Сборник
Кавказ. Выпуск XXX. Кавказский этикет
В предгорной зоне природа благоприятствует земледелию, а в горах земли мало да и климат не позволяет получить достаточно урожая. Зато в горах раздолье для скотоводства. Многообразие климатических условий делало жителей разных регионов нужными друг другу. Поэтому издревле у кавказских народов авторитетом пользуется человек, имеющий друзей, а еще лучше родственников, которые живут на далеком расстоянии от него или принадлежат к другому народу. У кабардинцев изобилие в нашем крае традиционно связывалось с балкарцами, у которых всегда было много скота и, значит, продуктов животноводства. Я хорошо помню, как в годы, когда балкарцы были выселены с Кавказа, мой дед повторял одну фразу: «Все равно, пока балкарцы не вернутся, на нашей земле изобилия не будет!». Так говорили или думали все разумные люди в те времена. Интересно, что и у балкарцев благополучие и изобилие связывались с Кабардой, о чем есть даже небольшая притча, записанная еще в XIX веке.
Я уже говорил, что кавказские народы редко когда воевали друг с другом; вражда между отдельными народами была явлением исключительным и непродолжительным. В то же время перед лицом большой угрозы извне наши народы умели объединяться и оказывать друг другу поистине братскую помощь. Предание о Каракашкатауской битве гласит, что одно из нашествий крымского войска чуть было не закончилось трагедией для кабардинского народа: силы обеих сторон в битве были истощены; к исходу третьего дня непрерывных сражений крымцы даже стали в некоторых местах теснить обороняющихся. Но в решающий момент со стороны гор явилось ополчение горцев. Свежие силы решили судьбу жестокого сражения, и крымское войско было разгромлено. Об этом пишет и Шора Ногма в своей «Истории…». В свою очередь, кабардинская конница не раз выступала в поход по тревожному сигналу грузинских царей, на землю которых нападали турки и персы.
Таким образом, взаимосвязи между разными народами стимулировались многими обстоятельствами.
Султан Хан-Гирей писал в «Записках о Черкесии»: «Каждый старается иметь кунака в отдаленной стране и прибегает к нему в случае нужды, а посредством связей, каковые всякий имеет в чужой земле, сближаются между собою все народы или, по крайней мере, есть возможность к взаимному их сообщению. Лучший и весьма употребительный способ обеспечить себя от разбоев на случай переезда из одного места в другое состоит в приискании надежного кунака…» (с. 304).
Добавим к этому, что Кавказ не обходился без изделий дагестанских златокузнецов, гончаров и других мастеровых людей, без изделий адыгских мастериц златошвейного дела, без ногайских и балкаро-карачаевских шерстяных ковров-кийизов, без татов «коробейников». Поэтому принципы человечности и этикетности имели и свои довольно веские материальные основания.
У нас, кавказцев, говорят так: «Покатишь по дороге камень – с ним же и повстречаешься». Это примерно соответствует русскому: «Каков привет, таков будет и ответ». Две сотни лет назад появились в Кабарде таты, или, как их называют, горские евреи. Очень быстро многие из них выучили кабардинский и балкарский языки и наладили мелкую торговлю: с небольшой поклажей на спине или нехитрым своим товаром на осликах они заходили во все самые отдаленные аулы, доставляя людям жизненно важные для натурального хозяйства вещицы – отрезы материи, нитки, иголки, посуду, другую хозяйственную мелочь, без которой трудно было обойтись крестьянину. Их принимали с радостью и радушием, давали заказы к следующему приезду (которые непременно выполнялись), с удовольствием оставляли у себя на ночлег. Одним словом, они органично вписывались в быт кабардинцев и балкарцев. И совсем неудивительно, что в дни фашистской оккупации нашей республики ни одного из горских евреев наши соплеменники не выдали немцам. Это была благодарность кабардинцев за то добро, которое таты делали им.
Все это, – и далекое и сравнительно близкое, – теперь уже история, из источника которой нам предстоит черпать уроки мудрости и человечности.
