Сергей Аникин
Отчаянная и другие рассказы
– Я должен спасти друзей, – твердо ответил он, расцепляя её руки.
– Меня могут убить, – у Кати начиналась истерика.
Он отвесил ей пощечину, чтобы она немного успокоилась. Затихнув, девушка продолжала молча плакать. Он ещё раз обнял её, поцеловал в щёку. А потом отправился по своим мужским делам. Добрался до джипа, нырнул в его нутро, крепко схватив руль. Повернул оставленный в замке зажигания ключ, и машина тронулась с места.
* * *
Саид сидел в своем кабинете за столом. Кабинет был не богатым, с бетонными стенами. Но зато имелся в нём небольшой бронированный сейф. Лежавший на столе сотовый вдруг начал трезвонить. Саид взял трубку.
– Да, – громко и отчетливо сказал он.
– Я задержусь, тут в аэропорту небольшие проблемы, – послышался в трубке голос его племянника Хосе.
– Когда тебя ожидать? – взяв сигарету, поинтересовался Саид.
– К полудню, видимо, – ответил племянник.
В трубке раздались короткие гудки. Это Саид дал отбой. И задумался: где Марат, он должен был уже объявиться. Он каждый час выходил на связь и докладывал обстановку. А сейчас что-то запаздывает. Саид жадно затягивался и выпускал дым. Потом он открыл сейф. Созерцание наличности успокаивало его. Там лежало около миллиона рублей наличными, точёные алмазы толщиной с наперсток в открытой пластмассовой коробке и около десяти слитков чистого золота.
* * *
Дмитрий жал на газ. Джип летел, проглатывая километры. Он переключил скорость и помчался ещё быстрее. Вот и знакомые ворота. Автомобиль врезался в железо ворот, те повалились. Дмитрий, схватив в одну руку базуку, а в другую – «узи», выпрыгнул из джипа. Машина продолжала мчался вперед. В ней лежала граната без чеки. Автомобиль врезался в ангар, вбив жестянку внутрь, и там взорвался. В воздух взлетел фонтан пламени. Огненная волна оранжевого цвета поглотила металлический мост. Пламя побежало ручейком, охватив три деревянные двери. Едкий дым струился в ангаре. Все было в жутком тумане.
– Что происходит? – вскочив со стула, возмутился Саид. – Убейте его!
Он выбежал из кабинета, оставив сейф открытым.
К выходу из ангара сквозь огненный барьер бежали с автоматами около десяти азиатских мужчин. Дмитрий встал на одно колено, поднял вверх базуку, прицелился и выстрелил. Ракета попала прямо в вышку. Брёвна в секунду охватило пламя. Горящая вышка качнулась. Дмитрий развернулся и, вскочив на ноги, кинул во вторую, сорвав чеку с них, две гранаты. Они залетели прямо на вышку. Прогремел взрыв. Огненный шар охватил вторую вышку, и в воздух взмыл столб огня.
На улицу из ангаров выбежали вооруженные азиаты. Пылающие красно-жёлтыми языками пламени обе вышки повалились друг на друга. Они упали прямо на солдат. Те, оказавшись в огненных объятиях, вопили нечеловеческими голосами.
Дмитрий, перепрыгивая через языки пламени, побежал к ангару. Там было все в дыму. Он прокладывает себе путь, убивая одного за другим вражеских солдат, ослепших от дыма и огня.
– Максим, Эльдар! Где вы? – кричит Дмитрий.
– Мы здесь, – слышит он хрип Максима.
– Где вы, отзовитесь! – громче крикнул Дмитрий.
– Да здесь мы! – это уже выкрикнул Эльдар.
Дмитрий услышал его и начал спускаться по витой железной лестнице вниз. Там он наткнулся на металлическую черную дверь.
– Вы там? – ударив в неё кулаком, выкрикнул Дмитрий.
– Да, мы здесь! – ответил Макс.
Дмитрий отошел в сторону и начал стрелять в дверь, но всё бесполезно, пули от неё просто отлетали. Он прошел вперёд и увидал маленькую комнату. В этой бетонной комнате валялись на полу три огромных газовых баллона. На каждом надпись: «ПРОПАН».
Дмитрий подкатил один баллон к двери и, отойдя назад, начал стрелять в него. Баллон разорвало, а бронированная дверь с облаком огня ввалилась в комнату. Дмитрий вбежал туда и увидел прикованных друзей. Выстрелил в кандалы, освободив тех от мучений.
