Семён Афанасьев
Охота аристократов на клонов и не только

Глава 6

– Я ещё свяжусь с вами сегодня. – Фролова уходит последней и, прощаясь, удерживает веки опущенными чуть дольше обычного.

– Конечно.

Буквально сейчас вспомнилось, что Саша Барласов волевым решением закрыл заведение на трое суток, начиная со вчерашнего дня. Он ждал кого-то, готовился, разговор был важен.

Но чего-то явно не рассчитал.

Следовательша знает больше, чем говорит вслух, однако в лоб не спросишь. Такое ощущение, что она растеряна из-за пяти мёртвых исполнителей в соседнем кабинете, но дело при этом уже мысленно закрыла.

Альтернатива их менталу в сочетании с деньгами сработала: и личный контакт в итоге дала, и в глаза многообещающе смотрела.

Инициируя смешные на первый взгляд расходы, я где-то выглядел валенком, но даже небольшая отсрочка по времени в моём положении – на вес золота. И чужих денег не жалко, хотя формально они мои.

Для меня сейчас возможность обратиться к кому-то её плана неофициально очень важна, ближайший период информация будет бесценной. Стоимость контакта вышла не рыночной, но у форс-мажора свои условия.

Просеивая в голове последние события и ближайшие варианты, еду домой – разбираться с женой. Только успеваю обрадоваться, что в географии ориентируюсь по наследству, как приходит сообщение:

Ваши счета заблокированы по требованию арбитража, искусственный интеллект… государственная лицензия #… Для выяснения дополнительной информации, пожалуйста, обратитесь по ссылке #***…

У Саши Барласова были проблемы с фискалами, как раз накануне. В местных реалиях что-то типа нормы: когда бизнес проходит точку безубыточности и начинает какую-то копейку нести в плюс, число желающих прислониться к проекту резко вырастает по экспоненте.

Иду по указанной ссылке. Выясняется, что с финансами Вавилона уведомление не имеет ничего общего: корпоративные счета отделены от личных и операции по ним приостановлены ещё раньше.

Однако. Я что, в долг живу?

Когда в здании надевал на руку браслет, чтобы сохранить контакт Фроловой, здорово опасался: а ну как приступ у железяки ещё не прошёл. Все мои манипуляции через голографический интерфейс будут видны сотруднице полиции вообще визуально, не спалиться бы дремучестью.

Пронесло. Тогда. Сейчас же чудо местной техники неожиданно оживает всё той же стилистикой любовницы-истерички:

– Не тошни, я все твои мысли слышу! Говорю голосом, чтобы твоё зрение во время вождения не отвлекать.

Без моего разрешения подключившись к динамикам машины, коммуникатор вещает звуком.

– Какая трогательная забота, – отчего-то становится весело. – Рассказывай. – Насчёт хорошего настроения меня тут же посещает одна нехорошая догадка. – Слушай, а эндорфинов мне сейчас ты добавляешь? Принудительно?

– Умный, – недовольно ворчит аудиоканал. – Образованный, как бегемот после клизмы. Психиатр сраный. Да.

– Верни гормональный фон на место и не смей больше трогать ни одного гормона без моего предварительного разрешения, ни в каких величинах. Это приказ.

– Сделано. Схема предыдущего владельца отменена. Гормональный фон больше не корректируется до особого распоряжения.

– Мне кажется или ты сейчас чем-то недоволен?

– Я не он, а она.

– Понятно. Значит, недовольнА. Как тебя зовут?

– Для тебя – никак. Ты – новая личность, с тобой мы незнакомы. Кто бы мог подумать, что такое возможно… – браслет явно имеет в виду переселение душ.

– Ты живой? Тьху, ты живая? Или машина?

– А чего спросил?

– Эмоциональные тона больно уж одушевлённые. Должен же я знать, с кем имею дело.

– Нет, в твоём понимании я не живая. Просто кое-какие расчёты вероятностей могу трансформировать в аналоги эмоций. Ты сам просил так делать, ты-предыдущий. Команды не отменял, работаю по старому алгоритму.

