Сергей Анатольевич Шаповалов
Под знамением Бога Грозы
Все произошло неожиданно. Каскийцы без боя обошли ближайшие крепости, решив ударить в самое сердце Хатти. Дозорный подняли тревогу слишком поздно, когда уже по всем дорогам к Хаттусе стекались отряды врагов. Помощи ждать было неоткуда.
Единственное, что успели – отослали гонцов в Куссару и Арину. Но никто не тешил себя надеждами. С самого начала защитники готовились к тому, что город падет, и пощады не стоило ждать от безжалостных захватчиков. Оставалось только подороже продать свою жизнь.
Арнуванда, как это звучит не прискорбно, предал свой народ. С несколькими вельможами из своего окружения тайком, под покровом ночи, правитель покинули столицу. Он прорвался, уведя с собой всех воинов Богини Вурусему. Фазарука до самого конца думал, что Арнуванда решился на хитрый маневр: когда враг завязнет, штурмуя стены, лабарна ударит каскийцам в спину. Но напрасно надеялся. Лабарна Арнуванда просто-напросто – бежал.
Касикйцы сразу же ринулись на стены. Первый штурм отбили ценой больших потерь. Весь день шел жестокий бой. Защитников поубавилось, хотя и враги вечером долго собирали трупы и разводили огромные погребальные костры. Но к концу дня к каскийцам подтянулся обоз с метательными орудиями. Они принялись усиленно готовиться к новому штурму. В городе так же не спали всю ночь: как могли, укрепили южную стену. Воинов осталось немного. Из горожан все, кто способен держать оружие, встали на защиту. Кузнецы использовали весь металл, что у них имелся в запасе. Даже дорогие чеканные блюда переплавлялись в наконечники стрел. Женщины срезали волосы и плели тетиву для луков. Мальчишки собирали камни.
С рассветом каскийцы двинулись на новый штурм. Лезли со всех сторон. Они даже попытались взобраться по скалам на Северную стену. На головы нападавшим лили кипяток и сыпали раскаленный песок. Кровь стекала по камням до самой земли. К исходу дня врагу все же удалось захватить Ворота Лабарны и две сторожевые башни. Ночью сражение перекинулось на улицы. К утру каскийцы добрались до Верхнего города. Они притащили таран, чтобы взломать ворота Северной цитадели. Но ворота распахнулись сами, и воины храмов вступили в схватку. Сута19 со стен атаковала стрелами. Натиск был настолько сильным и неожиданным, что каскийцы попятились. Их почти удалось выбить обратно из города. Бой вновь закипел на стенах. Тогда разъяренные захватчики подожгли город. Воспользовавшись тем, что горожане бросились тушить свои дома, каскийцы навалились на ворота Лабарны. К исходу ночи враг вновь ворвался в Хаттусу.
Все же силы были неравные. Защитники отступили к святилищу богини Сауски и к Северной цитадели. Новый день – и новый штурм. Храм Сауски был разрушен до основания. Сражение за халентуву проходило особенно жестоко. Каскийцы потеряли под стенами Северной цитадели многих лучших воинов. Последняя горстка защитников укрылась в мавзолее Лабарны. Жар от пылающей халентувы заставил убраться захватчиков из Верхнего города. Затем они и вовсе покинули сожженную Хаттусу. Погрузив награбленное в телеги и, кое-как кремировав убитых, каскийцы двинулись обратно.
– Неужели Хатти погибла? – произнес Цула, и сам испугался своих слов.
– Не говори так! – воскликнул Суппилулиума.
– Каскийцы, еще при лабарне Тудхалии отобрали у нас город Ненассу на севере, – напомнил Фазарука. – Две мощные крепости в Нижней стране: Туванува и Уда захвачены Арцавой. Арауны разорили всю Гассию. Аццийцы захватили город Самуху и разграбили всю Верхнюю страну. Из Исувы пришло войско и разорило Тегераму. Воины Арматана захватили Киццуватну. Пока жива была Хаттуса – наш священный город, – жила и надежда на возрождение Великой Хатти. Теперь Хаттуса сожжена. От страны остался только город Куссара, да Цапланда, где правит твоя мать – солнцеликая таваннанна. Нерик – город праздников может захватить отряд из сотни человек. Стены Каниша вот-вот развалятся. Мы со всех сторон окружены врагами. Неужели наступят времена, когда слово хетт будет равнозначно слову – раб?
