Сергей Чехин
Пламенные сердца

Аскету пришлось идти по наитию, старательно запоминая путь. Сперва он брал строго влево, но все коридоры заканчивались тупиками. Вернувшись, он взял вправо и лишь тогда ему улыбнулась удача. Развилок становилось все меньше, а вскоре остался только один ход – самый широкий и крутой, резко уходящий в толщу земли.

Он-то и привел Андрея к капищу – возможно, одному из первых алтарей поклонников Тьмы. За черным камнем пряталась потустороння тварь, вселившаяся в мертвое тело. Она долго не высасывала жизнь, оттого следы разложения стали хорошо заметны, а трупная вонь заполнила все вокруг.

– Здесь ты родилось – здесь и умрешь, – молвил аскет.

И нежить тут же набросилась на него с диким воплем, метя скрюченными когтями в шею. Странник одним взмахом отсек обе руки, и те немедля рассыпались прахом. Завизжав пуще прежнего, тварь попыталась схорониться в камне, но пылающий клинок пронзил гнилое сердце, и на алтаре осталась куча черной пыли. Но самое сложное оставалось впереди. Аскет закрыл глаза, прошептал молитву и с размаху обрушил клинок на камень. Огненное лезвие раскроило его надвое как кусок масла, но и страннику неслабо досталось.

Он потерял столько сил, что полз из проклятой пещеры на четвереньках, но больше поганое капище никого не совратит и не похитит ничью жизнь. Ради этого стоит и потерпеть.

Кое-как добравшись до избы, Андрей поманил Веру и неспешно побрел в сторону тракта.

– Не бойся, – шепнул он, заметив, что девочка то и дело оглядывается. – Теперь все у них будет хорошо. Тьма покинула эти места. Но пан Кречет простит меня еще очень и очень нескоро, поэтому задерживаться тут смысла нет. А тебе стоит сразу усвоить: Свет порой жесток, но Тьма всяко хуже. Она давит на слабости, и единственный способ бороться с ней – отринуть все насущное. Из-за этого нас и прозвали аскетами. Когда-нибудь ты все поймешь, если захочешь.

Вера внимательно слушала, а когда Андрей замолчал, взяла его за руку. Мужчина улыбнулся – он словно постарел лет на двадцать и выглядел совсем дряхлым стариком, да и шел нетвердо, пошатываясь. Но с такой опорой ему будет легче.

Гораздо легче.

Кто дал нам право судить?

Глава 3. Душитель из Четырех Трактиров

Поздним вечером трактир «Гордость моря» трещал и скрипел от наплыва посетителей. Рабочий люд спешил пропустить пару кружек свежего пива перед сном, заняв все до единой лавки. Конюхи, плотники, мелкие торговцы и даже лекари расселись как воробьи на плетне и столь же шумно гомонили. Не смолкало журчание хмельного напитка, то и дело раздавались веселые крики и смешки.

Но тут скрипнула дверь, и в заведение вошел стражник с косматой русой бородой. Такой высокий, что едва не царапал плоским шлемом потолок, и широкий как бочка. Сущий бык со здоровенными руками, пудовыми кулаками и злобными налитыми кровью глазами. Он носил толстую кольчугу до колен и палаш, который иной воин смог бы удержать лишь двумя руками, да и то недолго.

Звали его Тарас, но среди народа он заслужил кличку Жаба, и скоро вы поймете, почему. Засунув большие пальцы за широченный кожаный ремень, великан вальяжно потопал к стойке трактирщика. Разговоры вмиг смолкли, даже звон посуды стих, какое там веселье.

Тарас смерил лысого старичка в фартуке презрительным взглядом и гаркнул:

– Пива!

Хозяин дрожащими руками налил самую большую кружку своего лучшего напитка. Но верзила лишь усмехнулся и легким щелчком отправил посуду на пол. В воцарившейся тишине грохот черепков показался раскатом грома.

– Я что, похож на ребенка? – недовольно пробасил Жаба. – Еще бы в наперстке подал!

– Простите, господин.

Старик до краев наполнил пузатую крынку, какой хватило бы на троих, и стражник выдул ее до дна в один присест. Крякнул, смахнул мутные капли с сальной бороды и щербато улыбнулся.