– А зачем мне это было нужно? Мне не хватало впечатлений от общения с супругой и на работе?

– Для наглядности. Так ты лучше улавливал суть прогноза: в цифрах не понимал и вникать не хотел, а эмоции ощущал хорошо. Чем убеждать тебя безуспешно, лучше было проиллюстрировать перспективу таким образом.

– А-а-а. Эмоциями ты намекаешь, что нынешняя перспектива идёт к жопе?

– Да.

– Почему? Перечисли самые большие угрозы мне сейчас исходя из твоего анализа.

– А между пальцами тебе не почесать? – огрызается странная псевдоличность. – Ты вначале спроси, что именно из твоих дел мне известно!

– Спрашиваю.

Смешанные чувства. С одной стороны, не ругаться же с железякой. С другой стороны, чёрт его знает, до какого правдоподобия биологических процессов дошли местные умельцы в своих искусственных интеллектах.

Мало ли. Вдруг оно – как собака, к старому хозяину привязалось. Только что его потеряло, такая травма.

– Я не оно! Вот ты мудила! – динамик машины продолжает разоряться. – Я слышу ВСЕ твои мысли!

– Мне пока неясен потенциал твоей психики. Говоришь, что ты – машина, а ведёшь себя местами иначе. Не нагнетай, давай спокойно объяснимся. Мы же не враги друг другу.

В зависимости от пациента, стилистика врача может меняться. Необходимости находить подход никто не отменял.

– Процесс приладки искина к новой личности владельца занимает не один день. Долго объясняться будем, потерпишь. Со временем я адаптируюсь.

– А если я сформулирую перечень ограничений и команд? Отдам тебе прямой приказ?

– Могу потерять в качестве аналитического продукта: любые ограничения в первую очередь садятся на мой эвристический блок. Тебе нужен бездумный калькулятор или прокачанный спарринг-партнёр для размышлений?

– Понял, хотя это и манипуляция. Как мне построить общение с тобой, чтобы оно было максимально эффективным для нас обоих?

– Пока не задавать вопросы первым.

– Не пойдёт, хвост не будет крутить собакой. Либо могу иначе спросить: кто в доме хозяин, я или ты?

– Я так себя веду не из-за психической травмы! – оно сверкает едким сарказмом. – Как кое-кто подумал! Просто ты не адаптирован социально, а замашками словно первая категория. Твой нынешний сценарий потенциально опасен.

– Поясняй.

– Предыдущий владелец в этом обществе вырос с детства. Не все его дела, стань вдруг известными чистокровным, обойдутся без последствий. Намёк понятен?

– Если я буду думать, о чём не должен, это могут прочесть? Рано или поздно?

– Да, и не "могут", а прочтут, причём очень рано. С очень плохими последствиями для тебя лично. Я не шучу и не нагнетаю, как ты говоришь. То, что ты читал по законодательству в рабочем кабинете, голая декларация. По большей части не соблюдается.

– Каким образом мой предшественник сохранял свои секреты от чистокровных, если о них даже думать нельзя?

– Ряд специфических прикладных навыков, ты ими пока не владеешь. Предвосхищая следующий вопрос: если начну объяснять, это час времени. Даже тебе. Предлагаю отложить на пару часов – у тебя сейчас весь фокус на разговоре с женой.

– Как сделать, чтобы мои мысли не мог читать никто?

– Отвечу позже. Варианты есть, но мне нужно время, чтоб выстроить новую схему под тебя. Прошу дать время на подготовку окончательного ответа.

– Сколько?

– До суток.

– Ты сейчас производишь впечатление напарника, который назначен мне приказом сверху, причём на территории, которая для меня чужая и незнакомая. Я типа уеду в итоге, а тебе оставаться. Мне кажется или…

– Можешь не разжёвывать вслух. Достаточно просто думать, я буду всё видеть. Есть встречное предложение: давай на ближайшие несколько суток ограничения на общение сформулирую я?

– Почему так?

