Сергей Богомолов
Дети Духов. Часть 2

Уже через двое суток он вышел к, покрытому первым тонким льдом, озеру, чуть припорошенному сметённым в барханы снегом. А на другом берегу этого открытого и пустынного пространства, виднелись массивные башни взятого в осаду Порыжа.

– «Что же делать? Выдержит ли лёд, даже если бросить тут лошадь и доспехи?» – размышлял рыцарь, стараясь не высовываться из-за деревьев – «Или несколько дней обождать, пока мороз крепче скуёт озеро? Но тогда костёр разжечь придётся, чтобы не окоченеть. А коль заметит кто? Из ближайшей деревни, иль разъезд… Накликал…» – в тиши медленно падающего снега, вдали послышался отчётливый топот копыт, звон колокольчика и конское ржанье. И его лошадь немедленно подала свой громкий и настойчивый голос в ответ. Рыцарь, зажав морду лошади, прислушался – «Вроде тихо…» – успокоился было, когда вдруг послышался треск сучьев и скрип снега под ногами. Тут же вытянул из мешка свой длинный меч и встал в стойку, приготовившись достойно встретить противника, и только тут, запоздало вспомнил о клятве данной салавскому воеводе. Потому и не напал сразу, как только из-за деревьев показался всадник, а рядом, ухватившись за стремя, запыхавшийся и вспотевший толстяк в расстегнутой, несмотря на мороз, шубе. Воин, увидав рыцаря, немедля положил руку на рукоять меча и замер. Так оба и смотрели друг на друга в растерянности, пока толстяк устало утирал платом раскрасневшееся лицо и шею. Наконец произнёс с отдышкой, немного удивлённо:

– Сами духи свели нас… – да добавил на вполне понятном таннском наречии – Не волнуйся рыцарь… мы не желаем тебе зла… – пройдя мимо всё ещё настороженно приподнятого меча рыцаря, долгим взглядом оглядел озеро и вопросил – Опасаешься? Тонкий ледок-та… – и добавил в ответ на молчание, представившись – Боярин Жадун, из золотых поясов Староторжа. Коль за мной пойдёшь, то проведу безопасно.

– Де Эпи – согласно кивнул рыцарь, убирая меч. Хоть и непонятно, с чего этот толстяк решил, что лёд выдержит его тяжёлую тушу? Да и куда он попрётся, через широкое ледяное поле, когда еле двигается, из-за заплывшего жиром тела? Но другого варианта всё одно нет, может какой другой путь знает?

Однако жирдяй его удивил.

– Слезай – приказал воину, после чего, с помощью того же воина, вскарабкался на лошадь – к возку возвращайся и ждите там меня… – снова приказал, как следует усевшись и восстановив дыхание после тяжкой возни – и не высовывайтесь – после чего направил лошадь прямо к бережку. Как раз уж сумерки наступили.

Де Эпи следовал за боярином шаг в шаг, боясь во тьме потерять массивную фигуру. Которая то останавливалась, будто что разглядывала под ногами лошади, то резко меняла направление, вправо, влево, а иной раз и назад, петляя словно заяц. И действительно, не разу в полынью не попали.

– Как ты это делаешь? – нарушил рыцарь молчание.

– Дух естества помогает – усмехнулся тот – один из тех, что вы демонами называете. Указывает, где жизнь ещё теплится, а где и замёрзла напрочь, туда и ступать можно… – пояснил, и тут же вопросил насмешливо – Что, не боишься наказания Двоебога, за помощь такую?

– На всё воля Падшего – ответил рыцарь, снова погрузившись в молчание.

Наконец ступили на берег. Осторожно пробрались, прячась за примёрзшими к земле ладьями, к самым стенам, прямо к воротам, выходящим на пристани.

Де Эпи, поедая хлеб с мясом и запивая тёплым олом, жался к очагу. Они уже с час молча томились в гриднице башни, куда их завели, как только впустили за ворота. Но тут хоть тепло и еда есть, так что он не жаловался – «Похоже в городе хватает запасов, коль так питаются…» – посмотрел на боярина, этому холодно не было, сидит себе на лавке, пот отирает, да вздыхает тяжко время от времени. И к еде даже не притронулся – «Интересно, что ему здесь надо?»