– Вот, другое дело. Давай-ка вторую.

Второй дело не ограничилось, третьей и четвертой тоже. Брюхо Тараса раздулось так, что кольчуга натянулась до середины бедра, а он и не думал заканчивать и в одно рыло приговорил целый бочонок. Смачно рыгнув, стражник ослабил пояс и, пошатываясь, поковылял к выходу. Платить, разумеется, не собирался. Но ни старик, ни кто-либо из посетителей и думать не смели напомнить о деньгах.

Тарас не только дух вышибает одним плевком, но и служит десятником в остроге, а с этими ребятами лучше вообще не связываться – дороже выйдет. Только голову поднимешь, и у тебя тут же найдут недоплату налогов, контрабанду, связь с черными колдунами или что похуже. И пойди докажи потом… Тебя в яму, имущество поделят и поминай как звали.

Поэтому от былого веселья не осталось и следа, даже когда мздоимец убрался прочь. Люд тихо переговаривался, бросая сочувствующие взгляды на трактирщика, а тот лишь хмурился и покачивал головой. Не первый раз – и точно не последний.

А Жаба тем временем брел по опустевшей полночной улочке, озаряемой светом молодой луны. Пока добирался до дома – пометил все окрестные заборы и плетни, наорал на захлебывающихся лаем дворовых псов и перебудил уйму народа, оставив за собой длинный след из плачущих детей и сквозь зубы ругающихся взрослых.

Кое-как доковылявши до своей избы у западных ворот, Тарас нос к носу столкнулся с подозрительной фигурой, появившейся словно из ниоткуда. Она была высокая, очень тощая и облаченная в кожаный плащ турского фасона – короткополый и с рукавами. Тело и лицо полностью закрывали широкие полосы черной ткани, отчего разглядеть незнакомца не представлялось возможным.

– Ты еще кто? – заплетающимся языком пробормотал стражник.

Вместо ответа фигура разжала костлявые пальцы, и из рукава словно змея выскользнула тонкая ржавая цепь.

– Ах ты!

Тарас выхватил палаш и кинулся на странное существо, но оно с легкостью ушло из-под атаки. Жабе показалось, будто тощая фигура на миг исчезла, а после появилась в двух шагах левее, но хмель и страх напрочь отбили у и без того не очень умного верзилы способность ясно мыслить.

Он взревел медведем и занес меч над головой, но существо метнуло в него цепь, ее конец обмотался вокруг могучего запястья и сдавил как тиски. Великан заткнулся, с ужасом смотря на неестественно изогнутую руку. Клинок выпал из ослабших пальцев, и в следующую секунду фигура рванула цепь на себя. Несмотря на внешнюю тщедушность, она без малейших усилий повалила гору мышц и жира на землю. И пока Тарас кашлял и мел пыль бородой, нечто в плаще запрыгнуло ему на спину и стянуло ржавые звенья на бычьей шее. Жаба захрипел, засучил ногами, но сверху словно уселся слон, не давая никакой возможности высвободиться. Вскоре все было кончено. Фигура растворилась в ночи, а поутру стражника нашли посреди дороги с вытаращенными глазами и вывалившимся языком.

– В Ладине есть два тракта – и оба главные, – сказал Андрей, неспешно бредя по пыльной дороге. – Они пересекают княжество крест-накрест. Первый ведет от восточного побережья, где и стоит стольный град, на запад, до Инрока. Второй, вот этот самый, по которому мы идем, протянулся с севера на юг, от суровых скал Ярланда до жаркой степи Тура. А встречаются тракты в самом сердце нашей земли, в славном местечке под названием Четыре Трактира. Слышала когда-нибудь о нем?

