Сергей Бирюк
Русская пехота в последних войнах Российской империи

5. Обмундирование и вооружение

Обмундирование

14 ноября 1881 г. пехота получила новые предметы обмундирования: черная меховая шапка (мерлушковая у генералов и офицеров, барашковая у нижних чинов) Двубортный мундир без пуговиц, укороченные шаровары черного цвета, галстук, шинель, башлык, черные кожаные ремни с гладкой бляхой. В Русско-японскую войну резервная пехота носила несколько измененную униформу, введенную 14 мая 1891 г. приказом № 140.

Меховая шапка стала парадным головным убором. Войска в Западной и Восточной Сибири не имели барашковых шапок обр. 1881 г., вместо шапки полагались папахи черного бараньего меха обр. 1875 г., которые были введены в сибирских частях для всех видов форм. Для повседневной носки использовалась фуражка с козырьком. Фуражка темно-зеленая, выпушка алая, околыш по месту полка в дивизии: первый полк дивизии – красного цвета; второй – синего цвета; третий – белого цвета; четвертый – темно-зеленого цвета. На околышах фуражек нижних чинов масляной краской наносилась шифровка, обозначающая № полка или батальона. Кокарда помещалась на тулье.

Шифровка Сибирских полков:

Сретенский – СтСб

Читинский – ЧтСб

Нерчинский – НчСб

Верхнеудинский – ВрСб

Иркутский – ИрСБ

Енисейский – ЕнСб

Красноярский – КрСб

Томский – ТмСБ

Тобольский – ТбСб

Омский – ОмСб

Семипалатинский – СпСб

Барнаульский – БрнСб

Хабаровский – Хб

Благовещенский – Блг

Мундир был темно-зеленого цвета, практически черного. Прибор золотой. Воротник мундира темно-зеленый. Выпушка алая, клапаны по месту полка в дивизии: 1-й полк – красный, 2-й – синий, 3-й – белый, 4-й темно-зеленый, в резервных батальонах без клапанов. Поле и подбой эполет, а также погон при форме 1-го и 2-го полков – алые, 3-го и 4-го светло-синие. На погонах и эполетах – номер дивизии. В дивизиях, развертываемых из бригад Туркестанского, Сибирского и Приморских округов, к номеру добавлялся шифр Сб или Т.

В холодное время носились серые шинели без пуговиц, расцветка клапанов также соответственно месту в дивизии: 1-й полк дивизии – околыш и клапаны воротника шинели алые, 2-й – околыш и клапаны воротника шинели светло-синие, выпушки алые, 3-й – околыш и клапаны воротника шинели белые, выпушки алые, 4-й – околыш и клапаны воротника шинели темно-зеленые, выпушки алые.

У унтер-офицеров – края воротника и обшлагов мундира обшивались золотым галуном, а на клапанах шинелей имелись пуговицы. Фельдфебелям полагался шерстяной кушак с бантом. Для отличия нижних чинов охотничьих команд пехоты с 1892 г. на обшлагах мундира и шинели стали нашивать полоску светло-зеленого сукна.

Офицерский парадный мундир – двубортный иссиня-зеленого (называемого также «государевым») цвета, с красными выпушками по борту, по верху воротника, с золочеными пуговицами на плечах для крепления эполет, темно-зеленые шаровары с красной выпушкой по шву. Эполеты имели красное поле и такой же подбой, приборный металл – золото. Офицерский вицмундир отличался от парадного мундира отсутствием эполет и серебряного офицерского пояса-шарфа, вместо которых носились погоны из золотого галуна с красными просветами и выпушками и шерстяной кушак с бантом. В 1887 г. для ношения в летнее время генералам и офицерам полагался полотняный китель. С июня 1881 г. пехотную саблю заменили драгунской шашкой, портупея шашки при повседневной форме полагалась черная лакированная, при парадной – у обер-офицеров из белой юфти, у штаб-офицеров – галунная. Генералам и офицерам также полагалась укороченное пальто или тужурка, непромокаемый плащ-накидка. Клапаны воротника и подкладка имели красную выпушку.

Обер-офицерам полагались эполеты без бахромы и погоны с одним просветом, к которым прикреплялись звездочки в соответствии со званием. Погон подпоручика имел две, поручика – три, штабс-капитана – четыре, капитаны звездочек не имели. Штаб-офицеры (подполковники и полковники) имели эполеты с бахромой и погоны с двумя просветами. Погон подполковника имел три звездочки, а полковника – ни одной. Звездочки были одного размера, как для обер-офицеров, так и для штаб-офицеров и генералов. На погоны полагались золоченые ребристые металлические либо вышитые золотой нитью звездочки, на эполеты – кованные.

