Сборник
О, как убийственно мы любим…
Предисловие
Российский XIX век – бурный, революционный, разночинный и по-настоящему писательский. Такой же получился сборник финалистов конкурса имени А. С. Грибоедова и Ф. И. Тютчева – непредсказуемый, содержательный и на каждой странице невероятно интересный.
Любой начинающий писатель или поэт, как правило, берет за основу или эталон творения XIX века. Всем известно, что этот век подарил миру настоящие шедевры. Личный опыт, просеянный через творческое решето и поданный на тарелочке с голубой каемочкой. Ешь большой или маленькой ложечкой, как нравится.
И весь мир «ест». Просто проглатывает нашу российскую литературу «золотого» века. Читая сборник, замечаешь, что авторы тоже с наслаждением читали, учились и перенимали мастерство у своих учителей. Диалог между веками состоялся.
Если Вы спросите, о чем сборник? Однозначно, о любви. О любви к жизни, к женщине, к ребенку, к творчеству. Любви к хорошей литературе и тонко подобранному слову.
Проза
Алексей Пройдаков
Пройдаков Алексей Павлович, родился 17 марта 1958 года в Целиноградской области Казахстана.
Окончил среднюю школу. Учился на филфаке Целиноградского пединститута.
Жил в городе горняков – Экибастузе. В 2004 году выпустил сборник стихотворений «Разбитое зеркало».
Активно публиковался в лучших журналах Казахстана – литературно-художественном «Нива» и международном «Аманат».
Как поэт стал лауреатом премии Международного клуба Абая.
В 2010 году в Карагандинском издательстве отдельной книгой вышла фантастическая повесть «Под чужим взглядом» и сборник литературных пародий и шуток «Радуга в дугу». В 2015 году – фантастико-мистический роман «Целитель».
В данное время активно работает в жанре исторической прозы. Автор повести «Волки Дикого поля» о первой битве русско-половецкого войска с монголо-татарами.
«Волки Дикого поля»
Отрывок из исторического повествования
1223 год. Битва при Калке безнадёжно проиграна. Войско киевлян, дольше всех державшее оборону, сдалось, уповая на выкуп. Но рассвирепевшие монголы решили их уничтожить…
…Дружина северных витязей явилась неожиданно для всех.
Мунгальские конные разъезды и дозорные были тихо перебиты, а заслоны из лёгкой кавалерии поголовно вырублены.
Витязи пронеслись вихрем, а вражеские всадники, тараща глаза, словно удивляясь чему-то, просто валились наземь неживые…
Наступая нешироким фронтом, дабы увеличить силу удара, дружина ворвалась в лагерь мунгалов в то время, когда кровавая бойня над сдавшимися киянами была в самом разгаре.
Разя направо и налево, разметая мунгалов и кипчаков, витязи обескуражили врага и образовали широкую брешь для отхода.
– Браты, спасайтесь! – кричали оставшимся киянам. – Покуда поганых сдержим!
И те кинулись спасаться. Кто успел – вскочил на коня, кто-то улепётывал бегом, кто-то переплывал реку… Следом уходили и дружинники, оставляя недоумённых мунгалов.
Князья закричали, заволновались, поняв, какую совершили глупость, сдавшись… Но скажите, кто мог ожидать, что подмога способна прийти в этот ад?
– Наконец-то! – восторженно вскричал Субедей. – Наконец-то появился достойный враг! Я уже думал, что нет багатуров среди урусутов!.. Джебе, ты доставишь мне живым их главного. А этих, – он имел в виду спасающихся киян, – кто сумел вырваться, не преследовать, пусть уходят. Они – настоящие воины и не должны отвечать за трусость своих правителей. Пусть рассказывают не только об ужасе имени монголов, но и о великодушии Субедея.
Отъехав на несколько вёрст, Александр Леонтьевич дал команду. Все остановились и выстроились в несколько рядов: впереди витязи, за ними – щитоносцы и слуги, тоже достаточно хорошо вооружённые.
