Сергей Аб
Доля кузнеца (тяжёлая)
Глава 9
“Дело мастера боится?
Дело не встречалось с подмастерьем!”.
Сын мой вполне не плохой мальчуган. В свои двенадцать лет он многое умеет, хотя особых талантов у него не наблюдается. Конечно, если подумать хорошо, то можно и отыскать. Правда, большинство из них, к моему сожалению, не относятся к кузнечному делу. Высокий, с тёмно-каштановыми волосами и серьёзным, не по годам, лицом, он может дать фору любому сорванцу его лет. А потому, но может быть даже, вопреки этому, у него много приятелей, с которыми он бродит по улицам Гонкоралла в свободное время. Чёрт их знает, чем они там занимаются, лишь бы в стоки города не лезли, да мистицизмом не баловались. А то возомнят себя волшебниками, да начнут магов преследовать, что бы те их чему-нибудь научили. И хорошо ещё, если те их игнорировать будут по долгу моральных принципов и внутренних укладов. Бывают же и совсем полоумные – возьмёт выпивший волшебник и расскажет что и как сделать надо, чтобы призвать кого-нибудь. А то, что для полноценного призыва нужно много лет усердно трудиться (так все маги говорят), рассказать не удосужатся. Вот и выйдет, что в тёмном тупике улицы четвёрка неграмотных мальчишек возьмёт, да и вызовет пса-недоростка, вывернутого на изнанку. Хорошо будет, если пёс этот физически не сможет их догнать, но если вдруг у кого-нибудь из отважной четвёрки получится чуть лучше исполнить свою часть ритуала, чем у остальных, то и у пса шансы на обед будут значительно выше.
Молодёжь нынче не та пошла! Занимаются чёрте чем, вместо того, что бы становиться мужчинами через основополагающие и жизнеутверждающие способы – изучение кузнечного ремесла.
Откуда я всё это знаю? Приходится иногда общаться со сведущими людьми. Думаете, я просто так магов не люблю? То-то!
Хорошо то, что слишком уж сложные действия нужно повторить, что бы что-то получилось. Но если призыватели упёрты, рано или поздно у них что-нибудь, да получится. А о таких событиях молва ждать себя не заставит.
Мои наставления сын пропускает мимо ушей, как и полагается любому подростку. Смотрю на него и нередко вспоминаю себя в его годы. Весь в меня: не мастер красивых слов, а скорее мастер междометий. Работать-то он и правда умеет, но желания совершенствоваться в кузнечном ремесле у него нет.
Вот и теперь я нашёл его в кузнице (уже можно считать за благо!), отдыхающем на скамье. А между тем полуторный меч, лежавший на наковальне, весь пошёл вмятинами и имел неприглядный вид. Таким только собак пугать.
–Отец! – сын вскочил с лавки. – Я пытался исправить изделие, но не смог.
–Ринфин! – я укоризненно покачал головой. – Как такое могло случиться?
Сын опустил голову и сник.
–Мне нужна была помощь, – проговорил он. – А тебя не было рядом.
–Так попросил бы одного из своих дружков! – отозвался я, оценивая необходимые работы по исправлению меча. – Теперь-то ты понимаешь, как иногда не хватает лишней пары рук?
–Да, отец! – проговорил он. – Я принял несколько заказов, пока тебя не было дома.
Мурашки пробежались по моей спине. А не было ли среди заказчиков тех самых, “сияющих” (так называл их Урслан)? Но хорошенько расспросив Ринфина, успокоился.
–А что, меч-то у тебя вышел не дурной! – сказал я. – Ты проделал много работы в одиночку.
–Я старался, отец! – улыбнулся он.
Я потрепал его по волосам и улыбнулся в ответ.
–Мать-то дома? – поинтересовался я.
–Да, – подтвердил Ринфин. – У неё сегодня много работы.
–Тогда сходи и посмотри, чем ты сможешь ей помочь, – сказал я, вертя в руках неудавшийся меч. – А я посмотрю, что можно сделать с этим недоразумением.
Ринфин ушёл, и с ним ушёл мой интерес к этому мечу. Я положил его в один из своих ящиков для заготовок, обещая себе разобраться с ним когда-нибудь потом.
