Сергей Анатольевич Фролов
Искусственный интеллект и архитектура сознания. Переход от Narrow AI к General AI
Вряд ли кому-то придет в голову называть пульт ТВ или кнопки лифта искусственным интеллектом – условный социологический опрос выявит скорее всего из ста опрошенных ноль желающих назвать эти дивайсы ИИ. Но если лифт начнет «распознавать» входящего и отвозить его на нужный этаж самостоятельно? Возможно, уже один из ста человек согласится назвать такую технологию ИИ. Если при этом лифт начнет «здороваться» приятным голосом, обращаясь к входящему по имени, и включать музыку, соответствующую его предпочтениям и настроению? Поддерживать беседу и отвечать на вопросы о погоде, курсе акций, событиях в мире? Если прямо из лифта можно включить микроволновку или компьютер в своей квартире? Можно предположить, что число тех, кто готов сказать, что такой лифт обладает ИИ – будет возрастать. Но превратит ли это лифт в ИИ на самом деле?
В какой же момент происходит переход от простой «технологии кнопок» к искусственному интеллекту? Ведь по сути ничего не меняется от того, что лифт теперь способен выполнять больше задач, чем просто отвезти своего пассажира на нужный этаж. Также, как смартфон или компьютер, лифт не становится умнее от количества программ и приложений, установленных на них. Возможно ли определить универсальный и объективных маркер или индикатор, которые однозначно укажут: это – искусственный интеллект, а это – просто гаджет. Отсутствие четких границ и критериев, отделяющих ИИ от технологии, софта, программного обеспечения – с одной стороны, и отсутствие явных аналогий с человечески интеллектом и сознанием – с другой, во многом породили новую волну скептицизма в отношении современного ИИ. В результате увеличивается число специалистов, которые полагают, что мы достигли «стеклянного потолка» на данном уровне развития технологии, которую с легкой руки МакКарти традиционно продолжают называть ИИ.
Чтобы называться «интеллектом», недостаточно быть способным выполнять отдельные, узкоспециализированные задачи, даже если они очень сложные и «интеллектуальные». Наши собственные требования к ИИ стали включать сходство с человеческим поведением и сознанием, что неизбежно включает в себя наличие эмоций, чувство ситуации, эмпатию, гибкость в общении, эластичность поведенческих реакций, чувство юмора и т.п.
«ИИ – это не волшебство, а просто набор инженерных методов и алгоритмов, каждый со своими сильными и слабыми сторонами, подходящий для одних задач, но не для других» (Marcus&Davis, 2019). Гаджетам недостаточно простого, рабского послушания нашим командам чтобы называться интеллектом, даже если их функционирование и решение задач идеально, безотказно, эффективно и приятно для пользователя, превосходя «интеллектуальные» возможности самого пользователя. «Всякая компьютерная программа сводится к спискам инструкций. Microsoft Word и PowerPoint сводятся инструкциям. Call of Duty и Minecraft сводятся к инструкциям» (Wooldridge, 2021). Для того, чтобы иметь сходство ИИ с нашим собственным интеллектом, требуется нечто большее – мы ожидаем от искусственного интеллекта и искусственной жизни такого же поведения как наше собственное. Но что это означает на самом деле? Что именно мы ждем от поведения ИИ? Насколько наши требования обоснованы и реалистичны?
Проблема перехода к искусственному интеллекту, уровня человека
В настоящее время «все виды ИИ функционируют в режиме узкоспециализированного ИИ (Narrow AI)» (Bostrom, 2014). При этом задача создать ИИ, аналогичный человеческому, до сих пор не была формализована и определена так, чтобы стало ясно – в каком направлении должны развиваться исследования и как должен выглядеть итоговый результат. Чтобы создать искусственный интеллект, уровня человека, необходимо сначала определиться с тем, что вообще представляет интеллект и сознание человека, а также определиться с тем, что подразумевается под понятием «искусственный интеллект», и какие у нас ожидания от его дальнейшего развития.