Погоны нижних чинов – пятиугольные из красного сукна. Знаки различия званий нижних чинов на погонах представляли собой поперечные нашивки из желтой тесьмы количеством, соответствующим званию: ефрейтор одна, мл. унтер-офицер – две, старший (взводный) унтер-офицер – три. У фельдфебелей – одна широкая поперечная нашивка из золотого армейского галуна, у подпрапорщиков края погона (кроме нижнего) обшивались золотым армейским галуном. Погоны вольноопределяющихся (лиц, имевших образование и добровольно поступивших на службу нижними чинами) и солдат – «охотников» (отличавшихся от вольноопределяющихся отсутствием образования) по краям (кроме нижнего) обшивались трехцветным шнуром – «романовского» черно-желто-белого и бело-сине-красного цветов соответственно.

Следует отметить, что снабжение нижних чинов униформой в Русской армии осуществлялось за счет постройки обмундирования в полковой мастерской либо в частных ателье по стандартным образцам и твердым государственным ценам, офицеры также могли приобретать форму и снаряжение в специализированных магазинах. Обмундирование офицерами строилось за свой счет. Подобная практика, существенно отвлекающая войска от несения боевой службы и подготовки, была отменена только после Русско-японской войны.

Летняя форма – белые гимнастерки и черные шаровары у нижних чинов, темно-зеленые и белые полотняные кители у офицеров. Фуражки с красным околышем, летом обтягивались белым полотняным чехлом.

Нижние чины имели следующее снаряжение: вещевой мешок, сапожный чехол из непромокаемой парусины; деревянная баклага для воды на ленте и медная луженая чарка, носимая в сухарном мешке; чехол для лопаты и котелок; патронная сумка на 35 патронов. Вещевой мешок и баклага носились через правое плечо, скатка шинели, вокруг которой обертывалось полотнище палатки, через левое плечо. Сапожный чехол полустойка, приколыш и веревка пригонялись к шинели сзади, котелок крепился к концам шинели. При надетой в рукава шинели через левое плечо носили палатку; все прочие элементы палатки, сапожный чехол и котелок крепились к ней.

Обмундирование армии обладало рядом недостатков: оно было одинаковым для всех широт – и для Сибири и для Крыма. До Русско-японской войны солдат и летом и зимой носил одну и ту же тонкую шинель. А.Н. Куропаткин отмечал «…форма наших армейских пехотинцев особенно некрасивая. Маленькие пехотинцы в их старенькой, дурно на них сидящей формой, перегруженные, с мешками, напоминающими нищенские сумы, далеко не имеют воинственного вида». Полевая форма оказалась непрактичной. Белые гимнастерки, которые демаскировали русских солдат на поле боя и делали их отличной мишенью для противника.

Введение защитной форменной одежды было осознано только во время Русско-японской войны. Процесс этот во время войны проходил стихийно. Многие солдаты и офицеры кустарно перекрашивали свою форменную одежду, что придавало ей «чрезвычайно жалкий вид». В своих письмах участник войны мичман Дараган писал (5 мая 1904 г.): «Нигде нет больше серо-желтых шинелей. Я раздобыл материю неприличного цвета и хочу сшить полную форму и чехлы на фуражку, в двадцати шагах местности не заметить». Еще одно подтверждение выше сказанному мы находим в дневнике лейтенанта В.И. Лепко: «Так как японцы очень метко бьют по офицерам, вышел приказ, чтобы офицеры имели форму, мало отличающуюся от формы команды. Разрешено нам делать голубые или коричневые кителя и носить соломенные шляпы. Многие оригинальничают и одеваются весьма безобразно в английские грибообразные шлемы». В 1906 г. была создана комиссия по вопросам о новом обмундировании и снаряжении армейской пехоты, артиллерии, инженерных войск и армейской кавалерии (на основании доклада по Главному интендантскому управлению военному министру от 14 февраля 1906 г. за № 6178). Ее работу возглавил член военного совета генерал от инфантерии Ботьянов. Комиссия приступила к заседаниям 28 марта 1906 г. и окончила свою работу 10 июня 1906 г. Комиссией были выработаны следующие основные положения:

1. Все войска, принимающие активное участие в бою, должны иметь обмундирование защитного цвета.