Вера взглянула на спутника и качнула головой. Мужчина продолжил:

– Торговые караваны издревле ходили по Ладину во всех направлениях. Так уж получилось, что княжество находится почти в самом центре острова, и хочешь не хочешь – всяк путь ведет через него. И очень часто караваны встречались на перекрестке двух трактов, где останавливались на отдых. Места тогда были дикие, опасные, а вместе поспокойнее, да и от зверья и разбойников обороняться сподручнее. Сперва купцы просто разбивали палатки, потом подсуетились и построили те самые четыре трактира – каждый на своей стороне. Ладинцы срубили огромную двухэтажную избу, ярландцы возвели могучий каменный дом – настоящую крепость. Жители Инрока сложили добротную мазанку из глиняного кирпича, а туры – просторный шатер из верблюжьих шкур. И каждый странник мог даже на чужбине ощутить частичку родной земли, а спать на ней в сто раз лучше, чем на княжеской перине. С тех пор небольшая стоянка разрослась до города с частоколом, острогом, храмом, школой и лекарней. Ну а называют его как и прежде – Четыре Трактира. Такая вот история. Поверь, тебе там понравится. Хорошее место, красивое. Погоди-ка, а это еще что такое.

Аскет отпустил руку девочки и подошел к придорожному столбу с развевающимся листком пергамента с красной печатью. Надпись гласила: «Городской голова Четырех Трактиров уведомляет всех умелых и опытных о награде в тысячу золотых за поганого Душителя, живого или мертвого, на счету коего пять невинно убиенных, местных и проезжих. Всем остальным велю проявлять особую бдительность и сообщать в острог о подозрительных лицах. Помните, Душитель вооружен и крайне опасен, не выходите без надобности из домов по ночам.

Пользуясь случаем, достопочтимый Алу, хозяин Южного трактира, просит сообщить о скидке в пять процентов на все сорта пива».

Андрей хмурился, раз за разом перечитывая послание.

– Странно, – наконец сказал он. – Город на перекрестке всегда отличался порядком, несмотря на четыре трактира из четырех разных княжеств, частенько воюющих меж собой. Там пьяная драка – событие, которое потом неделю обсуждают. Надо разобраться.

Версту спустя спутники вышли на просторный луг, окруженный со всех сторон густой дубравой. Тракты делили его на равные части, а вокруг перекрестка лежал обнесенный частоколом город. С пригорка отлично виднелось многообразие домов с соломенными, черепичными, дощатыми и покрытыми шкурами крышами. Каждый вид построек теснился у своего трактира, а выглядели заведения действительно впечатляюще. Никогда прежде Вера не видела столь огромных зданий, вокруг которых бродили толпы необычно разодетого и странно говорящего народа, а у коновязей паслись диковинные животные.

Сам перекресток давно превратился в истоптанный пятак земли, где разместился огромный рынок. Чтобы не тащиться многие версты до княжеств, купцы торговались прямо тут: продавали свой товар, закупали чужой и возвращались на родину. И чего только не было в крытых телегах и возах: вяленая рыба, ткани, зерно, вино, золотая руда и драгоценные каменья, клинки умелых северных кузнецов, порошки и мази загадочных южных алхимиков, мед и сладости западных пасечников, древесина и резная мебель восточных плотников… Да все, чего душа пожелает можно сыскать на рынке Четырех Трактиров!

– Держись поближе и не зевай, – напутствовал Андрей на подходе к воротам. – Потеряться тут проще простого.

– Господин аскет! – рявкнули стражники, стукнули древками копий по земле и опустили головы.

– Храни вас Свет, – мужчина приветствовал воинов раскрытой пятерней.

Частокол будто сдерживал все звуки, но стоило миновать его, как по ушам ударил гул, словно рядом потревожили улей пчел размером с корову. Ревели неведомые звери, разноголосо кричали купцы, сбивая цены или зазывая покупателей, в храме пел хор, по улицам бродили глашатаи и выкрикивали во все глотки приказ головы.

Глаза заслезились от мельтешения пестрых одежд, стало трудно дышать от душного вихря незнакомых запахов. Вера опрометчиво зажмурилась и тут же налетела на что-то теплое, мохнатое и скверно пахнущее. Страшное рогатое чудище, сплошь покрытое черным мехом, обнюхало девочку и облизнуло лицо.

Сирота с трудом удержалась от крика и прижалась к Андрею. Тот усмехнулся и погладил ее по голове.

– Это як. Не бойся, он смирный. На нем ездят ярландцы, ведь он очень смелый, сильный и не боится мороза. А вон тот горбатый красавец с изогнутой шеей – турский верблюд. Его лучше не злить, а то плюнет. Как думаешь, где бы нам остановиться?