Это не философские вопросы ради дискуссии на общую тему. Понятие ИИ, введенное с легкой руки Джона МакКарти для того, чтобы отделить новое направление от кибернетики, оказалось блестящим решением с маркетинговой точки зрения, но содержательно оно не было определено в полной мере ни самим автором, ни его последователями. От названия «ИИ» впоследствии даже пытались отказаться, но было уже поздно – оно цепко и навсегда закрепилось в общественном сознании.
Марвин Мински предложил такое определение: «ИИ – наука о том, как создавать машины, способные выполнять такую работу, которая требовала бы человеческого уровня интеллекта» (Minsky, 1962, цитата по Sleeman&Bernsen, 1992; перевод цитаты – С.Ф.). Это определение не прояснило главную проблему и вопрос остался прежним – что означает: «интеллект, уровня человека»? Каковы критерии? В чем измерять и по какой шкале?
Благодаря МакКарти и Мински, мы оказались в интересной, но непростой ситуации – сначала был придуман термин «искусственный интеллект», а затем началось его наполнение содержанием и поиск стратегии дальнейшего развития, исходя из случайно сгенерированного названия. Если на начальном этапе, когда ИИ только зарождался, такое положение дел не представляло проблемы и даже способствовало развитию ИИ, то для перехода от AGI к NGI, требуется ясность и четкое определение – в чем содержательная разница Narrow ИИ и General ИИ, что составляет проблему перехода от ANI и AGI, и что в конце концов мы желаем получить в качестве ИИ, уровня человека.
Проблема архитектуры сознания
На данный момент ответ очень прост и категоричен: «правда заключается в том, что даже близко не представляем себе то, что хотим создать» (Wooldridge, 2021).
Основная проблема перехода к ИИ, уровня человека заключается в отсутствии концептуального понимания – что именно собой представляет архитектура интеллекта (сознания), какие базовые структуры и «небиологических» принципы лежат в основе его функционирования.
Решение проблемы архитектуры сознания сдерживается отсутствием необходимых и достаточных представлений об интеллекте (сознании) человека, базовых структурах и «небиологических» принципах, с помощью которых сознание оперирует элементами информационного поля и конструирует реальность для его владельца с целью последующего выбора наиболее адекватного поведенческого решения в каждый момент времени.
Попытки решить задачу «архитектуры сознания» человека (и вообще живых организмов) регулярно предпринимаются, тем не менее она до сих пор не решена и едва ли можно говорить о существенном прогрессе. На данный момент ни психология, ни нейробиология, ни другие дисциплины не смогли сформировать понятную и практичную концепцию архитектуры сознания. Отсутствие модели архитектуры сознания (интеллекта) не позволяет сформулировать конечную цель и задачу таким образом, чтобы перейти к практическому созданию ИИ, уровня человека.
Возможно, прежде чем искать «новую материю» или думать о «невообразимом», имеет смысл вернуться к базовым понятиям, устранить искажения и неопределенности в формулировках, а также восстановить логику процессов и закономерностей, чтобы получить ответ на самый главный вопрос – каким образом сознанию удается распознавать именно те элементы информационного поля и определять наиболее актуальную задачу, которая требует поведенческого решения в каждый момент времени.
Условием создания ИИ, аналогичного человеческому, является структурно-функциональный подход к реконструкции архитектуры сознания, направленный на установление базовых когнитивно-поведенческих структур и небиологических принципов конструирования картины мира, позволяющих сознанию выделять именно те элементы, которые имеют значение для выбора и принятия поведенческого решения в каждый момент времени.
Распознание – две задачи
В свою очередь, проблема распознания подразделяется на две основные составляющие. Первая – каким образом наш интеллект (сознание) выделяет из всей картины мира только те элементы, которые значимы для нашей жизни в каждый конкретный момент. Вторая – каким образом приоритизируются значимые для нашей жизни задачи, и по какому принципу происходит выбор наиболее адекватного решения? Человек, как на индивидуальному уровне, так и видовом не смог бы прожить и минуты без способности распознавать и выделять из всего бесчисленного множества элементов информационного поля те, которые имеют значение для нашей жизни, определять сами значения, и на их основе выбирать наиболее эффективное решение в каждой конкретной ситуации.
