Сборник
Правда Za нами!
Прошло два дня, у нас осталось двадцать рандов. На эти деньги можно купить булку хлеба, сосиски и бутылку молока. И все! Денег больше НЕТ. Работы НЕТ. Тростиночки, СОЛОМИНКИ, за что схватиться, чтоб только удержаться, тоже НЕТ.
Обещанная геологом встреча с операционным директором «ТрансНатала» П. Хендерсеном вселяла надежду.
И мы оба понимаем: это последняя надежда!
«Только бы ничего не случилось. Только бы встреча состоялась. Только бы НИЧЕГО не произошло, что может помешать встрече», – думали мы в унисон с Матвеем.
Через два дня мы подходим к офису «ТрансНатала». Представляемся охраннику. Охранник звонит, мы стоим как две натянутые струны: что сейчас нас ждет – зазвучит полонез Огинского или барабанная дробь и струны окажутся не нужны?
Положив трубку телефона, охранник повернулся к Матвею и четко произнес:
– Господин Хендерсен на месте и ждет вас.
В кабинете за большим столом сидел седовласый мужчина лет пятидесяти. От него веяло благородством и спокойствием.
– Прошу вас, проходите, присаживайтесь. – И с интересом стал всматриваться в экзотический материал другого континента. – Слушаю вас, – как бы говоря: «Ну и чем же, ребята, вы можете меня удивить?»
И, переведя взгляд на Матвея, жестом показал: «Я весь внимание».
Как мы все понимаем, в 1993 году проектов, презентаций в России вообще не было, и единственным презентационным материалом был паспорт механизированной отработки лавы. Матвею надо отдать должное: в состоянии внутренней безнадеги он сумел взять себя в руки, проявил немыслимое самообладание, уверенность и грамотность.
С каждым мгновением в глазах Хендерсена появлялись неподдельный интерес и профессиональная заинтересованность.
Он задавал Матвею вопросы, периодически склоняясь над паспортом.
Потом господин Хендерсен выпрямился, взгляд его изменился, и он произнес:
– А как вы насчет «Матлы»?
Матвей подумал: «На любую из двадцати пяти шахт – только возьмите», но, чтобы не выдавать нашего катастрофического положения, сдержанно ответил:
– Да, я готов.
– Вы согласны поехать на интервью в город Криель? – спросил Хендерсен.
– Мы не имеем машины, и у нас нет телефона, мы остановились в Берия – отель «Мина маунт». Мы здесь по туристическим визам, – изложил Матвей, и мы оба подумали, что после такой исповеди нашего положения вряд ли Величина «ТрансНатала» будет заинтересован в русском эмигранте.
Но его ответ перевернул все подтексты нашего воображения.
– Ок! Я вам дам свою машину, приходите через два дня, в девять часов утра, – сказал Хендерсен, и мы распрощались.
Когда мы вышли, мне хотелось потрогать Матвея. ЧТО у него внутри? Какой энергетический сгусток образовался от его сверхперенапряжений?! КАК он вырулил на дорогу, куда пробился луч СВЕТА и засиял НАДЕЖДОЙ?
Через два дня мы ехали на черном «мерседесе» на шахту Matla, город Kreil (Криель).
Нас встретили и проводили к директору шахты «Магла». Обстановка была спокойной, сдержанной и совсем не давила официальностью. Прибытие на черном «мерседесе» операционного директора компании «ТрансНатал» поддерживало нас и придавало нашему облику не размазанность, а даже какую-то уверенность.
И тем не менее на интервью в какой-то момент мне показалось, что директор шахты не очень готов к трудоустройству русского эмигранта. Я тихо говорю Матвею: «Дари матрешку». Матвей достал самую красивую матрешку и презентовал ее директору шахты «Матла». Он был приятно изумлен, тема перешла от горных работ к искусству русских мастеров, то есть В НИКУДА. Мы покинули шахту с непонятным чувством, положительный ответ не обозначился и даже никак не проявился. Вкралось раздирающее душу, угнетающее сомнение. Неопределенность и страх перед ЗАВТРА вливали внутрь тревогу до ощущения жжения под ложечкой.