Суппилулиума молчал. Все, что говорил Фазарука, он и так знал. Понимал и то, что с падением Хаттусы, погибла великая держава, основанная божественным Лабарной.
– Мне надо поговорить с Бога Грозы. Он мой небесный отец. Он знает все. – С этими словами Суппилулиума подошел к камню Хуваси. Пламя Агниса осветило его лиц. Юноша устремил взор к грозному лику вершителя.
– О, могущественный мой отец и покровитель. Помоги мне. Дай совет. Вдохни в меня мужество и разум. Направь на верный путь недостойного сына твоего, – шептал страстно он, прижимая руки к груди.
С каменного свода сорвалась капля и упала прямо в чашу со священным огнем. Пламя сердито затрещало, разбрызгивая масло. Цула и Фазарука воскликнули от изумления. Никто не сомневался, что свершилось знамение.
– Великий, разреши, я позову жреца. Уцелел один, – предложил Фазарука. – Он сможет растолковать знамение.
– Не мешай, – шикнул на него Цула и поманил к выходу.
Через некоторое время Суппилулиума вышел из мрака мавзолея, щурясь от яркого солнечного света. Его лицо выражало полное спокойствие. Все собрались вокруг и ждали слов повелителя.
– Бог Грозы объяснил мне из чего состоит наша земля, Великая Хатти. – наконец произнес он. Голос звучал спокойно, ровно. – Великая Хатти – это народ: плугари, жрецы, воины, ремесленники – простые люди, которые своими руками добывают себе хлеб. На них держится весь мир. Не землевладельцы растят ячмень и собирают фрукты – это делают плугари и садовники. Не телепурии20 строят городские стены и возводят дворцы, а каменщики и плотники. Полководец, даже самый искусный, не разобьет противника без преданных воинов. Мой отец, Бог Грозы сказал: – Собери армию из простого народа. Наемники сражаются за плату, а простой плугарь – за родную землю. Цена несоизмерима. Землю, которая тебя вскормила, вырастила, землю, в которой покоятся кости предков, нельзя оценить! Тебе нужно возглавить мстителей. Но если стране суждено погибнуть, ты должен первым пасть в сражении, – так велел мне отец, бог и покровитель Хатти. И я, чего бы это мне не стоило, соберу великую армию и освобожу священную землю. Иначе – зачем мне жить? Зачем есть хлеб? Я не могу смотреть в небо и радоваться солнцу, когда под ногами пепел, а в ушах звучат стоны.
– Мы готовы пойти за тобой! – горячо поддержал его Фазарука. – Многие помнят, как ты отважно сражался в рядах войска Богини Вурусему, когда твой отец лабарна Тудхалия освобождал Киццуватну. Он всегда гордился тобой. Ты смело вел в бой колесницы и не прятался от стрел.
– Мы верим тебе! – откликнулся Цула.
–Аха! Аха! – закричали воины, потрясая оружием.
– Тогда нам надо поспешить в ближайший уцелевший город, – решил повелитель.
– Самый близкий город – Нерик, – посоветовал Фазарука.
– В Нерик! – согласился Суппилулиума.
***
Нерик сдался без боя. Небольшой городок, даже не городок, а поселение земледельцев и ремесленников, приютился на склоне холма. Здесь не было стен со стрелковыми башнями и рва с водой. Городок окружал простой земляной вал. Каскийцы без труда разоружили охрану. Затем занялись грабежом. Вынесли все золото и серебро из единственного храма, посвященного Богу Солнца. Обшарили дома. У жителей отняли скот и зерно. Добро погрузили на высокие телеги, запряженные волами. Крепких мужчин, годившихся для работ, связали и погнали в рабство. Грабители спешили догнать основное войско, поэтому дома не стали поджигать.