Вообще говоря, если бы мы смогли ответить на эти два вопроса – как отделять «значимое» из всей картины мира, и почему именно данные элементы информационного поля имеют значение, то можно было сказать, что основная часть концептуальной работы по созданию ИИ была бы выполнена. Связав распознание значения элемента и соответствующее поведенческое решение, возможно более четко определить направление для дальнейшего технологического развития ИИ. Однако на данный момент, именно эти базовые вопросы не имеют ответов, без которых индустрия ИИ остается в границах Narrow AI, создавая, по сути, продвинутые калькуляторы, лишенные фундаментальных признаков человеческого сознания – мышления, эмоций, сопереживания и т.п.
Глава 2. Проблемы ИИ и барьеры на пути к ИИ, уровня человека
«Родовые проклятия» ИИ
В настоящее время для развития технологий в рамках Narrow ИИ, серьезных и глубоких знаний о психологии, сознании и биологии – не требуется. Основной объем работы и решений приходится на программирование, технологии, алгоритмы и т.п. Но если наши амбиции устремляются к созданию ИИ, уровня человека, то баланс существенным образом смещается в пользу психологии и смежных дисциплин – биологии, социологии, математики, логики, философии, антропологии, нейропсихологии и нейролингвистики, когнитивных дисциплин и др.
С одной стороны, предполагается, что ИИ уровня человека, обязательным образом должен интегрировать наиболее прогрессивные достижения этих дисциплин и накопленные научно-практические знания о человеке, сознании, мозге, интеллекте, мышлении и т.п.
С другой стороны, наряду с достижениями, ИИ вынужден наследовать нерешенные проблемы смежных дисциплин, которые зачастую в неизменном виде, некритично и подспудно переносятся в сферу ИИ. Удивительным образом эти «родовые проклятия» практически полностью совпадают с теми понятиями и феноменами, в которых индустрия ИИ ищет надежную опору для своего дальнейшего развития. В том числе, к таковым относятся наиболее фундаментальные и ключевые понятия, такие как: сознание, интеллект, психика, поведение, эмоции, эволюция, естественный отбор и др.
Например, на данный момент психология обладает лишь примерными знания о том, что представляют собой эмоции, зачем они нам, какова их адаптационная функция и эволюционная история. Не менее ускользающим понятием является сам термин «психика» – наука не способна однозначно указать виды, которые являются носителями и обладателями психики – только лишь человек, «высшие» млекопитающие или другие живые организмы тоже?
Также психология до сих пор не смогла определиться с тем, что именно является источником психики и сознания – мозг и нервная система или возможны другие варианты? Если мозг и нервная система – это источники психики и сознания, то как быть с «донервными» видами – бактериями, грибами, растениями и др.? В соответствии с такой логикой, не обладая нервной системой, они не могут обладать психикой и сознанием. Но в таком случае, каким образом организмам без психики и сознания удавалось распознавать и решать задачи выживания и репродукции в течение сотен миллионов лет? Как удавалось выживать и процветать организмам в «допсихическую» и «досознательную» эпоху, если они не имели функционала распознания и принятия решений?
В результате каких явлений и процессов организмы стали обладать сознанием и/или психикой? В какой момент истории жизни на Земле возникает сознание и психика – в ходе эволюции или сразу же в момент зарождения жизни? Какой психикой обладал LUCA – первый живой организм на Земле?
Что вообще из себя представляет эволюция психики и сознания, в чем ее измерять и по какой шкале? Психология также не сильно помогла в этом вопросе – эволюция психики и сознания также не имеет единой теории и концепции. Разработанная еще в Советском Союзе основателем психологического факультета МГУ, Леонтьевым Алексеем Николаевичем теория эволюции психики (Леонтьев, 1972), фактически, до сих пор остается единственной признанной теорией в отечественной психологии. Концепций эволюции сознания разработано на данный момент несколько, в том числе и автором данной работы («Эволюция сознания: пять базовых когнитивно-поведенческих паттернов», Фролов, 2021), но единой общепринятой теории эволюции сознания в настоящее время, тем не менее, на данный момент не существует.