Вера, недолго думая, указала пальцем на каменный трактир. Согласно кованой вывеске, он назывался «Гордость моря», но все величали его не иначе как Северный. Ибо стоял северней других и принадлежал северянам.

– Согласен, – аскет кивнул. – Тут мы будем как в крепости. А коль в городе бушует душегуб, надежные стены не помешают.

Андрей толкнул дверь из толстых дубовых брусьев и вошел в длинную мрачную залу, озаряемую лишь тусклым светом из узких окон, больше похожих на бойницы. Посреди помещения чернела глубокая канава, доверху заваленная золой – такие ямы использовали жители Ярланда вместо печей. Над ней висели пустые котлы и вертела, рядом стояли длиннющие столы и лавки.

Трактир пустовал, за исключением трех стражников и хозяина за стойкой. Двое рослых верзил в кольчугах стояли молча, а третий – низкорослый крепыш с черной бородой до пояса, мясистым носом и густыми бровями, допрашивал старика. При появлении странника он обернулся и гневно сверкнул ярко-голубыми глазами, но тут же расплылся в довольной улыбке.

– Господин аскет! – воскликнул детина, сняв кожаную перчатку и протянув круглую ладонь с короткими, но сильными пальцами. – Мои мольбы наконец-то услышаны! Вас нам сам Свет послал!

– Ну…, – мужчина скупо улыбнулся в ответ. – Скорее объявление на столбе.

Стражник хохотнул и похлопал себя по животу.

– Вот за что вас люблю – никогда не унываете! Я – Бондарь, тутошний сотник. Острогом, значится, руковожу, за порядком слежу.

– Андрей, – представился аскет.

– Тварь у нас завелась какая-то, господин Андрей! Вчера Тараса нашего задушила, а до него еще четверых. Вот свидетеля опрашиваю, так сказать. Хотите – присоединяйтесь.

– Нам бы комнаты снять. Трактир-то работает?

– Работает, работает! – махнул рукой крепыш. – Для вас что угодно, правда?

Старик, выглядящий так, будто не спал неделю, затравленно кивнул.

– А это ваша дочурка? – невзначай спросил сотник. – Ути красавица какая, повезло вам с женкой-то!

– Не дочурка, – устало ответил Андрей.

– О-о-о! – загадочно протянул стражник и закивал. – Ученицу взяли?

– Вроде того. Сколько за две комнаты?

Трактирщик замотал головой:

– Нисколько.

– Вы меня обижаете, – добродушно произнес мужчина. – Я всегда плачу по счетам, а дармоедство – грех. Так что не скромничайте.

– Серебро в сутки, – сдался хозяин.

Аскет положил на стойку две монеты и забрал тяжелые бронзовые ключи.

– Пока до утра, а там видно будет. И покушать девочке соберите: мяса, похлебки, пирожок какой. Посытнее, в общем.

– Сию минуту.

– И заодно расскажите, что вчера стряслось.

Старик достал из шкафа два толстых куска жареной говядины и положил на деревянную тарелку. Было видно, ему страсть как не хочется отвечать на этот вопрос. То ли Бондарь его уже замучил совсем, то ли по какой-то иной причине.

– Тарас явился где-то за час до полуночи, – тихо произнес трактирщик. – Попросил пива. Выпил много, целый бочонок, и ушел. Вот и все.

– Это я уже слышал! – раздраженно бросил сотник.

И тут аскет кое о чем догадался. Судя по спрятанному взгляду, дрожащим рукам и неровному голосу, старик явно не договаривал всей правды, ибо боялся быть заподозренным. Но что могло бросить на него тень?

– Погибший ругался с кем-нибудь?

– Нет, что вы, – торопливо бросил хозяин, и в этих словах не было ни капли лжи.

– А он заплатил?

Трактирщик тяжело вздохнул и в бессилье опустился на табурет.

– Послушай, как тебя зовут? – спокойно и учтиво спросил Андрей.

– Семен.

– Семен, тебе нечего бояться. Просто скажи, как все было. Без утаек и недомолвок.

– Не заплатил он. Тарас никогда не платил ни гроша, а пил и ел в три горла.