Топот кирзовых сапог. Это в комнату вбегали азиаты. На Дмитрии с двух сторон повисли друзья. Что делать? Стрелять не получится, тут раненные Эльдар и Макс. Тогда Дмитрий выхватил пистолет и выстрелил во второй баллон с газом. Рвануло так, что мама не горюй!
Дмитрий, утерев лоб, сказал друзьям:
– Пора выбираться из этого ада.
Он тащил ребят к выходу, когда шальная пуля впилась Эльдару в плечо. Друг потерял сознание. Дмитрий оглянулся, но сзади уже никого не было. И вдруг он наткнулся на Саида, сжимавшего в руках автомат. Враги уставились глаза в глаза друг другу. Где-то слышались крики азиатов.
Дмитрий толкнул друзей в открытую дверь кабинета Саида, а сам остался разбираться с врагом один на один.
Саид хватает за руку Дмитрия и отводит автомат «узи» в сторону, а Дмитрий в ответ хватает за дуло «Калашников» и также отводит в сторону. Оба жмут на спусковые крючки. С грохотом гремят выстрелы в потолок. Сверху на них падают куски штукатурки и гипса. Комната наполняется туманом. Саид отбрасывает автомат в сторону, и Дмитрий тоже бросает «узи» справа от себя.
– А ты храбрец! Пришел за друзьями, уважаю! – произнёс Саид.
– Меньше слов – больше дела! – встав в боевую стойку, кинул вызов Дмитрий.
Саид делает шаг вперед и наносит удар. Его сжатый кулак скользит по предплечью Дмитрия, и тот отлетает, ударившись спиной о дверь балкона. Растерянный и ошеломленный, русский ныряет под его следующий удар, который приходится в рёбра. Дмитрий сплевывает кровь на пол. И начинает атаковать. Его кулак мгновенно рассекает воздух, ударяет Саида в нос, а потом парень, подпрыгнув, бьёт врага коленом в подбородок. Саид отступает назад и падает на одно колено. Кровь хлещет из его рта. Он сплевывает два передних зуба на пол.
В кабинете Саида Эльдар обнаружил алмазы, золото и деньги в сейфе. Его глаза загорелись. В углу валялся старый чёрный чемодан, в который он принялся складывать содержимое сейфа.
– Моё! Моё золото, – шептал он. – Выберусь из этого ада, стану богачом!
Максим в это время строчил из автомата, азиаты отвечали ему с двух сторон.
– Оставь это золото, это чужие грязно заработанные деньги, они тебе счастья не принесут! – крикнул другу Максим.
И добавил, отстреливаясь:
– Лучше мне помоги!
– Это моё, это все моё! – прижав к груди чемодан и стиснув зубы, оскалился Эльдар.
– Да брось ты чемодан и помоги мне! – вырывая из рук Эльдара поклажу, кричал Максим.
– Ещё раз ты тронешь чемодан с моим добром, – огрызнулся Эльдар, направив на Максима пистолет, – и я снесу тебе башку.
В это время прозвучала автоматная очередь, и Максима ранило в левую руку.
– А-ай! – закричал Максим, падая на колени. И, сдерживая крик боли, крикнул: – Сейчас не время выяснять отношения!
Эльдар одной рукой тащил за собой тяжёлый чемодан, другой навёл пистолет на азиата и выстрелил. Затем сорвал с плеча убитого автомат, выбежал в проход, упал на одно колено, дал очередь, которая подкосила ещё четверых. Тут же мгновенно развернулся, принял упор лёжа и расстрелял ещё троих. Они, захлёбываясь кровью, падали на пол замертво.
– Двигаем! – крикнул Эльдар.
Максим вскочил на ноги и пошел, шатаясь за Эльдаром. На улице раздражающе яркий свет ослепил их. Они, щурясь, рванули к ЗИЛу, который оставили около охранной будки. Пот струится по лицам Максима и Эльдара. Максим снимает майку и, скомкав её, смахивает пот со лба, а Эльдар дёргает на себя дверку грузовика.
* * *
В комнате Дмитрий заламывает руку Саида и кидает его через бедро. Саид получает кулаком в нос. Почти поверженный противник выхватывает нож из-за пояса и наносит удар Дмитрию по щеке. Кровь заливает лицо, стекает вниз. Саид бьет Дмитрия в живот ногой. Саид встает в боевую стойку, Дмитрий – тоже. Он выхватывает свой нож и готовится к нападению. Саид нападает. Ножи скрещиваются, звенит металл.
А в это время в грузовичке Эльдар дергает под рулём пластмассовую коробку, чтобы соединить два провода и завести двигатель.
