
– Не дёргайся, – осадил Дастин. – В лесу вернее пожрут.
Какофония продолжалась недолго и, через некоторое время, преобразилась в полифонию. Упырями явно руководили.
– Что делать будем? – спросила Ксюша. – На мосту встретим?
– В доме запрёмся, – решил Дастин. – До утра продержимся, за стенами-то, а бочки пусть себе во дворе стоят. Груз мертвякам без надобности. Им плоть нужна.
– А лошади? – нахмурился Эмельт.
– Чай не орки они, конину-то жрать, – ухмыльнулся Андал, подмигнув командиру.
Однако твёрдой уверенности в том, что голодные упыри пренебрегут тяжеловозами, ни у кого не было. Даже Априкорн плечами пожал, мол, не силён в познании повадок упыриных.
– Лошадей в дом! – приказал орк.
Распрягли мигом, словно на состязании коровьих пастухов, что проходят на празднике урожая. Одну за другой лошадок завели в дом. Низковат для них потолок оказался, то и дело головами по нему чиркали. Но ничего не поделаешь – в упыриной утробе куда теснее.
Борис и Глеб только теперь узнали, что произошло, пока они караулили. Оба перекрестились синхронно, Богородицу Пречистую вспомнили и шмыгнули за остальными.
Заложили, чем попало окна, двери заперли, подпёрли для верности тяжёлыми окованными сундуками. Затаились.
– Ты-то как догадался? – вполголоса спросил Волошек у колдуна. – Кость от вас не видна была.
– Кость? – улыбнулся Априкорн. – Нет, костей я не видел. Проговорился упырь. Никто не обратил внимания, а я не пропустил. Он сказал, что в первый же дом тот путник напросился. А до этого говорил, мол, с той же стороны пришёл, что и мы. А который тут дом крайний?
Волошек кивнул.
– Да я и раньше заподозрил неладное, как только вошли. Дух в доме больно уж нежилой. Ты когда печь разжигал, небось заметил, что выстужена она. Много дней огнём не пользовались. А в такую погоду странно совсем не топить.
– Да, действительно, – согласился Волошек. – Я-то думал: не до еды им, когда такое на деревне замутилось.
– Ну и прочие мелочи. Скажем, взгляд…
Колдун договорить не успел.
Звякнув об пол, из тела Косоглазого сам собой вывалился стилет. Мертвец шевельнулся и открыл глаза. Лошади забеспокоились, Волошек замер, а стоящие рядом Хельмут с Сейтсманом попятились. Априкорн же ничуть не испугался, даже с лавки не встал. Вытащил из трещины наполовину сгоревшую лучину и воткнул в ножевую рану. Упырь дёрнулся и затих.
– Осина? – кивнул на лучину Сейтсман, смахивая рукавом испарину.
– А? – колдун подобрал оружие и, не вытирая, спрятал под плащ. – Не знаю. Скорее всего, берёза.
– Да ну? А вот, смотри-ка, помогла.
Априкорн отмахнулся.
– Про осину это всё сказки. Любого дерева нежить боится. Потому как главный её враг тот, кто из земли сок забирает. Трава тоже годится, корешки всякие, но знать надо, как приготовить.
– А серебро? – спросил Сейтсман.
– Про серебро ничего сказать не могу. Сам не пробовал, а говорят разное. Но и оно, полагаю, годится не всякое.
Опасаясь, как бы и другие мертвецы не ожили по второму разу, а тем паче, когда подоспеют их сородичи из деревни, Дастин распорядился обеспечить тылы. Воткнули по лучине в каждого. Щуплый не шелохнулся: верно, без головы и упырю не жизнь. А вот верзила, что принял два кинжала и нож Волошека, еле заметно вздрогнул.
– Надо бы сжечь их потом, – сказал Априкорн. – А пепел по речке пустить.
Дастин кивнул.
Между тем, упыриное многоголосие приблизилось к мосту. Толпа упёрлась в завал и остановилась. Однако заминка вышла недолгой. Один из вожаков выкрикнул приказ, и деревья полетели в речку. То, что наёмникам казалось серьёзным препятствием, упыри раскидали играючи. Силы явно были неравны.
– Лось! – послышался от моста твёрдый голос. – Ты со своими вдоль реки пройдись, огороды проверь. Тебе, Скор, околица. Ну а я в ближних домах поищу. В случае чего – вопите во всю глотку. Сбежимся на крик.
Наёмники сжали рукояти клинков. Замерли кто где. И только Ксюша кошкой прохаживалась по дому, с любопытством осматривая трупы.
– Ты что, совсем не боишься? – удивился Волошек.
– А чего мертвецов опасаться? – хмыкнула девушка. – Небось, приставать не будут.
Храбрость её была показной лишь самую чуточку.
Не прошло и пяти минут, как поисковая группа наткнулась на брошенные повозки.
– Бочки! – громко воскликнул один из них, созывая остальных.
Внушительная толпа с шумом ввалилась во двор Косоглазого.
– Точно, бочки! Верно, упыри наши караван какой подловили. Возничих да обозников поди уже обглодали, а товар им не показался.
– Смотри-ка, даже лошадей с голодухи умяли. Ни косточки не оставили. Ну чисто орки.
– А что в бочках-то? Может, масло?
– Лось, ты в клеймах разбираешься, глянь сюда. Замазаны они, но разобрать можно.
– Пиво, – ответил грубый голос. – Из Киева вроде как.
– Пиво?! Вот удача-то прикатила.
– Погодь, Скор, давай сперва нежить прикончим…
Априкорн, наблюдая за происходящим через щёлку двери, с каждым услышанным словом всё больше дёргался, всхлипывал, и, наконец, свалился на пол, разразившись безудержным хохотом.
– Нервы, – невозмутимо заметил Дастин, переступая через колдуна и отодвигая сундук.
***
Мужики изрядно удивились, застав вместо упырей живых и здоровых конвоиров. И расстроились малость, что без трофеев остались. Заговорили почти одновременно:
– Промахнулись вы с постоем, – весело сообщил Скор. – В аккурат на упырей и нарвались.
– Прошлой ночью мы одного изловили. Перебрался как-то, подлец, на нашу сторону, залез к Лосю в дом. Осиной его успокоили. Тогда же и решили в эту ночь облаву устроить. Весь день колья острили. Сперва хотели под утро выступить: говорят, тогда сила у нежити на исходе. Но тут слышим, шум с выселок, вот и поспешили. А вы, стало быть, и сами управились.
Селяне веселились от души, хлопали наёмников по спинам, всячески выказывая расположение.
– Пивком не угостите, во избавление? – спросил один из местных.
– Исключено, – отрезал Дастин. – Вон в доме полбутыли самогона осталось. Хотите, так празднуйте.
– Э, нет, – засмеялся Скор. – Их отраву и пробовать не буду. Они первача специально наварили, путников вроде вас спаивать. Силушкой-то наши упыри не вышли, вот и приноровились хитростью снедь добывать.