Спросить не успел, дверь скрипнул, и на пороге оказался ещё один боярин, и замер тут же, растерянно уставившийся на усмехающегося староторжца. За ним вошёл великий комтур, а следом проник жрец Аккус.

– Де Эпи?! – тут же удивился комтур – Что ты здесь делаешь?

– Плохие вести – виновато опустил голову рыцарь – я подвёл вас, дважды. Не смог защитить Друговраг, Салавы прорвались на наши земли и взяли Виль. И… – замолчал почему-то, кинув взор на салавов.

– Боярин Жадун – между тем представился, тяжело поднявшись и поклонившись, его спутник – из золотых поясов Староторжа.

– Великий комтур ордена таннов, Рюст – ответил надменно рыцарский полководец.

– Жрец Аккус – чуть поморщившись, словно делая одолжение, добавил легат – «О возвышенный! Да этот жирдяй в два раза шире той свиньи, пакского посланника» – Аккус не любил толстяков, считал их глупыми и ленивыми, но почему-то именно таких помощников посылал ему Двоебог для воплощения своих планов.

– Посадник Плюй – этот назвался последним, тихим голосом и бегая глазками, словно выискивая куда бы спрятаться.

– Наверное, господа, интересно вам, что здесь забыл золотой пояс Староторжа? – проговорил Жадун после всех формальностей. Да с подходцем, этаким, язвительным – Так проездом. Встретил вот, рыцаря вашего, решил помочь. Да и самому посмотреть на житьё-бытьё ваше интересно. А то ж Государыня требует ополчение с города нашего, а что ответить воеводам её, я, как представитель Староторжа и всего Торжского края, и не решил ещё. Так может вы подскажите? Дела-то у вас не очень, смотрю…

Жрец с комтуром переглянулись. Прикидывается иль и правда шут гороховый?

– Дел настоящих, мы ещё не начинали – холодно ответил Рюст – однако отчитываться не намерены, может ты подсыл какой. Говори, чего надобно тебе?

– Так договориться?! – удивился Жадун недогадливости этакой – Коли поклянётесь, что армия ваша, которую Великий магистр собирает, – проявил осведомлённость – не ступит на земли Староторжа, а будет только против Государыни Ярки и земель ей подчиняющихся воевать, то и не дождутся государевы воеводы дружин наших. И даже наоборот, подсобим вам всемерно и сами войну ей объявим. И слову своему, всех духов в свидетели беру: салавских, варгов, да хоть и Двоебога вашего. Пусть даже сам покойный муж её, Государь Мир, с того света за мной явится…

Комтур засомневался, от имени самого магистра обещания он не волен давать, однако предложение-то весьма интересно. Зато жрец сразу вперёд выдвинулся:

– Как легат архижреца, могу засвидетельствовать такую клятву? – глянул на комтура с улыбкой тонкой. Так что тому и выбора не осталось:

– Клянусь Падшим и Возвышенным, не чинить ущерба землям Староторжа самому, и отвратить от того Великого магистра ордена таннов.

– Вот и договорились! – потёр пухлые ладони боярин – Грамотку составлять пожалуй не будем, в таком деле опасно это. Да и некогда, до рассвета вернуться хотелось бы. Не гоже, коли воины врага нашего, приметят меня невзначай. Посадник, не проводите меня за ворота, мимо сторожи вашей? А то ить и не выпустят, хи-хи-хи… – мелко заколыхалось жирное тело довольным смехом. Впрочем никто не поддержал, уж больно довольным боярин выглядел, будто обманул в чём…

– Ну здравствуй, Плюй – поприветствовал Жадун, как спустились, да под самой аркой оказались, так что никто из таннов не услышит отсюда – поди и не ждал уж меня?