Опять ЗАВТРА, но от этого ЗАВТРА зависит наше и ПОСЛЕЗАВТРА, и ПОСЛЕПОСЛЕЗАВТРА-ВСЕ наши ЗАВТРА! Мы думали, это ЗАВТРА не наступит. Секунды шли как минуты, минуты – как часы, часы – как бесконечность. Долгожданное ЗАВТРА наступило.
Мы направляемся к этому «зданию-ракете», к компании «ТрансНатал». Подходим. Входим и поднимаемся в офис операционного директора.
Питер Хендерсен в нашем присутствии звонит на шахту «Матла».
Мы сидим в ожидании ответа как натянутая тонкая пленка. Стоит чуть-чуть прикоснуться – лопнет. Состояние натянутости ТАКОЕ, что больше нет сил сдерживать напряжение. Руки холодные, во всем теле мелкая дрожь, мышцы лица отделились от сознания и живут сами по себе, выражая маску каменного ожидания.
Момент напряжения пронзает импульс взгляда Питера Хендерсена. Он поворачивается и объявляет: «Ок!», подкрепляя слова поднятым большим пальцем.
В голове застучало, зазвенело…
Я была как во сне, вспомнила сказку о царе Салтане, момент, когда мать и младенца посадили в бочку и мать обратилась к волне с мольбой о помощи. Неведомая сила выбросила их на берег и спасла. А в младенца вдохнула такую мощь, что на берег он вышел большим и сильным. Мне кажется, что сказки-это продолжение Библии, то есть смысл СВЫШЕ.
СИЛА вынесла из пучины на берег, СИЛА разорвала бочку, и СИЛА показала ПУТЬ.
По дороге в Криель Матвей спросил:
– Даша, как ты узнала насчет «Матлы»? Твой вопрос прозвучал раньше, чем мне его задал Хендерсен. Объясни, пожалуйста.
– Наверное, мое подсознание подсказало мне: «Не волнуйтесь, свыше уже все решено» и, чтобы успокоить нас, на доли секунды приоткрыло космоканал.
10 марта 1993 года мы прибыли в Йоханнесбург не по контракту, а по туристической визе, а через две с половиной недели Матвей получил работу. Это был рекорд!
Но не конец нашей борьбы – наших унижений, приключений и наших побед в этой роскошной стране под названием Южная Африка!
Константин Бояндин
Выпускник НГУ, системный администратор. Среди интересов: математика, астрофизика, информационная безопасность. Первые книги (открывшие серию «Перекресток миров») вышли в 1998 году. Начав с фэнтези, теперь пишет научную фантастику, городское фэнтези, хоррор – на данный момент более двадцати завершенных романов и повестей.
Книги посвящены исследованию настоящего и будущего человечества (в каком бы мире ни происходили события), вопросам взаимодействия людей между собой и с тем миром, в котором они живут.
Недоразумение
Заказчика впору назвать идиотом, чего делать ни в коем случае нельзя. Когда исполняешь любой каприз за его деньги, называть вещи своими именами можно только про себя.
Владимир с трудом дождался завершения переговоров и решительным шагом покинул рабочее место, чтобы дать остыть возмущенно кипящему разуму. Нет, ну как можно всерьез воспринимать человека, который заявляет, что прямые углы в дизайне недостаточно квадратные, а сочетание цветов недостаточно романтичное?
И ведь не бросишь, не выругаешься, не повертишь пальцем у виска. Дизайнеров в их отделе трое, и Владимир там вроде как младший, ему доставались самые неприятные клиенты. При этом не слишком «толстые», самых перспективных обслуживали другие дизайнеры. Ну и где, спрашивается, справедливость?
Ладно, полчаса отдыха, потом клиент снова выйдет на связь. И где только найти правильные слова, чтобы все остались довольны…
Владимир прошел лабиринтом проходов; здание Управы, в котором его компания снимает половину этажа, построено очень и очень давно, и достраивали его не раз и не два. Пункт назначения, «минус первый этаж», – непередаваемо мрачный и сложный лабиринт. Минотавр тут бы и поселился. Удивительно, что нет слухов об исчезающих здесь людях.
Владимир почти достиг мало кому известного заветного закутка, здесь можно в свое удовольствие постоять, выпить кофе, насладиться тишиной и спокойствием, как услышал… плач. Вот еще новости! Судя по голосу, плакала девушка. Определять возраст по характеру рыданий Владимира не учили.