Этикет кавказских народов не содержит конкретных предписаний о том, как и что следует делать при встрече и продолжительных контактах именно с людьми иной национальности. Видимо, это не по причине недостаточной разработанности этикета, а потому, что люди не ощущали в том особой необходимости, ибо национальный признак не был столь существенным, как, например, возрастной. Правила взаимоотношений между старшими и младшими разработаны у нас довольно обстоятельно, так же, как и правила взаимоотношений между мужчинами и женщинами или же между гостем и хозяином.
Возможно, наши предки не проводили между людьми особо резких границ по национальной принадлежности. Все народы Кавказа осознавались как некое большое сообщество, в котором ни одному из народов не было тесно для проявления своих особенностей. Без этого, наверное, было бы невозможно возникновение знаменитого кавказского костюма, сходного у многих народов Кавказа, танцев и танцевальных мелодий, сходных обычаев и правил этикета.
Я не специалист в области истории одежды или в области истории хореографии и музыки, поэтому не могу взять на себя смелость судить о том, у какого из кавказских народов впервые появилась черкеска с газырями (хотя многие говорят, что именно у черкесов), у какого появились тонкие мужские пояса, украшенные серебром, у какого – горячий танец под названием «лезгинка», а у какого та или иная замечательная мелодия. Боюсь, что и специалисты, знающие во много раз больше меня и больше любого гражданина, не будут в этих вопросах единодушны. Не только потому, что они не хотят признавать истину и будут упрямо твердить свое, а потому, что найти такие доказательства, с которыми вынуждены будут согласиться все спорщики, очень и очень трудно, если вообще возможно. Наверное, это и не очень уж плохо, потому что многое из того, что стало по праву именоваться общекавказским, создавалось совместным творчеством не только разных людей, но и разных народов, населяющих наш благословенный край. И если происхождение многого из того, что мы называем словом «кавказский», молва приписывает моему народу, то она не дает мне право кичиться этим. Напротив, на плечи мои ложится больше ответственности за репутацию моих предков, за необходимость быть достойным их чести и приумножить их добрую славу. Это очень непросто, потому что если я не окажусь на должном уровне, то навлеку позор и на себя, и на потомков. А на Кавказе, как известно, позор считался во все века страшнее самой смерти.
Вот, пожалуй, и все о межнациональных отношениях. Да, напоследок об одном универсальном принципе. Когда два мальчика подерутся, а тут окажется кто-то из старших, он обычно заступался не за своего, а, напротив, своего суровее наказывал. Это очень здоровый народный принцип, особенно в межнациональных отношениях: если вдруг возник конфликт на национальной почве, ни в коем случае не следует заступаться и выгораживать своего только потому, что он с тобой одной крови; надо от него требовать большей мудрости, большей терпимости и дальновидности, чем от чужого. Пусть все претензии направляются прежде всего в свою сторону, а доброжелательность – в сторону другую, – и тогда в межнациональных отношениях (да и вообще во взаимоотношениях между людьми) будет место только добру. Ну а если мы, не заботясь о том, кто насколько повинен в конфликте, станем выгораживать своего только потому, что он свой, то и другая сторона может образовать такую же группу. И получится, как в одной армянской сказке: человек ударил собаку, хозяин – того человека, за того заступились одни, за этого – другие, потом деревня пошла на деревню, а поскольку эти две деревни разделяла государственная граница, кончилось все большой войной. Этого никак допускать нельзя. Один мудрец изрек: «Из двух ссорящихся больше виноват тот, кто умнее». Это особенно важно учитывать, когда эти двое принадлежат к разным национальностям и, значит, невольно ответственны не только за себя, а за свои народы.
Как нам строить отношения со старшими?
На одном из древнеегипетских папирусов ученые прочитали сетование некоего пожилого египтянина о том, что молодежь стала непослушной и не желает жить по законам старших, и если так будет и дальше, то старые добрые традиции будут утрачены. Аналогичные жалобы донесли до нас письмена времен Древней Греции и Римской империи. Бывало такое и в более поздние времена. А упомянутый уже мною сэр Честерфилд, который жил в XVIII веке, заявил следующее: «Поглядишь на теперешних отцов, и кажется, что не так уж плохо быть сиротой, а поглядишь на сыновей, так кажется, что не так уж плохо остаться бездетным» (Письма к сыну. С. 194).
