Сборник
День Победы
Те же аргументы Юда привел вечером Риве. Вначале он молчал о том, что Рашис в Илецке. Зачем вызывали? Потому что по всей стране разыскивают уроженцев Литвы для мобилизации в Литовскую дивизию. Но поскольку Юду призвать не могут – есть медицинский документ, – ему предложили вступить добровольцем. Завтра утром он должен быть в военкомате.
Глаза у Ривы покраснели, и она, словно что-то чувствуя, спросила:
– А с кем ты разговаривал?
Интуиция подсказала Юде, что темнить нельзя. Надо говорить правду.
– С твоим знакомым. Антанасом Рашисом.
– Антанас? – Какая-то новая, странная интонация, появившаяся в голосе Ривы, смутила Юду. – Он здесь? Зачем? Что ему нужно?
Это был совершенно лишний вопрос, ибо Рива прекрасно знала, что нужно Антанасу. Ее тоже удивил собственный изменившийся голос, но она сразу же нашла объяснение: Рашис непременно ее разыщет, начнет домогаться, а Юды не будет, он уходит на фронт. И все же почему она так разволновалась? Разве она не поставила преграду, не сказала себе, что после пережитого в Каунасе никогда не сойдется с литовцем? Даже если он спас ей жизнь. И несмотря на это, Рива часто вспоминала ту ночь, когда Рашис вывел ее и Рафика из гаража, где убивали евреев, и усадил в грузовик. Убеждая себя, что никогда не согласится на союз с бывшим одноклассником, она старалась забыть, как хорошо и спокойно ей было рядом с Антанасом, как взволновало его признание и как она долго проплакала в эшелоне, после того как они расстались в Риге. Занятая своими переживаниями, Рива забыла о Юде, и в себя ее привел его негромкий, спокойный голос:
– В восемь утра я должен быть в военкомате. Помоги собрать вещи.
– Значит, ты уже все решил? А как же я?
Даже Риве Юда не мог признаться, что согласился пойти на фронт прежде всего из-за страха расплаты за свою коммерческую деятельность, который пересилил в нем страх быть убитым в бою. Поэтому он ответил, стараясь придать голосу решимость:
– Я должен отомстить за свою семью.
– Ты? – с сомнением переспросила Рива. – Какой из тебя солдат, Юда? Тебя же сразу убьют.
Юда не поверил ушам. Рива слово в слово повторила то, что в свое время ему говорила Дарья.
– Хотя, – продолжала Рива, – если ты действительно этого хочешь, иди. Разве важно, что я думаю? Ведь я тебе не жена.
Юде показалось, что последние слова Рива произнесла с досадой. А ведь он действительно не предлагал ей выйти за него замуж. Почему? Не потому ли, что даже в постели с Ривой он вспоминал ее жуткий рассказ? Не в этом ли все дело? Нет, пока он с Ривой, у него не будет покоя, только напоминание о погибших: постоянный ночной кошмар.
На следующее утро Айзексон отправился в военкомат. За плечами висел вещевой мешок, а в голове роились невеселые мысли. Рива плакала, но не стала его удерживать, и это задело Юду. Но может быть, она права и виноваты его сомнительные дела? Испытала облегчение? Возможно, но скорее всего, сама поняла, что их отношения подходят к концу. Что напрасно она ждет от Юды того, на что он не может решиться.
Погруженный в размышления, Юда случайно задел плечом идущую навстречу женщину и обернулся, чтобы извиниться. Обернулась и женщина, и Юда увидел перед собой немного скуластое, со слабой монгольской примесью лицо Дарьи. Но это было не все. Рядом с Дарьей стоял инвалид. Точнее, не стоял, а сидел на прямоугольной доске, маленькие колеса которой позволяли с помощью рук передвигаться по тротуару Инвалидов было много, Юда успел повидать всяких, но такого еще не видел. У человека на доске не просто не было ног – не видно было даже обрубков. Это была верхняя часть туловища с лицом, отрешенно и безучастно глядевшим в сторону. Юде стало страшно, он продолжал смотреть на Дарью, не произнося ни слова. Он, который никогда не терялся и умел говорить, был не в состоянии открыть рот. Но Дарью уже ничем нельзя было удивить. Без всякого выражения на лице, словно они расстались вчера, она негромко сказала:
– Здравствуй, Юда.