– Давай подождем Димку? – предлагает Максим.
– К чёрту его! – рычит Эльдар.
– Значит, тебе деньги дороже дружбы? – удивленно осведомляется Максим.
– Здесь друзей нет. Здесь война, и каждый за себя, – огрызается Эльдар.
– Либо мы его ждем, либо я вышибу тебе мозги, – направляет пистолет Максим в висок Эльдара.
Саид царапает лезвием ребра Дмитрия. Затем бьёт его в нос. Дмитрий отлетает к балконной двери, ударяется о перила и чуть не вылетает вниз, вовремя зацепившись руками за них. Внизу звучат выстрелы. Дмитрий видит, как один его друг Эльдар стреляет в живот другому другу Максиму.
– Н-е-е-ет! – кричит Дмитрий.
Эльдар поднимает вверх взгляд, ухмыляется, а потом садится за руль грузовика. Саид наступает на руку Дмитрия кованым ботинком.
Дмитрий, подтянув тело, вонзил нож в ботинок Саида с такой силой, что нож прошел насквозь.
Саид закричал и выдавил из себя:
– Ублюдок!
Дмитрий подтягивается, залезает на балкон и с разворота бьёт Саида в челюсть ногой.
Внизу слышен рёв мотора. Это Эльдар завёл грузовик. Он выжимает сцепление и плавно трогается. Выкручивает баранку вправо. И в этот самый момент сверху прыгает Дмитрий, падает на брезент, рвёт его и оказывается в деревянном кузове. Эльдар давит и пробивает кирпичную стену, вылетает вперед. Дмитрий перелезает на крышу грузовика, прыгает на капот. Эльдар хмурится. Дмитрий подпрыгивает и ударяет двумя ногами по стеклам. Они трещат и разбиваются. Правая стопа летит Эльдару в кадык.
Эльдар начинает задыхаться, резко жмёт на тормоз. Грузовик подлетает на кочке, Дмитрий оказывается в кабине. Эльдар бьёт его кулаком в нос, и тот падает на сиденье. Эльдар резко поворачивает, и дверь со стороны Дмитрия распахивается. Дмитрий еда успевает удержаться в кабине, но продолжает бороться со своим вчерашним другом. У того с виска льёт кровь.
– Да пошел ты, – выругался Эльдар, резко вывернул рулевое колесо влево и вдавил газ.
Грузовик на большой скорости летел к обрыву. Эльдар приготовился прыгать из кабины, схватил чемодан. Но тот вдруг распахнулся, и всё его содержимое высыпалось наружу.
– Это моё золото, мои алмазы! – закричал он и протянул руку, чтобы дотянуться до дна чемодана.
Дмитрий в этот момент открыл дверцу и выпрыгнул из кабины. Эльдар, опомнившись, тоже прыгает из летящего к обрыву грузовика. Пустой чемодан – это все, что осталось у него в руках. Из кабины неуправляемой машины вывалился слиток золота. Грузовик долетел до дна оврага, там грохнул взрыв.
– Я убью тебя! – в отчаянии кричал Эльдар, бросаясь на Дмитрия.
– Ты уже убил Макса, – крикнул ему в ответ Дмитрий.
– Этот смазливый сопляк хотел забрать моё золото.
– Это не твоё золото.
– Кого это касается? А ты сейчас умрёшь! Я один уеду домой.
– Почему ты так думаешь? – скрипнул зубами Дмитрий.
– Потому что я самый умный, – сказал Эльдар.
– Только дурак считает себя умнее других, – усмехнулся Дмитрий.
Эльдар начал сильнее давить на него, нож почти касался зрачка. Дмитрий повернул голову и увидел слиток золота. Он протянул руку и схватил брусок, которым ударил Эльдара в висок. Раз. Другой… Слиток бьёт в голову бывшего друга.
– Сдохни! Сдохни, мразь! – кричал Дмитрий, ударяя раз за разом.
Эльдар уже не подавал признаков жизни.
Вдали послышалось урчание автомобилей. И вскоре Дмитрий увидел въезжающие на территорию базы две машины. Из первого УАЗа вышел Хосе. Когда он поднялся на второй этаж полуразрушенного здания, то увидел труп Саида. К Хосе подошел его подчиненный и доложил, что на базе никого не обнаружено.
Хосе, чтобы хоть на ком-то выместить злость, поднял пистолет и выстрелил бойцу в лоб. Остальные примолкли, понимая, что сейчас лучше не высовываться. Переждать гнев начальника.