В чем разница между сознанием, мышлением, интеллектом и психикой? Что такое интеллект, и в чем он измеряется применительно к живым организмам помимо человека? Аналогичные вопросы вызывают другие привычные термины научного обихода, в том числе – сознание, поведение, личность, инстинкты, эволюция и даже – жизнь. Строго говоря, однозначных определений и четких критериев для этих понятий до сих пор не существует, а имеющиеся – вызывают больше вопросов и споров, чем проясняют суть явлений.
Когнитивные дисциплины также не дают ответа на вопросы – что представляет собой архитектура сознания? Каковы базовые структуры сознания и каким образом организм выделяет из всего множества элементов информационного поля именно те, которые связаны с наиболее актуальной задачей, требующей поведенческого решения в каждый момент времени? Какова связь сознания с информационным полем данного организма и его поведением? Каким образом организмы управляют и контролируют процесс распознания значений элементов среды и их переводом в изменение поведения? Современные знания об интеллекте, сознании и психике человека ограничены и весьма расплывчаты: «современная когнитивная наука имеет мало, что сообщить о сознании» («Modern cognitive science has had almost nothing to say about consciousness». Chalmers, 1996; перевод цитаты – С.Ф.).
В биологии для искусственного интеллекта ситуация сложилась не сильно лучше: помимо отсутствия единой классификации животных (на данный момент существует не менее 4 основных), биология до сих пор не смогла представить шкалу эволюционного развития живых организмов.
На данный момент существует лишь хронологическая шкала появления и развития видов, но не существует единиц измерений и четких критериев для определения эволюционной «развитости» видов. Эволюционный подход в биологии – единственный и базовый со времен Дарвина, но что именно представляет собой эволюция, в чем она измеряется и по какой шкале – до сих пор однозначных ответов нет.
Так, например, Richard D. Levins and Richard C. Lewontin в своей работе «The Dialectical Biologist» (Levins&Lewontin, 1985) отмечают, что главная проблема эволюционных теорий заключается в отсутствие шкалы, на которой мы могли бы расположить виды в таком иерархическом порядке, чтобы можно было однозначно утверждать – данный вид эволюционно более «продвинутый» по сравнению с другим. Эта проблема одинаково актуальна как для биологической, так и когнитивной эволюции. О развитии и прогрессе в эволюции сознания можно говорить лишь в том случае, если существуют четкие критерии и единая шкала измерения, с помощью которых можно сказать – данный вид находится на шкале на более ранней стадии, а другой – на более поздней. Когнитивные способности одного вида более развиты, чем аналогичные способности другого.
Сам термин «эволюция» имплицитно подразумевает движение от простого к сложному, от примитивного к совершенному, от «низшего» к «высшему». Во многих работах по эволюции можно встретить подобного рода утверждения: «по мере эволюции жизнь усложняется, становится более опасной и конкурентной», «потребовала от видов стать более эффективными в соперничестве и добыче пищи». К таким, на первый взгляд, безобидным формулировкам и заключениям возникает множество вопросов. Например, для каких именно видов жизнь стала «более опасной и конкурентной»? Для всех сразу или для какой-то группы? В чем конкретно выражается повышение опасности? Насколько жизнь стала «более опасной и конкурентной», например, для акул, крокодилов или черепах за последние пару сотен миллионов лет? Если взглянуть на мир бактерий и одноклеточных, то первый вопрос, который возникает – что конкретно подобные виды организмов сделали для того, чтобы стать более «эффективными в соперничестве и добыче пищи»? – Просто остались бактериями и продолжают ими быть в течение 4 миллиардов лет, практически в неизменном виде?
Совсем непохоже, чтобы жизнь для бактерий стала «более опасной и конкурентной», а сами они существенно эволюционировали (если речь не идет о модификациях). Скорее наоборот, с появлением крупных многоклеточных организмов, для бактерий появились «передвижные дома» для жизни – уютные, полные пищи и подходящих условий для размножения.
Вообще, насколько верно утверждение, что бактерии менее развиты, чем животные или растения? «В каком смысле млекопитающие сложнее чем бактерия?» (Levins&Lewontin, 1985). «В чем измерить сложность, которая позволила сравнить человека и лягушку?» (Lewontin, 1998). Даже если бы удалось протестировать лягушку на уровень IQ, то такое сравнительное исследование показало бы лишь то, что лягушка не так хороша в тестах на IQ. Но вопрос – чем, например, человек сложнее лягушки – остался бы без ответа.
