Серджо Боллиторе
Италия. Полная история страны

Триумф Марка Фурия Камилла. Фреска XVI века. Палаццо Веккио, Флоренция (Италия)

Итак, цари и лукумоны у этрусков были представителями принципиально разных форм управления городами. Исходя из этого, автор «Истории Рима» Теодор Моммзен объясняет нежелание других этрусских городов помогать Вейям следующим образом:

«Что северные общины не приняли участия в борьбе, уже достаточно объясняется необходимостью обороняться от кельтов; но, кроме того, рассказывают – и нет никакого основания не верить этим рассказам, – что главной причиной такого бездействия со стороны остальных этрусков были внутренние раздоры в среде этрусского союза городов, а именно то, что города с аристократической формой правления были в оппозиции с вейянами, сохранившими у себя или восстановившими царское управление».

По всей видимости, трактовать это объяснение немецкого историка можно так: тираническое правление этрусских царей означало подавление высшей аристократии, то есть лукумонов, поэтому те и терпеть не могли царей и все с ними связанное. При этом все этрусские республики в то время были олигархическими, то есть, по сути, имело место ревностное соперничество монархов и знати за власть. И в этом соперничестве верх одерживала знать, а монархи-тираны (сильная рука) появлялись лишь во время тяжелых кризисов. Именно такая ситуация и имела место в Вейях: там была восстановлена монархическая форма правления, что привело к возмущению других этрусских городов-государств.

Кстати сказать, Марку Фурию Камиллу в Риме был устроена грандиозная триумфальная встреча, однако в скором времени его обвинили в несправедливом разделе добычи, и он был вынужден покинуть Рим.

* * *

В том же 396 году до н. э. Этрурия потеряла еще один свой город. Это был Мельпум (нынешний Милан), который был взят племенами, пришедшими из-за Альп.

Получается, что угрозы этрускам со стороны Рима (то есть с юга) и с севера начались примерно в одно и то же время. Более того, примерно в это же время имели место и акты агрессии со стороны Дионисия Сиракузского (старая вражда между этрусками и Сиракузами возобновилась после того, как этруски отправили несколько своих кораблей на помощь афинянам, осадившим Сиракузы во время Пелопонесской войны).

В Северной Италии по склонам Альп начали расселяться кельты – они пересекали горы, уходя из перенаселенных районов Южной Галлии (ныне Франция), и вскоре показали себя не менее способными земледельцами, чем этруски, в плодородной лесистой долине По. Древние историки называли этот северный регион Цизальпинской Галлией, «Галлией по эту сторону Альп».

ДЖОНАТАН КИТС

британский историк

Как бы то ни было, угроза с севера была очень серьезной. Реймон Блок называет захватчиков «кельтскими ордами», Жан-Рене Жанно – кельтами. Тит Ливий считает, что это были галлы. Жан-Ноэль Робер называет племена, просочились на равнины реки По, то галлами, то кельтами, то сенонами.

Чтобы объяснить причину подобных разночтений, следует понять, что кельты, строго говоря, – это очень древнее и очень распространенное племя, главным местопребыванием которого была Галлия и Британские острова. В частности, из Галлии кельты распространились по Испании, по Северной Италии и Южной Германии, по Иллирии и Сербии, откуда они, разоряя все по пути, устремились в Грецию и Малую Азию. При этом германцы и славяне теснили их с севера и востока.

Кельты, или галлы, принадлежали к индоевропейскому племени, они отличались блестящей храбростью, выдающимися умственными дарованиями, но не обладали задатками, необходимыми для великой исторической роли: они любили войну, охотно покидали одни места, чтобы пуститься в поиски новых, труд над пашней считали унизительным для свободного человека. Земли они, можно сказать, не ценили и, потрясши много государств, сами не образовали могущественного и прочного государственного тела. В незапамятные еще времена они заняли пространство теперешней Франции, отсюда проникли в Испанию, в Ирландию, за Альпы, за Дунай, даже за Босфор и наводили ужас на всех соседей.