– И тебе поздорову… – наконец пришёл в себя посадник, и ответил на вопрос, подозрительно оглядываясь на стражников – Ждал, токмо не тебя, а рать староторжскую, кою ты обещал…

– Так сам же, за спиной у нас, с таннами сговорился – отверг боярин обвинение – начал не предупредив, мы и не готовы вовсе! – развёл руками простодушно – Коль хотел единолично власть получить, без нас, золотых поясов, так терпи теперича – Жадун прекрасно понимал страхи Порыжского посадника: открыто предал Государыню, и она за то головы его требует. Бояр своих подговорил, которые нынче уж и сами боятся, да посматривать недобро начали. Таннов призвал, так пришло их с гулькин нос, а вот уйдут ли теперь, лютовать ли не начнут, так то, большие сомнения. Со староторжскими боярами схитрил, дабы только свою власть утвердить над городом, да только золотые пояса, до сих пор ещё никому долгов не прощали – Не боись, не бросим, поможем Порыжу братскому – вдоволь насладившись страхом и унижением Плюя, покровительственно хлопнув по плечу, успокоительно добавил – токмо не время ещё. Пущай танны всей силой с Салавией схватятся, пущай Пакия вторгнется в пределы её, пущай земли восстания поднимут, поганы походы грабительские начнут, а к границам тьма кромешная подойдёт. Вот тогда и мы выступим, и Порыж возьмём под крыло своё, а до тех пор терпи… – намекнул на грандиозное величие замысла и влияние золотых поясов. Для страха пущего, всё одно теперь никуда не денется и помалкивать будет. Вон как стережётся всего, словно уж топор к голове приставили, иль на нож насадили. Однако на всякий случай ещё рукав своей шубы задрал и на один из тёмных узелков, с красным вкраплением, указал, что в определённом порядке на запястье намечены – Видишь? Тут ещё должок-то твой, твоим пальцем ставленный… Ну, прощевай…

– Говори, де Эпи! – приказал комтур, когда танны одни остались – Я же вижу, ты не все дурные вести нам высказал…

– Не хотел говорить при салавах. Помощи не будет, магистр решил вести великую армию севернее, на Староторж.

Комтур как-то сник задумчиво, а вот жрец, наоборот, проговорил вдохновенно:

– Знаете что, де Эпи? Свою вину вы полностью искупили, принеся эту весть!

– Договор! – опомнился Рюст – Клятва! Необходимо как-то сообщить магистру…

– Не стоит – прокаркал Аккус – Даже хорошо если он не узнает, и тем не нарушит клятву. Да и что значит клятва, данная язычнику? – и категорично произнёс – Мы должны искоренять язычество, истреблять их! А не помогать одним язычникам против других! – а чуть подумав, добавил – И нам самим необходимо присоединиться к великой армии!

– Но как? Даже если сможем прорваться, то местные бояре могут и сдать город… – замолк, услышав тяжёлые шаги поднимающегося посадника.

– Что же? – войдя, посадник произнёс осуждающе – Где ваша великая рать, в железо закованная, да непобедимая?! – тяжко дыша, подошёл к бойнице, морозный воздух вдыхая – Свои замки отстоять не можете, а туда же…

– Про это лучше никому не говорить! – строго произнёс Аккус, так же к бойнице приблизившись и встав рядом – Не надо людей расстраивать…

– Ежели так, то салавской рати тут не так и много осталось – с другой стороны, рассуждая, подошёл комтур – к тому ж пешцы в основном, всю конницу увели на Друговраг и Виль. А значит нам вполне по силам разбить оставшихся…

Все трое смотрели на исчезающее в звёздной ночи тело, такое жирное, что даже вполне справная лошадь под ним, аккуратно ступающая по тонкому озёрному льду, казалась невероятно тощей. Будто того и гляди издохнет от усталости и изнеможения.

В низенькой и тесной избушке, которую салавская воевода левой руки Рябина сделала своей ставкой, Жадун развалил свои телеса на простецкой лавочке:

– Нет, нет и нет! – мотал он головой, упрямо отвергая всякие требования этой «Несгибаемой» – «Хи-хи… И не таких гнули…» – что сидела напротив, положив локти на стол – Ещё раз говорю вам, совет золотых поясов поручил мне разговор только с самим Великим воеводой. И очень жаль, что его нет, потому как варги…

– Тревога! – в избу ворвался её стремянной – Воевода, из Порыжа войско выходит! Для битвы выстраивается…

– Всех в поле! – спокойно встала, собираясь – За дальними разъездами и сторожевыми засадами послать… – Впрочем, государево войско и без её распоряжений уже становилось кому куда положено. За укреплёнными рогатками, споро и быстро. Не зря всё лето тренировались.