Владимир чуть не столкнулся с ней: девушка явно услышала шаги и попыталась скрыться, но что-то перепутала и бросилась не от него, а навстречу. Владимир успел заметить, что девушке лет двадцать пять, она рыжеволоса, носит косичку и одета во все черное. Черная юбка до пят, черные туфли и черная кофта, или как это назвать-интересная нынче мода!
– Агафья Камышова, стажер второго ранга департамента внутренних расследований Инквизиции! – доложила девушка внезапно.
Только что по стойке смирно не встала. Будь Владимир в нормальном настроении, то расхохотался бы. Вот ведь чудит! Но сейчас захотелось только застонать: «Только не это, еще одна чокнутая!»
– Младший дизайнер Владимир Кремень к вашим услугам, – в тон ей ответил Владимир, стараясь сохранять серьезность. – Что случилось, стажер Камышова?
Девушку словно молнией поразило. Она замерла, уставившись на Владимира широко раскрытыми глазами, а затем бросилась к нему и закатала правый рукав его свитера. Охнула, вернула рукав на место, поспешно отошла и низко поклонилась. Только что лбом пола не коснулась.
– Простите, господин младший дизайнер! – торопливо добавила девушка.
– Я не в обиде, – ответил Владимир, которому теперь захотелось проснуться. Утром в субботу у себя дома, и чтобы никаких чокнутых поблизости. – Так что случилось?
Теперь он увидел, что Камышова что-то прячет в кулаке левой руки, а саму руку завела за спину. Владимир вновь подавил рвущийся на свободу смех и протянул ладонь:
– Покажите.
Девушка поджала губы, но безропотно протянула левую ладонь и раскрыла ее. На ладони лежал круглый медальон из серебристого металла, на цепочке. И что?
– Мой пропуск, – горестно прошептала девушка. – Я не знаю, как это случилось!
– Можно? – Владимир взял медальон, девушка отвела взгляд в сторону, а украшение внезапно засветилось.
Владимир едва не выронил безделушку, а девушка ахнула.
– Вы починили его?! – Она выхватила свой пропуск и несколько секунд вглядывалась. Затем спрятала в карман кофты. – Спасибо, господин младший дизайнер! – И снова голос серьезный, она и не думала шутить.
– Не за что. Не беспокойтесь, я никому не скажу! – заверил ее Владимир.
И снова удивился: девушка широко раскрыла глаза и встретилась с ним взглядом.
– Почему? – спросила она все так же серьезно.
– А вы этого хотите?
Девушка медленно покачала головой, показывая, что не хочет.
– Но так положено! – пояснила она почти умоляющим тоном.
– Не вопрос, будем делать то, что положено, – успокоил ее Владимир, которому все сильнее хотелось проснуться утром первого дня отпуска, а до отпуска было еще полгода.
– Спасибо! – Девушка улыбнулась, еще раз поклонилась и убежала-только ее и видели.
Владимир вздохнул, покачал головой и вернулся к себе в офис. Ну и денек…
* * *
Удивительно, но после неожиданной встречи с Камышовой Владимир всего за пять минут, ни разу не сорвавшись, обо всем договорился с привередливым заказчиком.
Набросал прямо при заказчике макет карандашом на бумаге и увидел восторг в глазах придирчивого клиента. Результат – договор подписан, аванс получен, причем итоговая сумма в полтора раза выше той, на которую они надеялись.
Надо отдать должное коллегам-дизайнерам, они вполне искренне поздравили и даже поаплодировали. Менеджер по всем этим вопросам одарил Кременя довольной улыбкой. Что ж, лед тронулся, теперь главное – выполнить все так, как нарисовано. Воодушевленный Владимир все сверстал к концу дня. Понятное дело, что завтра нужно все проверить, прогнать автоматические и ручные тесты, сделать все по инструкции, а потом и сдавать можно. По договоренности дизайнер получал половину от суммы сверх предполагаемой первоначальной стоимости заказа в качестве премии. Гуляем!