Из сказанного можно предположить, что проблема взаимоотношений между людьми разных поколений (или по названию романа И.С. Тургенева – проблема «отцов и детей») необычайно стара. Да, это так, но во все времена она была достаточно актуальна, чтобы общество обращало на нее внимание. А если сказать по правде, то есть основание полагать, что проблема эта – ровесница самого человеческого общества. Очень часто случается, что люди разного возраста по-разному видят мир со всем многообразием вещей и явлений в нем. А поскольку изменения во взглядах происходят довольно медленно, человек может их не замечать; и когда со временем он сталкивается с тем, что кто-то, гораздо младше его, воспринимает явления совсем не так, как он сам, происходит взаимное недопонимание. На стороне старшего – жизненный опыт, ставший мудростью, а также трезвое видение мира, но у него меньше энергии и потенциальных возможностей; в активе младшего – жажда познания и энергия растущего организма, но у него отсутствует достаточный опыт. Последнее обстоятельство очень важно: как правило, чужой опыт, то есть опыт старшего, усваивается только на какую-то часть, а многое может стать достоянием личности только в результате собственных проб, ошибок и находок. Отсюда желание младших быть самостоятельными и недоумение старших, которые видят, как их подопечные набивают себе шишки, доставляя этим неприятности и себе, и родителям, и многим другим. Вот так возникают противоречия со времен первых людей и до наших дней…
А теперь представьте себе, дорогой читатель, такую картину: на опушке дремучего леса расположилось поселение людей первобытного общества. Вечер, стало холодать, и все устроились вокруг большого костра, на котором поджаривается мясо животного, убитого смелыми охотниками из этой общины. На самом удобном месте устроился шустрый мальчуган, который к тому же успевает ухватить лучшие куски мяса. Как должен на это смотреть взрослый член этого сообщества, в течение нескольких дней гонявшийся в лесу за этим самым животным? Он готов свалиться от усталости, но его поддерживает желание утолить вначале голод добытым такими трудами мясом. А тут еще этот мальчишка путается и из-под носа тащит лучшее мясо! Что должен сделать этот человек, еще не знающий тонкостей этикета? Скорее всего, он пнет ногой маленького нахала и займет его место. В следующий раз, возможно, мальчик, наученный опытом, сам, без пинка, уступит это место старшему.
Вполне возможно, что так или как-нибудь в этом роде начинали складываться первые правила взаимоотношений между старшими и младшими еще на заре человеческой цивилизации. Модель этих взаимоотношений проста, если не сказать – примитивна: сильный повелевает, слабый ему угождает. Но, кроме силы, в те ранние годы обнаруживалось еще одно преимущество старших – опыт. Человек бывалый и опытный лучше молодых мог выбирать удобное место расположения общины, предсказать погоду или иные природные явления, предостеречь от возможных неприятностей, указать время и место наиболее удачной охоты, рыбалки, а также выпаса скота или возделывания каких-нибудь растений. Он также мог лучше других оказать помощь больному или раненому. Наконец, он, имея многолетний навык, мог лучше выполнять многие работы по хозяйству. Мало того, он еще и обучал молодежь выполнению этих работ.
Все это заставляло еще людей первобытного общества относиться к старшим с должным почтением. Конечно же, среди пожилых людей далеко не все были одинаково опытны, ловки и мудры, как и среди младших не все были неумехами: у людей от природы способности разные, поэтому всегда были какие-то исключения из правила. Но общая закономерность все же была наверняка такова, как мы обрисовали.
Здесь меня могут спросить: а если человек достиг очень преклонного возраста и уже не способен ни что-то хорошо делать, ни даже подать разумный совет? Вопрос резонный и непростой. Видимо, он был непростым и для самого человеческого общества. Не случайно у многих народов мира существуют предания о временах, когда немощных старцев убивали сами соплеменники. Я не верю, что такое явление было когда-то распространенным, хотя оно и могло иметь место там, где природные условия не позволяли обществу прокормить своих немощных стариков. Возможно, что здесь народ просто в преувеличенной опоэтизированной форме отразил свое отношение к проблеме уходящего поколения.