Рябина въехала на небольшой холмик, позади дружин своих. Глянула в сторону города. Враг и правда из-за стен вышел. Только вот построение странное и необычное. Боярские дружины и отряд рыцарей стоят за спинами пеших полков.

– Рать! Рать сзади! – послышались взволнованные крики.

Забеспокоились и войска, вышедшие из города. Рябина, как и все, оглянулась, долго прищурено вглядываясь в приближающийся конный полк, пока кто-то не подсказал:

– Стяг Плеса вроде…

От сердца вроде отлегло, как вдруг полк прибавил ходу, разворачиваясь для атаки, сверкнули клинки, и обходя салавское войско, ринулся на, спешно покидающих поле, воинов врага.

– Стой! – гаркнула Рябина, да куда там – Остановите их! – не приказала, рявкнула – Быстрее! – И вестовые, сорвавшись с места, помчались на перерез. Да успеют ли? Вот плесская рать уже дугой обогнула пешцев, пошла через заснеженное поле наискось. По которому мчатся посланцы, крича и махая руками. Вот соприкоснулась с отступающими пехотинцами противника, вот из-за стен уже выглянули невидимые до этого лучники. И… конники отвернули в обратную сторону. Рябина с облегчением выдохнула, глядя как к ней, отделившись от остальных, приближается всадник в дорогой броне, прикрытой шубой.

– Приветствую госпожу воеводу – насмешливо выговорил бравый полковник с курчавой молодой бородкой, лихо остановившись рядом – вижу вовремя мы подоспели…

– Как нельзя кстати – хмуро кивнула Рябина – только не стоит сломя голову кидаться в ловушку.

Боярский сын хмыкнул, посмотрел на свой окровавленный клинок и отдал его стремянному, что следом подскочил, дабы тот обтёр о снег.

– Ненавижу таннов – выговорил.

18. Храбор

Вот и ещё один рыцарский замок пал. Сколько их тут понатыкано, больших и малых? Почти столько же, сколько и поселений. Да только поселения они не защищают, всегда чуть в отдалении, словно владельцы больше собственного народа опасаются, нежели врагов внешних.

Храбор разослал загонные отряды по деревням, пересчитал припасы, разобрался с пленными – «Вот же морока всем этим заниматься!» – подвод не хватало, впрочем, как и воинов, потому малые замки просто разрушали, предварительно разграбив. Только в больших, способных выдержать какую-никакую осаду, оставляли небольшой гарнизон. Всякий припас, добро, а также рабов, отправляли сразу в Друговраг – «И куда девать всё это?» – однако что-то шло для войска, а многое на продажу. Говорят, в Друговраге уже появились оборотистые купцы, за бесценок скупающие товары. Чужие земли разграблялись, замки падали один за другим, в войсковую казну шли деньги и припасы, войско довольное и обеспеченное. Однако Храбора это всё сильно напрягало – «Только и делаю, что добро пересчитываю, да обозы снаряжаю. Не воевода, а торговец какой-то…» – а ещё, подспудно, беспокойство какое-то возникало, будто не уследил за чем-то или упустил что-то – «Из-за всех этих забот, прям голова кругом…»

В раздолбленные ворота замка, кои уже восстанавливать начали, въехал полковник Колун, во главе отряда загонного, да двух десятков саней, лишь частично гружёных:

– Да что там брать, в деревнях этих нищих? – ответил на вопросительный взгляд Храбора – Разве только девок попортили малость, да вот, подводы раздобыли…

– Девок?! Сказал же, местный народ, коль не противится, так за зря не обижать.