Затем убедившись, что рядом никого нет, я вынул ожерелье и стал снова вглядываться в него. Сомнений оставалось всё меньше – оно просто не могло быть подделкой!
Теперь всё, что мне осталось сделать, это переступить через свои принципы. Но разве могу я продать свою душу, пусть даже за гору золота?
Да. Такой ответ всплыл из глубин моего сознания, и я ужаснулся. И эта тонкая ниточка стала завязываться в прочную жилу новой истины. Я слышал свои мысли, которые оправдывали моё стремление к согласию на сделку.
Душу, как же! Не более чем услуги! А что до души – это уже чересчур. Да, я терпеть не могу ни магов, ни культов, ни глупых людей. Но я ничего не говорил о глупых культистах с деньгами. Магов-то там, вроде, и не водится. А если и найдётся – то станет мне братом названным. Или сестрой. Лишь бы не отцом только, лишь бы не отцом. Мне вспомнились старческие черты лица настоятеля храма, и я поёжился.
Ну и что, что культ будет пользоваться моими услугами? Не я ли поклялся своей ненаглядной, что сотру руки до костей, что бы у неё было всё, что только не пожелает. А на деле, что есть у неё? Старый, хоть и просторный дом, да уставшие от шитья руки.
Не я ли отдал свою душу ей во владение, так чего же мне теперь бояться?
Ничего. Мне нечего бояться, а потому я должен принять этот шанс. Это ли не рука, протянутая самим Богом? Было бы глупостью отвергнуть эту возможность.
На другой день я улучил свободный час от работы на то, что бы всё же удостовериться в подлинности ожерелья. Ринфин возражал, ссылаясь на аналогичное желание прогуляться, но я был непреклонен.
Я шёл по улицам города, и, вглядываясь в лица, думал, сколько же из этих, на вид обычных людей, состоят в культах. Сколько тут нормальных людей, а сколько из них пользовались услугами Роноса?
Ювелира с главной площади я давно знал, а потому мне не составило труда попросить его по-дружески оценить “одну вещицу”.
–О, Бельмонд, какими судьбами! – обрадовался тот. – Заходи, поболтаем.
Трокас прекрасно знает, что я не люблю болтать про его интересные случаи купли-продажи украшений, но каждый раз он, нет-нет, да начнёт мне рассказывать один из таких.
Вообще-то слушать его интересно, но лишь до тех пор, пока вдруг не осознаёшь, что простоял на месте уже сорок минут с раскрытым ртом, а работа в кузнице стоит.
Трокас низкий и пухловатый старичок. Однако, любого, кто посчитает его слабым, или немощным, ожидает неприятный сюрприз. Его седые волосы и пышные усы, скорее всего, не что иное, как задаток волнениям и опасениям за риски, что он несёт, работая с дорогими украшениями.
Лицо у него круглое, с большим носом, словно картофелина, и чёрные, всегда смотрящие с хитрецой глаза. Традиционно радушная улыбка может обезоружить любого, но за ней кроется проницательность и смекалистый ум.
Трокас присвистнул, вертя в руках ожерелье. Затем он одел одну из своих увеличительных стёкол со лба, и стал пристально изучать украшение.
–Нет, дай-ка мне угадать! – хихикнул он. – Тайный заказ со двора, да? Нет-нет, ты же не сможешь мне ответить! Ну хоть мигни, что я угадал, а? Хоть шепни на ушко, ну!
–Нет! – покачал головой я.
–А что же? – он смотрел на меня в растерянности. – Неужели Его Величество заказали у тебя меч? Ты ведь мечи делаешь, да?
–Да, – проговорил я.
–Вот везёт же некоторым, а! – качал головой Трокас, и описывал круги свободной рукой. – У меня куры не клюют, псы не едят – всего на любой вкус, а заказов таких хороших нет. Правда, и подобных вещичек не держим, больно старинная работа.
Он поднял в руке ожерелье и с почтением смотрел на него.