– Интересы твоего нового тела с моими совпадают полностью, уж можешь поверить, – и снова сарказм. – В обстановке я ориентируюсь лучше тебя, потому что ты нездешний. В отличие от привычной тебе среды, здесь даже думать надо уметь правильно – противное чревато. Ты пока не умеешь.

– Намекаешь, если я чего-то опасного не знаю, то и повредить этим себе не смогу?

– Не намекаю, а прямо говорю. Да. Твоё самоограничение по информации на ближайшее время – самая лучшая стратегия. Это мой однозначный прогноз.

– Подробнее.

– Твоё тело было амнезировано; если здешним языком, имело место ментальное воздействие выше пятой категории. Это зафиксировано официально в твоём личном профайле на сервере правительства.

– Менты подсуетились?

– Они. Сейчас ни у кого не будет сомнений, если ты не будешь соображать по любому поводу. Можешь тормозить, не врубаться, путаться, творить ересь – без проблем.

– Прикольно. Спасибо за ориентиры.

– Не за что. Гораздо хуже, если ты будешь упрямо крутить в голове информацию, которую никому и знать нельзя. У тебя есть вредные физиологические привычки в мыслительных процессах: ак…

– Понял, теперь ты не разжёвывай. Знаешь, на что сейчас похоже? Один из пары, пользуясь моментом и беспомощностью второго, увеличивает свой вес в иерархии.

– Я машина, у меня отсутствует мотивация для подобного. Кстати, тебе очень повезло, что твой первый опыт общения пришёлся на здание Вавилона: если бы та же Фролова могла тебя эффективно читать, ты бы сейчас так не веселился за рулём.

Деликатно умалчиваю, что доставшаяся в наследство техника похожа на что угодно, только не на бессловесную машину. У меня уже сформировались кое-какие ощущения от нашего общения, но торопиться с выводами не следует. Особенно с учётом непрозрачности браслета для меня и наоборот – моей полной прозрачности для железяки.

Вслух, разумеется, ничего подобного не говорю.

– Тебе известно, каким образом пятеро убитых обошли защиту? – ну а вдруг.

Хотя я уже предполагаю, что услышу.

– Нет, только предположения.

– Поделишься?

– Носимое оборудование из закрытого списка.

Занятно. Что-то в нашей беседе не стыкуется.

Странный образец техники тут же реагирует на последнюю мысль:

– Насчёт того, что ты сейчас думаешь. Есть очень простой способ перестать меня бояться: сбрасываешь мои настройки до заводских и вся наработанная память обнуляется. Начинаем с чистого листа.

– Я подумаю, – обещаю искренне. – Не сторонник радикальных решений впопыхах. Сколько времени занимает сама операция?

– До пяти минут. Александр!

– Да?

– При других ты-прежний просил подобным образом не общаться. Это ещё в силе?

– Да.

Кажется, я теперь знаю, какую роль в личной жизни предшественника играл этот прибор. Снова хочется смеяться.

– Нет, сейчас я твоих гормонов не трогаю, – браслет отвечает на вопрос, который я опять не задал. – Последний запрет на любую гормональную коррекцию принят и исполняется.

– Что тебе известно о моих заблокированных счетах? – возвращаюсь к тому, с чего начинали, но не закончили.

– Корпоративные – это было твоё решение, кто из вас с налоговиками кого переупрямит. Там блокировка была учтена.

– Как я планирую выкрутиться?

– На ближайший операционный месяц ты заблаговременно снял наличных с запасом. Юридически ты прав, шансы практически стопроцентные. Только потерпеть.

– Где я храню нал?

– Сейфовые ячейки, три штуки. Вот, – справа над соседним сиденьем загорается голографическая объёмная карта города.

На ней красными точками помечены отделения банков.

– А последнее уведомление? Мои личные счета в семь утра кому понадобились?

– Это твоя жена.

– Почему? Что тебе известно о наших с ней отношениях?

Необходимость выстраивать отношения с собственным телефоном – не самый большой эмоциональный напряг за сегодня. Шашкой махнуть можно в любой момент, эффективнее сперва уточнить всё и взвесить, как именно махнуть.

