Семен Венгеров
Михаил Александрович Бестужев

С братом Николаем он где-то в Петербурге познакомился, и когда Плутанов стал его приглашать к себе в Шлиссельбург, то брат, смеючись, отвечал, что „непременно приедет, а если вздумает не приехать, то привезут“. Этот намек, пропущенный им без внимания, Плутанов пригюмнил при нашем ему представлении.

Я был помещен в маленькую комнатку в 4 квадратных шага; из этого надо вычесть печь, выступавшую в комнату, место для кровати, стола и табурета. Это была та самая комната, где содержался в железной клетке Иван Л. Ульрих, где и был убить при замыслах Мировича. Комната стояла отдельно, не в ряду с другими нумерами, где помещались брат Николай, Иван Пущин, Пестов, Дивов и другие: те комнаты были просторны и светлы и имели ту выгоду, что, будучи расположены рядом по одному фасу здания, доставляли заключенникам возможность со общаться посредством мною изобретенной азбуки, а летом, при растворенных окнах, даже разговаривать в общей беседе. Когда Плутанов умер у ног императора Николая Павловича, пораженный апоплексическим ударом при подаче еженедельного рапорта, назначен был генерал Фритберг для исправления всех упущений, вкравшихся в 30-летнее управление прежнего коменданта. Мы вздохнули свободнее. Он дал нам все по положению: халаты, белье, тюфяки, постельное белье и устроил общее приготовление нищи, что дало нам возможность иметь табак и даже чай. Комнаты начали поправлять и белить. Меня временно перевели в одну из комнат общего фаса, просторную, светлую и чистую. Погода стояла теплая, окно было открыто. Я подошел к нему и оцепенел от восторга, услышав в едва слышных постукиваниях, подобных скрипу червячка, точащего дерево, – услышав вопрос (как я узнал после) Пущина, который спрашивал Пестова: „узнай, кто новый гость в твоем соседстве?“ Не помня себя, позабыв обычную осторожность, я бросился к окну начал стучать, и тем чуть не испортил дела. Меня во время остановили, и я, узнав все законы их воздушной корреспонденции, часто разговаривал даже с братом Николаем сидевшим в самом крайнем нумере, так что между нами находилось шесть комнат»^[1].