– Да пущай воины повеселятся. Тутошний люд привычен, у них оказывается обычай есть, по которому невеста первую ночь господину отдаёт. Забитые совсем, по их разумению, кто сильнее, тот и прав. Даже гордятся тем, что рыцари ими володеют. Честно, сам видел. Когда спрашиваешь кто такие, так прям и раздуваются от значимости собственной. Мы, дескать, такого-то рыцаря вассалы, на его земле живём, ему принадлежим. А самим и в городах-то селиться запрещено, и в лесах рубить деревья нельзя, без спросу, иль охотиться, в реках рыбу ловить, да ещё и поборы всякие. Смешно, конечно. И как так рыцари устроились? Прям завидки берут. Местных до ниток обирают, жёнок ублажать себя заставляют, парней что покрепче в кнехты, да на войну, помирать за себя и за Двоебога своего. А те и удивляются ещё на нас, мол не по правде поступаете, зачем добро хозяйское забираете? Но за дубины не хватаются, стоят только, рот разевают удивлённо, да глазами глупыми хлопают, словно быть того не может, чтоб на их хозяина кто руку поднял. Ну точно говорю, дурным духом пришибленные… – рассказывал, пока воины уже начали, по знаку Великого воеводы, сани замковым добром нагружать – Здесь что ль останемся? – кивнул на заново установленные ворота.

– Переночуем, да завтра в Виль возвращаемся. Здесь отряд оставь, да сотника толкового подбери, чтоб сообразил замок удержать, а коль враг сильный, так удрать вовремя…

Полковник кивнул понятливо, а Храбор поискал глазами своего стремянного, который вроде где-то вокруг всё крутился, иногда пропадая куда-то. Паренёк сам мигом нашёлся, будто разговор подслушивал, подскочил ближе, да выпалил:

– Покой для господина воеводы готов!

В донжон только вошли, гарь и смрад от факелов, шумно, еда и кувшины на столах. Толпа воинов, нимало не стесняясь, пленных рабынь сношают по очереди, смеются, пиво пьют да им наливают, прям на нагие тела. Храбор отвернулся хмуро, далее пошёл за стремянным по лестнице, замок с бою взят, законная добыча тех, кто в штурме участвовал. Верн оглянулся, да улыбнулся, непонятно чему радуясь – «Будто понимает в этом чего, малявка…»

Довольный Верн распахнул дверь перед Храбором. Небольшая, но уютная комнатка, жар от полыхающего камина, свечи по кругу, аккуратно накрытый стол, и… Кровать, на которой девица голая. Увидав юношу, немедленно поднялась, заманчиво подняла бровь и приятно улыбнулась.

– Убери её отсюда! – равнодушно приказал Храбор, занимая место за столиком. И даже не повернулся, когда Верн, тяжко вздохнув, сунул в руки девицы платье и вытолкал её вон. Только хмыкнул, глядя на стремянного, с постной рожей нарезающего окорок – Надоумил что ль кто? Говорил же, не надо.

– А все говорят, что надо – наливая в кубок господина вино, произнёс паренёк упрямым и обиженным голосом – между прочим я её сам выбирал, самую красивую…

В Виле хмурый Бронь встретил Храбора сразу двумя новостями:

– Разъезды отряды таннов засекли, сюда, к Вилю двигаются. Да только маловато их, явно не всё войско, как мы рассчитывали. Видно, задумали что-то… И ещё, гонец прискакал. Король Пакии объявил войну Салавиии, и уже осадил Гляцк… От Государыни мне приказ, срочно выдвигаться к Валею. Далее тебе тут самому разбираться придётся…

Храбор не стал спорить или ругаться, лишь кивнул понятливо, да спросил, отводя глаза:

– Рати сколько возьмёшь с собой?

– Один конный полк – сразу повеселев, ответил Бронь. Видно, и правда боялся, что Великий воевода в отчаяние впадёт – поспешать надо, с большим войском не успеть. Да у вас и самих мало против таннов, а я по дороге ополчение с Лоцка и Ценска затребую, да и Государыня какую ни-то помощь пришлёт – отмёл возражения, и по-отечески взял за плечи – главное не давай себя зажать, делай так, чтобы у тебя всегда было много разных возможностей, а у противника мало. Пущай он гадает как ты поступишь, а не наоборот. Ну а коли что, с Рябиной советуйся, она воин опытный, не подведёт…

– Против всей Пакии, всё одно мало.

– Ну а что поделаешь? – Бронь налил медовухи из толстого кувшина, себе и Храбору – Буду оборону держать, сколько смогу! – чокнулся да выпив залпом, крякнул, вытирая усы – Ты пойми, разделим войско, будем и там и тут слабыми.