У Юды перехватило дыхание. Минуты через две, кое-как совладав с собой, он, стараясь улыбнуться, выдавил:
– Здравствуй.
– Вот, – не меняя интонации, продолжала Дарья, – вчера вернулись из Челябинска. Это Федя, мой муж. Живой. Он там в госпитале лежал.
Федя не шелохнулся. Теперь он смотрел в землю. Нужно было что-то ответить, но Юда молчал. Первый раз в жизни он не знал, что сказать. Но Дарья и не ждала ответа.
– Значит, ты здесь? Или, – она посмотрела на заплечный мешок Юды, – уезжаешь? Куда?
– В военкомат иду. На фронт, добровольцем.
– На фронт?! – вскинулась Дарья, и Юда заметил, как изменилось ее лицо. – Ты?!
– Моя семья погибла в Каунасе.
Дарья не ответила. Она перевела взгляд на мужа, и Юда понял, что хотела сказать Дарья. Он представил себя на войне, где каждую секунду можно стать таким, как этот Федя. Нет, пусть уж лучше сразу убьют.
Внезапно Дарья приблизилась, и не успел Юда понять, что происходит, как женщина притянула его к себе и обняла. То, что это настоящее страстное объятие, Юде не надо было объяснять. Не произнося ни слова, Дарья повернулась и пошла дальше. Муж, стуча колесами, двинулся за ней.
Первым порывом Юды было броситься вслед, и он непременно сделал бы это, если б мог сдвинуться с места. Но его ноги словно приросли к земле, и он стоял, оглушенный не только объятием Дарьи, но и внезапным озарением. Поступок, который он намерен совершить, – величайшая глупость, и надо немедленно возвращаться домой. Не случайно он встретил Дарью, а рядом с ней – человеческий обрубок. Это знак.
Поправив мешок, Юда двинулся назад. Почему, в самом деле, он не женится на Риве? Боится, что не будет спокойно спать? Пусть тогда вспомнит Фёдора! А его дела, за которые могут?.. Черт с ними! Рива права! Немедленно все прекратить! А с Ривой – завтра же в загс.
Воспрянув духом, Юда прибавил шаг. Навстречу шел военный, и Айзексон не обратил на него внимания. Мало ли военных во время войны можно встретить на улице? Соображая, как говорить с Ривой, он прошел мимо, но военный окликнул его:
– Айзексон!
Юда обернулся. На него смотрел Рашис.
– Я иду в военкомат. Мне кажется, нам по пути.
– Вряд ли от меня будет много толку на фронте, товарищ Рашис. В конце концов, я освобожден от военной службы.
Но Рашис был готов к такому повороту. Он уже все обдумал.
– Да, освобождение у вас есть. Но его надо подтвердить, – сказал Рашис, хотя только вчера говорил, что с такой справкой Юду не призовут.
– Как это подтвердить?
– Вы освобождены медкомиссией польской армии. Этого недостаточно. Вам надо пройти нашу медкомиссию. Здесь, в военкомате Илецка, поскольку вы призываетесь в ряды Красной армии.
– Но разве я не…
– По возрасту и положению как советский гражданин вы подлежите мобилизации. Как уроженец Литвы направляетесь в Литовскую дивизию. У вас есть возможность добровольно пойти на фронт, но если вы отказываетесь, я оформляю ваш призыв и направляю на медкомиссию. Дальнейшее зависит от ее решения. Вам придется пойти со мной.