– Это на что ты намекаешь? – с вызовом бросил Бондарь.

– Говорю как есть. Простите.

– Так может это ты его завалил?! – разошелся пуще прежнего стражник. – Или нанял кого?! Сейчас мы тебя в яму-то кинем, там быстро сознаешься!

– Хватит! – повысил голос аскет. – Вам лишь бы в яму кидать всех подряд. Тело где?

– Чье?

– Погибшего.

– А…, – сотник утихомирился и почесал затылок. – Ну, с утра было в лекарне. Господин Илья всегда трупы осматривает перед погребением. А сейчас, наверное, уже на кладбище.

– Ведите.

– Куда?

Андрей глубоко вздохнул и улыбнулся:

– Сначала в лекарню. Потом на кладбище. А ты сиди тут и никуда не уходи, поняла?

Вера кивнула.

Городская больница располагалась неподалеку от рынка, и представляла собой приземистое одноэтажное здание с ровными белыми стенами и широкими сквозными окнами. Храм, похожий формой на огонек свечи, возвели совсем рядом из тех же камней и, видимо, в то же время – священники почти всегда работали вместе с целителями: укрепляли дух больных молитвами и бдениями, отгоняли порождений тьмы и отпевали усопших.

Хоронили их, правда, за частоколом, и чем дальше, тем лучше. Поэтому Андрей надеялся найти мертвого стражника в лекарне, а не шастать по окрестному лесу в поисках кладбища.

Внутри больница не делилась на комнаты, лавки страдальцев стояли очень тесно, однако большая часть пустовала. Здесь остро пахло травами и свечным воском. Аскет заметил двух стариков, готовых в любой момент отдать Свету души, и бледного непрерывно кашляющего парнишку лет пятнадцати. Судя по тому, что в изголовье его кровати сидел не целитель, а священник, бедняге тоже осталось недолго.

– Ильи тут нет, – негромко произнес Бондарь. – Наверное, в подвале.

В противоположном конце залы виднелся двустворчатый люк в полу. Сотник рывком открыл его и шепнул в темноту:

– Ау, есть тут кто? Господин Илья, к вам пришли.

– Входите, – раздался мягкий спокойный голос.

– Идите сами, – крепыш указал на дощатую лестницу. – Мне там делать нечего.

Странник кивнул и спустился в подвал. Запах под землей стоял совершенно иной – сырой, тяжелый, с легкой примесью разложения. Несмотря на июньскую жару, тут царил ощутимый холод, но склонившийся над телом человек, казалось, не обращал на него никакого внимания. Дело привычки, что тут скажешь.

Заведующий лекарней, несмотря на столь важную и ответственную должность, вряд ли успел разменять третий десяток. Он выглядел более чем молодо: по-мальчишечьи узкое лицо, высокие скулы, покатый лоб, острая челюсть и короткие рыжеватые волосы. Невысокое, но сильное тело тесно облегала белая мантия с вышитыми листьями подорожника на спине и рукавах – знаком всех добрых знахарей, травников и врачевателей.

Наверное, мужчина обладал великим даром, раз отвечал за здоровье далеко не самого маленького города.

– Господин аскет, – он обернулся и низко поклонился, сложив руки по швам. – Меня зовут Илья.

– Андрей, приятно познакомиться. Это тот самый стражник?

– Да. Взгляните.

Странник подошел поближе и осмотрел до пояса накрытый саваном труп. Хотя, ему больше подошло бы слово «туша». Никогда прежде аскет не встречал таких здоровяков – сущий великан из сказок. Но, судя по глубокой багровой борозде, его задушили, и тот, кто это сделал, обладает еще большей силой. Так сжать бычью шею – это надо постараться.

– Иные травмы есть?

– Перелом правого запястья. Кости буквально раздроблены в труху.

– Да уж, – аскет взглянул на изуродованную руку и повел плечами. – Кто бы на него не напал, это точно не человек.

– Уверены? Он хорошенько выпил и мог свалиться под крыльцо. А убийца, или убийцы легко его задушили.

– А руку зачем ломать? Судя по ржавчине в ранах и отпечаткам, это сделали одной и той же цепью. Невооруженным глазом же видно. Думаю, он попытался отбиться и был искалечен. Посмотрите на мозоли – покойный точно держал меч правой рукой.