2. В управлениях, учреждениях и заведениях военного ведомства, в отличие от строевых частей, обмундирование сохранялось существовавшего образца.

3. Форма обмундирования для всех родов оружия устанавливалась: а) парадная; б) походная.

Комиссия пришла к заключению о необходимости ввести в действующих войсках темно-зеленый цвет мундирного сукна. С целью установления единообразия в обмундировании было признано необходимым, чтобы для всего состава корпуса офицеров (без всяких исключений) были установлены точные образцы суконной ткани. Категорически указывалось, что в период ношения походной одежды парадная форма ни в коем случае не допускается.

Также была подтверждена невозможность совмещения в одной модели варианта как защитного, так и парадного обмундирования. «Достигнуть желаемой защитности при всех видах обмундирования весьма затруднительно, так как требование чисто боевое – это защитность всего обмундирования и требование мирного времени – красота обмундирования». Тем самым была обоснована невозможность совмещения этих двух требований.

Как пишет военный министр Ридигер, по результатам этой комиссии – «из ее работы ничего путного не вышло. Тогда я, летом 1906 года, просил генерала Бильдерлинга (как художника и бывшего на войне) проектировать форму. Бильдерлинг дал волю своей фантазии и спроектировал синие мундиры, чуть что не с касками, которых государь терпеть не мог. Я эти рисунки представил государю, который взял их с собою в шхеры, а затем вернул, как вовсе непригодные. Придумывать новую форму приходилось Интендантству, но оно было в большом затруднении, так как у него не было никаких указаний, какого вида форма могла бы понравиться государю? Поэтому до конца года ничего определенного в этом отношении сделано не было. Интендантство продолжало изготовлять темно-зеленое сукно и мундиры прежнего покроя; сверх того мы начали заготовление летних рубах и фуражек защитного цвета».

Высочайшим приказом № 402 от 29 июля 1907 г. в Русской армии устанавливался зеленовато-серый цвет для походных мундиров. А приказом № 613 от 6 декабря 1907 г. устанавливалась новая форма для русской гвардии и армии. В частности, в нем приказывалось: «…Восстановить гвардейским частям пехоты, артиллерии и сапер мундиры времен Царствования Императора Александра II… для армейской пехоты… установить двубортный мундир о 6-ти пуговицах…» Приказом № 632 вводилась новая летняя форма, а приказом № 644 окончательно отменялись цветные кушаки. Новая униформа стала более нарядной, красивой и элегантной. Однако многие резервные полки и батальоны новой униформы не получили. Высочайшим приказом № 80 от 19 февраля 1908 г. чинам пехотных полков разрешалось донашивать форму старого образца до 1 января 1909 г. (на практике в отдельных провинциальных гарнизонах старую форму носили и дольше).

Вооружение

На вооружении пехоты состояла трехлинейная винтовка образца 1891 г. (типа Мосина), с серединным пачечным магазином и со штыком. Перевооружение армии новыми винтовками проходило в 2 этапа. На первом этапе было изготовлено два миллиона винтовок, на втором 1,29 млн. Перевооружение началось в 1893 г. Первыми получили новые винтовки действующие войска. В течение 1895 г. началось перевооружение резервных войск, в этом году были перевооружены 35 резервных батальонов. В 1896 г. были заготовлены винтовки Мосина для вооружения 89 полков, развертываемых из резервных по мобилизации, а также 12 резервных батальонов. К 1897 г. вся резервная пехота была оснащена трехлинейками.

Офицеры, вахмистры, фельдфебели, музыканты и нижние чины полевой артиллерии были вооружены трехлинейными семизарядными револьверами системы Нагана. Эта система заменила собой долго бывшие в русской армии револьверы Смита и Вессона. Их изготовляли сначала фирменные предприятия Нагана. В 1898 году производство этих револьверов начал Тульский оружейный завод в количестве 20 000 штук в год. Револьвер выпускался как одинарного, так и двойного действия.

В 1898 г. было признано необходимым вооружить полевые войска пулеметами. В связи с этим были созданы специальные части. Вначале было сформировано 8 пулеметных батарей, входивших в артиллерийские бригады. Затем батареи в 1899 г. были преобразованы в пулеметные роты, числом пять. Эти роты входили в состав пехотных дивизий. Оснащение пулеметами проходило медленно, и резервные войска их получили только весной 1905 г.