Паузу прервал звук снижающегося и зависшего невдалеке вертолёта. В бинокль, протянутый одним из бойцов, Хосе увидел бегущих к летательной машине Катерину и Дмитрия.
– За ними! Не дайте им уйти! – отшвырнув в сторону бинокль, прорычал Хосе.
К висевшему невысоко вертолёту рванули две машины. Хосе с балкона выстрелил в сторону Дмитрия. Пуля пронзила его плечо. Но это не остановило Дмитрия, он продолжал бег к вертолёту. Следующая пуля, настигшая его, попадает в спину. Дмитрий падает, как подкошенный.
Солдат, поджидавший Дмитрия и Екатерину у раскрытой двери вертолёта, спрыгивает на землю, подбегает к растянувшемуся на земле парню, подхватывает его и тащит в машину. Туда же запрыгивает и Екатерина.
Вертолёт поднимается в воздух, из него раздается автоматная очередь, которая попадает в один УАЗ. Тот взрывается. Пламя с него перескакивает на вторую машину, и та тоже, охваченная огнём, взлетает в небо.
* * *
Спустя несколько дней Дмитрий Шмелёв очнулся в военном госпитале на окраине Москвы. Госпиталь находился в плачевном состоянии. Расшатанные полы, прогнившие насквозь окна. Под ними вечно холодные батареи – в общем, трущобы. По всему потолку длинного коридора шли змеевидные трещины. Потолок от этого был похож на паутину. По правую сторону коридора тянулись до самого конца фанерные скрипящие двери. Окна были в трещинах и заклеены скотчем. Они практически никогда не открывались. Если открыть оконную раму, то больше никогда её не закроешь. В самом конце коридора находился единственный приличный кабинет. Надпись гласила: «Главный врач».
Во дворе госпиталя по тротуару женщина в сером плаще везла инвалидную коляску. Это было Мария Петровна Власова, а в коляске сидел Дмитрий Шмелёв.
– Остановите здесь, – хрипло попросил Дмитрий.
Мария остановила коляску и повернула её направо. Мужчина смотрел на мутную воду Москвы-реки. Было тихо. Мария достала из кармана сигареты и, щёлкнув зажигалкой, закурила. Дмитрий молча смотрел на кружащих над водой чаек. Он сейчас всё бы отдал, чтобы оказаться с какой-нибудь красоткой на берегу реки. Мария словно почувствовала его настроение, отбросила недокуренную сигарету и повернула коляску в сторону госпиталя.
Дмитрий вновь оказался в общей палате. Прогнившие от сырости половицы трещали. Вдоль стен стояли пружинные скрипучие койки. На серой подставке, вкрученной в стену, располагался старый кассетный магнитофон, а в правом углу – чёрно-белый телевизор.
Послышались шаги, в палату вошёл в белоснежном медицинском халате высокий худой гладко выбритый главврач Виктор Семёнович Раков. В правой руке он нёс блокнот и шариковую ручку. Левой постоянно поправлял очки. Врач вновь повторил Дмитрию то, что уже говорил не раз.
– Ты должен уяснить: вероятность, что ты встанешь на ноги, равна нулю. Повреждение позвоночника – значит, паралич от груди.
Дмитрий еле сдерживал слёзы.
– Мне неприятно это повторять, – сказал врач. – Но ты на всю жизнь прикован к креслу. Ты понимаешь, что я говорю?
– Да, доктор, – проглатывая слёзы, ответил Дмитрий. И еле слышно спросил:
– А детей я, доктор, смогу иметь?
– Да, это возможно, – не удивился врач.
– Я буду ходить, я знаю, я буду ходить, – сквозь зубы процедил Дмитрий.
Вдруг в коридоре послышались громкие голоса, и в распахнувшуюся дверь палаты вошёл генерал с дочерью Екатериной.
– Спасибо что спас мою дочь! – произнёс властно генерал.
– Служу Отечеству! – приложив правую ладонь к виску, произнёс Дмитрий.
Генерал протянул свою огромную волосатую руку. Они обменялись рукопожатием.
– Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз, – глядя в зелёные глаза главного врача, строго сказал генерал.
– Пройдемте в мой кабинет, – более мягко ответил Раков.
Они вышли из палаты и пошли по длинному коридору в самый его конец.
– Почему нельзя его поставить на ноги? – прервал тишину, воцарившуюся в кабинете, генерал и достал из внутреннего кармана пачку папирос.
– Потому что у него паралич, пуля задела позвоночник. В этом медицина бессильна, – снимая очки, ответил Раков.