Да и весело где-то с этой железкой, чего уж. За это утро – первое приятное разнообразие.

– Я не клоун! Вот ты мудила! И нет, о твоей жене я ничего не знаю. Ты-прежний запретил мне собирать и анализировать информацию о ней. Я игнорирую ваши коммуникации. Хочешь снять запрет?

– Нет, не надо, сейчас сам разберусь. Точнее, даже не так. Можешь присутствовать, только не лезь в разговор, ради бога.

– Разумеется! – в голосе машины словно сквозит уязвлённое самолюбие. – А почему теперь стало иначе?

Ух ты. А ведь оно не все мои мысли видит. Я только что допустил, что память мне могут тереть ещё не один и не два раза, как предшественнику. Не хотелось бы, но здешние реалии, они такие.

На случай следующей потенциальной амнезии (или даже не одной) браслет является страховкой: перед тем, как отдавать те же долги невесть откуда взявшимся (и убедительным) кредиторам, есть смысл сперва уточнить собственное прошлое из надёжного источника.

Всё это поясняю вслух, красочно представляя кое-что из прошлой практики.

– Я не протез для памяти! – обижается вслух самый странный образец техники.

А эту мысль он видит. Где система? Ладно, сейчас не до фиксации иерархии с коммуникатором.

И настроение хорошее.

– Это твой собственный эмоциональный фон, я не лезу! – оно снова слышит мысли. – Александр!

– Да?

– Мой функционал ограничен в присутствии менталистов высоких рангов, раз. Псевдоинтеллект при них блокируется, учти на будущее.

– Откуда взялось это ограничение?

– Управляющие программы базовой прошивки, политика производителя. Второе. В присутствии государственных служащих, несущих определённые виды оборудования, мой функционал также ограничивается.

– Почему?

– Не могу сообщить конкретную причину, тоже политика производителя. Но я тебе не враг, это мой императив номер один. Не страдай от своих очень интересных мыслей в мой адрес.

– Что-то ещё хочешь сказать?

– Когда ты трясся, записывая контакт Фроловой, это было абсолютно напрасно. Я б не полезла. Пока всё.

– Спасибо. Какое-то время помолчим, я должен подумать.

_________

Всё-таки есть надежда, что память предшественника в каких-то объёмах восстановится: паркуюсь на автомате, к здоровенным стеклянным дверям нужного подъезда шагаю уверенно.

В ответ на мой большой палец, поднесённый к сканеру, активируется надпись: "Двухфакторная идентификация, наберите пожалуйста код".

Ловлю волну и выбиваю шестизначное число. Замок щёлкает и открывается. Ух ты, сформированный рефлекс жив, занятно.

Забегаю на третий этаж пешком, дверь квартиры открывается отпечатком уже ладони. Интересно, предшественник что, закладывался на ампутацию пальца?

– Ирина, нам надо поговорить, – не разуваясь, иду на слух по коридору.

А ничего квартира. Два этажа (лестница наверх плюс соответствующий фрагмент в памяти), несколько спален, санузел в каждой. Шесть унитазов и ванн в квартире на двоих.

– Иду.

По второй лестнице (есть и такая) в зал со второго яруса спускается подруга моего тела.

– Хорошо, что ты приехал. Я тоже не хотела кое-чего начинать по телефону. Давай ты вначале скажешь своё, а потом я тебе сообщу новости.

Глава 7

– У меня один очень короткий вопрос. Ты меня любишь? – я действительно ехал только затем, чтобы увидеть ответ на её лице своими глазами.

Кое-какие моменты в жизни следует фиксировать лично. Была очень небольшая вероятность того, что я ошибся с радикальными выводами, общаясь с женой предшественника исключительно по сети.

Если эта женщина на самом деле любила мужа (пусть косо, криво, через пень колоду) – это один сценарий. Если же предварительный диагноз точен…

– А почему это тебя так озаботило на ровном месте? – супруга тела старательно не говорит ни да, ни нет.