Современная картина живой природы представлена множеством совершенно разных видов. Каким-то образом «примитивные» и «низшие» виды сосуществуют вместе с «развитыми» и «высшими», как будто вопреки закону «естественного отбора», согласно которому менее приспособленные должны стать добычей и пищей более развитых. Тем не менее, не просто соседствуют, а процветают уже в течение миллиардов лет, в отличие от «вчера» появившихся (по эволюционным меркам) «высшим» млекопитающих и человека. Такое противоречие означает либо то, что «естественный отбор» не работает (что невозможно), либо то, что наши представления о «высших» и «низших» видах отражают реальность не вполне корректно.
Генетическая информация и связи также не могу быть использованы в качестве основания для градации видов по «сложности» на эволюционной шкале. В своей работе «Основные эволюционные переходы» Meynard Smith и Szathmáry подтверждают неоднозначность биогенетического подхода: «если мы посмотрим на общую ДНК, то будем вынуждены признать унизительный факт – двоякодышашие рыбы или морской лилии примерно в 40 раз сложнее человека» (Meynard Smith&Szathmáry, 1995; перевод цитаты – С.Ф.)
Лишь по сложившейся традиции, мы используем термины «высшие» и «низшие» виды, не обращая внимания на то, что не существует критериев, которые бы позволяли бы точно указать на то, что дельфины «выше» кошек или наоборот (MacLean, Matthews, Hare, et al, 2012). Такое деление, по сути – естественное желание людей упорядочить сложные системы каким-либо образом, чтобы упростить свое восприятие при отсутствии определения и критериев эволюционной «развитости» в целом.
Теория высшей нервной деятельности до сих пор рассматривает сознание, психику, поведение как продукт и одновременно, как результат работы исключительно мозга и нервной системой в целом. При этом зачастую, не делая различия между понятиями «мозг» и «сознание» (или «психика»), используя их практически как синонимы. Применительно к человеку это отчасти верно, так же как и к другим организмам обладающих нервной системой Но к организмам, не обладающих нервной системой –оснований считать эквивалентными «мозг» и «сознание» или «мозг» и «психика» – просто нет. Одноклеточные, растения, грибы и даже вирусы, также способны принимать вариативные решения и контролировать свое поведение в зависимости от обстоятельств и условий. Не обладая мозгом и нервной системой, они тем не менее, обладают способностью распознавать, принимать решения, совершать рациональный выбор. Они, безусловно, не обладают сознанием уровня человека или даже животного, но не имея мозга и нервной системы, демонстрируют наличие когнитивной деятельности в полной мере, то есть – сознания.
Что такое интеллект
Еще одно «родовое проклятие» ИИ заключено в самом его названии – до сих пор не существует единого, общепринятого определения понятия «интеллект». Сам термин происходит от латинского intellectus – «понимать», «воспринимать», «познавать», «мыслить». Как правило, интеллект рассматривают как способность к выполнению определенной умственной деятельности: обучение, способность к рассуждению, понимание, извлечение смысла, распознание значений и связей, отделение и верификация фактов (Mueller&Massaron, 2016). Также часто к этому списку добавляют способность к эмпатии, чувство ситуации, альтруизм, коммуникативные навыки, лидерские качества и т.п. Большая советская энциклопедия дает такое определение: «интеллект выступает как синоним мышления, умственного развития личности». Оксфордский словарь английского языка определяет интеллект как «способность приобретать и применять знания и навыки». Словарь Merriam-Wesbter – как «способность учиться и понимать или справляться с новыми или трудными ситуациями».
Так, Daeyeol Lee приводит обзор определений термина «интеллект», которые предлагают различные специалисты в сфере человеческого и искусственного интеллекта (Lee, 2020). Например, согласно Говарду Гарднеру, «интеллект – это способность решать проблемы или создавать продукты, которые ценятся в одной или нескольких культурных средах» (Gardner & Hatch, 1989). Напротив, исследователи искусственного интеллекта Марвин Мински (1985) и Рэймонд Курцвейл (1999) определили интеллект как «способность решать сложные проблемы» и «способность оптимально использовать ограниченные ресурсы, включая время, для достижения целей» соответственно. Проанализировав около 70 различных определений интеллекта, Shane Legg и Marcus Hutter (Legg&Hutter, 2007), , предложили свое определение как способности субъекта «достигать целей в самых разных условиях» (см. также Lee, 2020).