– Здесь и примем бой, – сказал Попович. – Бегать от мунгалов – дело постыдное не только для витязей, но и для любого из русичей…
Он остановился посредине строя и крикнул срывающимся голосом:
– Простите мне, други мои, коль в чём-то стал перед вами виновен!
– Господь простит! – отвечали витязи. – И ты нас прости, друже Олександр!
Тем временем со стороны Калки заклубилось огромное облако пыли. Из которого – ряд за рядом – вырисовывались мунгалы.
– Уважили, поганые, – усмехнулся Добрыня Злат Пояс. – Никак не менее полка…
И громко скомандовал:
– Приготовить луки!
Александр Леонтьевич взмахнул мечом – в сторону противника полетела туча стрел. Несколько десятков нукеров свалились с коней.
Ещё залп и следом за полётом стрел вся дружина в едином порыве устремилась навстречу сильному и умелому врагу…
Витязи сражались как одержимые, действовали молниеносно, чем вызвали огромное удивление мунгалов – Джебе был поражен их умением сражаться.
«Наконец-то достойный соперник, победить которого – великая честь!» – подумал он и ринулся навстречу урусу-там, но получил страшный удар, который смял половину шлема, а самого темника оглушил надолго.
Иван Данилович – огромный и несокрушимый – орудовал дубиной, которую сам вырезал из лесной коряги, весившей никак не меньше четырёх пудов. Обработанная, она стала вдвое меньше по весу, но крепостью – камень. Витязи все были исключительной физической силы, но орудовать этакой дубиной в течение боя могли не многие.
…С той поры среди мунгалов долго ходили легенды о том, как сражались «багатуры-урусуты». Среди мунгалов, которые считали, что против них никто, нигде и никогда не устоит, и презирали все встречающиеся народы, их правителей и воителей.
Ещё долго после Калки они шёпотом рассказывали о том, как один урусут дрался с десятком, а десять – с сотней, и как долго лучшие нукеры Чингиз хана не могли их убить…
Как Нефедий Дикун, пронзённый копьём насквозь, срубил сначала стружие (древко копья), потом голову торжествующего мунгала; как доблестно бились Ставр Годинович, Данила Денисьевич, Миша Поток и все остальные витязи, а с ними щитоносцы и слуги.
Как новгородский Вышеслав, великан, с лицом, сплошь заросшим густыми чёрными волосами, борода до пояса, а голова лысая, увидев, что пал израненный его друже Гридя Ладога и, страшно возопив, стал махать своим двуручным мечом так, что многие враги бежали в страхе.
Но пал Вышеслав, пронзённый многими стрелами.
Пал Ставр Годинович и Данила Денисьевич, пал Миша Поток, пал Иван Данилович и все остальные витязи.
Последними вживе оставались Олёша Попович и Добрыня Злат Пояс.
Мунгалов уже было побито так много, что прискакал сам Субедей, с изменившимся лицом. Увидев, как сражаются урусуты, он вскричал:
– О, великий Сульдэ! Я просилу тебя достойного врага, но не на столько!.. Они просто уничтожают моих багатуров!
И приказал прикончить противника стрелами, потому что мунгалы уже страшились приближаться к нему на расстояние меча.
В лагерь Субедей вернулся сильно свирепым.
Тысячникам сказал:
– Урусуты – волчье племя, их надо истреблять под корень!
Пленённым князьям вначале велел срубить головы, потом передумал – «всё-таки вельможи» – и приказал быстро удавить «без крови»…
Оклемавшемуся Джебе-нойону в порыве откровения высказал:
– Мне кажется, что меня лично и всё моё войско высекла жалкая кучка урусутов! А теперь они на небесах и смеются над нами, потому что истинные багатуры!
Израненного и беспамятного князя Михаила Всеволодовича Переяславского привезли в Чернигов молодые русские витязи Евпатий Коловрат и Алёша Суздалец со своими щитоносцами, а так же княжескими служилыми людьми.
Город жил тревожным ожиданием вестей, а в тот памятный день – от Окольного града до Подола, от Третьяка до Пригорода – разразился безудержными рыданиями: черниговцы оплакивали павших в битве. Княжеский детинец тоже погрузился в траур.