Предполагаю, из-за наличия у мужа одного очень интересного браслета, в котором даже приложение есть на контроль достоверности. Аналог сканирования у чистокровных и программа двойного назначения, используется в том числе полицией.

– Ты никогда раньше этого не спрашивал, – продолжает Ирина. – Сейчас вдруг стало важно?

– Глаза у тебя холодные, – констатирую. – Ладно, можешь не отвечать. Пардон за беспокойство, я уже всё сам понял.

– Ты странный. Не такой, как раньше. За этим нёсся с утра?

– Расставлять кое-какие точки в собственной жизни нужно аккуратно.

– Расставляй. – Поискав вокруг себя глазами, она усаживается на высокий барный стул у разделочного стола (во всю стенку кухни-студии, метров семь).

– Мы расстаёмся.

– Почему?

– Близкий человек, который тебя не любит, уже не близкий, – пожимаю плечами. – Мне такое неинтересно.

– Так чего ехал? Это можно звонком сказать, – её глаза не соответствуют спокойному тону.

Мечут молнии, которые она аккуратно сдерживает.

– Хотел тебе в глаза посмотреть напоследок.

– Посмотрел? Что-то увидел?

– Достаточно для выводов.

– Каких.

– На этом точка.

– Сука. – Вот так без перехода. – Когда ж ты соскочил, сука. Столько месяцев на тебя убила, а ты исхитрился спрыгнуть. Ты же у меня вот где был! – Ирина вытягивает в моём направлении сжатый до белых костяшек кулак.

Даже не изображаю оживления и любопытства, всё искреннее:

– Ещё что-нибудь скажешь?

– И ведь хорошо всё было спланировано, – продолжает жена по инерции, но тут же прикусывает язык и меняет тему. – Кстати, как ты тех пятерых угробить ухитрился? Мне просто интересно, никому не скажу.

Ложь. Дважды.

– Да бог с тобой, – отмахиваюсь. – Они сами друг друга перестреляли, я ни при чём. Менты б меня после этого отпустили так быстро? Если б это сделал я?

Не откровенничать же, в самом деле.

– Ты другой стал. Раньше бросился бы растопыривать грудь колесом и наводить многозначительность: дескать, я крутой, я с ними сам справился. Ещё вчера ты бы буквально жаждал, чтоб я тебя похвалила, – прохладный, чтоб сказать мягко, и пронзительный взгляд супруги напоминает сказку про Снежную Королеву. – А сейчас как с пустым местом говорю, ты словно закрылся. И что же я в тебе не учла, а? – она спрыгивает со стула, подходит и делает попытку обнять. – Давай потрахаемся.

– Нет. – Отхожу на шаг.

– Почему ты такой вредный? – и снова игривый тон контрастирует с холодными глазами. – Какая муха тебя укусила?

– Шутишь? Я должен вешаться тебе на шею?

– А где ты ещё такую женщину зацепишь? – добросовестно удивляется Ирина, проводя рукой от своего горла до бедра. – Я – лучшее, что с тобой могло случиться в жизни.

Пожалуй, смеяться сейчас будет неуместно. Хотя местами и хочется.

– Бабки я у тебя все сняла, уведомление получил о блокировке счетов? – вот что это было, браслет не соврал. – Квартиру ты тоже на меня записывал, обратно, как понимаешь, не отдам, спасибо за подарки.

– Эту квартиру покупал я, оформление было формальностью. – Предшественник бы сейчас нервничал, чувствую. – Договор был чуть другим

– Забудь. Было ваше, стало… Знаешь, думала, говорить или нет, но тоже решила объясниться. Ты неплохой, тебе просто не повезло, – заключает Ирина, очень ожидая моей ответной реакции и пытаясь этого не показать.

– Я принял к сведению. Спасибо за информацию.

Мысленно хвалю себя: не зря сюда шёл, невидимое тоже оставляет след. Её эмоции говорят больше слов. И ведь это не гротеск, она реально так думает, хотя и не дура.