Даже при поверхностном взгляде на представленные выше определения «интеллекта», обнаруживается несколько фундаментальных проблем и принципиальных несоответствий. Во-первых, определения включают в себя оценочные категории, которые сами требуют дополнительной шкалы, критериев и системы измерения, уже не могут считаться валидными. «Решать сложные проблемы», «создавать ценные объекты», «справляться с трудными ситуациями» и т.п. – такие формулировки не могут быть использованы в качестве определений и обесценивают те определения, в которых они применяются, потому что невозможно оценить – что и для кого представляется сложным, ценным, трудным.
Второй момент, который обращает на себя внимание – это то, что все представленные определения могут относиться как к человеку, так и к любому живому существу без исключения. В том числе – грибам, растениям, бактериям и т.д. Они тоже способны «решать сложные проблемы», «создавать ценные объекты» и «справляться с трудными ситуациями» и т.п. Не имея «способности приобретать и применять знания и навыки», не обладая «способностью учиться и понимать», никакие живые организмы, начиная с LUCA, не смогли бы выжить в естественной среде, а вид не смог бы удержаться в эволюции жизни на Земле в течение сотен миллионов и тем более – нескольких миллиардов лет.
Интеллект или сознание
Многие современные авторы справедливо критикуют чрезмерно широкое и вольное использование понятие «интеллект», поскольку оно размывает содержание и исходный смысл когнитивной деятельности. «Интеллект – термин, который напоминает переполненный чемодан, молния которого вот-вот разойдется» (Mitchell, 2019). Некоторые авторы вообще полагают, что «необходимы новые способы осмысления и понимания термина «интеллект» для его концептуализации» (N. Palanca-Castan, B. Sánchez Tajadura and R. Cofré, 2021). Действительно, одних только видов интеллекта – не менее восьми, согласно классической теории Гарднера («Теория множественного интеллекта», 1983): вербально-лингвистический, логико-математический, визуально-пространственный, музыкальный, телесно-кинестетический, межличностный, внутриличностный, натуралистический. При этом разработанные тесты для измерения уровня интеллекта вызывают больше споров, чем доверия. Например, уровень IQ устанавливается в результате решения заранее составленных задач, то есть таких, которые создали другие специалисты для того, чтобы оценить, насколько успешно и с какой скоростью с ними может справиться испытуемый. В результате тест указывает на место человека на шкале относительно других испытуемых относительно решения данных задач.
Однако жизнь в обществе (как и в естественной среде) не исчерпывается заранее составленными задачами из теста, и как правило, требуется не только найти решение поставленной задачи, но и определить – в чем именно проблема, и какая именно задача из множества требует решения в первую очередь. Адаптационное поведение человека в самом широком смысле требует именно таких навыков в первую очередь, а решение самой задачи – уже во вторую. Возможно, для ранжирования и иерархизации людей друг относительно друга подобные тесты могут быть полезны в определенных сферах, но они совершенно бесполезны для ранжирования «интеллектуальных» способностей живых организмов в естественной среде. При том, что по уровню «интеллекта» некоторые представители homo sapiens едва ли обгонят врановых, шимпанзе, попугаев или дельфинов.
Если мы готовы признать, что все живые организмы обладают интеллектом, то мы должны разработать универсальную шкалу и систему измерения «интеллекта» для всех живых организмов без исключения. При этом измерения и ранжирование должно исключать шовинистическое сравнение остальных организмов относительно человека и его «интеллектуальных» возможностей. Если нас интересуют объективные показатели, а не относительные значения, то необходима универсальная шкала, которая позволила бы оценить и измерить сложность видовых задач, и способности вида решать свои задачи выживания и репродукции в эволюционной и адаптационной перспективе. Насколько такая задача реалистична, учитывая разнообразие видов и различные среды обитания?
