Семен Соломонович Юшкевич
Гора
– Павка, срежь траву, – командует Коля.
Несколько ударов лопатой делают место чистым и гладким, как ладонь руки. Тогда Коля тщательно набрасывает чертёж земляного ящика и начинает копать ножом. Я помогаю лопатой и отношу землю к ближайшему ровику. Сработать четыре ящика занимает у нас много времени. С нас градом катится пот, и хочется пить до смерти. Солнце становится над большим рвом, разделявшим гору на две части, и теперь невыносимо жжёт спину. Но пойти напиться – некогда и мы продолжаем работать. Вот, наконец, помещения вырыты, приглажены. Требуется ещё высушить квартиры, чтобы в них не завелось сырости. Эту работу Коля не доверяет никому, даже самым закадычным друзьям. Я стою в стороне и с завистью смотрю, как он аккуратно накладывает бумагу в ямки и зажигает её. Показывается чёрный дым, который лениво поднимается над горой и я начинаю прыгать от радости, когда замечаю бледные жёлтые языки огня, вырывающиеся под дымом. Когда просушка готова, я вычищаю вновь помещения и начинается сортировка «дичи». В первую ямку идут пауки, и для пищи мы им набрасываем обескрыленных бабочек. Сверху Коля прилаживал стекло, чтобы можно было наблюдать, как они живут, а я укрепляю его клейкой кашицей из муки, смешанной с водой. В двух других помещениях мы устраивали кузнечиков с жёлтыми бабочками, а последнее предназначалось специально для чёрно-красных, для которых ложем служил сложенный лист лопуха, а пищей – голубенькие васильки. Устроив наших пленников, довольные, мы ложились на землю и следили через стекло, как они живут, что делают, едят ли, как держат себя. Меж тем день подвигался вперёд. Безделье начинало утомлять нас. Забава теряла свой интерес и уставшее внимание требовало новых впечатлений. Постепенно появлялись товарищи и начиналась охота на лягушек, от которых потом наши руки пахли так, точно их вымазали соком от травы. Шум, крик, песни сопровождали охоту, пока кому-нибудь не приходило в голову крикнуть: «купаться!»