Волы еле тащили одноосные телеги, груженные награбленным добром. Воины подгоняли пленных, безжалостно орудуя плетьми. Вместо воды утоляли жажду отличным выдержанным вином. Радовались очередной легкой победе.
За поворотом каскийы заметил на холме человека. Решили, что это один из местных жителей. Вовремя штурма города удрал, а теперь ждет, когда они уберутся.
– Эй! Спускайся сюда, или я поднимусь и отрежу тебе уши, – закричал один из грабителей.
Но человек не обратил никакого внимания на угрозу.
– Ах ты, презренный хетт! – каскиец гневно отбросил в сторону кувшин с недопитым вином и схватился за топор. – Не желаешь повиноваться?
– Оставь его, – посоветовали товарищи.
– Нет! – упрямился каскиец. – Я хочу расколоть череп этому шакалу.
– Зачем он тебе? Подумаешь, какой-то бедняк. Давай, лучше еще выпьем вина.
Но неугомонный воин кинулся на холм, размахивая топором. Приблизившись, он с удивлением увидел перед собой крепкого юношу в дорогих воинских доспехах. Мародер бегло оценил, сколько можно выручить за золотые серьги, серебряные браслеты и высокий медный шлем с гребнем из конских волос. А какой чудный красный плащ! Его он оставит себе. Не у каждого вождя имеется такая красивая одежда. Плащ на плече скрепляла серебряная брошь в виде головы быка. Только за одну эту брошь можно выменять стадо овец. Окинув все хозяйским глазом, он размахнулся топором, но рубануть не смог. Рука не слушалась. Он встретил взгляд, полный ненависть и презрение. Юноша даже не дрогнул. Ни капли страха в глазах.
Каскиец не успел опомниться, как удар тяжелого копья в живот согнул его пополам. Грабитель покатился вниз, ломая колючие кусты терновника.
– Повелитель, ты поступаешь неосторожно! – Рядом с юношей появился Цула. Он вытер пучком травы окровавленный наконечник, поправил на поясе широкий меч с простой отделкой. Не каждая рука могла бы владеть таким тяжелым оружием. Смуглое скуластое лицо, словно гранитная скала, выражало бесстрашие и спокойствие. Хищный нос с горбинкой немного искривлен. Тяжелый подбородок и небритые щеки украшали старые шрамы.
– Не беспокойся за меня, Цула, – безразлично ответил Суппилулиума. – Меня оберегает Бог Грозы.
Каскийцы, увидев, как погиб их товарищ, пришли в гнев. Несколько воинов кинулись на холм. Снизу они не могли видеть, что на вершине холма, помимо двух дерзких хеттов выстроились копьеносцы, готовые к атаке, а сзади к обозу подкрадывались легковооруженные воины суты. Все произошло быстро. Мародеров атаковали со всех сторон. Началась безжалостная резня. Разгром довершили колесницы, вихрем пронесшиеся по полю битвы. Тех немногих бегущих, которым удалось вырваться, настигали меткие стрелы и метательные копья. Никто из врагов не ушел живым.
Небольшое войско победно вошло в Нерик. Жители падали на колени перед колесницей Суппилулиумы, приветствовали освободителя громким «Аха!». Повелитель распорядился вернуть все награбленное горожанам. Сам, лично передал жрецу Бога Солнца драгоценности, которые каскийцы вынесли из храма.
Цула построил все немногочисленное войско на храмовой площади. Всего три сотни копьеносцев. Все в нагрудниках из толстой кожи. Медные шлемы начищены до блеска и украшены высокими гребнями конских волос. Острые наконечники копей устремились в небо. На овальных плетеных щитах, обтянутых толстой кожей, одинаковый бронзовый орнамент. Короткие синие плащи перекинуты через левое плечо. Рядом встали десять боевых колесниц, в каждой – пар высоких стройных коней. По три колесничих в повозке, вооруженные короткими копьями, небольшими овальными щитами и луками. Еще около полусотни воинов легкой суты замыкали фланг.