– Ну, должно же что-то помочь. Мы живём в двадцать первом веке, – папиросный дым выходил изо рта генерала, заполняя кабинет главного врача.
– Мне грустно об этом говорить, но он на всю жизнь останется инвалидом, прикованным к коляске, – сказал Раков.
Он встал, подошел к окну, открыл его.
– Да ты хоть понимаешь, что он ещё молодой пацан? – повышает генерал голос, почти срываясь на крик. – У него ещё вся жизнь впереди.
– Я всё понимаю, – сказал Раков. – Я – главный врач, у меня огромный стаж и сотни спасенных жизней.
– Да мне плевать на то, кто ты, и сколько человек ты спас! – тыча в него указательным пальцем, выкрикнул генерал. – Ты хоть воевал, ты хоть знаешь, что это такое, ты хоть знаешь, что такое семья, дети, любовь?
– Да, я знаю, – перебил его Раков. – Я видел солдат, которые без рук, без ног, с тянущимися за ними кишками зубами рвали врага, потому что их дома ждали любимые женщины. Я прошел вместе с ними шестнадцать боёв в этой кровавой мясорубке под названием Афганистан.
Генерал молчал, сжав зубы и уставившись в пол.
– Я знаю, – продолжал Раков, – чьи имена они выкрикивали вместе с кровью, когда я отрезал им из-за гангрены руки и ноги, я знаю, кого они зовут тогда.
– И кого же они зовут? – спросил генерал.
– Они зовут своих женщин. И только потому выживают, что те, в их задымленном болевым шоком сознании, приходят к ним, поют им песни о любви, кладут им руки на головы. Вот они и выживают. Не потому, что я – хороший врач, а потому, что им есть, за что держаться в этом аду.
Генерал не смог ничего ответить. Потом он поднял голову, посмотрел врачу в глаза и, не сказав больше ни слова, вышел из кабинета.
Его дочь стояла в коридоре. Генерал взял ее за руку, и они вышли из больницы.
* * *
Наступила ночь. Дмитрий лежал в своей палате и смотрел в окно. И видел, как ветер со свирепой силой раскачивает два стоящих друг напротив друга старых дуба. Листья с них срывались и падали куда-то на землю. Он на мгновение закрыл глаза и почувствовал едкий дым марихуаны. Это на соседней койке Филипп жадно затягивался косяком. Дым наполнил палату.
– Ко мне тут с… одна ходит. Хороша, я вам скажу, – взял из рук Филиппа косяк и затянулся, блаженно закрывая глаза, еще один сосед Дмитрия по палате Кирилл.
– Пока есть палец и язык – ты мужик, – с улыбкой на лице процитировал пошлость Филипп.
– Ладно, не травите душу, я не тр… год, – протянул руку за косяком и Дмитрий. – Вот встану на ноги, и тогда…
– Доктор сказал, что ты никогда не встанешь на ноги, – перебивая Дмитрия, заявил Филипп. – Да мне по барабану этот доктор. Я встану, точно знаю, что встану, – заспорил Дмитрий.
Потом Дмитрий затушил бычок в хрустальной пепельнице и закрыл глаза. Через несколько минут сон овладел им.
* * *
На следующий день в пищеблоке за деревянными столами обедали больные. Пахло жареной картошкой и курицей. Дмитрий, держась за алюминиевые костыли, волочил за собой перевязанные бинтами ноги.
– Вот увидите, я отсюда уйду на своих ногах, – произнёс он. И начал быстро переставлять костыли.
– Да, конечно, – сказал со своего стула в правом углу с улыбкой на губах Андрей Иванов.
Дмитрий ходил на костылях взад-вперед. Очень быстро.
– Может на сегодня хватит? – спросил Андрей.
– Нет, не хватит, – рубанул Дмитрий.
И начал дальше передвигаться, упираясь костылями в пол.
– Может, перекусим? – осведомился Андрей.
– Нет, я не голоден, – ответил Дмитрий.
И продолжил ходьбу, волоча за собой ноги, и опять чуть не упал. Вдруг один костыль прогнулся, а второй начал скользить вперёд, и Дмитрий всё-таки свалился на спину. Сердце колотилось, как отбойный молоток. Пот катился градом. К нему кинулся Андрей.
– Ну, как ты, – подложив ему руку под затылок, спросил Андрей.
– Да чепуха, что-то хрустнуло, – натянул на лицо улыбку Дмитрий.
– Надо быстро доктора звать, – крикнул Андрей, – вылезла наружу коленная чашечка!