У адыгов тоже есть одно такое предание. Рассказывают, что когда-то в обществе богатырей-нартов старых людей, которые не могли самостоятельно сесть на коня, усаживали в специальную корзину и сбрасывали с горы. Подошел черед и нарту Бадиноко таким вот образом расправиться с собственным отцом. Он смастерил корзину, посадил в нее одряхлевшего родителя и поднялся на гору, с которой, по обычаю, совершалось это жестокое действие. Когда наш герой пустил корзину с кручи, она вдруг зацепилась за какое-то деревце, росшее на склоне, и застряла. Бадиноко хотел было столкнуть ее вниз, но опешил при виде того, как его отец рассмеялся.
– Чему ты смеешься? – спросил он в недоумении.
– Я вспомнил, – отвечал ему отец, – как много лет назад и я был таким же молодым, как ты. Я тоже принес своего отца на эту гору, и его корзина тоже тогда зацепилась за такое же деревце. Пройдет время, и твой сын проделает то же самое с тобой, и, быть может, тогда и твоя корзина вот так же зацепится и зависнет над бездной, чтобы ты еще раз посмотрел на белый свет.
Подумал Бадиноко над словами отца и решил нарушить старый обычай. Он поднял корзину, спрятал отца в надежном месте и стал время от времени тайно приносить ему еду. Во время его посещений старик расспрашивал о жизни и делах нартского общества. Узнав о том, что на землю нартов пришли засуха и голод, старик дал сыну умный совет, благодаря которому люди были спасены. Так он помогал мудрыми советами несколько раз. Бадиноко, следуя его словам, спасал общество от грозящей беды. Люди засомневались, что юноша Бадиноко может обладать столь редкостными познаниями, каковых нет ни у кого из них. Когда его стали донимать расспросами, он вынужден был признаться в том, что нарушил старый обычай и что всеми умными советами общество обязано не ему, а его престарелому отцу. С тех пор, гласит предание, перестали сбрасывать стариков с горы.
Так рассказывают, и здесь в художественной форме запечатлено то, что в обществе произошло естественным путем в результате развития. А произошло очень важное: люди не просто вдруг обнаружили полезность стариков. Несомненно, об этом знали и ранее. Дело в том, что с развитием общества нравы стали более человечными, гуманными. Люди в своих поступках стали исходить не только из очевидной практической пользы. Если раньше старшего уважали из страха перед ним, как более сильным, или же из признания других его преимуществ, то со временем правила, связанные с отношением к старшему, стали стимулироваться еще одним важным обстоятельством: соблюдение этих правил являлось признаком хорошего воспитания и благородства. И если даже старший настолько слаб, что обществу от него нет никакой пользы, забота о нем являлась священной обязанностью всякого человека, который хотел бы считать себя достойным и благовоспитанным.
Нельзя также забывать еще об одной стороне дела. Помните, что ответил старик нарту Бадиноко: он сказал, что и его отец когда-то зацепился за это дерево и что, может быть, когда-то корзина и с самим Бадиноко вот так же здесь зацепится, ибо и его не минует судьба предшественников. Это есть признак так называемого временнóго мышления. Только низшие животные позволяют себе жить одними заботами о сиюминутных делах (да и то не всегда: многие звери запасают продукты впрок, на зиму или на случай голода). Человек же научился не просто мыслить, а и мыслить во времени. Он понимает, что младшие в будущем поступят с ним так же, как он ныне поступает со своим старшим. Поэтому, воздавая должное своим родителям и всем старшим, он как бы обеспечивает себе благополучное будущее. Видите: в общественном сознании уже появилось то, что обиходно мы называем практической мудростью.
Добавилось еще одно обстоятельство, которое также стало осознаваться не изначально, а лишь с течением времени: человек стал испытывать чувство признательности и благодарности к отцу, матери, другим предкам за то, что они не только произвели его на свет, но всечасно заботились о нем, вывели его в люди. С другой стороны, человек преклонного возраста не просто больше видел и больше знает, он еще и больше испытаний пережил, чем младшие, и теперь на старости лет имеет право на покой, заботу и внимание.
Все это откладывается в человеческом сознании тогда, когда личность выходит из периода дикости и приобретает черты поистине культурного создания. Не секрет, что доисторический дикарь, не желающий думать ни о чувствах другого человека, ни о последствиях для него же самого, нередко проявляется кое в ком и в наше время, казалось бы, столь отдаленное от времен первобытности… И, конечно, набивает себе шишки.