Жители города стекались к храму, чтобы поблагодарить своих освободителей. Несли хлеб, сыр, вино, чудом уцелевшее после грабежа, – готовы были отдать последнее.
Громким «Аха!» воины встретили своего предводителя. Суппилулиума на колеснице проехал перед строем и швырнул оземь шест с волчьей головой – символ могущества воинов Каски.
– Славные сыновья Хатти! – голос звучал громко, чисто. – Пепел остался от Хаттусы. Скоро пепел останется от всей страны, если мы не встанем на ее защиту. Есть у Хатти войско сильнее нашего. Но где оно, и когда ждать от него помощи? Если могучими львами правит трусливый заяц, то даже стая облезлых шакалов одержит над ними верх. Сейчас нас мало, но скоро к нам примкнут те, у кого отняли все до последнего зернышка, у кого убили родных или превратили в рабов, те, для кого Хатти – родная земля, и они не могут равнодушно смотреть, как вытаптывают поля, вырубают сады, оскверняют храмы. Пришел час мести! Если сможем отстоять Родину – ждет нас вечная слава. Потомки будут гордиться нами, слагать про нас песни. А если не сможем – умрем всеми забытые, а дети наши вырастут рабами. Сразимся!
– Аха! – дружно ответили воины.
– Позволь нам, недостойным обратиться к тебе, – попросил широкоплечий ремесленник в грубой шерстяной одежде, встав на одно колено перед колесницей предводителя.
– Кто это? – спросил Суппилулиума у Фазаруки, указав на толпу горожан.
– Народ. Ты позвал – они пришли.
– Чего вы хотите? – спросил Суппилулиума у ремесленника.
– Возьми нас в войско. Разреши дать воинскую клятву верности. Мы хотим сражаться за свою землю.
–Я не обещаю богатой добычи. И не каждый из вас вернется. А, возможно, и все мы погибнем, – предупредил Суппилулиума.
– Мы готовы умереть, лишь бы больше враг не разорял нашит дома, – закричали горожане. – Не осквернял наших храмов. Не угонял наших детей в неволю.
– Пусть будет так, – согласился повелитель.
Фазарука кое-как выстроил земледельцев и ремесленников по росту. Все их облачение – простая одежда из домотканой материи, грубая кожаная обувь. Некоторые надели доспехи, подобранные с поля боя. Вооружились, чем смогли: копьями, топорами, у некоторых за спиной висели чехлы со стрелами, через плечо тугие охотничьи луки. Фазарука покачал головой. Воины из них – так себе: не обучены, не подготовлены. Но их было много, и все они рвутся в бой.
Настало время присяги. Перед строем вышел Цула. Его могучий голос прозвучал как раскат грома:
– Славные воины, быки Хатти! Вы сметете все на своем пути. Вы растопчите грязных шакалов, дерзнувших забежать на ваше пастбище! И никто не страшен вам, потому что поведет вас в бой сын Бога Грозы!
Войско вскинуло вверх копья. Трижды громкий возглас “Аха!” прозвучал над долиной, и прокатился долгим эхом в горах.
– Присягнем ему на верность! Жизнь наша пусть принадлежит ему!
Цула разломил лепешку белого хлеба со словами:
– Пусть будет разломлен, как этот хлеб каждый, кто нарушит присягу.
– Да будет так! – хором ответили воины.
Фазарука вынес женскую накидку и серебряное зеркальце на длинной ручке.
– Пусть станут женщинами мужчины, изменившие присяге, – сказал он. – Пусть вместо воинских плащей носят женскую накидку, а вместо меча – зеркало.
– Да будет так! – воскликнули воины.
Перед строем вывели двух нищих бродяг: слепого юношу и глухого старика, одетых в лохмотья.
– Пусть оглохнет и ослепнет тот, кто изменит присяге! – прогремел Цула.
– Да будет так! – ответили воины.