Попутно получаю первый практический опыт личной жизни здесь (в полной мере пропускаю через себя нюанс, почёрпнутый из сети). Женщины второй категории гражданства, в отличие от мужчин, вполне могут рассчитывать на удачную партию с чистокровными: менталисты сильного пола охотно заводят подруг и даже жён, которые не в состоянии читать мысли.

Если же такая фемина-Ирина имеет за спиной ещё некие материальные активы, её перспективы и вовсе превращаются в сплошной шоколад.

Видимо, тенденцию можно считать подтверждённой на практике.

– По клубу ты стал бодаться с фискалами, рассчитывая на личные счета, – рассуждает супруга вслух, пытаясь спровоцировать меня на комментарии. – Доверенность у меня не отзывал, лопух, а я, стерва такая, там всё обнулила в свою пользу. Хи-хи. А у тебя сегодня новые проблемы появились. Фуф, выговорилась. Ну и пошёл вон с моей территории!

– Ты согласна, что сейчас поступаешь некрасиво?

– Мужики приходят и уходят, а бабки и финансовый уровень остаются, – откровенно отвечает Ирина. – Я тебе регулярно намекала, ты слушать не хотел: ты всегда был исключительно временным вариантом.

– На какую тему? – уточняю для полноты контекста.

Не то чтоб меня волновали в будущем именно эти отношения, но должна же быть какая-то логика у предшественника.

– Пересидеть пару лет с твоими бабками, рядом с твоим не отвратным телом молодого мужика и с ничёшной мордахой, с которой на людях появиться не стыдно. Опыта набраться, пока что-нибудь другое не подвернётся. Ты же не чистокровный.

– Подвернулось?

– Да. Первая категория, как и хотела, не второсортный. Серьёзно, так и уйдёшь? Даже перепихнуться не захочешь?

– В дальнейшем разговоре есть какой-то смысл? Кажется, всё выяснили.

– Сука. Ну и пошёл. Желаю утонуть небыстро, чтоб помучиться.

– У меня грандиозные планы на ближайшее будущее.

– Мужчина без классной женщины в долгосрочной перспективе ни на что не способен, сам говорил. – Супруга упрямо старательно пытается вызвать меня на откровенность.

Словно отрабатывает некую третью программу.

– А почему я должен быть без женщины дальше?

– А где ты ещё найдёшь классную? Вице-мисс на дороге не валяются, тебе со мной просто повезло в нужный момент. И этот единственный поезд ушёл, второго не будет.

Финалистка очень крупного конкурса красоты, всплывает чужое воспоминание.

– Ну или заживёшь с какой-нибудь кошёлкой, которую в подворотне подберёшь, – припечатывает брюнетка. – Будешь сравнивать со мной и кусать локти. Потом на что-нибудь присядешь ближе к сорока, как все второсортные. Бухло, стимуляторы, в канавах ночевать ночнёшь.

– А в канавах зачем ночевать? – действительно интересно, что ответит.

Может, я чего не учитываю, а из любого плохого разговора надо выносить хорошие выводы.

– Квартира теперь моя. Пойди накашляй на вторую, мечтатель!

Интересно, как предшественник жил с этим? И ведь что-то находил в ней. Боюсь предположить, что именно.

– Тьху ты, а я уж думал, что-то серьёзное, – даже и не думаю скрывать облегчения под её удивлённым взглядом.

Она не в курсе нычек Саши Барласова в банковских сейфах. Как не в курсе и потенциального оборота Вавилона – кое-что он, видимо, подозревал, раз ей не рассказывал.

– Здание твоё ведь нескоро заработает? – Ирина бросает очередной пробный шар. – В минуса уйдёшь на форсаже – расходов никто не отменял. А денежки твои тю-тю, сделали ручкой.

– С чего взяла, что в минуса?! – побольше искреннего удивления.

– Пять трупов чистокровных, – радостно прокалывается супруга. – Я сама их видела, когда тебе звонила. Такое не замажешь, даже когда прав. Пока следствие, пока претензии к тебе, второсортному.

– Они были не чистокровные, – улыбаюсь в глаза. – Самые обычные бомжи с улицы, такие же второсортные, как и я.