Время движется, человеческое общество в различных частях земного шара развивается разными путями. Поэтому некогда возникшие правила и нормы, предписывающие то или иное отношение к старшему, понемногу изменяются. Где-то жизнь делает необязательным выполнение строгих ритуалов почтительного отношения. Где-то обстоятельства совсем или почти совсем стирают древние обычаи, оттесняя их в область воспоминаний и предоставляя новым поколениям максимальную свободу. В других местах, напротив, эти правила и нормы становятся канонами, которые нужно выполнять беспрекословно. Можно с уверенностью говорить о том, что у народов Запада во взаимоотношениях между старшими и младшими свободы больше, нежели на Востоке, где старший порою чуть ли не обожествляется.
Посмотрите на карту Евразийского континента – и вы увидите, что Кавказ лежит на стыке между Азией и Европой, в аккурат на столбовой дороге между этими двумя частями нашего материка. Дело здесь не только в географических понятиях, а в том, что две эти части являются родиной двух великих культур – западной, то есть европейской, и восточной. Занимая серединное положение, Кавказ многие века испытывает одинаково мощное культурное влияние и с той, и с другой стороны. Такое стечение обстоятельств дало нашей земле уникальную, кавказскую, культуру, в чем-то родственную и Востоку, и Западу, но в то же время вполне самобытную. Это, к слову, отражено и в таких областях этикета, как отношение к старшему, отношение к женщине, отношение к гостю.
Вернемся, однако, к теме нашего разговора. В отличие от предыдущей темы, у нас есть длинный перечень предписаний, регулирующих отношение младшего к старшему в самых различных жизненных ситуациях. Естественно, что каждый народ по-своему видит эти взаимоотношения и, при всей общности основных принципов, частности имеют здесь множество вариантов. Дело не в том, что кто-то видит проблему лучше и глубже, а кто-то хуже, а скорее в том, что разные люди и разные группы людей выделяют те детали, которые для них являются более важными.
По сути, старшему по возрасту уделяется особое внимание у всех кавказских народов.
При появлении старшего считается, что следует немедленно встать и повернуться лицом к нему, одновременно приводя свою внешность в надлежащий порядок. Даже расстегнутая на вороте пуговица могла быть признана знаком недостаточного уважения, проявляемого к старшему. Продолжать жевать, говорить, жестикулировать, а также держать руки в карманах, полулежать или стоять к старшему боком или, что еще хуже, спиной – все это у всех кавказских народов считалось признаками дурного воспитания.
Вместе с тем каждый вошедший или подошедший, даже если он и старше, должен был поздороваться первым. И только впоследствии старший брал инициативу разговора в свои руки. Младший по возможности должен был быть немногословным: его основная задача состояла в том, чтобы достойным образом поддерживать беседу, ни в коем случае не перебивая старшего, не повышая голоса и не уводя разговор от заданной ведущим темы. Если старшего хотели о чем-то спросить, это делалось только с его позволения и в удобный для того момент.
Весьма деликатная тема – пререкания со старшими. Основной установкой является формула: «Старший всегда прав». Естественно, нам, если мы молодые и горячие, далеко не всегда так кажется, даже если это и правда. Но признаком благовоспитанности будет молчаливо стерпеть обиду, подавить свое самолюбие и горячность ради уважения к старшему. Если вы и не оговариваетесь на его замечания, если вы и не пререкаетесь, даже мягкая по форме попытка доказать его неправоту может быть понята как посягательство на его авторитет. И чем доказательнее вы говорите, чем очевиднее делаете неправоту старшего, тем большей бестактностью будет считаться ваш поступок. Как же быть в случае, когда вы ощущаете себя совершенно правым, а старший вас несправедливо в чем-то винит? Конечно же, если вас обвиняют в мелком воровстве, которого вы действительно не совершали, следует деликатно, но со всей определенностью заявить об этом. Но даже если старший будет утверждать, что дважды два – пять, высмеивать его за это не следует, а надо мягко сказать, что вы до сих пор были другого мнения, но теперь обязательно будете учитывать услышанное. Впоследствии вам, возможно, представится случай намекнуть старшему наедине на его оплошность, и тогда он будет благодарен вам за то, что, зная истину, вы не стали его позорить при людях, выставляя напоказ его слабости.