Пулеметы использовали патрон от трехлинейной винтовки, имели водяное охлаждение ствола, весили 66 килограммов и имели скорострельность 250 выстрелов в минуту.

Холодное оружие: в пехоте – штык, в артиллерии – шашка в деревянных ножнах. Все офицеры и фельдфебели были вооружены шашками; генералам вне строя предоставлено носить шпаги.

Резервная артиллерия была вооружена: батарейными пушками (первые батареи пеших артиллерийских бригад), калибр 4,2 дм (107-мм); легкими пушками (остальные батареи тех же бригад), калибр 3,425 дм (87-мм). Артиллерия также была оснащена полевыми мортирами (четвертые взводы запасных артбригад), калибр 6 дм. Полевые орудия образца 1877 г. – стальные с клиновыми (частью с поршневыми) затворами, скрепленные. Вооружение резервных артиллерийских бригад этими орудиями было произведено в 1884—1885 гг., запасная артиллерия была перевооружена в период с 1887 по 1890 г.

В 1893 г. был разработан и утвержден пятилетний план замены 3,425-дм пушек с клиновым затвором орудиями с поршневым затвором. Новое орудие получило название «полевая 87-мм легкая пушка обр. 1895 г.» системы А.П. Энгельгадта. В соответствии с этой программой требовалось перевооружить 13 резервных и 3 запасных батареи. План был выполнен к 1898 г.

С 1900 года полевая артиллерия получала на вооружение трехдюймовую скорострельную пушку двух типов. Первый тип образца 1900 года и второй образца 1902 года. В первую очередь перевооружались действующие батареи приграничных военных округов. Перевооружение резервных батарей планировалось произвести в период 1904—1908 гг.

6. Служба и быт резервных войск в мирное время

В 1878 г. приказом по военному ведомству № 239 было введено новое Положение о резервных войсках. В соответствии с этим Положением: «Резервные пехотные войска имеют назначением: усиление действующей пехоты, содержание гарнизонов в крепостях и других укрепленных пунктах и исполнение местной внутренней службы. В военное время из состава резервных войск выделяются кадры для сформирования запасных батальонов». Возлагавшиеся раннее на резервные войска задачи обучения запасных были возложены на создаваемые в военное время запасные войска. В общем виде запасные войска имели следующее назначение, определенное приказом по военному ведомству № 391 от 1876 г.: «… Подготовление людей для укомплектования прочих пехотных войск во время войны и, по положению своему, принадлежат к составу местных пехотных войск».

Боевая подготовка проводилась по определенному плану, который предусматривал разделение учебного года на два периода: зимний и летний. Последние подразделялись на более мелкие. Для обеспечения однообразия обучения разрабатывались единые программы и издавались специальные наставления. Обучение солдат, прибывавших на действительную службу, проходило в несколько этапов. На первом этапе, продолжавшемся четыре месяца, осваивалась программа молодого солдата. Привитие профессиональных навыков начиналось с одиночного обучения, которое включало строевую и физическую подготовку, овладение оружием (огневая подготовка, штыковой и рукопашный бой), выполнение обязанностей одиночного бойца в мирное время (несение внутренней и караульной службы) и в бою (служба в дозоре, полевом карауле, действия наблюдателя, связного и т.п.). В последующие годы солдаты повторяли то, что они изучали ранее.

Приказы требовали «при обучении нижних чинов, будут то молодые, старослужащие, учебной и других команд, придерживаться системы показа и бесед». Главной задачей было «воспитание солдата в преданности царю и своему долгу, выработка в нем строгой дисциплины, обучение действию оружием и развитие физических сил, способствующих перенесению всех тягот службы».

Занятия молодых солдат проходили отдельно от старослужащих. Проводил их ротный командир. Он проводил занятия, имеющие воспитательное значение: значение присяги и долга службы, воинскую дисциплину, порядок внутренней, гарнизонной сторожевой службы. До Русско-японской войны 1904—1905 гг. в руководящих документах по обучению солдат обязанности младших офицеров не были определены, поэтому они командовали взводами и полуротами лишь на строевых занятиях, а по отношению к новобранцам делали «только то, что прикажут». Только в период военных реформ 1905—1912 гг. резко возросла ответственность младших офицеров, и они были непосредственно включены в процесс обучения и воспитания своих подчиненных. Теперь младшие офицеры в подразделениях непосредственно занимались обучением рядовых и унтер-офицеров. Этого требовал военный министр.