В военкомате Рашис усадил Юду на стул перед дверью с табличкой «Медкомиссия», а сам прошел к военкому. Айзексон этого не видел. Он думал о другом. Конечно, этот литовец здесь из-за Ривы. Ладно, если так хочет, пусть берет ее себе. Утренняя встреча вдохновила Юду. Может, не все еще кончено с Дарьей? Но как остаться в Илецке? Договориться с Рашисом? Попытаться убедить его, что он, Юда Айзексон, все понимает и не будет мешать? Но не совершит ли он по отношению к Риве предательство? Вряд ли… Как изменился ее голос, когда она услышала, что этот Антанас здесь! Юда знал женщин и хорошо улавливал интонации. Неужели Рива была с ним лишь потому, что нуждалась в мужчине на время, пока настоящий герой ее романа не даст о себе знать? Глупейшее положение…
Айзексон был уверен, что со справкой из армии Андерса ему нечего опасаться и медкомиссия в военкомате – чистая формальность. Он не знал, что председатель комиссии уже получил указание, потому что Рашис не терял времени зря. Он заявил военкому, что Литва была оккупирована очень быстро, немногие сумели бежать, поэтому каждый выходец из Литвы – потенциальный кандидат в Литовскую дивизию, и Юделя Айзексона необходимо призвать. Документы Антанаса произвели впечатление на военкома, и он не стал копаться в анкете освобожденного по спецамнистии и комиссованного Юды. Поэтому Айзексон решил, что ослышался, когда ему объявили:
– Годен к строевой. Поздравляем с призывом в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии.
– Но у меня справка об освобождении из польской армии, – пробормотал придавленный услышанным Юда.
– По нашим критериям вы подходите. Служите достойно. Бейте врага.
Выйдя в коридор, ошеломленный Юда ожидал увидеть Рашиса, но того нигде не было. В тот же день Айзексона с группой призывников отвезли в Чкалов, а двое суток спустя отправили в Балахну, где формировалась Литовская дивизия. В дороге у Юды было время подумать, и он вдруг вспомнил Книгу пророка Ионы, которую на Ном Кипур читали в синагоге. Даже в пучине моря не удалось Ионе уклониться от возложенной на него миссии. На что же рассчитывал он, Юда Айзексон? Мечтал о мести, а сам только искал, как бы увильнуть. Вот и получил. На Дарью засмотрелся, расценил ее порыв как намек, а Дарья не намекала. Она прощалась. Навсегда. Да, ее муж – обрубок, но она его никогда не бросит, до самой смерти с ним будет. Рашис любит Риву, потому и постарался отправить соперника на фронт, но и Рива к Рашису неравнодушна. Значит, все правильно, его место там, куда он сейчас направляется, и если существует какая-то сила, которая распоряжается жизнью и смертью, она не даст ему погибнуть, приведет в Литву, где он разыщет Альгирдаса Жемайтиса и отомстит
.
Валентина Доценко
Родилась 4 апреля 1951 года, уроженка Кемеровской области, г. Таштагол. Образование среднее. Пенсионерка, замужем, воспитала с мужем троих детей, имеет четырех внучек и трех правнуков. Сейчас проживает в Новосибирской области.
Участница художественной самодеятельности, пишет частушки, переделывает песни. Стихи начала писать сравнительно недавно, десять лет назад. Печатается в районной газете, в сборнике районных поэтов «Родник души» также есть ее стихи. Печатает стихи на сайте «Стихи. ру». В 2019 году была номинирована на премию «Поэт года». В 2021 году награждена дипломом и медалью С. Есенина «Русь моя».
Слава ветеранам войны!
Сколько горя и слез принесла нам война,
Тяжким грузом ложилась на детские плечи!
Как могла выживала родная страна,
Путь Победы с начала войны был намечен.
Сколько выстрадать людям пришлось!
Кто в боях погибал, кто в застенках.
Небо мирное с болью и смертью далось,
Всю войну жили как на поминках.
Мы гордиться должны, уважать
Ветеранов войны, наших дедов,
Детям и внукам праведный путь указать,
Чтоб войны больше не было следа.
Память пусть сохранит на века
Подвиг наших великих героев.
Мы пригубим бокалы вина,
Чтобы сердце свое успокоить.