На прощание всю ночь сидели вдвоём за этим кувшином медовухи. Захмелели так, что Храбора на жалобы пробило:

– Полковники да сотники достали уже, жалуются друг на друга, добро считают. А воины пьянствуют и с жонками веселятся при каждом случае удобном – очередной раз наполняя кубки – и все за моей спиной шепчутся обо всяком, баб подсовывают…

А Бронь в длинные, заковыристые поучения ударился.

– Пусть лучше на девок, да вино деньги тратят, чем награбленное копят. Запомни, как только ратник всяким добром обрастать начинает, всё, пропало войско. Он уж не о победе думает, а как бы мощну свою набить, да не растерять в походах. Сложно? Нет, самая сложность, вот где: следи, чтобы в войсковую казну всё попадало, а и за казначеями полковыми тоже приглядывай, дабы не воровали излишне, сговор с купцами не имели, и чтоб делили честно: что на содержание, что Государыне, что воеводам, а что ратникам, да всё по заслугам чтоб. В зажитьё от разных полков всегда посылай, дабы без обид было и все ополониться успевали. Учись-учись, тоже наука воеводская. Да запомни, кто войско награждает, тому и служит оно верно. Ну и себя само-собой не забывай. И обязательно девку выбери по вкусу да пользуй. Иначе всякие мысли отвлекать начинают, а ум полководца должен быть ясен, понимаешь? От тебя исход войны зависит, а значит и судьба Салавии. Только меняй их по чаще, дабы не привыкнуть…

– За воеводу-то считают ещё? У меня ведь и духа меча-то даже нет, словно я копьеносец простой. И потренироваться то не с кем. Всё с отцом сравнивают. Не любят меня воинские духи…

– Самый главный воинский дух, здесь у тебя – указал на левое плечо – в виде отметок об убитых врагах. У меня вообще более никаких духов нет, однако кто скажет, что я плохой воин? А так-то да, вождь то во всём лучше всех должен быть, и пока таковым тебя не считают, а пуще того, сам не уверен, слабость свою лучше не показывать. А потренироваться? Да хоть с мальчишкой, стремянным своим. Род Воронов не только книжным ученьем знаменит, но и мечники они известные. Не удивлюсь, коль у мальца и знак духа клинка какого присутствует…

Днём Верн, всё у этого же стола с пустым кувшином, и разбудил:

– Там полковники на совет собрались, тебя ждут… – собрал господина кое-как, да отвёл в залу.

Тут-то и началось:

– Рать таннов близко уже!

– Не главная, ландкомтур какой-то ведёт…

– Что делать будем?

– Город к защите готовить надо, да войска стягивать…

А у Храбора башка разваливается и всё тело вялое – «И чего прицепились?» – еле вспомнил, что Бронь уехал с самого утра. Хорошо Боровик догадался медовухи ему плеснуть. Выговорил, отпив:

– Город оставляем… Все припасы забираем, а что не лезет, сжечь…

– Дак, как же?

– Отступать? Без боя?

Ещё налил себе – «Фух, вроде полегчало…»

– Дабы в осаде не оказаться и себя от Порыжа не отрезать – объяснил – пусть лучше танны в Виле сидят, себя да местный люд голодный кормят и восстания успокаивают. Ты, полковник Колун, назначаешься воеводой покамест. Коль за нами попрутся, так в чистом поле перед Друговрагом окажутся. Зря мы что ли всю округу разорили? Так что смотри, удержи его. Сам же отряды посылай, тревожить по-всякому, высунуться не давай, для того оставляю с тобой «Голову беркута» – так называли легкую конницу полковника Ковыля, погана, среди многих давшего клятву верности Ярке ещё до того, как она стала Государыней. В награду те пленные поганы получили бывшие поганские земли, став дворянами, вождями и боярами в новых провинциях, с главными городами-крепостями Головин и Беркутов, и все эти годы блюли ту клятву. И даже после предательства Ночьки, никто из них не пошёл за хатун, сохранив верность своей госпоже и государству салавскому. Вот и сейчас полковник Ковыль лишь кивнул с достоинством, принимая, что его полк остаётся противу всей рати таннов, дабы задержать и измотать. Ну а кто лучше степных воинов, что привыкли совершать быстрые набеги на укреплённые города, и так же быстро уходить с добычей, с этим справится? – я с полком Боровика к Порыжу, надо его взять как-то, иначе так и будем маяться мелкими ратями, пока всё войско Великого магистра на свою голову не дождёмся…

При ясном свете дня, в ярком искристом сверкании от свежевыпавшего, сияющего белизной снега, расправив многочисленные разноцветные знамёна, снятые с захваченных крепостей, полк подходил к Порыжу.