На период зимних занятий ротный командир выбирал «учителей молодых солдат» из числа унтер-офицеров или старослужащих из расчета один на 6—10 новобранцев. «Дядьки» должны были обладать многими качествами, среди которых: «спокойствие, беспристрастие, добросердечность, бескорыстность, наблюдательность». Их задачей было научить новобранцев практическим приемам и сведениям из обыденной солдатской жизни и сведения, требующие заучивания на память: молитву, имена особ императорской фамилии, чины и фамилии начальников, названия частей войск, разборку, сборку и сбережение оружия. Остальные отделы разбирались между ротными командирами и младшими офицерами.

Некоторые ротные командиры считали необходимым подбирать для каждого новобранца двух учителей: один преподавал бы только уставы и занимался с солдатом в часы занятий, а другой – следил бы за каждым шагом солдата в свободное от занятий время. При выборе «учителей молодых солдат» офицерам рекомендовалось, чтобы «один из них был «инородец», которому можно было бы поручить его земляков». Это, безусловно, значительно облегчало одиночную подготовку солдат нерусской национальности. Разделы курса обучения новобранцев «распределялись между учителями в зависимости от их способностей и нравственных данных».

Большое внимание уделялось воспитанию срочнослужащих солдат. В казармах регулярно проводились воскресные вечерние чтения по литературе, истории, садоводству, пчеловодству и всему прочему, с чем только были знакомы батальонные офицеры. В деле духовного воспитания частей вводились духовно-нравственные беседы с нижними чинами, которые вели священники. Следует отметить, что каждая резервная часть имела свою церковь. Военный министр А.Н. Куропаткин уделял полковым церквям самое серьезное внимание, при нем была построена 51 церковь. Традицией были рождественские спектакли с раздачей подарков солдатским детям и воспитанникам музыкальной команды. В резервных войсках многое делалось для того, чтобы привить любовь и уважение к армейской службе вообще и к своей части в особенности.

Занятия со старослужащими и занятия грамотой в резервных войсках проводились нерегулярно. Это объяснялось малым составом нижних чинов в ротах после увольнения в запас старослужащих старшего срока службы, а также частыми нарядами на караульную службу и работы. Но все-таки в зависимости от наличия свободного времени стремились вести с ними занятия, составляя сборные роты. Ротные командиры должны были пользоваться всяким удобным случаем для сбора людей в ротах, чтобы наверстать упущенное время. При этом учили нижних чинов самому необходимому: обращалось внимание на одиночную выправку, правильное отдание чести, на соблюдение формы одежды, внушались правила дисциплины вежливости и т.д.

Итоги зимних занятий проверялись командиром части. Так с 3 по 9 апреля 1902 г. командир 216-го пехотного резервного Инсарского батальона полковник Семененко провел проверку. Смотр показал, что строевое и теоретическое обучение пройдено во всех ротах и усвоено новобранцами хорошо, старослужащие отстали от молодых солдат, так как старослужащие всю зиму выполняли служебные наряды, и их невозможно было привлекать к занятиям в ротах.

В каждой части создавалась учебная команда. Например, в Инсарском резервном батальоне в каждой роте выбиралось по 6 лучших по строю, грамотных рядовых, достойнейших по нравственности и по поведению к будущему званию унтер-офицера. Интересно, что в учебные команды набирались нижние чины из крестьян, так как считалось, что городской элемент в большинстве случаев разложен социалистической пропагандой. Учебная команда оснащалась всеми необходимыми пособиями, планами, картами и т.д. Также в учебной команде обучались и вольноопределяющиеся, причем они готовились не только на унтер-офицера, но и на экзамен на получение чина прапорщика запаса. Испытания на чин унтер-офицера для них проводились совместно с остальной учебной командой, экзамен на чин прапорщика проводился в конце общего лагерного сбора. Летом вольноопределяющиеся совершенствовались в управлении взводом, знакомились с полевой службой, решали тактические задачи.