Выпьем стоя до самого дна,
Звук Победы в душе согревая.
Не забыть нам того, что творила война,
Слез и горя в стакан наливая.
Мать-земля уж устала от слез,
Пожалейте ее, господа дорогие!
Пусть не бомбы растут, а кустики роз
Украшают сады – не могилы.
19.05.2021
Нет фашизму
Вот снова майский день настал,
Победы день, боев жестоких и суровых.
Мы помним, как народ страдал,
Нас этому учили в школах.
Патриотизм нам прививали с ранних лет,
Мы были пионеры, октябрята,
На жизнь безбедную пролили свет,
Мы стали комсомольцами, ребята!
Стояли друг за друга все стеной,
Фашистов победили, без сомненья,
В боях от пули друга заслонив спиной,
Солдаты гибли, но без сожаленья.
И бились насмерть, защищая
Свою страну, своих родных, свой дом.
И зверя лютого в боях тех укрощая,
Добились Славы собственным трудом.
Давайте, люди, будем адекватны,
Фашизму нет мы скажем навсегда,
Чтоб не вернулся он обратно
И стороной нас обошла эта беда.
17.05.2021
Армия наша – кремень
Гудела земля от залпа орудий,
Стонала от топота вражеских ног.
А сколько осталось покалеченных судеб,
Точно никто посчитать и не смог.
Ох, сколько же пролито слез,
И кровью земля пропиталась!
Ох, сколько кудрявых берез
Огарками в поле осталось!
А сколько сожгли деревень,
Детей, стариков и женщин?
Армия наша, будто кремень,
Испытаний приняла не меньше.
Земля пропахла кровью людскою,
Солью напиталась одежда солдат.
Победа далась тяжелой ценою,
Нельзя, чтоб вернулось это назад.
Сколько детей в лагеря увозили!
Вернуться оттуда была не судьба.
За это за все мы врага не простили
И больше войны не хотим никогда!
17.05.2021
Спасибо тебе, ветеран
Памяти ветерана
Великой Отечественной войны,
нашего односельчанина
Евглевского Николая Федотовича
Сколько лет пролетело с тех давних времен!
Лишь в памяти прячем мы ужас войны,
Погибших мы славим Вечным огнем,
Живым ветеранам все снятся ужасные сны.
Осталось совсем их немного у нас,
И в нашем селе есть один,
Смерти в глаза смотрел он не раз
И с поля сражений живым выходил.
В боях и атаках был смел,
Победу ковал день за днем,
Отвагу и смелость, стойкость имел,
Все ордена и медали при нем.
Вернулся домой, в родное село,
И в мирное время нашел он свой путь,
Лишь память ночами тревожит его
И шепчет: «Ты годы войны не забудь!»
А как их забыть, эти дни и года,
Деревни в огне и смерти детей?
Душа разрывалась от горя тогда,
Когда хоронил погибших друзей.
Спасибо тебе, дорогой ветеран,
За счастье, за жизнь без войны!
Сегодня салют в честь тебя будет дан,
Защитник любимой страны!
30.08.2019
Вечная память, Вечный огонь
Вот и снова пришла к нам весна,
День Победы мы празднуем снова.
Не забыть нам все те имена,
Кто в борьбе победил той суровой,
Кто сражался в боях, защищая страну,
Кто в леса уходил, не сдаваясь.
Каждый истину помнил одну,
Что победа придет лишь сражаясь.
Очень трудная доля выпала им,
Но никто не роптал на судьбину,
Лишь участием, волей и духом своим
Отстояли страну от чужбины.
Сколько угнано было детей?
Женщин всех молодых и красивых?
Сколько узников тех лагерей
Не вернулось оттуда поныне?
Сколько бед причинила война?
Кто ответит на эти вопросы?
Только вновь повториться она не должна,
Не нужны нам ее отголоски.
Нам не нужен проклятый фашизм,
Мир нам нужен на нашей планете.
Не забыть нам людей героизм,
И пусть помнят об этом внуки и дети.