– И все же, я не полностью с вами согласен. Причин убить его именно так множество.

Аскет пожал плечами:

– Тогда пусть стражники ищут преступника во плоти, а я займусь отработкой твари с Той Стороны. Тем и закончим.

Он направился к лестнице, Илья сунулся было следом, но остановился, услышав шепот из полумрака:

– Провожать не надо.

После плотного обеда Вера поднялась в комнату, намереваясь немного вздремнуть – долгие пешие переходы сильно утомляли ее. Но страшно непривычный шум со всех сторон не позволял даже спокойно полежать в постели, какой там сон. Девочке казалось, будто за окном лютует буря – так сильно шумел большой город, в котором сироте еще ни разу не доводилось бывать.

Она привыкла к дневному спокойствию крохотной деревушки и полной тишине после захода солнца. Здесь же было просто невыносимо, а вскоре вопли стали еще громче. Народ словно сбесился и принялся хором орать чье-то странное имя.

– Виктор Виверна! – ревела толпа. – Виктор Виверна!

Кто же он такой? Почему его столь яро приветствуют? Может, князь или могучий волхв? Девочка никогда не видела ни первых, ни вторых, но среди селян ходили слухи, что князья – самые красивые и сильные на свете, а волхвы видят будущее и обращают людей в пепел одним взглядом. Деревенские девки от мала до велика мечтали встретиться с кем-нибудь из них, желательно с князем, потому что все волхвы старые и бородатые. Тогда между ними вспыхнет любовь – обязательно с первого взгляда, они поженятся, уедут в далекий терем и будут жить долго, богато и счастливо, а умрут в один день.

Веру никогда подобные байки не волновали: она прекрасно понимала, благородный владыка точно не полюбит простую крестьянку, да еще и сироту. Некоторых девок с огромным трудом за таких же крестьян выдавали, годами горбатясь ради приданного, какие там князья. Но поглядеть хоть одним глазком не отказалась бы, потому подбежала к окну, но увидела лишь пестрый поток, спешно утекающий в сторону рынка. А его, как назло, из комнаты не видать.

Людской поток орал все громче, любопытство распалялось с каждым выкриком. Решив, что ничего страшного за пару минут не случиться, девочка стрелой вылетела из трактира и растворилась в толпе. Старик не успел и рта открыть, а когда доковылял до крыльца, шустрой беглянки и след простыл.

Разноцветная гомонящая волна вынесла сироту на самый перекресток. Будучи худощавой и юркой, она легко протискивалась меж людей, а поскольку никому не заслоняла обзор, то никто и не гнал ее прочь. Наконец Вера оказалась в первом ряду, где собрались местные дети, в основном мальчишки.

Прямо перед ними на черном как ночь скакуне восседал могучий воин, упираясь волосатым кулаком в бок и белозубо скалясь. Пришелец сразу же не понравился девочке, кем бы он ни был по роду и положению. Лысый, скуластый, немного раскосый и загорелый, с короткой бородкой вокруг рта, он вызывал скорее страх, чем симпатию.

Облачение выдавало в нем воина: кольчуга без рукавов, толстый кожаный панцирь, блестящие наплечники и наручи. Но воина не простого, ведь обычные стражники носили только доспехи и мечи, у дружинников имелись еще копья и щиты, а этот таскал на себе целую оружейную палату. Два кривых кинжала на бедрах, изогнутый узкий меч на широком ремне, еще один – подлиннее, выглядывал из-за спины. Там же болтался полный колчан и короткий лук, каким обычно пользовались всадники.

Неизвестно, зачем ему столько острой стали, но выглядело… устрашающе.

– Виктор Виверна! – не утихал люд. – Виктор Виверна!

Вдоволь наслушавшись собственного имени, воин поднял ладонь, и толпа разом замолчала.

– Да, это я! – зычно крикнул он. – Великий наемник Ярланда, убийца Мясника из Вальста, победитель Гнилого Гладиатора, истребитель степных ведьм! Готовьте денежки, ибо очень скоро в моем мешке окажется голова Душителя из Четырех Трактиров!