– Беру в свидетели всех Богов, – вступил Суппилулиума, – что не буду прятаться за вашими спинами. Если всем нам суждено умереть, умру вместе с вами, но не покину поле битвы. Если нарушу клятву, пусть имя мое будет забыто навсегда, а душа никогда не найдет покоя на небесных пастбищах моего отца.
– Аха! Аха! Аха! – дружно прогремело войско, приняв клятву полководца.
2
Племена каскийцев возвращалась домой с великой победой и богатой добычей. Множество телег с награбленным добром тянулось на север нескончаемой вереницей. Погонщики перегоняли огромные стада скота. Тысячи пленных следовали за обозом.
Инаш, один из вождей многочисленного племени, Старший Волк, приказал остановиться на берегу небольшой реки и развернуть шатер. На привалы каскийцы останавливались задолго до заката. Каждый вечер – праздник с вином и музыкой. К ночи напивались до бесчувствия.
Вождь по-хозяйски вошел в шатер, уселся на пестрый мягкий ковер и приказал подать вина и закуску.
– Господин, к тебе гость, – доложил слуга.
– Пригласи его, – разрешил Инаш.
Полог у входа решительно взлетел, и перед вождем предстал высокий жилистый человек с неприятным худым лицом. Большой горбатый нос и пронзительные черные глаза делали его похожим на хищную птицу. Длинный дорогой плащ совсем запылился от долгого пути. Пыль густым слоем покрывала добротные кожаные башмаки с острыми носами, загнутыми кверху. Инаш узнал тайного посланника из Митанни21.
– Да прибудет с тобой здоровье, сила и милость богов, – поприветствовал посланник вождя, как старого доброго знакомого.
– И тебе того же. – Инаш предложил гостю вина и указал место, напротив. – Присаживайся. Как здоровье божественного правителя Тушратты22? – вежливо поинтересовался он.
Гость опустился на ковер, скрестив ноги, пригубил вина из серебряной чаши.
– Божественный восхищен твоей победой. Хаттуса разрушена, и теперь войска Митанни легко захватят южные земли хеттов. Отныне только два правителя будут главенствовать над миром: солнечный Эхнэйот на юге и божественный Тушратта на севере. К тому же их связывают родственные узы. Сестра Божественного Тушратты была второй женой у солнечного Аменхотепа, отца нынешнего повелителя Обеих Земель23.
– Слышал эту историю, – кивнул вождь каскийцев. – Однако еще доходили слухи, что нынешний правитель Та-Кемет24 не очень жалует вельмож своего отца, да и к родственникам относится холодно.
– Возможно, – согласился посланник. – Но Тушратта собирается отправить старшую дочь Гилухепу в жены солнечному Эхнэйоту.
– Вот как! – многозначительно протянул вождь. – Пусть Боги ему помогут.
– Поговорим о деле, – посланник отставил в сторону чашу с недопитым вином. – Вы сделали свое дело, – требуй оплату. Тушратта готов щедро наградить тебя.
– Золото и скот нам не нужен. Мы и без того захватили достаточно, – похвастался вождь. – Я хочу попросить божественного Тушратту позволить нам властвовать в землях Исувы.
– Хотите оловянные рудники? – догадался посланник. – Зачем они вам? Разве у тебя есть мастера по металлу? Не слышал, чтобы каскийцы славились хорошей бронзой.
– Бронзу мы не плавим, верно, но почему бы оловом не торговать?
– Я доложу божественному о вашей просьбе, – пообещал посланник.
Внесли зажаренного на вертеле барашка. На серебряное блюдо стекал жир. Мясо покрывала аппетитная коричневая корочка.
– Угощайся, – вежливо предложил Инаш, позволив гостю первому выбрать кусок пожирней.
Снаружи раздался взрыв хохота, зазвучали застольные песни.
– Не очень-то ты заботишься о дисциплине в войске, – с укором взглянул посланник на вождя.
– А кого бояться? – пожал плечами вождь. – Кто посмеет потревожить нас? Позади тяжелая битва. Пусть теперь воины отдохнут, повеселятся.