В боль потерь примешивался ядовитый привкус сожаления: воины пали неотмщёнными, а мунгалы могут оказаться у стен града.
Малая княжеская дружина, оставленная для охранения внутреннего порядка, – слабая защита от врага внешнего.
Но уже на следующий день в Чернигов вошёл большой полк ростовского князя Василько Константиновича с воеводой Еремеем Глебовичем.
Горожане и посадские приободрились, ростовчан встречали радостно.
Михаил Всеволодович, уже пришедший в себя, поговорил с князем Василько и поведал ему про всё, что предшествовало битве у Калки: разногласие князей, отсутствие единоначалия; особо отметил самоотверженные действия дружины Александра Поповича.
Сердобольный князь Василько прослезился, вспомнив «дядьку»…
Амаль Ханум (Алмас) Гаджиева
Родилась 25 мая 1947 года в Азербайджане в многодетной семье, была девятым ребенком из десяти детей. Мама – мать-героиня. Про семью Гаджиевых было написано много статей, книг. Ибо мать, оставшись вдовой в тридцать с лишним лет, смогла дать высшее образование всем своим детям. В семье были профессора, кандидаты наук, поэты, математики, журналисты и т. д.
Ещё в школьные годы Амаль Ханум увлекалась литературой, писала стихи и рассказики, которые печатались в местной прессе. После школы поступила в институт иностранных языков – на французский язык, в который была влюблена. На втором курсе вышла замуж и уехала в Таджикистан. Через три года снова поступила в институт на отделение французского языка. После окончания некоторое время преподавала в средней школе, затем в Политехническом институте. Была приглашена на работу в ВАО «Интурист» в качестве гида-переводчика, где проработала более 10-и лет. Все эти годы также занималась журналистикой, очень много писала о культуре, театре, кино, или же критические материалы на злободневные темы, печаталась почти во всех республиканских газетах. Некоторое время писала фельетоны для сатирической передачи на радио. Является членом Союза журналистов РТ, членом Международной Конфедерации Союзов журналистов. Также занималась литературными переводами с таджикского, турецкого, французского, азербайджанского языков на русский язык. Пьесы, переведенные ею, поставлены на сценах театров республики.
Когда в республике открылось Посольство Турции, она была приглашена на работу в посольство, ибо в 1992 году была единственным человеком в республике, владеющим турецким языком. Около десяти лет проработала в посольстве, а когда французы открыли Культурный Центр «Бактрия», перешла на работу в этот центр, где работает по сей день менеджером по проектам, переводчиком и координатором по связям с общественностью.
В 1992 году пережила страшную трагедию: во время гражданской войны у себя дома были убиты её две дочери 24-х и 21-и лет, старшая из которых была на девятом месяце беременности…
Пришлось пережить частые попытки суицида, нежелание жить. И однажды, в прекрасном саду её друзей во Франции, пригласивших её, чтобы разделить боль утраты, Амаль Ханум словно прорвало: она начала писать первую книгу «Боль моей памяти», посвященную своим трагически погибшим дочерям. Именно бумага, на которую она выливала всю свою боль, облегчала её страдания… Затем была выпушена книга стихов «Вы моя боль, вы моя отрада», после которой была издана книга «Рыжий букет». И в этом году вышла на свет очередная книга «Прости меня, мама».
Амаль Ханум находит утешение именно в своем творчестве, с большим удовольствием занимается литературными переводами, журналистикой, пишет свои произведения, ибо только в эти минуты можно отвлечься от своего горя, от невыносимой душевной боли… Все рассказы её основаны на реальных событиях.
Помимо этого занимается синхронным переводом с французского языка на различных конференциях, форумах. Много раз переводила и Президенту республики.
Девственница
Рассказ
– Нет, нет, пожалуйста, пожалейте меня, не ломайте мне судьбу! Я ещё девственница! Вы же знаете наших мусульман, если я выйду замуж не девственницей, не оберешься позору.
– Тогда почему же ты пошла со мной на ночь глядя? Как я должен понять этот твой поступок?
– Но ты показался мне самым благородным из всех мужчин, и я доверилась тебе, как доверилась бы собственному брату.