Но гуляем скромно. Еще не пятница, о пиве лучше и не мечтать, купим что-нибудь и проще, и не такое вредное. А еще лучше узнать, не нужно ли чего родителям. Лекарства маме нынче дороги, а сами они с отцом норовят то попроще купить, а то и вовсе не покупать. Детский сад.
Владимир успел поговорить с родителями, пообещал купить нужные медикаменты и, сам не понимая, почему, вернулся в тот закуток, где сегодня встретил Агафью. Инквизиция, надо же. Неужели в Управе есть театральная студия? Или что означали ее слова? В списке компаний, что снимают офисы в Управе, нет ни одной со словом «инквизиция». Да и звучит это слово не слишком приветливо. Все равно что назвать автосалон «Последний путь».
В закутке никого не было. Может, ему примерещилась эта встреча? Владимир улыбнулся. Определенно встреча с Агафьей, даже если и приснилась, пошла на пользу: встряхнула, прочистила мозги. Вон как шустро он с заказчиком управился!
Шорох за спиной. Владимир оглянулся. Агафья, все в той же черной одежде с головы до пят, вышла из-за угла. Только теперь на ней еще и черная косынка. Однако!
– Пропуск больше не барахлит? – поинтересовался Владимир.
Девушка улыбнулась и покачала головой.
– Но вы не сообщили! – заявила она. – Почему?
– Еще не вечер, – заметил Владимир философски, подхватывая эту странную игру. Понять бы, кому и о чем должен был «сообщить», – ее начальству? – Но вы ведь сами сообщили куда следует?
Девушка энергично кивнула.
– Вы улыбаетесь, значит, все обошлось, – заключил Владимир. – Улыбайтесь чаще! Хочу спросить: а вы часто здесь прячетесь? Я думал, что один знаю про этот тупик.
– Часто, – согласилась девушка, – когда нужно подумать. Я тоже думала, что одна знаю. Спасибо вам, господин младший дизайнер!
– Можно просто Владимир, – предложил Кремень, и улыбку словно сдуло с лица девушки.
– Нет, так нельзя!
Да она испугалась, что происходит?!
– Все-все, не буду больше, – заверил Владимир. – А к вам буду обращаться «госпожа стажер второго ранга Камышова».
Девушка рассмеялась и сразу же смутилась.
– Просто стажер Камышова или Агафья, – пояснила она. – Вам можно. – И вновь ее улыбка поблекла.
– Вам нужно чаще улыбаться, – покивал Владимир. – Что может вам помочь?
– Ванильное мороженое, – заметила Агафья сухо и сразу же рассмеялась. – Я шучу, не подумайте лишнего. Я спросить хотела: можно я буду приходить сюда?
– Конечно, – удивился Владимир. – Приходите когда хотите.
– Спасибо! Доброго вечера! – Агафья стремительно развернулась и убежала.
Владимир и опомниться не успел. Он постоял минут пять, затем из любопытства пошел туда, куда убежала Камышова. Смотри-ка, там не тупик! В конце казавшегося глухим коридора была дверь, выкрашенная так, что издалека не отличить от окружающей кирпичной кладки. Владимир осторожно потянул дверь на себя, за ней был другой коридор. Ладно. Все равно в Управе нет частных секций, любой может пройти по всему зданию, если его впустили на вахте.
Владимир недолго петлял и в конце концов вышел к секции, над входом в которую висела табличка «Герасимов и Авербах. Адвокатская контора». Это отсюда пришла Агафья? Называть адвокатскую контору инквизицией – это, конечно, сильно. Владимир заглянул за дверной проем: за стойкой у входа – никого, но он увидел двух девушек поодаль, и обе были в черной одежде – стояли у входа в ближайшую комнату и что-то обсуждали вполголоса. Похоже, Агафья пришла отсюда.
Владимир усмехнулся и еще через пять минут уже отъезжал со стоянки Управы. Обещал родителям купить лекарства и продукты – надо купить.
Тира Видаль
Российская писательница-прозаик. Родилась 23 июля 1970 года в г. Новоалтайске Алтайского края. Занимается предпринимательской деятельностью, работает в сфере оздоровления и оказания населению бухгалтерских и юридических услуг. С 2005 по 2009 год была учредителем и главным редактором краевой газеты «Деловой пульс Алтая».