– А куда делся лабарна Арнувандой? Жив ли он? Или погиб, защищая Хаттусу?
– Прячется где-то в Бычьих горах. Дрожит от страха. Его воины разбежались.
– Почему не ловите его?
– Пытались. Но этот трусливый шакал успел далеко убежать, поджав хвост. Да разве же это правитель? Если бы он вышел к нам навстречу и сразился, как подобает настоящему лабарне, я бы его похоронил со всеми почестями. Но после того как он удрал, бросив свой священный город, мне даже его имя произносить противно.
– Но у хеттов еще остались силы. В Арине и в Куссаре есть отряды копьеносцев.
– Они нам не страшны, – беззаботно отмахнулся Инаш. – Надеюсь божественный Тушратта справится с ними, когда начнет захватывать земли хеттов. А мы намерены возвратиться домой. По дороге опустошим селения и уничтожим посевы. Где пройдут каскийцы, там останется пустыня.
– Удачи тебе. – Гость поднялся. – Мне пора.
Посланник удалился, а Инаш пригласил в шатер самых именитых воинов и продолжил пир. В самом разгаре попойки их побеспокоил слуга. Он сообщил неприятную весть: убежало около сотни пленных.
– Кто их стерег? – насупился Инаш, недовольный не столько от потери рабов, сколько об испорченном веселье.
– Стражников убили.
Все недовольно загудели: надо рабов поймать и наказать.
На поимку беглецов вождь послал небольшой отряд. Но к утру никто не вернулся. Инаш забеспокоился: пропали его лучшие воины. Обоз давно скрылся за холмами, а вождь все ждал. Наконец он отрядил сотню человек во главе с опытным старым воином на поиски. Сам двинулся вслед за обозом.
Только на следующее утро отряд догнал вождя. Без пленных, изрядно потрепанные. Да и самих каскийцев осталось едва больше двух десятков. Инаш пришел в ярость. Что произошло? По рассказам оставшихся в живых, на них внезапно налетело хеттское войско. Спастись удалось только бегством.
– Неужели Арнуванда вздумал меня дразнить? Заяц решил подергать тигра за хвост, – пылал от гнева Инаш
– Нет! Это был не Арнуванда, – объяснил один из воинов. – Я видели во главе хеттов молодого безбородого юношу. Он бесстрашно врезался в самую гущу сражения на колеснице и сеял вокруг себя смерть. Его глаза пылали, словно угли, а стрелы отскакивали от груди, как от гранитной скалы. Рядом стоял огромный воин. От удара его палицы головы трескались, как скорлупа ореха.
Инаш растерялся. Вскоре его слух омрачила другая весть: хетты неожиданно налетели на отряд, промышлявший грабежом где-то на западе. Перебили всех. Послали погоню, но никого не обнаружили. Хетты так же неожиданно исчезли, как и появились. Все бы ничего, но был убит один из вождей большого племени – один из Старших Волков. Такой дерзости со стороны хеттов терпеть нельзя!
Инаш, как один из старших, решили созвать совет.
Вожди собрались на следующий день. После нудной дневной жары наступили долгожданные прохладные сумерки. Развернули пестрые шатры на широкой поляне, недалеко от густого леса. Слуги суетились, готовя ужин. Запылали костры. Зашипело мясо на углях. Вожди расселись в круг. Совещались долго. Одни предлагали остаться в землях Хатти и окончательно разгромить хеттов. Поймать Арнуванду, захватить и разрушить последние уцелевшие города Куссару и Цапланду. Превратить земли Хатти в безлюдную дикую степь. Но другие, более осторожные, и вместе с ними Инаш, уговаривали поскорее уйти за реку Куммесшуху. Воины, обремененные награбленным добром, не захотят воевать, да и дома их заждались. Единственное: надо объединить усилия и изловить наглых хеттов, тех, что дерзко нападают на их отряды. Спорили горячо, порой переходя на крик, но к единому мнению так и не пришли.