Опыт русско-турецкой войны показал, что в русских войсках, не испытывающих недостатка в храбрецах, не достает специально подготовленных бойцов, могущих умело действовать в тылу противника, проводить разведку, брать «языков», «снимать» вражеское охранение. В 1886 г. было решено, при всех пехотных полках создать так называемые «охотничьи команды» («охотниками» в армии называли добровольцев). Обычно команды состояли из одного офицера, четырех унтер-офицеров и 64 солдат (по четыре от роты). Подготовке охотников в большинстве частей уделялось самое серьезное внимание. Из желающих отбирались самые ловкие, выносливые, сообразительные нижние чины. Проводившиеся для них специальные занятия включали усиленную гимнастическую подготовку, тренировку в совершении длительных переходов, беге на лыжах, ориентирование с помощью карты и компаса, а также охоту на дичь и крупного зверя. Команды снабжались всем необходимым: ружьями, лыжами, несколько позднее – велосипедами («самокатами»). Практически ежегодно устраивались дальние многодневные походы, нередко по отдаленным малонаселенным местам. Предметом гордости многих командиров были чучела медведей, добытых охотниками.

Борисовский резервный батальон традиционно в ходе летних учений форсировал Волгу на подручных средствах, хотя река в районе Самары имеет ширину около одного километра и сильное течение. «25 августа 1895 года в час дня охотничья команда борисовцев во главе со своим заведующим подпоручиком Мещеряковым отчалила от берега. Охотники плыли на досках, бревнах, пробковых поясах и даже на связках соломы. Подпоручик плыл стоя на связанных треугольником досках. Когда борисовцы подплывали к середине реки, показался идущий против течения большой пароход и, как условный противник, был обстрелян холостыми патронами. Пароход от неожиданности сбавил ход, а пассажиры, высыпав на палубы, махали платками и шляпками и бросали в воду яблоки к большому удовольствию солдат. Причалили без происшествий, несмотря на холодную воду и сильное течение, относившее пловцов до трех верст».

В зимний период обучения, независимо от занятий по одиночной подготовке солдата, считалось необходимым поддерживать боевую готовность целых частей, «для чего производить прогулки, проездки, учения и маневры и маневрирования с боевой стрельбой». Подобная система боевой подготовки в русской армии позволяла систематически обучать одиночного солдата только четыре месяца.

После обучения одиночного бойца и принятия новобранцами присяги, части выходили на лагерные сборы. Они начинались в мае. Занятия в лагере проводились в течение трех месяцев. Они включали прохождение курса стрельбы, ротные и батальонные учения и маневры, последние совершались всеми частями общего лагерного сбора.

Курс стрельбы начинался в мае и заканчивался в июле. Обучение стрельбе производилось на разные дистанции и по разнообразным целям: одиночным и групповым, неподвижным, появляющимся и движущимся. Цели обозначались мишенями разных размеров и имитировали залегших бойцов, артиллерийские орудия, атакующую пехоту, конницу и др. Обучали одиночному, залповому и групповому огню, стрельбе на все дистанции до 1400 шагов, а до 400 шагов учили поражать любую цель одним-двумя выстрелами. По окончании курса, который проходили все нижние чины без исключения, проводился смотр стрельбы. На смотр выводятся все роты, но не все в нем участвуют. В 1903 г. из 7 рот Инсарского резервного батальона в смотре приняли участие 5 рот, остальные были отправлены в лагерь до начала смотра. Начальник 54-й резервной бригады лично инспектировал результаты стрельб и остался доволен. Проводились и стрелковые соревнования между частями. Курс стрельб 1902 года в летнем лагере под Пензой закончился стрелковыми соревнованиями. Стреляли с четырехсот шагов по падающим мишеням. Борьба была упорной и вызвала всеобщий интерес. Первое место заняли стрелки Мокшанского батальона, второе Оровайского. Победители получили в награду серебряное ведерко и ковш. На следующий 1903 год состязание было повторено, только дистанция была восемьсот шагов и патронов давали больше. На этот раз победителями вышли стрелки 1-й роты Оровайского батальона. На 1904 год планировалось еще более усложнить состязание и приблизить его к реальной обстановке, разрешить перебежки, сделать мишени начальствующих лиц и т.п., но этого не удалось сделать, пришлось доучиваться под огнем японцев.

Второй этап летних занятий также включал общий лагерный сбор всех трех родов оружия, он длился с середины июля по середину августа. 54-я резервная бригада проводила его совместно с сотней Оренбургских казаков и батарей 6-й резервной артиллерийской бригады.