ТЕОДОР МОММЗЕН

немецкий историк

По сути, в конце 90-х годов IV века до н. э. одно из галльских племен численностью в несколько десятков тысяч человек под предводительством Бренна появилось в центральной Этрурии и осадило город Клузий – один из двенадцати городов Этрурии, бывшую столицу царя Порсенны.

Что это были за галлы (или кельты), какое именно племя? Установить это невозможно, так как источники на этот счет существенно расходятся.

В любом случае, жители Клузия обратились за помощью к Риму.

О том, что произошло дальше, очень подробно рассказывает немецкий историк Теодор Моммзен:

«Тогда Бренн, то есть предводитель галлов, снял осаду Клузия, и все военные силы кельтов, состоявшие, как утверждают, из семидесяти тысяч человек, двинулись на Рим. Такие походы в неведомые и далекие страны были обыкновенным делом для галлов, которые шли вперед, как вооруженные толпы переселенцев, не заботясь ни о прикрытии, ни об отступлении, а в Риме, очевидно, не сознавали, какою опасностью грозило такое стремительное и внезапное нашествие. Только тогда, когда галлы были недалеко от Рима, римская армия перешла через Тибр и загородила им дорогу.

КСТАТИ

Бренн (Brennus) – имя этого человека, известное по римским источникам, может представлять собой не имя собственное, а титул. Например, в одном из источников сказано так: «бренн (так назывался у галлов предводитель)…»

Две армии сошлись менее чем в трех немецких милях от городских ворот, там, где ручей Аллия впадает в Тибр, и дело дошло 18 июля 390 года до н. э. до битвы. Даже в эту минуту римляне шли на бой самоуверенно и безумно дерзко, как будто имели дело не с неприятельской армией, а с шайкой разбойников, и вождями у них были люди неопытные, так как сословные распри заставили Камилла удалиться от дела. Все воображали, что имеют дело с дикарями, а в таком случае – какая надобность становиться лагерем и заботиться об отступлении?

Но эти дикари были так мужественны, что не боялись смерти, а их боевые приемы оказались столь же новыми для италиков, сколько и пагубными: с обнаженными мечами в руках кельты бешено бросились на римскую фалангу и с первого натиска опрокинули ее. Поражение было полное, римляне сражались спиной к реке, и те из них, которые пытались обратно перейти через нее, большею частью находили в ней свою гибель; те, которым удалось спастись, бросились в сторону, в близлежащие Вейи. Победоносные кельты стояли между остатками разбитой армии и столицей.

Таким образом, для Рима не было спасения; немногочисленного войска, которое в нем оставалось или укрылось от неприятеля, было недостаточно для защиты городских стен, и через три дня после битвы победители вошли в отворенные ворота Рима. Если бы они сделали это так скоро, как могли, то вместе с городом погибло бы и государство; но короткий промежуток времени между их победой и вступлением в Рим дал возможность увезти или зарыть в землю государственную святыню и, что еще важнее, занять крепость и на скорую руку снабдить ее съестными припасами. Тех, кто не был в состоянии носить оружие, не пускали в крепость, так как на всех недостало бы хлеба.

Само слово «варвары» первоначально означало «тот, кто говорит на непонятном языке»: в фонетике греческого слова barbaros воспроизведено непривычное эллинскому уху звучание чужого языка. Римляне прикладывали это понятие без разбору ко всем племенам и народам, представлявшим угрозу империи на различных ее рубежах.

ДЖОНАТАН КИТС

британский историк

Множество безоружных людей разбежалось по соседним городам, но многие – и в особенности некоторые из именитых старцев – не хотели пережить гибель города и ожидали в своих домах смерти от меча варваров.