Храбор соскочил с лошади, возле группы ожидающих его людей, во главе с воеводой левой руки, Рябиной Высокое дерево. Кроме знакомых полковников, ещё и лихой витязь – «Видно воевода плесского ополчения, о котором Рябина в грамотах своих сообщала» – догадался Храбор. А ещё какой-то толстый боярин в дорогой шубе на распашку. Этот, впрочем, представился сам, как только Рябина выпустила княжича из своих объятий.

– Приветствую славного и победоносного Великого воеводу – голос елейный, и поклонился довольно низко, несмотря на всю свою ширину и тяжесть – боярин Жадун, из числа золотых поясов, посланник Староторжа…

Мимо проносились всадники с захваченными знамёнами, выскакивали за бруствер и кидали стяги на снег, постепенно устилая разноцветным ковром весь путь, от ставки до самых ворот Порыжа. И даже отсюда видать торчащие над стенами головы рыцарей, выискивающие взглядами свои гербы.

– Вы здесь, а вашей доблестной рати не вижу? – и Храбор отвёл взгляд от радующего глаз зрелища, и нарочито обозрел осадный лагерь, будто и вправду в поисках сильного и многочисленного староторжского воинства.

– Хе-хе… Его и правда нет – боярин добродушно посмеялся и сообщил доверительно – Видите ли какое дело, на наших землях стоит рать варгов. Наёмников нанимали, дабы оказать помощь забугарам и очистить торговые пути от кромешей. Но те уже ушли – развёл руками – а варги остались у нас, без оплаты уходить никак не желают. Сами плачем, буянят, в Лидане уж стон от них. Коль свои дружины уберём, то, как бы и Староторж не захватили. А кроме того, ведь и мы граничим с Таннами, и куда их войско пойдёт, то никому неизвестно? Что ж нам, совсем без защиты остаться?

– Так и пошлите их на таннов…

– Не желают – снова добродушно руки в стороны вытянул – у них мир с орденом. Да и с Архижрецом сориться не хотят. Понять-то можно… Вот коли б вы посетили Староторж, поговорили с думой да вечем, и с вождями варгов заодно, многое решить можно. Всё одно Порыж никуда не денется, чай не убежит, в осаде-то…

– Мы подумаем над этим! – резко встряла Рябина, оттеснив толстяка и хватая Храбора под руку – У нас как раз воинский совет намечен… Прямо сейчас! – строго прошипела в лицо княжича последние слова, и поволокла к избушке своей.

– Ничего не понимаю – растерянно молвил Храбор, как только зашли в тепло, и воительница отпустила его – почему же они Государыне не пожаловались, да за помощью не обратились? Да и кто ж к зиме корабельную рать собирает, когда реки льдом покрылись?

– Да всё понятно – проговорил зашедший следом Задорн, тот самый плесский воевода – у посадника Староторжского две дочери, и обе замужем… – прищурился хитро, наслаждаясь недоумением, как Храбора, так и нахмурившийся Рябины – и как-раз за теми самыми конунгами, что рать варгов привели?! – докончил наконец, вольготно рассевшись на лавке.

– Но как же? А Государыня не знает?

– Да всё она знает – махнула рукой Рябина, также усаживаясь – приказ тайных дел на что? Всезнай давно предупреждал, что золотые пояса злоумышляют… Да только торговые города свободны в своей воле, в дела их не влезешь, наместника не назначишь, они себе посадников сами выбирают. И вот чего ещё не хватает им? – возмутилась – Всё господа мутят небось, ещё более власти хотят, да постой люд под это дело подзуживают…

Задорн при этих словах отвернулся, задрав глаза в угол, да посвистел, будто и не слышал ничего, между прочим, касающегося его Плеса не менее чем Староторжа и Порыжа.