Побежали санитары с носилками темно-зеленого цвета и положили на них Дмитрия.
* * *
На следующее утро в палату через плотно прикрытые шторы пробивался яркий свет солнечных лучей, которые разбудили Дмитрия. Он открыл глаза и с удивлением начал осматриваться. Расплывалось перед глазами всё, на что он смотрел: больничная койка, давно не беленный потолок. Дмитрий протёр глаза.
– Кто-нибудь, подойдите! – крикнул он.
К нему подошла Мария Власова в белом халате. Спросила, как ни в чем не бывало:
– Что случилось?
– Куда все подевались? Я лежу в собственной блевотине и дерьме. А ко мне никто не подходит. Я хочу вымыться! – кричал, как сумасшедший, Дмитрий Шмелёв.
– А ну, тихо! – строго сказала Власова. – Не повышай на меня голос, и без грубостей.
– Мне плохо, мне совсем скверно. Мне нужен доктор прямо сейчас, – тыча в неё пальцем, говорил Шмелёв.
– Доктор занят, – ответила Власова.
– Ваш доктор всегда занят, – с отчаянием сказал Дмитрий.
Послышалось шарканье туфель, и к его койке подошел Андрей.
– Что завёлся? Опять с катушек слетел? – спросил Андрей.
– Да пошёл ты! – схватив Власову за рукав белого халата, крикнул Дмитрий.
В эту минуту он готов был растерзать всех вокруг.
– Успокойся, – грубо ответил ему Андрей.
– Вот, выпей, – сказала Мария, достав из кармана успокоительное.
– Не хочу я, – отвел её руку Дмитрий, – вместо того, чтобы лечить, пичкаете меня всякой дрянью.
Он махнул рукой, и тюбик с таблетками вылетел из руки Марии и упал на пол.
– Не хочешь – как хочешь, – сказала Мария.
– Грёбаные трущобы, – вытирая пот со лба, прошипел Дмитрий.
– Хочешь на свободу? – засмеялся Андрей. – Ампутируют ногу, и через две недели выпишут.
– Мне нужна нога, – завыл Дмитрий.
– Зачем? Ты же её не чувствуешь, – удивился Андрей.
– Мне она нужна. Это – моя нога. Обращайтесь со мной по-человечески! Я требую! Вы обязаны это делать! – ударил себя в грудь Дмитрий.
– Ты заткнёшься или нет? – закричал Филипп. – Я тебя сейчас костылём вырублю!
– Я воевал в Афганистане! Я заслуживаю уважения, – ответил всем сразу Дмитрий.
– Афганистан, говоришь? – спросил Андрей. – Афганистан для меня пустой звук. Нам по барабану! Уяснил всё? Хорош, успокойся, – Андрей тяжело вздохнул и пошел к выходу из палаты.
– Нет, не хватит! – крикнул Дмитрий, схватил с тумбочки стакан и бросил его вслед Андрею.
Стакан ударился о стену и разлетелся на куски. Филипп схватил левой рукой костыль и ударил им по голове Дмитрия. Тот отключился.
– Слава Богу, заткнулся, – сказал Филипп.
* * *
«Жигули» шестой модели серого цвета ехали по асфальтовой дороге. За рулём сидел Фёдор Михайлович Пчелкин. Пол-лица его было изуродовано. На затылке, если приглядеться, виднелись два шрама. На заднем сиденье разместился Дмитрий Шмелёв.
– Спасибо, что забрал меня из этого дурдома, – глядя в затылок Фёдора, сказал Дмитрий.
– Да нет проблем, – немного нахмурившись, ответил Фёдор.
– Слушай, а что у тебя с лицом? – поинтересовался Дмитрий.
– Да я подорвался на мине два раза, – ответил Фёдор.
Машина свернула налево. С правой стороны были раскиданы частные дома из красного кирпича, по левую руку виднелся лес. На улице завывал ветер, срывал кленовые листья с деревьев. Фёдор курил, и прозрачный сигаретный дым выходил в бортовую боковую форточку автомобиля.
– Ну вот, мы в родных краях, – улыбаясь, сказал Фёдор.
– Я это уже ощущаю, – ответил Дмитрий.
Машина повернула направо и остановилась напротив старого, недавно покрашенного в зелёный цвет двухэтажного деревянного дома. Фёдор вышел из машины, открыл багажник, вытащил оттуда инвалидное кресло.
– Так, на счёт три, – схватив под мышки Дмитрия, сказал Фёдор.
– Раз, два, три, – сосчитал Дмитрий.