Будем помнить всегда ветеранов войны,
Всех, кто жизни своей не жалел,
Чтоб потомки их жили в мире, в любви
И огонь в честь погибших чтоб вечно горел!
Память
9 Мая – наш памятный день,
Войны той суровой зловещая тень.
Всплывают пред нами фашизма следы,
Чтоб помнили наши потомки и мы.
Шли на смерть солдаты за Родину-мать,
Народ им старался во всем помогать:
Кто мог воевать, тот шел на войну,
А женщины, дети сражались в тылу.
Носки, рукавицы вязали солдатам…
Пусть было давно это, люди, когда-то,
Но память не может уйти безвозвратно
И нас возвращает в те годы обратно.
Какою ценой нам победа далась?
Но армия наша отлично дралась,
И дальше Москвы не пустили фашиста,
И подвиг ее будут помнить лет триста.
А может, в историю вечно войдет…
В Россию незваным никто не зайдет,
Мы мирные люди, с любовью живем,
Но землю свою защищать мы пойдем.
Не пустим врага мы к границам России,
Полна наша армия мощи и силы…
Победный тот день будем помнить всегда,
Героев войны не забыть никогда!
Виктор Дроздов
Родился в 1958 году. Проживает в г. Белгороде. Член ПСП. Издал сборники стихов: «Ив свете моих забот», «Мы вернемся», «Спасибо вам, ветераны», «Я бы жизнь эту прожил не раз», «Между делом», «Качели времени», «Разогнутая дуга», аудиокниги «Вдоль линии судьбы», «Осколки кривых зеркал». Издавался в журнале «Звонница», «Российский колокол», «СовременникЪ», «Они сражались за Родину» и пр. Награжден медалью «А. С. Пушкин – 220 лет», «И. Бунин – 150 лет», «С. Есенин – 125 лет», «А. Блок -140 лет», «А. Фет – 200 лет», «А. Невский – 700 лет», «75 лет Великой Отечественной войны», дипломами, грамотами. Дипломант конкурса ко Дню Победы в 2019 году. Лауреат Международной литературной премии Мира в 2021 году.
«Бессмертный полк»
Поток тот улицей повлек
Взор юных лиц, седой висок.
На запад, юг и на восток,
Как нашей памяти звонок,
Идет, идет «Бессмертный полк».
А в нем глаза тех, кто полег,
Кто до «полка» дожить не смог.
Напоминая всем про то,
Как этот мир порой жесток,
Идет, идет «Бессмертный полк».
И не опишешь в пару строк
Все чувства в глянцевый листок.
Как он широк и как глубок!
Ты в том строю не одинок.
Пылит, идет «Бессмертный полк».
Видать в нем токаря станок,
Последний раз с «Ура!» бросок,
Любимой выцветший платок,
Под танки брошенный цветок.
Идет, пылит «Бессмертный полк».
Поведал нам «Бессмертный полк»,
Как невысокий стал высок,
Поднявшись к пулям на бросок,
Что кровь уходит, как в песок,
Что жизнь как тонкий волосок.
Ведет полк – памяти исток!
У всех своя дорога
Подковы сжег на сапогах, стер гимнастерку солью.
Врагу в бою не уступал, не ныл, хрипя от боли.
Нет ни патронов, ни еды пехотному солдату.
Тревожный сон, а от беды – саперная лопатка.
Делили воду мы глотком, шинель нам одеялом.
Нас гнуло, мяло, как катком, по лезвию кидало.
Не верилось в иной исход, фатальный путь недолго.
Он очень часто повторял: «Нам всем одна дорога».
Хлопочет встречный пулемет, на минном поле свара.
Вспышка, удар и черный смог, аорту боль порвала.
Я краем видел виновато: вдруг подкосил он ноги,
А в ухо кто-то мне шептал: «Брат, потерпи немного».
В палату всем не довелось, где койки в медсанбате.
Там доктор что-то зашивал, сипел стон в горле: «Хватит».