Чем способности пауков плести идеальную с инженерной точки зрения паутину превосходят или уступают способности растений совершенствовать дизайн семян и цветков, не имея органов дистанционного распознания и представлений об окружающем мире и пространстве? Или способность осьминогов изменять окрас, текстуру и форму, идеально совпадая с поверхностью и контекстом. Вживление голожаберным моллюском в свои покровы стрекательных клеток (клептокнидов), съеденных им стрекающих – насколько эта задача сложнее или проще способности коловраток самостоятельно встраивать в свою ДНК чужеродные гены (Gladyshev, E.A., Meselson M., Arkhipova, I.R., 2008)? Какие из этих задач сложнее? Как и по какой шкале это измерить?
– Ответов на эти вопросы не существует и даже постановка задач таким образом – нелепа; сам факт существования вида указывает на его «высшие» интеллектуальные возможности, благодаря которым он способен решать все свои задачи выживания и репродукции. С адаптационной и видовой точки зрения бактерии, растения, грибы, лягушки, кошки и человек – не отличаются своим «интеллектом». К жизни, выживанию, адаптации и эволюции – подобная иерархия неприменима, и любые попытки измерить «интеллект» видов – не просто «видовой шовинизм», но устаревший и безосновательный взгляд на живой мир как на «лестницу» развития, основанную на ложной иерархии и отсутствии объективных доказательств как эволюционной, так и интеллектуальной «развитости» видов.
С эволюционной точки зрения адаптационный «тест на IQ» пройден всеми живущими видами «на отлично», что подтверждается естественным отбором и самим фактом существования этих видов на Земле. С точки зрения эволюции и адаптации интеллект – ничтожный термин, не отражающий ровным счетом ничего о способностях вида решать «сложные» задачи, которые помогают ему выживать и продолжать род в естественной среде. В этом плане все живые организмы обладают интеллектом по шкале «адаптация и эволюция», уравнивающей интеллект всех живых организмов – если данный вид жив и процветает, значит, он успешно справляется со всеми своими актуальными задачами выживания и для каждой нашел эффективное решение. «Видовой шовинизм» – один из фундаментальных барьеров на пути к пониманию принципов как биологической эволюции, так и когнитивной.
Третий момент, на который стоит обратить внимание связан с тем, что представленные определения не вносят ясности – в чем отличие понятия «интеллект» от «сознания», и как оба связаны с поведением? Связан ли интеллект с адаптационным поведением, а если да, то каким образом? Насколько реалистично установить связь интеллекта с каждой формой и видом поведения прямо и однозначно? Возможно ли вообще ответить на этот вопрос, учитывая, что не существует конвенционального определения понятия «интеллект»? Также не разработаны критерии, которые позволили бы отделить адаптационное поведение из всех остальных форм и видов поведения живых организмов. Не установив однозначную связь интеллекта с поведением, невозможно установить – какое поведение относится к «интеллектуальному», а какое – лишено «интеллектуальности».
Согласно представленным определениям, интеллект – больше связан с решением неких «сложных», «новых», «нетривиальных» задач. Сознание же или когнитивная деятельность больше указывает на способность организма распознавать задачу, независимо от ее сложности, а также быстро и эффективно находить ее решение. В определенном смысле «интеллект» переносит акцент с распознания задачи на ее сложность и способность решения в кратчайшие сроки; сознание же сохраняет баланс между распознанием и решением, не связывая решение и «сложность задачи». В этой связи, возможно более подходящим названием для искусственного интеллекта, уровня человека было «сознание, уровня человека» или HLC – «human-like cognition».
Ожидания от результата
В итоге ИИ унаследовал множество нерешенных проблем из ключевых дисциплин, которые приняли участие в его создании и продолжают определять и ограничивать его развитие. Эти проблемы стали «родовыми проклятиями» ИИ, не позволяющими перейти на следующий уровень – ИИ, уровня человека. ИИ повторяет судьбу «спящей красавицы», достигнув своего совершеннолетия которая, заклятьем недоброй феи, погружается в вековой сон. Не имея конвенциональных, единых определений того, что такое интеллект человека, психика, какова архитектура сознания, мы, тем не менее, продолжаем предпринимать попытки создать искусственный интеллект, уровня человека (General AI).