– Я, конечно, польщён, но когда девушка, да ещё незамужняя, идет с незнакомым мужчиной к нему домой на ночь глядя, это вызывает определенные предположения…
– Нет, нет, вы не думайте, я вовсе не такая! Я воспитана в порядочной семье и знаю, что самое главное для девушки – сохранить свою честь!
– Но я просто обниму и поцелую тебя, не более… Вот так.
– Перестаньте, пожалуйста, прекратите! Как я потом буду смотреть в глаза своему будущему мужу?!
– А он ничего не узнает! Я же не буду знать твоего будущего мужа, и если даже буду знать, никогда не расскажу ему о том, что ты провела у меня ночь!
– Вы, мужчины, все одинаковы: обещаете с три короба, но никогда не выполняете своих обещаний. Более того, как мне рассказывают мои старшие и более опытные подруги, вы даже хвастаетесь друг другу своими победами над женщинами!
– Но бывают исключения из правил: я не из таких, я сдерживаю свои обещания. Позволь один раз поцеловать в твои пухлые губы, все!
– Ну конечно, как будто мужчина может остановиться после поцелуя в губы! Дальше – больше! Поэтому прошу тебя, позволь мне переночевать у тебя, а завтра утром я уйду к себе домой. Иди лучше к своему сыночку, вон он как смотрит на тебя удивленными глазами: постыдись хоть его! Если жены твоей нет дома, это ещё не значит, что ты тотчас же должен изменить ей с кем попало!
– Но ты – не кто попало! Ты понравилась мне с первого взгляда! Именно поэтому я привел тебя к себе домой! А жена… Разве это проблема? Если хочешь, я завтра же разойдусь с ней и женюсь на тебе: но при условии, что эту ночь ты проведешь со мной!
– Да как ты даже смеешь предложить мне такое?! Разве можно построить своё счастье на несчастье других?! Тем более что у вас растет сын! Кстати, а где сейчас твоя жена?
– Она поехала на недельку к своим родителям.
– Оставив сына?
– Да, у неё болеет мать и требуется уход за ней.
– Ты опять прижался ко мне! Я же попросила тебя оставить меня в покое до завтрашнего дня! Утром я избавлю тебя от своей персоны!
– Но ты мне не мешаешь! Можешь остаться хоть на целую неделю! Боже, как мне хочется обнять тебя и прижать к своей груди! А когда думаю о том, что впереди у нас целая ночь – вообще схожу с ума! Неужели ты позволишь, чтобы я страдал?! Я ведь тебе не сделал ничего плохого, а напротив!
– Прости, я даже не знаю твоего имени!
– Меня зовут Хурсанд. А тебя?
– Я же говорила, меня зовут Фарзона.
– Послушай, Фарзона, наша жизнь так быстротечна, что грех терять даром даже одной минуты! Нужно наслаждаться каждым мгновеньем. Давай, не будь такой упрямой, позволь обнять и поцеловать тебя!
– Может, прекратишь, уже? Сколько можно говорить «нет»!
– Слушай, мне надоело уговаривать тебя! Не хочешь добром, добьюсь своего силой!
– Нет, ты не поступишь так подло с беззащитной женщиной! Ты же мужчина, у тебя растет сын. Как потом будешь воспитывать его?! Как будешь смотреть ему в глаза?!
– Ну, хорошо, уговорила, спи. Ты привела самый сильный аргумент, против которого я не могу сказать ничего. Поговорим утром. Спокойной ночи!
– Доброе утро, мой дорогой!
– А уже сегодня я твой дорогой?!
– А что случилось? Почему ты разговариваешь со мной таким тоном?
– А ты что, действительно ничего не помнишь?
– А что я должна помнить?
– Как ты вчера пошла с другим мужчиной к нему домой и просила его не ломать твою судьбу, так как ты девственница?! Надо же, и это после четырех лет совместной жизни со мной! Да ещё имея трехлетнего сына!
– К какому мужчине? Ты о чем?