Фёдор пересадил его легко, как ребёнка, в инвалидное кресло и поддержал правую ногу.
– Спасибо, ноги я сам закину, – сказал Дмитрий.
Он схватил двумя руками сначала правую ногу, приподнял, положил её на подножку. Потом точно так же пристроил левую. Фёдор взялся за ручки сзади и повёз приятеля к дому.
Но тот начал сопротивляться.
– Я сам, – Дмитрий положил руки на колёса и покатил инвалидную коляску к дому.
– Пока меня не было, здесь многое изменилось, – повернувшись к другу, сказал Дмитрий.
– Да, очень многое, – ответил Фёдор.
Из дома выбежала в зелёном платье и надетом поверх платья синем фартуке мать. Подбежала к сыну, обняла его. Из её глаз текли слёзы.
– Привет, мам, – обнял одной рукой женщину Дмитрий.
– Как ты, сына? – всхлипывая. поинтересовалась женщина.
– Всё хорошо, мама. Я дома.
* * *
Дмитрий едет по длинному коридору родного дома. На стенах недавно наклеены обои с рисунками. Под серым линолеумом скрипит деревянный паркет. Он поворачивает в свою комнату. Заезжает в неё, подбирается к письменному столу. На столе – компьютер, рядом с монитором – хрустальная ваза. Из неё торчат ручки и карандаши. Дмитрий раздвигает оранжевые занавески, и в комнату проникает тусклый дневной свет. На подоконнике он обнаруживает покрытый толстым слоем пыли фотоальбом.
Берёт его в руки. Чтобы лучше разглядеть снимки, включает стоящую на письменном столе лампу. Вспыхивает свет. Дмитрий сдувает пыль с альбома, кладёт его на колени и открывает. Внимательно всматривается в первые фото. На одном он в синих шортах и чёрных боксёрских перчатках. С улыбкой от воспоминаний, он листает альбом. В доме царит тишина. На следующем фото он же сидит в синей олимпийке за рулём «Жигулей» шестой модели. На лице всё та же улыбка. Тишина в доме вдруг прерывается криком мамы. Она зовёт его, как когда-то в детстве, кушать свеженькие беляши. Дмитрий отвечает:
– Нет, я не хочу.
Мама заходит в комнату, обнимает его за плечи и снова всхлипывает. Дмитрий успокаивает:
– Мама, не волнуйся, всё в порядке. Я же вернулся.
– Да, главное, что ты есть.
* * *
Вечером того же дня Дмитрий в ночном клубе. Погода на улице ненастная, ливень барабанит по асфальту. На сцене ночного клуба играют рок-музыканты.
– Что ты грустишь? – перекрывая музыку, крикнул сидевший рядом с Дмитрием за столом Фёдор.
– Не поверишь, я бы всё отдал, чтобы встать на ноги. А в будущем завести семью. Но будущего нет такого, – повернув к нему кресло, сказал Дмитрий.
– Да брось ты. Главное – жив, – подбадривая его, ударил ладонью по плечу Фёдор.
– Да, но я – овощ, – печально буркнул в ответ Дмитрий.
Музыка стихла. Музыканты ушли, а на сцену вышли обнажённые красавицы – брюнетка и блондинка. Они начали крутиться на металлических шестах. Из чёрных колонок, висевших над сценой, лилась музыка, похожая на шум прибоя. Фёдор закурил. К ним подошла в короткой красной юбке с обнаженной грудью длинноногая рыжеволосая официантка.
– Пиво, мальчики, – блеснув белоснежной улыбкой, сказала она и поставила на стол две тёмных ледяных бутылки пива.
– Спасибо, крошка, – ударил её по попке Дмитрий.
Фёдор пошёл к бильярдному столу. Там стоял здоровый коренастый мужик лет 35, лысый, но с седыми висками.
– Может, сыграем? – спросил Фёдор.
– Разбивай, – выпуская дым изо рта, произнёс мужик басом.
Дмитрий подъехал к ним и принялся следить за игрой, попивая пиво и хмуря брови.
– Ты представляешь, я воевал, а на меня всем наплевать, – раскачиваясь около бильярдного стола, произнес он.
– Успокойся! Все будет хорошо, – ответил Федор.
– Мне на всё наплевать, – возмутился Дмитрий.
– Слышь, парень. Заткнись. Думаешь, если есть каталка, то тебя все должны жалеть? – ударяя кием по шару, произнёс лысый.
– Что? – не понял Дмитрий.