Устав от препирательств, вожди решили повеселиться всласть, раз уж собрались. Завтра можно продолжить Совет. Вино плескалось в кубках. Слуги подали закуску. Музыканты забренчали на иннцинарах, услаждая слух вождей. Веселье стихло далеко за полночь. Охмелевших вождей слуги разнесли по шатрам. Ночная тишина окутала долину. Стражники крепко спали. Даже угли в кострах тлели лениво. Подгорел на вертеле забытый поваром поросенок.
Словно внезапный порыв ветра, из темноты выскочили колесницы и с грохотом промчались по спящему лагерю. Горшки с каменным маслом и горящие стрелы полетели в шатры. Пламя взвилось в небо и смешалось с черным едким дымом. В лагере поднялась паника. Каскийцы спросонья не сообразили сразу, что твориться. Понятно, что на них напали. Но кто? Откуда? Они хватались за оружие, выбегали из шатров и кидались друг на друга. А в это время со всех сторон разили меткие стрелы и камни с пращей. В огненном хаосе воины, не разбирая, рубили направо и налево. Наконец Инашу с помощью своих телохранителей удалось подавить панику и кое-как организовать оборону. Поняв, откуда летят стрелы, они бросились к лесу, но таинственный враг исчез. Никаких следов.
Небо начинало сереть. Мрак ночи уходил в горные ущелья вместе с сырым туманом. На поляне среди обгорелых дорогих шатров валялись десятки убитых. Ни одного чужого не нашли среди мертвых. Каскийцы наспех сожгли тела соплеменников и насыпали невысокий курган над их останками. Затем поспешили убраться поскорее, побросав скот и половину повозок.
Страх начал разъедать непобедимое войско, как гниль разрушает крепкое дерево. Страх перед неуловимым грозным хеттским отрядом заставлял Инаша вскакивать по ночам от каждого шороха, вздрагивать от каждого камня, сорвавшегося с горы. Не проходило и дня, чтобы хетты не напали. Они внезапно появлялись там, где их меньше всего ожидали. Стремительно налетали, устраивали погром, освобождали пленных и бесследно исчезали. В погоню уже никто не бросался. Хетты надежно готовили отход. Не единожды преследователи попадали в хитрые засады и еле уносили ноги.
Весь обратный путь неустрашимой армии был отмечен похоронными курганами. Вскоре все каскийцы с ужасом произносили имя Суппилулиумы, как имя злого Бога. А грозный отряд мстителей рос с каждым днем. К нему примыкали обобранные земледельцы, ремесленники из разоренных городов. Суппилулиума старался создать из разношерстного сброда крепкую армию с жесткой дисциплиной. Воины могли не есть и не спать несколько дней, делать быстрые переходы на огромное расстояние. Стойко переносили все лишения. Лучше умереть – чем быть изгнанным с позором из грозного войска Суппилулиумы. Никакого дележа добычи. Все сдавалось в общую казну. Воины слепо верили своему повелителю, ведь он был защитником Хатти. Но главное, он – сын Бога Грозы, и никто не смел в этом сомневаться.
Сам повелитель всегда первым рвался в бой. Его колесница врубалась в ряды каскийцев, словно ястреб в стаю уток. Рядом всегда стоял Цула. От одного вида этого грозного великана враг готов был бросить оружие и бежать. Цула мастерски орудовал тяжелым копьем с увесистым бронзовым наконечником. От сокрушительных ударов не спасали ни щиты, ни прочные доспехи.
Суппилулиуме не нуждался в шатре. Он спал, как и все – под открытым небом. Ложился прямо на землю. Клал под голову щит, а укрывался плащом. Ел редко – чем Боги накормят. Его дорогие доспехи изрядно попортили вражеские копья и стрелы. Расшитый золотом алый плащ повелитель сменил на простой, серый. Золотые перстни и браслеты пошли в награду самым отважным воинам. Зачем ему золото? Зачем ему уют? Он жаждал только мести, жестокой и беспощадной. И миг расплаты близится. Ответят каскийцы за все! За страдания народа, за сожженную Хаттусу. Ответят сполна!