–Если продашь мне, – он почесал бороду и подмигнул, – не прогадаешь! Я дам больше, чем все остальные! К Зиносу не ходи, он тебя точно обманет, у него совести нет! И денег тоже нет. У него вообще ничего нет, и у тебя не будет, если обратишься к нему! А Лонширу вообще верить нельзя – возьмёт на изучение, а завтра придёшь, а его лавки уже нет! Знаем-знаем мы таких ювелиров! Только ко мне, Бельмонд, только ко мне. Вот у меня, кстати, недавно случай был: притащили мне кольцо с треснутым камнем…
–Трокас! – оборвал его я. – Ничего продавать я не хочу, мне нужна была только оценка.
–Хорошо, хорошо! – отозвался ювелир. – Вижу, почему ты так волнуешься. Не каждый день такие заказы сверху поступают! Ты, это, если что, замолви и за меня словечко. Я и цену снизить могу и с большими заказами работаю. Да ты сам знаешь – распиши всё красиво, в долгу не останусь!
–Ладно! – пообещал я то, чему, скорее всего, не бывать. – Мне пора идти!
–Всего доброго! – отозвался ювелир, развернулся и побрёл за прилавок. – Заходи ещё.
–Ожерелье-то верни! – нахмурился я.
–Ах да, – не расторопно спохватился Трокас. – Держи!
Он нехотя вернул мне украшение, я убрал его и отправился обратно в дом.
По дороге домой я несколько раз подметил фиолетовые всполохи за углами некоторых домов. Всё-таки не умеют они шпионить.
Теперь я принял решение окончательно.
Глава 10
“Счастье любит тишину.
Но кузница моя ему по вкусу”.
Бельмонд.
Моя жена превосходна во всех сферах жизни. Она не по годам умна и готовит так, словно бы была рождена уже с книгой рецептов в одной руке и поварёшкой в другой. Да, мне известно, что всякая женщина умеет хорошо готовить, но всякую женщину я не знаю – я знаю только мою ненаглядную Илизару.
Лицо её – оружие, что не выковать ни в одной кузнице. Её тонкие смоляные брови, её синие, словно лепесток аконита, глаза, её аккуратный носик, доставшийся ей от матери, вместе с пухлыми алыми губками – всё это невероятные и волнительные грани моего бриллианта.
У неё длинные каштановые волосы, и при лучах солнца они отливают янтарём.
Нет, её нельзя назвать хрупкой женщиной, но её очаровательная и пленительная фигура может ввести вас в такое заблуждение. Мне кажется, что это именно та женщина, которую воспевают поэты и барды, и не могут найти ничего схожего на всём белом свете.
С годами она становится только краше, словно вино, что лежит в погребе. Словно бутон волшебного цветка, она раскрывается, удивляя и восхищая меня. А потому, я нередко задаю себе вопрос: почему она со мной? И раз за разом ответ один: любовь зла – полюбишь и кузнеца.
Помню, как долго я ухаживал за ней, как преследовал её, как молил о снисхождении. Тогда, в юности, я сгорал от любви к ней, и не мог ни о чём думать, кроме неё.
Дед, который тогда ещё был жив и достаточно крепок, быстро сообразил, в чём дело и освободил меня от всякой работы.
–От тебя один вред! – злился он. – Иди уже проветри голову, бездельник! Один управлюсь.
А Илизара была неприступна, словно стены Гонкоралла. Но я-то знал, что стены эти можно разрушить. Я надеялся на это.
И вот однажды, я не выдержал, и, упав на колени, крикнул ей в след:
–Что сделать для тебя, что бы ты была со мной? Хочешь, я выкую для тебя браслет? Хочешь – корону! Скажи мне, что сделать, и я сделаю это!
Она остановилась, услыхав, как дрогнул мой голос, а затем повернулась ко мне, и ответила:
–Выкуй мне иглу, Бельмонд. Тогда и поговорим насчёт свадьбы.
Ей был хорошо известно, что я не занимаюсь такими мелкими вещами, не умею. Но тогда это стало для меня самой важной в жизни задачей. Я часами возился в кузнице, я приставал ко всем кузнецам в городе, что бы они помогли мне советом. Но лишь советом, а не делом. Не мог я доверить это кому-нибудь ещё. Да и если бы она узнала об этом, я бы потерял своё лицо перед ней, и не было бы мне прощенья.
Но я справился. Дед, конечно, сильно помог. В основном, подзатыльниками и высочайшими требованиями к качеству изделия. Таких требований он не выдвигал ни к одному мечу, ни к одним латным доспехам. Он знал, какова цена неудачи.