Пишет в жанре фэнтези (романы-катастрофы, детективы об экстрасенсорике, ужасы). Но есть и публицистика, эссе, новеллы. Не забывает и о детской литературе. Член Интернационального Союза писателей и ЛТО «Диалог». Организатор ЛТО «Вдохновение». Член-корреспондент Российского отделения Международной академии наук и искусств (2022). В 2020 году приняла участие в телеграм-конкурсе новелл и заняла призовое место. Медаль и диплом лауреата III степени за участие во II Большом международном литературном проекте-фестивале им. А. Барто в номинации «Детская и подростковая фантастика и фэнтези». Диплом финалиста. Диплом лонглистера. Орден Св. Анны и благодарственное письмо Общественной палаты Госдумы России за заслуги в области культуры (2022).
Написано около 40 произведений разных жанров.
Вспомнить прошлое
Антон Павлович снял очки и потер переносицу. Газета, которую он читал, соскользнула с колен на пол, и пожилой человек с трудом дотянулся, чтобы ее поднять. Он любил аккуратность и порядок во всем. К этому его обязывала профессия врача-хирурга, которой он отдал пятьдесят лет. А с тех пор как у него умерла жена, он старался сам содержать свое жилище в чистоте.
Когда-то он был очень известен в городе. Врач высшей категории, который провел не менее десяти тысяч сложнейших операций за свою трудовую деятельность. И люди верили в него как в бога, несли подарки, хотя он и не приветствовал таких подношений, говоря, что простого человеческого «спасибо» вполне достаточно. Наградой ему была очередная спасенная жизнь.
И все эти годы люди шли к нему бесконечной вереницей… из месяца в месяц, из года в год.
Его как важную особу пропускали вперед в магазинных очередях, узнавали на улицах, одаривая улыбками и громкими приветствиями. О нем писали газеты, ему вручали грамоты, просили его выступить на профсобраниях. А портрет доктора украшал аллею Славы города.
Он, Антон Павлович Кряжин, мог гордиться своими успехами и считал все награды вполне заслуженными. Каждую из них он выстрадал трудом. Главным своим достижением Антон Павлович считал звание академика медицинских наук.
Многие институты желали видеть его среди своего преподавательского состава. Сулили вполне приличные деньги, отдых за счет государства, поездки за рубеж, участие в международных симпозиумах… и массу других приятных бонусов. Но он не мог бросить своих пациентов или доверить другим врачам. Как бы он тогда смотрел им в глаза в случае неудачи? Променять живые души на звания и бумажки? Нет, это не в его натуре!
Мужчина перевел взгляд на полку, где стояли кубки и лежала толстенная папка с почетными грамотами и благодарственными письмами.
Мысли обратились в прошлое, в тот год, когда ему вручили путевку на курорт и он с горячо любимой супругой Тамарой отправился на отдых. Но и там практикующий врач не смог спокойно сидеть без дела-постоянно звонил на работу, контролировал процесс выздоровления своих больных и корректировал их программу реабилитации. Он считал дни, когда можно будет вернуться в больницу.
Попав наконец в свой хирургический кабинет, он с особым остервенением погрузился в работу, считая, что слишком долго отсутствовал. А Тамара ждала его дома, обеспечивая тылы.
Как-то так получилось, что он не стал богатым, – так и прожил с супругой в двухкомнатной квартире обычной хрущёвки на третьем этаже. Да и обстановка была обычной: шкаф во всю стену, диван да два кресла. Даже телевизор был обычный. А зачем он нужен – частенько Антон Павлович возвращался домой глубокой ночью, а то и вовсе оставался на ночное дежурство, если пациент попадался особенно тяжелый.
Однако все это не помешало их с Тамарой семейной идиллии. Жили супруги дружно, не ссорились по пустякам, не скандалили. Копить деньги тоже не стремились – детей бог не дал, так зачем складывать в кубышку?..
Все это осталось в прошлом…
Настали другие времена, появились другие интересы, другие приоритеты. Обещания коллег не забывать, навещать и помогать во всем канули в Лету.
Однако чувство собственного достоинства не позволяло просить и унижаться, обивая пороги тех, кто обещал, провожая его на пенсию, золотые горы.