В свою очередь, старший, заметив какой-либо изъян в поведении или во внешности, делает замечание спокойно и ненавязчиво. Если лицо, которому он делает замечание, незнакомо ему, старший расспрашивает, из каких мест и какого рода этот человек; сделанное после этого замечание как бы накладывает пятно на весь этот род или на всю местность, что еще более усугубляет осознание вины у собеседника.
В любом помещении, в компании старшему уделяется особое, почетное место. В комнате это обычно дальний от входа угол или другое наиболее удобное место. На открытой местности почетным считается более возвышенное место, с которого можно видеть всех других, но при этом – место наиболее удобное.
Если двое идут пешком или едут верхом, то место старшего справа. Вообще правая сторона всегда считается почетной у всех народов мира, а на Кавказе почитание правой стороны как более престижной и благой стало принципом.
При встрече со старшим в дороге младший не только первым здоровается, но и останавливается, выражая готовность оказать старшему услугу, если это потребуется.
В языке большего числа адыгов нет формы обращения на «Вы» к старшему. Но это никак не приводит к панибратству в обращении младших. Как справедливо пишет автор интересной книги «Очерки об адыгском этикете» Р. А. Мамхегова, «весь речевой этикет продуман так, чтобы любой разговор, любая малая реплика на любую тему подчеркивали почтительное отношение к старшему» (с. 106). К этому добавляется и то, что такое отношение красноречиво выражается также в позе, жестах, в тембре и силе голоса, в темпе речи.
Один любитель парадоксов изрек: «Законы издаются для того, чтобы их нарушать». Из строгих правил почтения старшего тоже есть свои исключения, когда, напротив, старший может первым проявить внимание, предупредительность, почтение к младшему. Но это происходит в самых исключительных случаях, когда младший оказывается в роли гостя, если даже не совсем и гостем в полном смысле этого слова. Р. А. Мамхегова в связи с этим приводит в пример отрывок из романа известного адыгского писателя Тембота Керашева. В этом отрывке речь идет о том, как, повстречав в пути знаменитого на весь край своими подвигами наездника, пожилой человек посчитал своим долгом оказать тому почести, причитающиеся старшему.
Если вы встретили в дороге одинокого человека пожилого возраста, следовало не только приветствовать его, сойдя со своей лошади, но еще и стать его спутником, если тот сам не освободит вас от этой обязанности. Рассказывают, что один молодой кабардинец, направляющийся на суд, куда он был вызван в качестве ответчика, в пути повстречал весьма уважаемого человека. Соблюдая древний обычай, он поворотил своего коня, и ничего не говоря, в течение всего дня сопровождал старшего, поскольку тот его не освободил от этой почетной миссии. Только вечером почтенный старец полюбопытствовал о цели поездки своего встречного. Юноша рассказал о своем положении, и на упрек, почему же он до сих пор молчал, пояснил, что не мог преступить обычай. Чтобы исправить свою оплошность, старший, по вине которого юноша попал в неприятное положение, поехал на следующий день в суд. Оказалось, что отсутствие ответчика было расценено судом как уклонение от заслуженной ответственности, и решение вынесли в пользу истца. Но прибывший употребил все свое влияние и добился пересмотра дела в пользу обвиняемого, мотивируя это тем, что такой высоко этикетный человек не может совершить вменяемый ему проступок.
* * *
В целом, уважаемый читатель, из всего, мною сказанного, вы могли бы заключить, что у младшего сплошные обязанности, а у старшего – одни только привилегии. К тому же, я здесь не упоминал таких прописных истин, которым нас с вами учат с самого раннего детства, ибо считаю, что вы их и без этого знаете. Да, старшие заслуживают оказываемого им почтения одним тем, что они больше нас живут на этом свете, больше трудятся и больше нашего претерпели всяческих трудностей. Но мы с вами ничего на веру воспринимать не станем. Нам нужно наглядно видеть, за что же мы должны уважать, уступать, даже терпеть не всегда заслуженные (как нам кажется) упреки. Давайте же на некоторое время перевоплотимся в старшего и познаем, чем же ему достается право поучать, упрекать, даже наказывать нас и ожидать от нас только уважения, внимания, повиновения. У старшего перед младшим, оказывается, обязанностей ничуть не меньше. А кое-кому, может быть, и не захочется взваливать на свои плечи тот груз ответственности, который по своему долгу несут старшие.