– О том, что выпив три рюмки грузинской чачи, ты совершенно опьянела и приняла меня за чужого мужчину и, благо, не изменила мне с ним. Иначе…
– О боже, какой позор! Но это твоя мать заставила меня выпить, говоря, что это вылечит меня от простуды! А ты тоже хорош! Вместо того чтобы остановить её, и сам настаивал, чтобы я выпила. Как стыдно, я ничего не помню! Ты же знал, что я никогда не пила крепкие алкогольные напитки, а тут сразу три рюмки, к тому же грузинской чачи! Она же, говорят, намного крепче русской водки!
– Да, ты права, в ней более семидесяти градусов.
– И ты, зная об этом, не остановил меня?
– Хотелось посмотреть на тебя пьяную хоть раз в жизни!
– Насмотрелся? Было весело?
– Ещё как! Особенно, когда ты приняла за чужого мужчину собственного мужа и не узнала родного сына!
– Не может быть, ты, наверное, преувеличиваешь.
– Я знал, что ты не поверишь мне, и все снял на видеокамеру. Давай, если хочешь, посмотрим вместе.
– Давай, если не шутишь. О боже, это правда! Я действительно говорю с тобой как с чужим мужчиной! Прошу не трогать меня, так как я девственница! Ой, как мне стыдно! Стыдно, что не умея пить, так напилась и совершенно потеряла контроль над собой. Забыть даже собственного сына! Да, недаром моя мама всегда твердит, что спиртное ещё никого не доводило до добра. Даю тебе слово, что это первый и последний раз в жизни, когда я притронулась к спиртному!
– Что же, я только рад этому. И давай забудем о вчерашнем дне как о каком-то недоразумении. Иди ко мне, закрепим наш уговор крепким поцелуем. Вот так…
Душанбе, 2011 год
Наталья Антарес
Наталья Антарес родилась 8 ноября 1983 года в городе Павлодаре Республики Казахстан. Получила три высших образования по специальностям «Менеджмент», «Юриспруденция», «Переводческое дело» (английский язык), а также имеет академическую степень магистра менеджмента. В период с 2005 по 2008 годы работала преподавателем в Инновационном Евразийском университете города Павлодара. Активно заниматься творчеством начала в 2010 году. На 2017 год у автора издано 13 романов в жанре фантастики и сборник стихотворений. Н. Антарес неоднократно приглашалась на телевидение, ее творческому пути посвящено несколько публикаций в периодических изданиях Павлодарской области.
Шоковая терапия
(отрывок)
Глава I
Иногда я всерьез пыталась понять, каким таким непостижимым образом я однажды докатилась до подобной жизни, но текущее положение вещей при любом раскладе выглядело настолько абсурдным, что упорно не желало поддаваться логическому осмыслению, и мне оставалось лишь смиренно плыть по течению в надежде на удачный исход. Всего только год назад мне бы и в кошмарном сне не взбрело в голову зарегистрироваться на международном сайте знакомств и прицельно озаботиться поисками иностранного мужа, и уж тем более я даже не задумывалась о самой возможности переезда в другую страну, но после того, как общее количество свалившихся на меня проблем начало ощутимо зашкаливать, а имеющиеся в моем распоряжении способы их разрешения один за другим доказали свою полнейшую несостоятельность, я вынуждена была с горечью констатировать, что, оставшись на родине, я с высокой степенью вероятностью закончу свои безрадостные дни в неравной борьбе за выживание. Нет, я вовсе не сдалась без боя и не опустила руки, стоило лишь на горизонте замаячить первым трудностям – скорее, напротив, я мобилизовала все силы для яростного сопротивления накрывшей меня лавине неприятностей, но мои внутренние резервы оказались, увы, небезграничными, и предсказуемо исчерпались в процессе беспощадной войны с обстоятельствами. Опустошенная, вымотанная и фактически едва живая, я внезапно осознала, что неминуемо превращаюсь в бледную тень самой себя, и, если так пойдет и дальше, совсем скоро я просто рухну замертво и уже больше не поднимусь.