Уже позже Антон Павлович узнал, что его место понадобилось сыну одного из многочисленных друзей мэра города. Вот почему его так спешно отправили на заслуженный отдых. Собрали стол, подписали большущую открытку от всего коллектива с пожеланиями счастья и здоровья.
Антон Павлович старался отгонять от себя грустные мысли.
«Наверное, стоит попить чайку, успокоиться, – решил он и отправился на кухню. – Как мне не хватает Тамары! Без нее я как одинокий старый волк, оторванный от мира и коротающий дни в своем логове».
Кипяток исходил паром, но, как назло, закончилась заварка.
«Придется идти в магазин. Заодно и прогуляюсь – засиделся в четырех стенах. Надо размять старые кости да узнать, что делается в мире».
Мужчина надел старенький, но еще вполне приличный костюм и подошел к зеркалу осмотреть, все ли в порядке с одеждой. Раньше ему и в голову не приходило, что с его внешним видом может быть что-то не так, – Тамара ревностно следила за этим. Но сейчас, когда ее не стало…
Он дольше обычного задержался перед старенькой амальгамой в резной рамке, уже выцветшей и местами потрескавшейся, и всмотрелся в знакомый образ.
– Что с тобою стало, старина? – прошептал он и провел рукой по подбородку с едва наметившейся щетиной. – Постарел. Обрюзг. Утратил былую импозантность. Но главное – глаза!.. От их былого блеска не осталось и следа! Надо срочно выбираться из своего убежища, иначе совсем одичаю! Восемьдесят три года-это не шутка!
И пожилой человек медленно двинулся за дверь, едва передвигая старческие ноги и крепко стиснув перила крючковатыми пальцами, осторожно, ступенька за ступенькой, спускаясь по лестнице.
Город встретил теплым сентябрьским утром. Антон Павлович вдохнул всей грудью аромат пряной листвы, переспелых арбузов и грибов, а потом повернул в сторону современного гипермаркета, построенного совсем недавно на месте старенького, но оттого не менее уютного бывшего магазина «Продукты».
Навстречу ему из автоматически открывающихся дверей со смехом и улюлюканьем выпорхнула стайка ребятишек с руками, полными колы, чипсов и мороженого. Антон Павлович посторонился, отметив про себя, что молодежь нынче питается отвратительно. Не пройдет и пары лет, как кто-нибудь из них станет завсегдатаем больничных кабинетов гастрологов, диетологов и, не дай бог, хирургов.
У больших стеллажей с провизией мужчина растерялся: что выбрать? Одних только видов чая больше пятидесяти, а проконсультироваться не с кем. Он повертел головой в поисках торговых консультантов и, не обнаружив никого из них, с досадой поморщился, сам начал перебирать разноцветные пачки.
– С жасмином, баданом, смородиной, черный, зеленый, байховый… – читал он, вспоминая, как советовался с молоденькой продавщицей Лидочкой из тех самых «Продуктов».
Уж она-то могла посоветовать то, что нужно. С какой любовью она рассказывала о каждом своем продукте! Пусть и ассортимент был намного скуднее, и выглядели пакетики не так привлекательно, но как было тепло на душе… От нахлынувших чувств защипало глаза. Антон Павлович схватил первую попавшуюся пачку и бросил ее в корзинку. Затем медленно прошелся по рядам с выпечкой, конфетами и вареньем, но, так ничего и не выбрав, двинулся к кассе.
«Ох, Лидочка, где ты сейчас? Может, ты стала одной из этих безликих и равнодушных кассиров-операторов? Ведь надо же как-то жить и зарабатывать. Кормить семью. Помнится, у тебя были две девчушки-школьницы с веснушчатыми носиками и ясными голубыми глазами. А еще помню, как мы частенько рассуждали на разные темы… спорили… но всегда неизменно были чутки друг к другу…»
У касс скопилась очередь. Какая-то женщина больно ударила его по ноге тележкой, набитой до краев разными пакетами, мешочками, бутылками и баночками с пивом. Она бесцеремонно обошла старика, небрежно бросив на ходу:
– Пропустите, у меня дома дети. А вам, старикам, делать нечего, постоите.
– Конечно-конечно, проходите. Нам действительно нечего делать. Только вспоминать, как относились к нам, когда приходила беда в дом.