– Ты тут не единственный десантник. Я воевал в Дагестане, и в первый день у нас полегло двадцать солдат, – затушил бычок о жестяную пепельницу мужик. – Так что не роняй мне слёзы в пиво. Послужил, вот и всё, привыкай. Хватит ныть.
– Федя, это что за урод? – повернулся Дмитрий к другу.
– Я не знаю. Да ну его, не бери в голову.
– Знаете что, – ударив кулаком по бильярдному столу, крикнул Дмитрий. – Вы все уроды!
– А ты – тряпка, штопаное дерьмо, – ударил кием в пол лысый.
– Что ты там вякнул? – попытался схватить его за куртку Дмитрий. – А ну иди сюда.
– Ну, давай, ударь меня, чертов инвалид, – нахмурился мужик.
– Да я тебя и сидя порву, – замахнувшись рукой, кричал Дмитрий.
К лысому подошли два здоровых охранника и схватили его за руки.
– Ты заткнись, – подошёл и закрыл собой Дмитрия Фёдор.
Он взял коляску Дмитрия за ручки повёз его к выходу.
– Постой, отпусти меня, я еще хочу выпить, – сопротивлялся тот.
– Я думаю, тебе уже хватит.
– Нет, не хватит, – сердился Дмитрий.
Друг подвёз его к столу. К ним подошла та же официантка и принесла на чёрном подносе бутылку водки. Дмитрий схватил её, мгновенно открыл и начал залпом пить. В клубе зазвучала музыка восьмидесятых.
– Братан, подтолкни меня, – подъезжая к сцене, сказал Дмитрий.
– Ты борщишь. Я думаю, на сегодня достаточно развлечений, – прошептал Фёдор.
– Нет, не достаточно, я ещё не нагулялся, – заезжая на кресле на сцену, произнес Дмитрий.
На подиуме девушки извивались у шеста, как змеи в джунглях. Он начал в такт музыке крутить головой и ездить по сцене.
– А у тебя неплохо получается, малыш, – сказал ему брюнетка.
Дмитрий пил водку из горла и улыбался.
– Тренировался, наверное? – держась руками за шест, осведомилась блондинка.
– Всю жизнь, девочки, ради вас, – он швырнул на сцену пустую бутылку. Та мгновенно разбилась, и осколки разлетелись по сцене. Девушки взвизгнули и убежали. Дмитрий качнулся еще раз, кресло поехало вперед, и он упал на спину прямо на сцену.
– Опять нажрался до поросячьего визга, – схватил его за плечи Фёдор.
– Плевать на эту чёртову жизнь, – орал Дмитрий. – Дайте мне кресло, я хочу танцевать!
* * *
На улице ветер и ливень не прекращались. Лило, как из ведра.
– Спасибо, Федя, – пьяным голосом говорил Дмитрий.
Его коляска заехала на порог дома. В прихожей загорелся свет. В белой ночной сорочке вышла мама.
– Что с тобой? Ты опять пьян? – спросила она.
– Привет, мам, – заикающимся голосом сказал Дмитрий.
– Ты опять пьяный. Боже мой! Мой сын – алкоголик, – мама подошла к коляске и обняла себя за плечи.
Дмитрий сорвался со стены в прихожей деревянный крест и стал на него смотреть.
– Не тронь крест, – вырвала у него распятие из рук мать.
Дмитрий крепко держал распятие правой рукой, не отдавал. А левой крутил колеса инвалидной коляски в свою комнату.
– Вот в это ты веришь, – показывая матери распятие, говорит Дмитрий. – Ты в это веришь, а я – нет.
Он заехал к себе в комнату, мать зашла следом за ним, включила свет.
– Я больше не верю в него! Он провисел всего три дня, а мне всю жизнь мучиться. Лучше бы я сдох! – кричал сын.
– Думай, что ты говоришь, – села на кровать мать.
– В этом проблема, мама! Мне еще жить, крутить колеса, напоминать про Афганистан. Общество меня не хочет видеть. Всем плевать на меня.
– Сынок, давай поговорим! – просила мама.
– Нет, мама, мы не будем говорить сейчас. Я – долбаный дебил, что верил в любовь. Ладно, давай завтра поговорим.
– Не доводи меня до слез, сынок, успокойся.
Дмитрий подъехал к письменному столу и сильными руками перевернул его вверх дном. На пол с грохотом упал монитор. Рассыпались ручки и карандаши.
– Сержант, взвод построен! Смирно! Налево, шагом марш! – переходя на истерический крик, отдавал честь дрожащей правой ладонью Дмитрий.