Эти варвары пришли, стали всех убивать и все грабить, а в заключение зажгли город со всех концов на глазах у стоявшего в Капитолии гарнизона. Но осадное искусство им не было знакомо, а блокада крутой крепостной стены потребовала бы и много времени, и много труда, так как съестные припасы для громадной армии можно было добывать только рассылкой вооруженных отрядов, на которые нередко с мужеством и с успехом нападали граждане соседних латинских городов, в особенности ардеаты.

Галлы пытаются проникнуть на Капитолийский холм

Однако кельты с беспримерной в их положении энергией простояли под скалою крепости семь месяцев; в одну темную ночь гарнизон был обязан своим спасением от неожиданного нападения гоготанию священных гусей в Капитолийском храме и случайному пробуждению храброго Марка Манлия; но съестные припасы в крепости уже были на исходе, когда кельты получили известие о вторжении венетов в недавно завоеванную ими Сенонскую область на берегах По и потому согласились принять предложенный им выкуп.

Римская армия была побеждена у небольшой речки Аллии, и галлы спустились до самого Рима, который они взяли без сопротивления, несмотря на имеющуюся легенду о гусях, якобы спасших римскую честь. Взятие Рима, официально датированное 390 годом до н. э., имело место, скорее всего, в 386 году до н. э.

ЖАН-НОЭЛЬ РОБЕР

французский историк

Настоящее положение дел было очень верно обрисовано тем, что брошенный с презрительной насмешкой на весы галльский меч определил количество золота, которое должны были уплатить римляне. Железо варваров победило, но они продали свою победу и этим путем сами от нее отказались. Все подробности этого необычайного события – страшная катастрофа поражения и пожара, день 18 июля и ручей Аллия, место, где была зарыта в землю городская святыня, и то место, где было отражено неожиданное нападение на крепость, – перешли из воспоминаний современников в фантазию потомства, и даже теперь верится с трудом, что действительно протекли две тысячи лет, с тех пор как приобретшие всемирно-историческую известность гуси оказались более бдительными, чем римские сторожевые посты».

Бренн определяет количество золота, которое должны заплатить римляне

Как бы то ни было, враги захватили и сожгли Рим. А потом они вдруг удалились, унося свое золото. Удалились так же неожиданно, как и появились.

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Понятно, что история с гусями – это историческая байка. На самом деле, сторожевая собака способна в безветренную погоду обнаружить человека на расстоянии примерно в 80 шагов. О собачьем слухе пишут разное, но разброс идет где-то от 24 до 250 м. Дикие гуси на открытом месте редко подпустят охотника с ружьем и на 150 шагов. У них хорошее зрение. Они видят охотника, а не слышат его. А вот домашние гуси редко будут беспокоиться (гоготать) дальше 5 м от человека.

* * *

При этом ряд южных городов этрусков постарался воспользоваться временным ослаблением Рима. И, прежде всего, восстали Фидены, город расположенный на левом берегу Тибра в 9 км к северу от Рима. Но это движение было быстро подавлено: римляне взяли и разграбили город.

Этрурия, вооружившись едва ли не вся, осаждала Сутрий, город союзников римского народа. Когда их послы явились в сенат с просьбой помочь в беде, то добились сенатского наказа диктатору в скорейшее время идти на помощь сутрийцам. Однако отсрочка уповательной подмоги оказалась непосильна осажденным в их злосчастии, и вот из-за малочисленности граждан, изможденных трудом, бдением, ранами, вновь и вновь поражавшими одних и тех же, они сговорились с врагом о сдаче и без оружия, кто в чем был, скорбною гурьбою оставляли свои пенаты.

ТИТ ЛИВИЙ

древнеримский историк

В 389 году до н. э. сильное этрусское войско осадило «латинскую колонию» Сутрий (Sutrium), располагавшуюся к северу от города Вейи и находившуюся под римским влиянием еще с конца 90-х годов.

Проще говоря, Сутрий обратился за помощью к Риму, но помощь эта опоздала, и Сутрий был вынужден капитулировать без боя.