Вера оглохла от радостных криков и отчаянных хлопков. Народ рукоплескал так рьяно, будто хотел разбить ладони в кровь.

– Возвращайтесь к делам и ничего не бойтесь, – Виктор опустил руку. – Город может спать спокойно!

Толпа стала потихоньку расходиться, и только мальчишки с громким улюлюканьем неслись вслед за кумиром. Так уж вышло, что наемник решил остановиться в «Гордости моря», и Вере волей-неволей пришлось идти вместе с ребятней. Им это не очень понравилось, и вскоре все внимание переключилось на сироту.

– Ты кто такая? – спросил один, заступив ей дорогу.

– Я тебя тут раньше не видел, – подхватил дружок.

– А давайте побьем пришлую! – без лишних обиняков предложил самый маленький из ватаги, похожий на чумазого кудлатого чертенка.

Мысль пришлась шпане по вкусу. На знатного воина насмотрелись, почему бы не поиздеваться над девчонкой? Тоже развлечение. Ее оттеснили в узкий заваленный мусором проулок и окружили со всех сторон.

– Язык проглотила? – продолжил допрос рослый паренек, у которого совсем недавно начал ломаться голос. – Отвечай, когда спрашивают!

Вера молчала, неотрывно глядя обидчику прямо в глаза.

– Чего уставилась, выдра? По морде захотела?

– Да бейте ее! – не унимался малец.

– Не пялься на меня! Кому сказал?!

Но сирота продолжала сверлить недруга холодным взглядом, вновь надев фарфоровую маску. Терпение у задиры быстро иссякло, он попытался толкнуть девочку, но так получил палкой по руке, что завыл и запрыгал на месте, прижимая ушибленную конечность к животу.

Вере понадобились считанные секунды, чтобы развязать узелок на поясе, схватить подаренную аскетом палку и выставить перед собой подобно мечу. Шпана явно не ожидала такого поворота и попятилась – правда, всего на пару шагов.

А потом началась драка – жестокая и беспощадная. Сирота отбивалась изо всех сил и раздала немало шишек и ссадин, но врагов было чересчур много. В честном бою она, быть может, продержалась бы подольше, но честь неведома уличным босякам. Быстро поняв, что к бешеной девке лучше не приближаться, негодяи принялись бросать в нее подобранный с земли мусор. Куски засохшей грязи больно били по тощему тельцу, но Вера не сходила с места и не сводила с главаря уничтожающего взгляда.

Горлопаны не услышали от нее ни стона, ни всхлипа даже когда хлам лупил по животу, груди, лицу. Сирота не произнесла ни звука и моргнула лишь раз из-за попавшей в глаз крови. Собственное бессилие и непоколебимость противницы взбесило шпану, и задор вмиг сменился яростью. Они-то считали себя непобедимой бандой, грозой подворотен, а на деле не могли справиться с тощей как скелет девчонкой. И неизвестно, кому досталась бы победа, если бы под руку верзиле не попался обломок коромысла с ржавым железным крюком. Он весил слишком много, и одного меткого попадания в голову хватило, чтобы сбить Веру с ног.

Она раскинула руки и плашмя грохнулась в грязь. Падение выбило весь воздух из легких и едва не лишило сознания. Девочка пошевелилась, попыталась подняться, но тщетно, и тут-то ребятня решила отыграться по полной. Скорее всего, путешествие сироты закончилось бы в вонючем проулке Четырех Трактиров, однако босяки по ведомой лишь им причине разлетелись кто куда, как стая воробьев при виде матерого кота. Нечто заставило бежать их без оглядки, сверкая грязными пятками, и теперь оно приближалось, тяжело шагая и чем-то звеня.

Нечто большое и темное склонилось над девочкой, звон и бряцанье усилились. Она приоткрыла запорошенные грязью глаза и увидела загорелое лицо Виктора Виверны.

– Какого дьявола, девка? – фыркнул он, нахмурив косматые брови. – Ты живая? Я думал, на тебя Душитель напал.

Вера вздрогнула, перепачканная кровью голова безвольно откинулась на бок.

– Ну как, господин аскет, учуяли нечисть? – спросил Бондарь на выходе из лекарни.

– Мы чуем ее не лучше вашего.