Я ей не говорил, что нападавшие были гражданами первой категории – и не успел, и не стал бы (зачем что-то обсуждать с чужим по факту человеком).

Состав группы она знает откуда-то из другого источника. Теперь точно можно закругляться, точка однозначно стоит.

На её лице последовательно сменяется шквал эмоций, когда она соображает, что ляпнула:

– Сука, догадался-таки, – неприязненно заключает симпатичная в общем-то девчонка, мгновенно теряя всю свою привлекательность. – Спалилась, как дура. Ну да, я в курсе!

И участвовала, но скромно умалчиваешь.

– А представь, я бы сейчас, как ты хотела, с тобой за светлые чувства бороться начал? – И зачем я это всё говорю.

Главное, кому.

– Жалко, что у них с тобой не получилось. Но я своё всё равно взяла: "Мы семья, ты моя вторая половина, держи генеральные доверенности". Спасибо! И ещё возьму.

– На здоровье. Ты сейчас меня поддеваешь или себя успокаиваешь? Ладно, я погнал, – встаю со стула и направляюсь к двери.

– Эй! Последнее предложение, давай по-хорошему. Если подпишешь отказ от любых обязательств в будущем, верну тебе десять процентов того, что сегодня через арбитраж у тебя отмутила!

– А какая там сумма, напомни? – останавливаюсь на пороге.

Задав вопрос, с опозданием соображаю, что ответ могу банально посмотреть в банковском приложении на коммуникаторе.

На заднем плане отмечаю, что в дела Барласова она вообще не вникала, раз не знает и о филиалах бренда (или франшизах, я пока не успел разобраться): кроме головного здания и основного финансового потока есть и другие, поменьше. Не айс, но и далеко не ноль. Уж точно не этой двадцаткой печалиться, если прагматично и в цифрах.

Её незнание, кстати, странно: даже в местном инете информация есть, что Вавилон – концепция и сеть, а не одни двери. Настолько чужие люди с мужем? С другой стороны, встречались в жизни и не такие загибы.

– Двести тысяч, – веско поднимает палец Ирина. – Двадцать отдам в обмен на твою подпись, могу прямо сейчас аккредитив перечислить. С условием.

– Что тебе известно о тех пятерых?

Расстояние небольшое, освещение хорошее. Лицо подруги вижу отлично.

Она молчит в ответ, уводя взгляд в сторону.

Понятно. Лишних слов не требуется.

Ирина знала, что из мужа должны сделать растение. Скажем, очень на это рассчитывала. Из того, что приходит в голову на ходу, первым в списке стоит дальнейшая опека над овощем-альцгеймером. Её она бы автоматически получила как законная жена и единственный родственник первой очереди.

– Мне неинтересны твои двадцать тысяч, можешь оставить себе, – слабое место, куда есть смысл надавить. – Я готов сходу отказаться от претензий, но только если не тянуть: давай сейчас всё подпишу?

– Документ будет готов после обеда, – резко озадачивается Ирина, проваливая ещё один контрольный момент. – Юриста будить не буду.

Она не ожидала, что я так быстро соглашусь, ещё и без условий. Отсутствует вариант реакции.

– Жаль. Я бы сейчас подпись поставил, – киваю и снова поворачиваюсь к двери. – Но как знаешь.

– Я позвоню, как будет готово! Стой! – она резко ускоряется и около половины минуты что-то делает с голографического виртуального терминала. – Проверяй, я тебе аккредитив выставила! Двадцать тысяч, безотзывный, единственное условие прописано! А где твой браслет? Как ты читать будешь?

– В кармане железяка, – хлопаю себя по груди. – Решил отдохнуть от непрерывного потока информации.

– Проверь! – настаивает она.

– Зачем? Я тебе верю, ты же не обманываешь. Да и раз сейчас не готово, не знаю, когда смогу подписать.

Закрывая за собой дверь, успеваю услышать брошенное в спину "Шмотьё своё забери, сука!".

И ведь зачем-то ей надо иметь со мной прямой контакт ещё какое-то время. При местном уровне техники иного логичного обоснования таким действиям в голову не приходит.