Развалины амфитеатра древнего города Сутрий

И вот тут-то как раз и появилось римское войско. Как утверждает Плутарх, сутрийцы, сдавшие свой город этрускам и лишившиеся всего своего оружия и имущества, встретили римлян на дороге и «со слезами сетовали на свою судьбу». Римляне были тронуты их жалким видом и решили, «не откладывать возмездия, но идти на Сутрий в тот же день, рассчитывая, что люди, только что овладевшие богатым, обильным всеми благами городом, не оставившие в нем ни одного врага и не ожидающие врага извне, обнаружат полнейшую распущенность и забудут об осторожности. Расчет оказался верен: римлян никто не заметил и не задержал, не только по пути через землю сутрийцев, но и тогда, когда они уже подошли к воротам и заняли стены. Нигде не было ни одного караульного: все пьянствовали и пировали, рассеявшись по домам».

Тит Ливий также подтверждает, что подошло римское войско «в самую удачную пору: все в беспорядке, у стен никакой стражи, ворота настежь и разбредшиеся по городу победители тащат добычу из чужих домов».

Когда этруски, наконец, поняли, что римляне уже в городе, многие из них, по словам Плутарха, «даже не пытались бежать, но либо погибали самой позорной смертью, не выходя из домов, либо сдавались врагу». Но римляне не знали пощады, и недавние победители повсюду гибли от нового врага, не имея времени собраться, сомкнуть ряды и взяться за оружие. Таким образом Сутрию выпало на долю в один день быть взятым дважды: новые владельцы его потеряли, а старые приобрели вновь.

По сути, Сутрий был возвращен его жителям целым и невредимым, без малейшего военного ущерба.

* * *

А в 388 году до н. э. Рим сам перешел в наступление против своего главного врага – города Тарквинии. Уже в следующем году Южная Этрурия частично была присоединена к римской территории, но это вызвало ответные боевые действия против Рима городов Средней Этрурии во главе с Тарквиниями.

В 386 году до н. э. этрусские отряды вновь напали на Сутрий, а также на еще одну «латинскую колонию» Непете. Благодаря измене настроенных против Рима жителей, этрускам удалось захватить Непете. Сутрий также находился под угрозой падения: часть города была уже взята. Но римляне вновь отбили Сутрий и возвратили его своим союзникам. Далее их войско двинулось к Непете, который этруски заняли на условиях полной сдачи и уже вполне им завладели.

Казалось, что взятие этого города потребует большего труда не только потому, что он весь находился в руках врагов, но и потому, что сдан был предателями из самих горожан. Тем не менее было решено отправить посольство к старейшинам Непета, чтобы те отложились от этрусков и предпочли соблюсти договор на верность римскому народу, о котором сами просили. Когда оттуда пришел ответ, что жители ни в чем не властны, что этруски держат стены и охраняют ворота, то сперва горожанам пригрозили разорением полей. Затем, коль скоро клятва при сдаче города оказалась для непетян сильнее союзной клятвы, войско, собрав в окрестностях хворост, двинулось к укреплениям; заполнив вязанками ров, воины приставили к стенам лестницы и с первым же кличем натиском взяли город. Тут же его жителям было приказано, чтобы сложили оружие, а воинам велено было безоружных щадить; этрусков же перебили и вооруженных и безоружных. Потом зачинщиков сдачи города обезглавили; невиновному большинству все возвратили; в городе оставили охрану.

ТИТ ЛИВИЙ

древнеримский историк

Разгром этрусских отрядов и освобождение «латинских колоний» Сутрия и Непете еще более укрепило положение Рима в Южной Этрурии. После этого тарквинийцы на некоторое время успокоились, но 25 лет спустя, примерно в 358 году до н. э., они снова напали на римскую территорию и принялись опустошать ее. Соседние этрусские города Церы и Фалерий выступили в качестве союзников Тарквиний.