– Ой, да когда это было, – резко бросила на него взгляд бабенка. – Наверное, еще при царе Горохе! Сейчас другие времена!
– Времена действительно другие. Может, мы не такие умные и не разбираемся в ваших гаджетах, но в свое время честно выполняли долг.
– Отработали свое – и отдыхайте. А нам еще пахать и пахать. И не забывайте, что мы платим нехилые налоги, чтобы обеспечить вас пенсией.
– Да я не говорю, что вы мало работаете, но в наше время к старикам было больше уважения.
– Старикам везде у нас почет?! – гнусаво пропела женщина и с издевкой добавила: – Сейчас скажете, что и ноги болят, и спина ноет… Вам уже помирать пора, а мы все больные еще до пенсии. Не можете сами ходить – наймите соцработника или детей попросите. Они обязаны ухаживать за престарелыми родителями.
– Да нет у меня детей. Все время работе отдавал, людей спасал, ведь я заслуженный хирург. – В горле предательски запершило, и Антон Павлович отвернулся в сторону, чтобы никто не видел его подрагивающих губ.
– Ну так сам виноват. Надо было о себе заранее позаботиться. Тоже мне врач. Настоящих врачей днем с огнем не сыщешь, только деньги дерут. Такие цены, что можно накопить себе лет на двести вперед. Недаром консультации и медцентры растут как на дрожжах. А в поликлинику не записаться. Все врачей нет. А потому и нет, что в частники подались. Так что идите вон к кассам самообслуживания, если такие умные.
– Ну зачем вы так?! – раздался сзади тонкий басок. Парень лет семнадцати выступил вперед. – Человек пожилой, у него и карты-то нет, наверное. Да и не учили их этому. В прошлом веке таких технологий не было!
Паренек был искренен в желании помочь немощному старику, который не в состоянии сам разобраться в новшествах современной жизни, и от этого стало не менее больно.
Кое-как расплатившись за чай, Антон Павлович вышел из магазина. Он не мог сказать, что его ранило больше: пренебрежение к некогда авторитетному человеку или то, что в глазах молодежи он древнее ископаемое, неспособное произвести элементарные действия. А ведь он осваивал медицинское оборудование, во много раз сложнее, нежели все смартфоны и айфоны вместе взятые. Сидел по ночам, пробуя и изучая каждую функцию, сверяясь со справочниками и инструкциями. Первую операцию по сшиванию микрокапилляров он провел еще в семидесятых…
«А стоило ли оно того, чтобы тратить свою личную жизнь на этих людей? – вдруг молнией пронзила мысль. – Возможно, было бы лучше завести собаку, родить ребенка и сейчас воспитывать внуков…»
Перед глазами замелькали образы прошлого: дети, которым он возвращал здоровье, калеки после аварий, глядя на которых опускали руки даже родные… больные почки… вырезанные аппендиксы… раковые опухоли… Прошло всего десять лет, как знаменитый хирург оставил практику, и его больше не узнают, и не благодарят, и не рассказывают о тех, кого он оперировал. Как коротки человеческие память и благодарность!
Он больше никому не нужен. Теперь восхваляют и одаривают внушительными деньгами новых хирургов и молят о помощи новых врачей…
Антон Павлович, тяжело дыша, переступил порог квартиры. Здесь все так привычно и знакомо… Каждый сантиметр пропитан воспоминаниями о значимых событиях.
Он бросил ключи на тумбочку, достал из пакета вожделенный чай и вновь обратил взор на зеркало.
– Засиделся ты на этом свете, дружок, – тихо проговорил он, глядя на свое отражение. – Стал стар и никому не нужен. Жизнь так хороша! Несмотря на осень, одиночество и тоску! Там, за окном, кипит жизнь. Только я в ней лишний. Все проходит. Пора уже и смириться.
Может, все было не зря? Так хотелось в это верить…
Антон Павлович потянулся за таблеткой нитроглицерина и дрожащей рукой засунул под язык сразу две штуки. Кое-как доплелся до дивана и прилег, стараясь успокоить дыхание. Липкий пот струился по лбу, руки подрагивали, ноги совсем ослабели.
– Наверное, сейчас есть новые таблетки, лучше и эффективней этих. Но так привычнее, так спокойнее… Да и какая теперь разница?