– Ну чего?! – нарушил наконец молчание – Плес на вашей стороне, мы в торговых делах с ними соперники. К морю выхода нет, а Староторж и Порыж козни строят, да разоряют всячески. В том году даже таннов настроили, чтоб те купцов наших побили… Моего брата в подвале морили, еле выкупили тогда… Конечно и у нас золотые пояса кое-какую власть имеют и влияние оказывают, должников то у них везде хватает, но многие против и не верят им, потому и дружину собрали к вам в помощь. Так что не смотрите так…

Храбор смущённо к окошку отвернулся, а Рябина хмыкнула:

– Ну собрали-то не быстро, видно всё ж долго спорили да решали… Да лан, не обижайся – хлопнула надувшегося боярина по колену. Потом произнесла грустно – Да-а, обложили нас. Пока тут торчим, Пакия с запада наступает, а как великая армия придёт, Староторж и Порыж от Салавии сразу отвалятся, одни против всех окажемся… Придётся на штурм идти, хоть и потеряем много, и проиграем возможно, да другого выхода нет. Я тут стены посмотрела, кое-что примыслила, да планы кой-какие составила…

– Надо бы вестового к ним послать – всё ещё глядя в окошко, на застланное полотнами поле, молвил Храбор – думается теперь-то от переговоров не откажутся.

– Да не сдадутся они! – фыркнул Задорн – Посадник да бояре у золотых поясов на крючке, а танны не для того пришли…

– Только время тянуть будут – согласилась Рябина – а эти тряпки на снегу ещё и обозлили рыцарей.

– Так у них и вече же есть – вспомнил Храбор слова староторжца – пусть при всём народе переговоры будут, а там посмотрим…

На следующий день вестовой подскакал к ожидающим его воеводам:

– Согласны! – тяжело выдохнул – Коли Великий воевода один явится, то на завтра с утра вече соберётся…

– П-ф… – фыркнула Рябина – дураков нашли…

– Я Великий воевода, я решаю! – перебил её Храбор и повернулся к вестовому – Передай, что будет воевода им! – тот мигом развернул коня и снова помчался к воротной башне города.

– А коли в заложники возьмут? Или вообще убьют? – накинулась на него воительница – В одиночку и дух удачи тебе не поможет…

– Коли такое случится, на штурм идите, о моей судьбе не думайте!

Из тёплой избушки, одетый в начищенную бронь и шлем, сверху чёрный тулуп с соболиной опушкой, на ногах, под цвет тулупа, новые сапоги с серебристой вышивкой, на боку меч, Храбор вышел в морозное утро. Тут уж и ждали его, воеводы, полковники, сотники, да и простые воины, обступили молчаливым кругом. Который нарушил боярин Жадун, подъехавший верхом на лошадке, да примостившийся за, вскочившим в седло, Великим воеводой.

– Вроде только со мной говорить будут? – обернулся Храбор.

– Пущай попробуют золотого пояса Староторжа не пустить…

Храбор лишь плечами пожал. Потянул руку за стягом своим, да стремянной, уже забравшийся на свою лошадь, первый перехватил.

– Ты то куда?

– Стремянной всегда с господином – набычился Верн, упрямо сжав древко стяга, и посмотрел так, что Храбор решил не спорить, лишь произнёс:

– Убьют, сам виноват будешь…

Так втроем, неспешным шагом и двинулись через заснеженное поле, топча копытами рыцарские знамёна. А в городе явно ждали, да со стен наблюдали, только подъехали, как ворота тут же отворились и всех троих впустили без вопросов, тут же затворив за спинами. Улицы тихие, вокруг не души, будто вымерло всё, лишь вдали как морской прибой шумит. И чем дальше, тем сильнее чувствуется. И вдруг чуть не оглохли, как на площадь въехали, народом заполненную. Тут же заколыхавшуюся, в стороны подавшуюся, образовав проход до самого центра, где помост стоит. А сквозь бурю эту, выкрики наглые различаются:

– Эй, княжич, кончай войну эту, надоело уж…