Другие этрусские города (Вульчи, Вольсинии и Клузий) отказались принимать в этом участие.

Убийство пленных. Фрагмент фрески из Гробницы Франсуа, Вульчи (350–330 гг. до н. э.). Музей Торлония, Рим

После тщетных требований возмещения урона новоизбранные римские консулы Гай Фабий и Гай Плавтий по велению народа объявили нападавшим войну, и вести ее досталось Фабию.

Принесение в жертву людей теням героев было принято у всех народов во времена классической древности. У греков времен Гомера, у этрусков и римлян это жертвоприношение часто происходило в форме массового убийства пленных <…> Можно вспомнить, что в 405 году до н. э., после братоубийственной Пелопоннесской войны, спартанцы, победившие афинский флот, убили четыре тысячи пленных афинян. Значит, в этом смысле этруски были не хуже и не лучше других.

ЗАКАРИ МАЙЯНИ

французский этрусколог

По словам Тита Ливия, Фабий «воевал с тарквинийцами неосторожно и необдуманно». В результате 307 пленных римских воинов были принесены тарквинийцами в жертву богам (их убили на главной торговой площади в Тарквиниях), и «эта чудовищная казнь еще заметней сделала позор и унижение римского народа».

Выйдя из города, диктатор на обоих берегах Тибра, перебрасывая на плотах войска туда, где слышно было о неприятеле, перебил многих грабителей, рыскавших там и сям по округе, и неожиданным ударом завладел лагерем: восемь тысяч врагов было взято в плен, а остальные или перебиты, или изгнаны с римских земель.

ТИТ ЛИВИЙ

древнеримский историк

Отметим, что цифра 307 была выбрана тарквинийцами не случайно. Это ровно на одного человека больше, чем 306 пленных, которые были убиты 477 году до н. э. во время войны между этрусским городом Вейи и Римом.

В следующем году Тарквинии продолжили борьбу с Римом.

С тарквинийцами расправились люто: перебив в бою множество народа, из огромного числа пленных отобрали для отправки в Рим триста пятьдесят восемь самых знатных, а прочий народ перерезали. Но и с теми, что были отправлены в Рим, граждане обошлись не лучше: посреди Форума все они были биты розгами, а затем обезглавлены топором. Такой казнью воздали врагам за римлян, которых заклали на тарквинийском Форуме.

ТИТ ЛИВИЙ

древнеримский историк

Чтобы противостоять этой угрозе, был назначен первый диктатор из народа, Гай Марций Рутул, а начальником конницы он избрал Гая Плавтия, тоже плебея. Сенаторов, конечно, возмутило, что уже и диктатура стала общедоступной, и они изо всех сил старались помешать постановлениям и приготовлениям диктатора для этой войны, но народ тем охотнее утверждал все, что предлагал диктатор.

В 355 году до н. э. римляне перешли в наступление и опустошили территорию Тарквиний. Война велась со страшным ожесточением с обеих сторон. Римляне, в ответ на убийство своих 307 пленных, перебили множество этрусков.

Но борьба между этрусками и Римом на этом не закончилась.

Дело в том, что этрусский город Церы, союзник Рима с 386 года до н. э., давший убежище римскому населению во время нападения галлов, изменил ему и вступил в союз с Тарквиниями. Сделали церийцы это, по словам Тита Ливия, «из сочувствия к своим соплеменникам».

Когда Тарквинии были жестоко наказаны, церийцев охватил настоящий ужас.

Представители города Церы говорили, что они сами недоумевают, как после всего этого два города вдруг ни с того ни с сего сделались врагами? Всю вину за произошедшее они валили на тарквинийцев, которые якобы попросили только дать им дорогу, а потом увлекли за собою сельских жителей, пообещав им возможность поучаствовать в грабежах, а теперь эти грабежи вменяются в вину церийцам. Послы сказали, что готовы выдать изменников, а если нужно их казнить, то Церы сами их и казнят.