Инсарский батальон до Русско-японской войны участвовал в двух подвижных сборах. В 1898 г. с 15 по 28 августа. Он проходил между Пензой и Саратовом. В состав Пензенского отряда входили все четыре батальона 54-й резервной бригады и 3-я батарея 6-й резервной артиллерийской бригады.

Отрядом командовали все командиры частей по очереди. Не командующие отрядом командиры батальонов и батарей назначались посредниками.

По итогам сбора начальник 54-й бригады генерал-майор Иванов в приказе отметил: «В заключение могу сказать, что части во время подвижного сбора показали себя молодцами: люди все время шли бодро и весело, а под конец сбора прекрасно делая по 5—6 верст в час в походном снаряжении с полной укладкой; отсталых почти не было; больных также почти не было, что приписываю вниманию и заботливости командиров частей, за что объявляю, что командиры батальонов…вполне заслуживают похвалы и благодарности…» На подвижном сборе 1900 г. Пензенский отряд в составе 3 батальонов, батареи и сотни казаков наступал по направлению к г. Кузнецку на Самарский отряд. На этом подвижном сборе присутствовал командующий войсками Казанского округа генерал-адъютант Мещеринов. Пензенским отрядом командовал командир 216-го Инсарского резервного батальона полковник Мольский. Итоги сбора были признаны удачными для Пензенского отряда.

Поучительными были общие лагерные сборы. Занятия начинались с ознакомления пехоты с конницей и артиллерией, прогрессивно возрастая по трудности и сложности маневров. Сначала проводились односторонние маневры с обозначенным противником затем двусторонние. Для выполнения последних части бригады с артиллерией выводились вечером из лагеря в противоположные стороны на ночевку. В течение ночи шла сторожевая служба, велась разведка, составлялись диспозиции на маневр. Утром разыгрывался бой. Тактические учения сменялись боевыми стрельбами, причем в стрельбе участвовала и батарея. 29 июля 1903 г. было составлено предположение, что противник силой до батальона с артиллерией выдвигается из леса. Для беспрепятственной посадки раненых на поезд с целью эвакуации навстречу противнику из Пензы был выслан батальон с артиллерией. Батальон был составлен из двух рот Оровайского и двух рот Инсарского батальонов, каждая рота по 96 рядов. Отрядом командовал командир 216-го батальона полковник Семененко. Учение в тактическом отношении было выполнено хорошо.

Далее занятия общего лагерного сбора разнообразятся стрельбой по падающим мишеням на приз, состязанием охотничьих команд, поверкой укладки обоза, ночными маневрами и т.д. В конце занятий проводятся двухдневные маневры. В 1903 г. было два двухдневных маневра. Каждый маневр заканчивался разбором, производимым тут же на местности под свежими впечатлениями. Разбор состоял из объяснений своих действий начальниками отрядов, авангардов, батарей и охотничьих команд; в критике действий отрядов посредниками и оценке всего маневра начальником лагерного сбора.

По окончании сбора войска возвращались на зимние квартиры. Осенью проводились сборы запасных нижних чинов. В 54-й бригаде из них формировался батальон 4-ротного состава. Занятия велись офицерами Инсарского батальона, под руководством одного из младших штаб-офицеров. Занятия велись под контролем начальника бригады, который на время сбора запасных жил в лагере. Занятия заканчивались смотром, проводимым начальником бригады. Затем проводился маневр всем батальоном запасных, после чего они распускались.

В целом по России в 1903 г. на учебные сборы были призваны из губерний Европейской России и Кавказа запасные 1893 и 1898 гг. службы.

Продолжительность сборов составила:

запасные крепостной артиллерии – 28 дней,

полевой пешей артиллерии – 14 дней,

пехоты, прослужившие менее 3 лет – 21 день, более 3 лет – 14 дней.

Всего подлежало призыву 170 389 человек, из них отбыли сбор 136 316 человек: из них пехота составила 87 %, пешая артиллерия 8,9 %, крепостная артиллерия 4,1 %.

Проводились в 54-й бригаде и зимние маневры. Так 13 и 18 февраля 1902 г. были произведены боевые стрельбы с маневрированием двумя сводными ротами состава военного времени. Сводная рота Инсарского батальона была составлена из всех рот. 21 февраля было проведено походное движение с тактическим двусторонним учением. На разборе маневров начальник бригады генерал-майор Орлов отметил, что учение прошло хорошо, а главное были видны усердие и интерес к делу.