– Хм… А я думал, вы след брать умеете… ну, как охотничий пес.

– Благодарю за лестное сравнение, – Андрей улыбнулся, – но никаких особых чуек на порождений Тьмы у нас нет. Лучше расскажите о предыдущих жертвах. Я должен понять, есть ли между ними связь.

– Так…, – сотник почесал сальный затылок. – В подробностях и не вспомню, надо в остроге бумаги глянуть.

– Идемте.

Острог Четырех Трактиров не был единым зданием вроде крепости, а представлял собой сложное построение из окружающего город частокола и четырех надвратных башен – широких срубов с бойницами, высотой в два этажа. В каждой башне стоял гарнизон и отвечал за свой район – южный за южный, восточный за восточный и так далее. В подвалах находились пресловутые ямы, куда сбрасывали тех лиходеев, кому из-за незначительности проступков удалось избежать плахи. Впрочем, уже очень скоро они горько жалели о том, что разминулись с топором палача, ибо годы в мрачной дыре, по щиколотку в зловонной жиже и питание объедками – то еще удовольствие.

Палата сотника находилась под крышей северной – самой большой башни. Спутники миновали первый этаж, где отдыхали и ели вернувшиеся с ночной смены стражники и оказались в просторной ярко освещенной комнате с каменной печкой в углу. У окна стояли дощатый стол и накрытое медвежьей шкурой кресло, на стене позади красовались скрещенные копья и похожий на каплю щит.

Рядом высился двустворчатый шкаф – черный как уголь, явно турской работы. Стену напротив рабочего места полностью закрывал огромный ковер с вытканным рисунком битвы могучего воинства и крылатого дракона. Судя по узору и расцветке, его тоже создали на юге – степняки знатные умельцы ткать подобные ковры.

Остальные стены сплошь увешивало разномастное оружие – как ритуальное, выкованное из золота, серебра и усеянное драгоценными каменьями, так и вполне себе боевое – например, палаши и секиры северных кузнецов. Вообще, в палате встречалось снаряжение со всех сторон света, изо всех княжеств. Несложно догадаться, откуда у Бондаря столько клинков, луков, копий и шипастых булав. Раз уж все это добро висит на гвоздиках, а не продано в ближайшей лавке, значит, к дорогим подаркам прилагаются увесистые мешочки монет. Хорошо держать власть в торговом городе, правда? Стрижешь купцов как овец и в ус не дуешь. Неудивительно, что Андрей до сих пор даже краем глаза не видел здешнего голову. Четыре Трактира давно подмял под себя бородатый крепыш и ни с кем делиться не собирался.

Сотник достал из шкафа кипу листов и початую бутылку с темно-красной, похожей на кровь жидкостью. Вынул зубами пробку и, пока шел к столу, сделал большой глоток.

– Будете, господин аскет?

– Спасибо, не пью, – странник встал у окна и свел руки за спиной.

– И зря. В нашей работе без вина никуда. Свихнуться можно.

– Хм… Я вот, как видите, до сих пор в добром душеном здравии. Хотя охочусь на существ, пострашнее воров и пьяниц.

Бондарь замолчал и принялся громко шуршать пергаментом, то и дело прикладываясь к горлышку. Найдя нужные записи, он отложил ненужную кипу на край стола и начал читать:

– Так… Удушенных, значится, три мужа и одна женщина. Первый – Варфоломей, сорок два года, семьи нет. Промышлял охотой, убит в собственном доме. По словам соседей, отличался буйным нравом и пристрастием к выпивке, часто задирал всех по поводу и без. Второй – Николай, семнадцать лет. Старший сын конюха из восточного трактира. При жизни долгое время якшался с шайкой босяков и, по слухам, незадолго до гибели успел стать главарем. Удушен в сарае при коновязи. Третья – Оксана, двадцать восемь лет. Днем торговала украшениями на рынке, а ночью – собой. Тело найдено в подворотне недалеко от южной башни. Четвертый – Ибрагим, пятьдесят пять лет. Нигде не работал, единственный сын три года назад погиб в море. После этого жил с малолетней внучкой, с которой, по слухам, имел поганую связь. Удушен в собственном туалете. Что думаете, господин аскет?