И в миг, как зазвенел металл, мне солнце улыбнулось,
Закончился огнем закал, жизнь болью мне вернулась.
Вот принесли его кисет, письмо домой, а в строчках
Прощальные слова строчил он перед боем дочке.
«Я, доктор, был не оптимист, теперь скажу, ей-богу:
Уверовал тут под наркозом – у всех своя дорога».
Евпаторийский десант
Катера полным ходом неслись,
Среди волн укрывая десант.
Град летящих колючих брызг,
Серой ртутью гнетут небеса.
Под бушлатом тревожная мгла.
С буруном нам на сушу-пляж,
Чтоб услышать радистка могла:
«Зацепились мы. Берег наш».
По верхушкам пена. Штормит.
Полечь нам здесь всем, не иначе.
В январские промозглые дни
Не всегда, видно, светит удача.
Просочились мы, кровью стекли
Сквозь просоленные тельняшки.
На плацдарме десантом легли,
Чтоб когда-то город стал нашим.
Уходила разведка в осень
Незаметно тепло остыло.
В горизонте бордовый цвет,
А бойцы с зарей уходили,
Где с востока алел рассвет.
Вертолета будни стрекозьи:
Забросил разведку – и жди.
А ребята уходят в осень,
Где колючие льют дожди.
Обратно гроза путь закрыла,
Зазвучал там набатом набат.
Вернуться не всем под силу,
Не каждому дан шанс назад.
Только сердце матери ныло
В те черемуховые холода.
Так не раз сыновья уходили
На года. На века. Навсегда.
А нужны в жизни награды?
Ежедневный степной парад?
Винт вращался, трещали цикады,
Ждал Ми-8 возврата ребят.
Его лопасти воздух месили,
И нежный тюльпанов цвет
Все клонило потоком к пыли,
Как к братской могиле букет.
Так хочу…
Я так хочу, чтобы чаще прощали,
Чтобы друг другу в беде помогали,
Писали стихи да землю пахали,
К проталинам чтобы грачи прилетали.
Чтоб каждый день закат и рассвет,
Чтобы кричали, встречаясь: «Привет!»
И если прощались, сказали: «Пока»,
А по синему небу белизной облака.
Чтобы всегда был тот, кому рад,
Младенец у мамы был на руках,
А родники чтоб рождали ручьи
И чтобы дети не были ничьи.
Чтобы в ночи звезда зажигалась,
В женских глазах меньше печали,
В счастье слеза, и ей были рады,
И лишь грозовые слыхали раскаты.
И чтобы цвели белым в мае сады,
Забыли слова: «Жди снова беды»,
Пели в лесах по ночам соловьи,
Только за хлеб были в поле бои.
Еще чтоб родные не видели бед,
Чтобы в степях колыхал ветер хлеб,
Дети чтоб лучше жили, чем мы,
И все ждали весны после зимы.
Чтоб поутру видеть травы и росы
И не спешила в жизнь нашу осень,
А с тоскою луна взирая на жизнь,
Оттого что одна, волком начала выть.
И я так не хочу видать черный дым,
Чтоб молодой никто не был седым,
Не превратил бы в прах человек
То, что Творцом ему дано навек.
В краю тюльпанов той поры
В краю тюльпанов той поры
Степью буран в пыли метался.
В поту, дурея от жары,
Великий Байконур рождался.
Там, где терпенье без границ,
Где нервы из железа нужно.
Зной, жажду успокоит мысль:
«Бывает служба где-то туже».
Тут двери в космос для ракет.
Оттуда тянет зимней стужей.
Здесь нашей молодости цвет.
Мы тут узнали цену дружбе.
А «Крайним» назван даже порт.
Во Внуково полет «на точку».
И каждый сам свой долг несет
Средь казахстанского песочка.
Теперь же чаще стали сниться
Тот строй, где юн, темноволос,
И в мотовозах друзей лица,
И старт ракет, и стук колес.
Все-е память бережно хранит…
Пускай мы звезды не открыли,
Но гордость нас всех единит:
И мы там жили. Мы служили.