По словам Тита Ливия, «римский народ, тронутый скорее былыми заслугами, нежели нынешними оправданиями, предпочел забыть об их злодеяниях, а не о благодеяниях, так что было решено даровать мир народу церитов и занести в постановление Сената перемирие на сто лет».

Они начали понимать, сколь непосильно для них подобное противоборство, и принялись казнить себя за тот грабеж и проклинать тарквинийцев, склонивших их к измене. Никто не делал никаких приготовлений к войне, напротив, всяк твердил, что надо отправить посольство просить о прощении их отступничества. Явившись в сенат, послы воззвали к богам, чьи святыни они приняли и чтили по чину во время галльской войны, чтобы римляне были так же милосердны к ним, церитам, в своем благоденствии, как сами они были некогда милосердны к римлянам в тяжкую для тех пору.

ТИТ ЛИВИЙ

древнеримский историк

При этом, согласно договору 351 года до н. э., город Церы должен был уступить Риму половину своей территории, а с оставшейся у него урезанной территорией он должен был перейти из этрусского союза в зависимое от Рима положение.

В том же 351 году до н. э. римляне перешли в решительное наступление. Одно консульское войско вторглось на территорию Тарквинии, другое опустошило область Фалерий. Сломленные этруски обратились к римскому сенату с просьбой о мире, и им было даровано перемирие на сорок лет.

Фактически это перемирие для тех же Фалерий означало выход из этрусского союза и вступление в вечный союз с Римом. Относительно Тарквинии можно сказать, что город надолго связали кабальным мирным договором. Таким образом, в результате почти сорокалетних войн Рим к середине IV века до н. э. не только восстановил свое прежнее положение в Южной Этрурии, но и значительно расширил там свои владения и высоко поднял свой авторитет.

* * *

Многие авторы отмечают отвагу этрусских воинов, и поэтому совершенно ошибочно представлять этрусков некими изнеженными людьми, проводившими все свое время в пирах и весельях. Невозможно, в частности, согласиться с мнением немецкого историка Теодора Моммзена, который утверждал, что «этруски были и менее способны, и менее склонны к военному делу, чем римляне».

Напротив, этруски, если надо, умели проявлять удивительную энергию. Они сумели создать настоящую сухопутную армию и флот, и их победы на суше и на море, а также страх, который они долгое время внушали тем же грекам, лишь подтверждают их высокие боевые качества.

Совсем в древние времена война имела в большей степени «частный» характер, поскольку речь шла, главным образом, о ссорах между соседями-сеньорами. В военных действиях преобладали индивидуальные поединки или же бои «стенка на стенку» без каких-либо особых боевых построений.

Назначение армии у этрусков изменилось в течение VII века до н. э., и связано это было с образованием городов. Потом сила этрусков состояла в том, что они заимствовали у греков вооружение гоплитов (то есть тяжеловооруженных пехотинцев, воевавших в сомкнутом строю) и боевое построение в фалангу, то есть построение в плотно сжатый строй. Воины строились в линию, защищенные щитами, и это уже требовало от них не индивидуального героизма, а строгой дисциплины и духа солидарности.

Этрусская ваза с изображением сражающихся гоплитов. Примерно 550 год до н. э. Метрополитен-музей, Нью-Йорк (США)

В это время снаряжение этрусского солдата стало состоять из шлема, щита, металлического панциря и поножей для защиты ног, не прикрытых щитом.

На территории Этрурии встречались четыре типа шлемов.

Шлем коринфского типа

В Виллановский период широкое распространение получили бронзовые шлемы с высоко поднятым гребнем, украшенные геометрическим орнаментом.

Этрусский бронзовый шлем. VI век до н. э.

Этрусский шлем. Бронза.