И он был прав. Как никто другой, дед понимал всю важность этой затей, а потому не вмешивался в процесс более того, чем это требовалось.
Я сделал не просто иголку. Я выковал настоящую золотую иглу, такую, каких не бывает даже во дворце. К золоту я добавил дедовский сплав редких металлов, а потому эту иглу было невозможно сломать. В итоге, я потратил на иглу всё, что у меня было.
На другой день я разыскал Илизару, и вручил ей коробочку, обитую чёрным войлоком, в которой торжественно сверкала моя игла. Дед настоял, что бы я добавил на неё подпись, так я и сделал, что стоило мне невероятного самообладания и выдержки.
Илизара восторженно осмотрела моё изделие и поблагодарила меня за столь ценный и интересный подарок.
А потом взяла, да и вышла за меня замуж, дурочка. Сдержала слово, стало быть. А я? Я не верил своему счастью, и до сих пор не понимаю, почему она осталась со мной.
Вот такая у меня жена. Настоящее сокровище.
А потому, я не долго размышлял, стоит ли отдать украшение ей, или последовать совету Трокаса.
Я вошёл в дом и застал её за шитьём. Она устало глянула на меня и улыбнулась. Я не мог не улыбнуться в ответ.
–Как твои дела, Бельмонд? – её голос нежен, но не тонок.
Он может быть трелью сказочных птиц, а может стать и громовой стрелой.
–Хорошо! – отозвался я.
–А твои глаза говорят, что не очень, – она отложила шитьё.
С тех пор, как я подарил ей эту иглу, Илизара пользуется только ей.
Она подошла ко мне и заглянула мне в глаза.
–Ты выглядишь взволнованно, – её ладонь скользнула по моей щеке. На мгновенье я забыл, зачем пришёл.
–Илизара! – выдохнул я. – Я хочу подарить тебе кое-что.
–Подарить? – удивилась она.
–Да, – подтвердил я. – Прими от меня этот подарок.
И я достал свёрток, в котором лежало ожерелье. Она с сомнением взяла его и развернула.
Первое время Илизара смотрела на ожерелье, и я не видел никаких эмоций. Мне показалось, что она едва кивнула, а затем её брови изогнулись в удивлении, а рот приоткрылся.
–Что это, Бельмонд? – изумлённым шёпотом спросила она.
–У меня появился новый заказчик! – улыбнулся я. – Он расплатился этим. Мне кажется, что наша жизнь теперь станет лучше.
Илизара положила ожерелье на стол, разглядывая его куда меньше, чем мне бы хотелось.
Она обхватила меня руками и крепко обняла. Я обнял её в ответ, сожалея, что не могу сжать её ещё сильнее.
–О, Бельмонд! – услышал я её голос. – Ты прав, теперь наша жизнь станет краше.
–Я очень рассчитываю на это, – проговорил я.
–Это ожерелье, – отозвалась она. – Оно прекрасно! Спасибо тебе, но…
Я напрягся. Терпеть не люблю всякие “но”.
–Но мне не нужны такие подарки, любимый! – продолжила она. – Ты. Только ты сам.
Клянусь вам, я крепок, как физически, так и эмоционально. Но в этот миг я был в опасной близи от того, что бы разрыдаться. Она словно бы почувствовала это и проговорила, поглаживая мою спину:
–Ну-ну, Бельмонд! Не расстраивайся! Твой подарок великолепен, но лучше бы тебе его продать. Мне не нужно ничего, кроме твоей иглы и тебя.
–И сына? – уточнил я.
–Да-да, – спохватилась она. – И сына.
Мы стояли посреди комнаты и молчали, потому что говорить не хотелось. Наши объятия были важнее слов. И та тишина, что нас окружала, была этому свидетелем.
–Завтра будет новый день, – мечтательно прошептала Илизара. – Я уверена, что он будет невероятным!
–Конечно, так и будет, – согласился я, усмехаясь тому, что она даже не подозревает насколько.
Я вспомнил лицо старика. Время, что было отведено на раздумья, вышло.
Но оказалось, что это я не подозревал, насколько этот день будет невероятным.