Итак, обязанности старшего.
Да, младший обязан уважать старшего, ибо так велит обычай на Кавказе. Но только ли за то, что тот раньше родился на свет? Нет, конечно.
Прежде всего, он должен проявить почти в любом деле больше знаний и умений, чтобы не на словах утвердить свое превосходство и право лидерства. Так, например, при выполнении какой-либо работы совместно с младшими он, как мы можем без труда догадаться, получает право распоряжаться, а мы должны подчиняться ему. Но при этом настоящий, достойный своей роли старший человек так разумно распределяет обязанности, что каждый будет занят по мере своих способностей, никто не останется без дела и никто не будет чрезмерно перегружен; это залог вероятного успеха и всеобщего удовлетворения; в ходе работы старший наглядно и образцово показывает младшим, как следует выполнять ту или иную операцию; в случае надобности он берет на себя часть работы – наиболее сложную и требующую большего мастерства и усилий.
Во всех затруднительных случаях (например, в дороге, в непредвиденных ситуациях) старший должен покровительствовать младшему, обеспечивая его безопасность, подсказывая верный выход из всякого трудного положения, правильно рассчитывая силы. При этом, конечно, он не превращается в «няньку», а младший не просто ждет от него услуг: старший берет на себя инициативу и ответственность; он ведь обладает большим опытом, знаниями, и он лучше знает, как поступать самому и что должен делать младший. Его действия должны привести к успеху, к выходу из трудного положения. Этим он укрепляет собственный авторитет в глазах всех младших. Одновременно младшим преподается урок выдержки, мастерства и организаторских способностей. Эти качества понадобятся в жизни всякому.
Старший должен быть образцом выдержки и выносливости. Жизнь не только на Кавказе, но и в любом другом месте земли может быть сопряжена со всяческими испытаниями. Поэтому среди кавказцев во все времена ценились такие качества, как самообладание, выносливость, выдержка, мужество. Старший не только требует от младших проявления этих качеств, но прежде всего сам демонстрирует их. Он первым выходит навстречу опасности, первым берется за самые сложные дела. Как бы тяжело ему ни было, старший не только не перекладывает своей доли на младшего, но и старается не показать насколько ему тяжело. Жаловаться вообще не в обычаях кавказцев. По этому поводу вспоминается одно предание.
Один знатный человек зимней ночью отправился в дальнюю дорогу. Его провожатый, молодой и неопытный наездник, несколько раз пожаловался на ненастье и холод. А была зима, дул студеный ветер, швыряя мокрый снег прямо в лицо. Когда юноша в очередной раз помянул непогоду, старый наездник взъехал на высокий курган, спешился, расстелил на земле свою бурку и, велев спутнику никуда не отлучаться, сам растянулся на бурке, словно для отдыха в жаркий день, и, как бы в сладкой полудреме, провел остаток ночи. Утром он встал, отряхнулся и, продолжив путь, объяснил молодому человеку, что не пристало истинному мужчине не только жаловаться, но даже обращать внимание на неудобства, а тем более – показывать другим, насколько эти неудобства тяжелы.
Конечно же, ему, как и всякому другому, было холодно и, быть может, даже больно. Но выдержка и умение подчинять свой организм собственной воле поистине вызывают уважение и даже восхищение. После такого красноречивого урока юноша, конечно же, навсегда оставил привычку ныть и искать какие-либо оправдания своим слабостям.
Еще одна немного схожая ситуация.
Так же ехали двое ночью, ехали мимо аула, и младший сказал, что здесь живет его сестра, которую он хотел бы повидать. Старший сказал ему: «Что ж, повидай». Тот не удосужился пригласить своего спутника вместе с собой. А в доме, куда он вошел, его приняли должным образом: угостили, обогрели, оставили ночевать. Наутро, выезжая, он обнаружил за околицей, где они ночью расстались, своего спутника, который прождал его всю ночь. На удивленный вопрос, почему он его ждал, старший лаконично ответил: «Разве пристало мужчине бросать в пути своего спутника!»