Бессонными ночами я отчаянно искала первопричину крушения своих планов, я самозабвенно копалась в себе, мучаясь от чувства вины за собственное бессилие что-либо изменить, а неумолимое время безжалостно отсчитывало очередные секунды моего жалкого существования, из которых мало-помалу складывалась крайне незавидная перспектива ожидающего меня впереди будущего. Одной такой ночью я не выдержала, рывком вскочила со смятой в метаниях постели и с пронзительной обреченностью в голосе позволила раздирающим меня эмоциям свободно вырваться наружу. Доморощенная психотерапия сработала буквально на ура – достаточно было проговорить не дававшие мне покоя мысли вслух, чтобы раз и навсегда избавиться от никчемных сомнений, до сего момента крепко удерживавших меня от практических шагов. Наутро я встала совершенно другим человеком, и за год непрерывного пребывания в этом откровенно чуждом для меня обличии я почти потеряла себя прежнюю, себя настоящую, и что самое страшное, я всё реже испытывала сожаления по поводу этой потери.
Когда тебе тридцать с хвостиком, а у тебя до сих пор нет ни полноценной семьи, ни постоянной работы, невольно задаешься вопросом из серии «А не сама ли ты, душенька, виновата?», и после долгой череды размышлений я пришла к положительному заключению. Можно до старости оставаться наивной тургеневской барышней и верить в чудеса, алые паруса и прочую романтическую дребедень, но если жизнь регулярно обламывает тебе рога и красноречиво тычет носом в допущенные ошибки, значит, хватит наступать на те же грабли, набившие на лбу немало шишек. Смешно и грустно, но я чересчур поздно поняла, что окружающий мир никогда не изменится, и сколько бы я не барахталась и не упиралась в противостоянии с его жестокими реалиями, мне всё равно не удастся победить систему. Преодолеть гордость, переступить через принципы, адаптироваться, мимикрировать: на четвертом десятке я словно заново училась ходить и говорить, а заодно постигала науку красиво лгать, изящно манипулировать людьми и виртуозно использовать хорошее отношение к себе в сугубо меркантильных интересах. Вот только обучение давалось мне со скрипом несмазанного колеса буксующей на особо крутых склонах телеги…
Честно говоря, скрытые задатки потенциальной неудачницы присутствовали у меня с детских лет, однако, на фоне определенных достижений, они не были так заметны, притом, что теперь жирными кляксами выделялись на белоснежном листе моей автобиографии. Несмотря на то, что я получила неплохое образование и на приличном уровне владела языком Шекспира, карьера у меня отродясь толком не складывалась преимущественно вследствие катастрофической нехватки личностных качеств, необходимых для ее успешного построения. Тихая, домашняя, не слишком коммуникабельная, я еще со школьной скамьи чувствовала себя типичной белой вороной в любом коллективе – будучи от природы довольно интровертной натурой, я тяготилась шумным обществом одноклассников, сокурсников, а потом и коллег по службе. Я была напрочь лишена лидерской харизмы, не обладала инициативным складом характера и от всей души презирала широко распространенную повсюду тактику подхалимажа. Я честно копошилась в своем уголочке от звонка до звонка и скрупулезно выполняла поставленные руководством задачи, но хотя мои объективные показатели в сравнении значительно превосходили результаты аналогичной деятельности других сотрудников, в глазах начальства я по-прежнему оставалась пустым местом. А все потому, что в отличие от моих коллег, я не видела нужды имитировать бурную деятельность, искусственно выпячивать не стоящие выеденного яйца усилия и не умела создавать вокруг себя ореол вечной занятости. А еще я избегала корпоративных мероприятий, не участвовала в перемывании костей и не распивала чаи в разгар рабочего дня, чем жутко раздражала своих болтливых, ленивых и за редким исключением недалеких товарок, с подачи которых наша начальница, похоже, и считала меня чем-то вроде удобного предмета мебели, хотя, не побоюсь громких слов, я в одиночку тянула на себе методический отдел крупного регионального вуза, когда прекрасные дамы с завидным постоянством болели, беременели, уходили в декретные отпуска и банально отлынивали от своих прямых обязанностей. Но когда для института настали сложные времена и ректорат объявил о грядущих сокращениях персонала, первым кандидатом на увольнение стала именно ваша покорная слуга.