Начало V века до н. э. Ареццо, Городской археологический музей

В начале VII века до н. э. появились бронзовые шлемы в виде шляпы конусовидной формы с широкими полями. Практически одновременно с этим в Этрурии появились и так называемые закрытые коринфские шлемы. Их ранний архаический тип имел лишь прорез для глаз. Со временем шлемы приобрели новую, более удобную форму: появился разрез для рта, задняя часть стала длиннее и надежно прикрыла шею, верхняя часть получила очертания слабо выраженного конуса.

Однако классической формой этрусского бронзового шлема все же следует признать шлем типа остроконечной каски с широкими двусторонними клапанами, прикрывавшими щеки.

Этрусский щит. Альтес-музей, Берлин (Германия)

Защищал себя этрусский солдат при помощи почти круглого щита (диаметром примерно в один метр), который в Риме назывался «клипеус». Его деревянная основа была покрыта тонкой листовой бронзой с богатыми украшениями, отличительными знаками или апотропаическими эмблемами (от греч. apotropaios – отвращающий несчастье). На внутренней стороне он имел в центре ручку, как и другие щиты; но нововведение состояло в том, что эта ручка использовалась только для того, чтобы просунуть туда предплечье, а в это время сама рука держалась за другую ручку (или кожаный ремень), зафиксированную на внешней окружности. Таким образом, щит было удобно держать, и он обеспечивал отличную защиту как самого солдата, так и его соседа, располагавшегося слева.

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Этрусские воины из терракоты – это три статуи древних этрусков, которые были куплены Метрополитен-музеем из Нью-Йорка в период с 1915 по 1921 г. Они были созданы итальянскими фальсификаторами, братьями Пио и Альфонсо Риккарди.

Первой известной работой Риккарди была большая бронзовая колесница, которую заказал у них римский торговец произведениями искусства Доменико Фускини в 1908 году. Фускини сообщил Британскому музею, что колесница была обнаружена в старом этрусском форте неподалеку от Орвието. Британский музей купил колесницу и сообщил об этом в 1912 году.

Работы Риккарди включают в себя: статую, позже получившую название «Старый воин» (высота этой нагой ниже пояса статуи составляет 202 см), большую голову воина (эксперты решили, что голова, должно быть, была частью семиметровой статуи) и статую «Большой воин». Вместе эти три работы были впервые выставлены в 1933 году. В последующие годы различные искусствоведы высказали подозрения, что это могут быть подделки.

И лишь в 1960 году химическое исследование лака на скульптурах показало присутствие марганца – ингредиента, который этруски никогда не использовали. Фальсификаторов разоблачили, и в настоящее время статуи-подделки хранятся вдали от глаз широкой публики.

К защитным доспехам этрусского солдата кроме щита и шлема относились поножи и панцирь. Поножи, как правило, изготовлялись из бронзы. Конструкция панциря была очень сложная и во многом напоминала броню ахейцев времен Троянской войны. Нагрудная часть панциря делалась из кожи, а позднее – из бронзы. Под панцирь надевался широкий металлический пояс, служивший дополнительной защитой живота, а также защитный передник из кожи или войлока, прикрывавший тело до колен. Нагрудный панцирь сверху прикрывался коваными (круглыми или четырехугольными) пластинками. Для защиты от рубящего удара меча на каждое плечо воина накладывалась пластина шириной 10–15 см.

Оружие этрусков было весьма разнообразно по видам, в соответствии с различными тактическими и стратегическими приемами ведения ближнего и дальнего боя, Главное место среди наступательного оружия занимало копье. Данные археологов свидетельствуют о различных типах копий, бывших на вооружении в этрусской армии. Подразделения тяжеловооруженных воинов сражались с длинными копьями, легковооруженные – поражали врага дротиками, короткими копьями и пиками.

Отряды солдат, вооруженных копьями, очевидно, составляли ядро и основную ударную силу этрусского войска. Копья имели деревянные древки около двух метров длины. Их железные или бронзовые наконечники имели различную форму. Нижний конец древка обычно оканчивался железным или бронзовым острием.