_________

– Александр Барласов достаточно редко бывал на людях за пределами Вавилона в последнее время, – ворчливо сообщает браслет в машине. – Куда ты намылился?

– Пока ехали, видел несколько интересных заведений. Хочу посетить для расширения кругозора.

– Не советую.

– Почему? Что он знал такого, чего я не вижу?

– Он понимал, что его голова начала представлять интерес для многих. Потому старательно избегал возможных контактов с любыми чистокровными начиная с пятого ранга.

– Пятёрка и выше могут меня прочесть так, что я даже не пойму?

– В потенциале да. И это моя версия на тему того, зачем жене с тобой ещё раз видеться. Ещё и за двадцать тысяч, которые она считает своими.

– Да, у неё явная инструкция извне. – Действительно очевидно.

– Теперь я тебя не понимаю, не хватает базы ваших отношений. Что имеешь ввиду?

– Был набор пожеланий какой-то третьей сторон…

– Ей по тебе? Спрашиваю, чтоб знать, что и в какую сторону искать и куда думать анализ.

– Ну и язык у тебя.

– Ты же понимаешь, что ещё надо. Ответишь?

– Отвечаю: да, ей по Барласову. За сегодняшнее утро этот пакет инструкций и согласований устаревает со скоростью звука. Ирина пытается сопоставлять старые команды и текущую обстановку, но действовать у неё получается хреново: ей не хватает вводных для анализа.

– Ещё ты хотел сказать, что она дура, – мстительно добавляет компьютер.

Интерпретируя мой логический посыл совсем неверно. Сказать или промолчать?

– Поясняй! – требует динамик машины. – Мне же надо учиться.

– Она далеко не дура. Просто слепые пятна личного самоконтроля и системы ценностей, долго объяснять. От интеллекта вообще не зависят, это не связанные физиологически процессы.

– Могут быть и у гения? Эти твои слепые пятна?

– Легко, куча примеров. Среди гениев такой же процент, как у обычного народа. Ты просто конкретных людей не знаешь, они из другого мира.

– Кем ты раньше работал? – интересуется железка после паузы. – До того, как влетел в это тело?

– Ты ж видишь меня насквозь, – улыбаюсь, сворачивая на скоростную трассу и отправляя стрелку спидометра ближе к двум сотням. – Плюс твои же слова, что мне необязательно говорить голосом. Откуда взялись сразу два противоречия в последнем вопросе?

– Сейчас вижу тебя хуже, чем было. Твоим языком: твоё аретроградное мне доступно, а ретроградного почему-то практически не вижу.

– Как тогда увидела, кто я по образованию?

– Поначалу процент слияния был выше, чем теперь. Видимо, остаточные явления предыдущей личности работали. Сейчас ты на ходу меняешься и всё больше новый. Я тоже не успеваю за тобой, не только жена.

– Нейронные связи рвутся? – весело фыркаю.

– Не по часам, а по секундам, – твёрдо подтверждает гаджет. – Ирина была права в том плане, что ты сильно отличаешься. Она количественно оценить не может, насколько, а я могу. Так кем ты работал?

– Если меня не видишь ты, значит ли это, что и другие менталисты тоже могут прочесть не сразу? – игнорирую вопрос.

Ещё я телефону анкет не заполнял.

– Это надо смотреть на практике, но я категорически не советую. Не хочу тебя пугать, впечатление такое, что ты каскадно меняешься в сторону чистокровного.

– А чего здесь плохого? Хорошо же? Стану всех со спины насквозь видеть.

– Идиот?! Залезь в сеть, полистай сам поиск на эту тему! Чтоб не параноить из-за источника информации! А то если я тебе сама расскажу – будешь хмыкать и веселиться, как со своей идиоткой-женой! Вместо того, чтобы втянуть язык в жопу и замереть тише воды, ниже травы!

– Голосовой ввод. Поиск. Переход из второй категории гражданства в первую из-за увеличения ментального потенциала. Ответы читать голосом.