Согласно Дионисию Галикарнасскому, длинные копья этрусков были сходны с древнегреческими. С другой стороны, копья легковооруженных воинов, согласно Плинию Старшему, изобрели сами этруски. Им же, кстати, наряду с дротиками и короткими пиками, приписывают изобретение стрелы и пращи.

Кроме различных типов копий широкое распространение в этрусской армии получили мечи. Отдельные некрополи раннего периода (IX–VIII вв. до н. э.) содержат бронзовые мечи с длиной клинка 70–80 см. После VIII века до н. э. на территории Этрурии появились короткие мечи. Их лезвие (клинок) и гриф (рукоятка) изготовлялись из одного цельного куска железа или бронзы. Форма клинка была листообразная, гриф был утолщен в середине, а его конец сделан в виде полумесяца или сегмента. Часть плеча клинка и рукоять покрывались деревом или костью с помощью заклепок. Ножны были украшены геометрическим узором. Общая длина такого меча составляла 40–50 см.

Что касается боевого построения этрусков, то они, как уже говорилось, использовали фалангу, позаимствованную у греков. Кстати сказать, и римляне во время правления этрусского царя Сервия Туллия, в свою очередь, переняли это построение и стали применять фалангу.

Археологически подделки Риккарди

Этрусский воин (терракота)

Вообще можно сказать, что в VI веке до н. э., то есть во время правления этрусских царей, римская армия представляла собой типичную этрусскую армию. Именно поэтому, говоря об этом периоде, историки употребляют термин «этрусско-римская армия». При первом этрусском царе, Тарквинии Древнем, такая армия состояла из трех частей: этрусков, формировавших фалангу наподобие древнегреческой, римлян и латинян (последние предпочитали сражаться в свободном строю и их использовали на флангах). Затем, как утверждает Тит Ливий, Сервий Туллий провел реформу армии, разделив всех воинов на центурии нескольких разрядов (в зависимости от уровня боевого снаряжения).

Первый разряд, состоявший из самых обеспеченных людей, формировался из 80 центурий. Эти воины должны были иметь снаряжение гоплитов – шлем, щит, поножи, панцирь, копье и меч. Эти 80 центурий и должны были составлять фалангу. Первому разряду были также приданы две центурии оружейников и мастеров-строителей.

Второй разряд состоял из 20 центурий. Вооружались эти воины, как и в первом разряде, но не имели панциря, а защищались только поножами, шлемом и большим щитом.

Третий разряд имел такое же снаряжение, как и второй, за исключением поножей.

Четвертый разряд составляли воины так называемой легкой пехоты: 20 центурий копьеносцев и метателей дротиков и 30 центурий пращников и застрельщиков. К этому же разряду приписывали две особые центурии: горнистов и трубачей.

Этрусская колесница. Метрополитен-музей, Нью-Йорк (США)

В VI веке до н. э. этруски искусно производили колесницы. Сомнительно, чтобы их использовали непосредственно во время сражений. Судя по изображениям, в таких колесницах цари или полководцы отправлялись в военные походы. Кроме того, колесницы служили украшением триумфальных шествий.

Этрусскую фалангу можно увидеть на рисунках, расположенных на этрусских гробницах.

В бою, особенно в продолжительной рукопашной схватке, этруски проявляли исключительные упорство и отвагу. По данным Тита Ливия, этруски пользовались метательным оружием и всегда стремились завязать рукопашный бой, что, однако, не всегда им удавалось. По данным археологов известно, что этруски еще в V веке до н. э. применяли нечто вроде метательного копья с длинным наконечником «пилума» (pilum), что совсем не вписывается в представление о классической фаланге, то есть о построении тяжеловооруженной пехоты в несколько шеренг. По всей видимости, этрусская фаланга искуссно сочеталась с действиями легкой пехоты и конницы.